Мечтают ли отличники о супермоделях?

Показ Berluti прошел ожидаемо хорошо. Бренд делал вещи вне времени, классику, которую трудно испортить. Все эти роскошные портфели, безумно дорогие ботинки и невероятно скучные шмотки, пошитые из золотого для люкса стандарта «шёлк, шерсть, кашемир». Они разлетались моментально, стоило коллекции зайти в бутики. Мужчины, которые одевались в Berluti, не следили за модой. Это мода следила за ними. На показе Маркусу перепала пара шмоток. Точнее, весь его последний силуэт: темно-синие шерстяные чиносы, рубашка с принтом «тай дай» и кожаные черные сникерсы. Дизайнер сам предложил это забрать. Маркус не стал отказываться. Да, одежда Berluti была скучной, но их брюки, например, сидели так идеально, что в них было страшно присесть. Даже Dior не давали такого эффекта. Маркус позалипал на собственное отражение в раздевалке и решил вообще не снимать с себя это великолепие, а идти на концерт прямо так. Хотя для этого вечера у него была припасена другая вещь, но она сейчас лежала в камере хранения на Гар-дю-Нор. Белая тишотка с надписью «Eat shit» – знаковая штука для фанатов The BJM. Лидер группы, Антон Ньюкомб, любил выступать в майке с этой надписью, цитируя сам себя. «Ешьте дерьмо, моя задница не вытирает себя сама!» – заявил он в одном из своих скандальных интервью. Так себе призыв, конечно. Но он вполне отражал ценности группы. И Маркус даже разделял их. Ведь творчество в любом виде – это «shit» артиста, которым он кормит публику. Неважно, музыка это или живопись, стихи или суп из мишленовского ресторана. Всё это – дерьмо из головы творца, плоды его переваренных фрустраций. Будучи меломаном и ребенком западного побережья, Маркус не мог пропустить такие жанры, как психоделика и саншайн-поп. Довольно быстро он понял, что музыку, пронимавшую его до нутра, вживую послушать уже не получится. Если только не изобрести машину времени. Он заслушивался винилами «Simon & Garfunkel» и ездил на джем-сессии в Сан-Франциско, чтобы упороться саундом 60-х по самую крышу. Эта музыка волновала, кипятила кровь, вводила в экстаз. Куча молодых и не очень фанатов объединялись в группы-однодневки и играли хиты прошлых лет на открытых сценах, вымучивая из своей аппаратуры знаменитый frisco-sound в стиле Jefferson Airplane или Grateful Dead. Первый бойфренд Маркуса, Фредди, был солистом одной из таких групп. За их короткий, но бурный роман Маркус так и не понял, что Фредди любил больше: травку, секс или свой Fender Telecaster. Каждой из своих страстей он отдавался по полной. Как-то раз Маркус забрал его из клуба, угашенного просто в слюни и похотливого до одури. Фредди врубил на магнитоле джефферсоновский «Plastic Fantastic Lover» и прямо на парковке клуба отсосал Маркусу так, что у него отнялись пальцы на ногах. Полный, мать его, рок-н-ролл. А потом в его жизни появилась главная группа и заменила Маркусу всё разом. The Brian Jonestown Massacre. Узаконенный кайф, мечта меломана, легальные аудиодрагз. И главное достоинство этой группы, помимо, разумеется, саунда, дарившего почти физическое наслаждение, заключалось в том, что на их концерт можно было попасть. Сегодня. Концерт в парижском клубе Amnesia был полузакрытым. «Полу» – это значит, что билеты нельзя было купить открыто, а сам концерт не значился в турне. Слухи появились еще год назад, а потом, через какую-то хитрую схему инвайтов, ребусов и верификаций Маркус оказался на сайте, предлагавшем купить билет. Он одним аккордом ввел в окошко номер кредитки и почти уже тапнул клавишу ввода, но в последний момент передумал и исправил единицу на двойку. Через секунду ему на почту свалилось письмо с двумя билетами. Божественно. Закрытый концерт вечером в понедельник – могло ли это мероприятие быть еще более фанатским? Маркус ожидал увидеть на входе человек двадцать. Он ошибся. У входа в «Амнезию» стояла целая толпа. Маркус отругал себя за круг по кварталу: после показа он забежал на вокзал забросить в ячейку пакет с вещами, а оттуда пошел пешком. А мог бы на такси. Теперь придется поторчать на входе. Но кто же знал? Саймона он обнаружил сразу – тот сидел на тротуаре поодаль от толпы и слушал музыку. Уже стемнело, и в свете фонаря его платиновая макушка сияла как мотылёк. Заметив Маркуса, он вскочил и подбежал, на ходу сматывая наушники и убирая их в карман. – Привет, – он быстро ткнулся губами в его губы и отодвинулся, оглядывая Маркуса оценивающим взглядом. – Выглядишь потрясно. – Ага, – улыбнулся Маркус. – Это Berluti. – Бля, ты врё-ёшь, – выдохнул Саймон и осторожно провел пальцем по ткани его брюк. – Охуенно. Просто, блядь, охуенно. Толпа прибывала. До начала концерта еще была уйма времени, но Маркус рассчитывал попасть внутрь заранее, чтобы занять классные места ближе к сцене, а может и выпить пару коктейлей. Он подтянул Саймона ближе, вписался в толпу и с помощью пары стратегических