Соединенные цепями

Неожиданно, для прожившего не одно тысячелетие бессмертного, дни стали тянуться гораздо медленнее. Также мимолетно, но ожидание это не утешало. Будущих смотрителей осмеливались оставлять с падшим старейшиной через несколько лет после «знакомства». До этого они должны присутствовать при каждом ежемесячном обновлении печатей. Эта система не менялась на протяжении очень долгого времени и если раньше Вэй Ину было наплевать, то сейчас он был по крайне мере огорчен ожиданием. Он открывал глаза каждый раз, когда массивные двери тихонько открывались, пропуская через себя сначала мать, а после и Лань Чжаня. Такой маленький он ни на шаг не отставал от матери, изредка кидая нерешительные взгляды на Старейшину. Такие же, но более скрытые, посылала ему женщина. Её ещё юной девой назначили смотрителем. Мгновение, когда она перешагнула порог темницы, был самым страшным в её жизни. Но, вопреки ожиданиям, пленник остался безучастен. Он не реагировал на неё, отстраненный от мира. От этого страх затих, но когда он обратил внимание на А-Чжаня, она запаниковала. Старейшины ей не верили, а взглянуть самим не хватило смелости. И А-Чжань продолжил ходить с ней. Ходить и притягивать внимание Вэй Усяня. Хоть умом она и понимала, что сейчас этот человек должен быть безвреден, материнское сердце сжималось каждый раз, когда в глубине пещеры перед ней открывались эти чертовы ворота и прямо напротив на коленях сидел мужчина, о злодеяниях и безумии которого говорят только шепотом. И шепот этот до невообразимого громко бьёт в уши, стоит ей пройти мимо двух беседующих женщин. «Скоро ведь второй сын главы должен перейти на следующий этап становления смотрителем?» «Да. Бедный мальчик. Через пару месяцев он останется один на один с тем монстром. Я слышала от старого рыбака, что Старейшина Илин в своё время крал детей и творил с ними всякие ужасы, что порой их изуродованный тела находили на деревьях, руки и ноги были проткнуты острыми ветвями, а у подножья валялялись обьеденные органы из распоротого живота.» «Ох, прошу прекрати! Слышать не могу эти ужасы. Но по-моему сейчас всё не так страшно. Я как-то слышала, что сейчас он вообще ни на кого внимание не обращает, ни на женщин, ни на мужчин, ни на детей.» «Тц, тц. Сестрица, я вот слышала совершенно другое. Знаешь же нынешнюю смотрительницу? Она не так давно в очередной раз пыталась освободить ребенка от обязанности смотрителя. Говорит, что Старейшина им заинтересовался.» «Как по мне, она просто не хочет, чтобы он занял её место, вот и выдумывает. Раньше ей надо было думать…» Не вытерпев, женщина сделала выговор двум болтливым служанкам и продолжила путь к темнице, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Однако голос сплетницы раз за разом прокручивал одну и ту же фразу: «Через пару месяцев он останется один на один с тем монстром» В своих волнениях она совершенно забыла, через что проходят дети, прежде чем их назначат наблюдать за Старейшиной. И что совсем скоро она в первый раз оставит своего ребенка внутри и закроет дверь снаружи…

***

Уже почти привычный тихий звук двери сейчас кажется чем-то зловещим и опасным. В воздухе как никогда ощущается тяжесть негативной энергии, горьким осадком на языке напоминает о том, что к этому необходимо привыкнуть. Вэй Ин с небольшой усмешкой наблюдает за ребенком, испуганным кроликом замершим у двери. Вообще он думал, что мать придется силком выволакивать из зала, но видимо обошлось. — И долго ты… кхе-кхе… — первая попытка поговорить с треском провалилась. Не используемый долгое время голос охрип до неузнаваемости и напоминал скорее шепот призрака, нежели доброжелательный тон. — Прошу прощения, давай с самого начала. И долго ты собираешься там стоять? Когда к нему всё же вернулся голос, он попробовал снова и закрепил успех улыбкой, тут же мысленно чертыхнулся, вспоминая, что за грязными волосами не видно даже лица. Смотревший же на потуги Старейшины Лань Чжань отступил на шаг к двери и страдальчески обвел взглядом всё немаленькое пространство отведенное под тюрьму. Единственное, что он хотел, это провести отведенный час здесь в тишине, а после зарыться в руках матери и сидеть там пока не отдерут. — Знаешь, давненько у меня не было собеседника, — будто не замечая действий со стороны ребенка, продолжил Старейшина. — Я тут уже так давно, что даже не знаю сколько. И за это время никто даже слова в моем присутствии не обронил, знаешь как это скучно. Представляешь, А-Чжань? — на последнем слове мальчик нахмурился и отступил ещё на шаг. — Не нравится? Ну чего ты. Мы ведь далеко не последний раз видимся. Что? Всё равно нет? Ну ладно уговорил Сяо Чжань. И нечего так на меня смотреть, тебе самому не понравилось как я тебя звал до этого, так что терпи. Так, на чем я остановился? Неважно. Лучше скажи, какой сейчас год? Не скажешь. Ладно. А какие Ордена есть? Тоже нет? Ну что же