маневров оказался на пару метров ближе к дверям. Жизнь определенно налаживалась. – Смотри-ка, там не тот парень, который тебе ключи приносил? – Саймон вытянул шею, указывая подбородком куда-то вперед. – Вроде он. Маркус проследил направление взгляда и увидел в толпе у входа знакомый профиль. Коннор! Что он тут делает?! Коннор словно почувствовал на себе его взгляд и обернулся. Их взгляды встретились, и земля окончательно остановилась. Сердце Маркуса, пару раз бешено долбанувшись об грудную клетку, затаилось где-то внутри. – О, он нас заметил! – Саймон дернул его за рукав. – Пошли туда? – Не-а, – Маркус мотнул головой. Встреча с Коннором после того, как он совершенно уебански, не простившись и не поблагодарив, свалил из его квартиры, совсем не входила в планы Маркуса. Да, конечно, он планировал потом (когда зарядит уже, наконец, айфон!) отправить ему суперстильное, небрежное и убийственное вежливое сообщение со всеми нужными словами. Но пока что… блядь… НЕТ! Он был не готов! Но Коннор уже сам пробирался к ним сквозь толпу. – Excuse moi… Pardon… Merci… – Он кивал по сторонам, на ходу рассыпаясь в извинениях. – Привет, Маркус. Привет …? – Саймон! – Очень приятно, Коннор. – Он пожал протянутую руку и перевел взгляд на Маркуса. – Вот это встреча! Не знал, что вы тоже любите The BJM… – Я – нет! Вообще ничего о них не знаю! – воскликнул Саймон, игнорируя тот факт, что вопрос, в общем-то, был задан не ему. – Но у Маркуса нашелся лишний билет! А я ведь даже не надеялся попасть в «Амнезию»! Вот удача, правда?! Коннор улыбнулся ему примерно с тем же ласковым вниманием, которое дарят трёхлетним детям. – Конечно. Это просто чудесно, – кивнул он. – Маркус?.. – Да… – ответил он. – Честно говоря, это моя любимая группа. Я чуть не свихнулся от радости, когда узнал, что Антон решил дать концерт в Париже, и именно в эти даты. И ведь сколько раз переносил! – Три! – перебил Коннор, закатывая глаза. – Я устал проверять их турне! «Нет гастролей, нет гастролей, нет гастролей»! Ужасная пытка! И вот, наконец-то, сегодня! Такой подарок! Вы бы знали, как я доставал билет! Даже не верю, что буду слушать их… – Вживую, – закончил одновременно с ним Маркус. Коннор кивнул. Его глаза как-то странно заблестели. – Я бы не пропустил этот концерт, даже если бы мне предложили что-то очень заманчивое взамен, – сказал он, внимательно глядя ему в глаза. – Я тоже, – ответил Маркус, встречая его взгляд. – Но я был бы рад пойти сюда не один. «А ты?» – мысленно продолжил он, но этот вопрос не понадобился. – Коннор! Вот ты где? А я уж тебя потерял… Плечистый здоровяк в кожаной куртке вырос за спиной Коннора и приобнял его за плечо. – Да я тут знакомого встретил… – ответил Коннор. – Маркус, это Гэвин. Гэвин, это Маркус. И… Саймон. Маркус вежливо улыбнулся, поборов желание сбросить клешню этого… Гэвина с плеча Коннора. Что это тип себе позволяет вообще? Лапы распускает посреди улицы. Он смерил его взглядом с головы до ног: щетина на щеках, рубашка-поло, затертая куртка, старые джинсы и… кроссовки New Balance. Поношенные. Мятные, выцветшие до серого. Те самые. Значит, это он? Вот этот? Невидимая рука схватила его за горло и сжала, мешая вдохнуть. Это с ним ты, Коннор? Маркус дёрнул подбородком, через силу втягивая в себя загустевший неподатливый воздух. Реальность поплыла перед глазами в красном тумане, тело напряглось, а кулаки вдруг сами собой сжались до боли в суставах. Что это? Что такое происходит-то, блядь?! «Это ревность, Маркус, – ответил Лорд Здравый Смысл, с интересом наблюдающийся за этим представлением, сидя в первом ряду. – Примитивный животный триггер на страх потерять сексуального партнера. Но! Позвольте ещё раз напомнить. Этот миловидный кареглазый юноша – не ваш половой партнёр. Он сделал свой выбор, и вы этот выбор приняли, не так ли? Так поступают зрелые цивилизованные люди. Это правильно. А теперь, пожалуйста, опустите ваш топор». Маркус сделал глубокий вдох. Три пары глаз с интересом изучали его. Он заставил себя улыбнуться. – Привет. Рад познакомиться. Тоже любите «Резню»? – протянул он руку Гэвину. – Да нет… – Тот хохотнул. – Коннор позвал. Вечер в «Амнезии» – как не пойти? Славное же местечко. — Да тебе понравится концерт… – неловко улыбнулся Коннор. Вместо ответа Гэвин лишь помотал головой и вдруг стрельнул глазами в сторону Саймона, да так откровенно, что Маркус охренел. Одной рукой здоровяк всё еще обнимал Коннора за плечи, будто оберегая его от толпы, сжимающейся вокруг, а взглядом жадно шарил по блондинчику – качественно, разве что не раздевая. И самое удивительное – Саймон отвечал тем же: посмотрел дерзко, а потом улыбнулся и прикусил губу – Гэвин тут же отвел взгляд. Маркус прикрыл усмешку ладонью, чтобы не спалиться. Ну и дела… Двери «Амнезии» распахнулись, и на порог вылезли два здоровенных секьюрити. Толпа вокруг загудела и начала продвигаться ко входу.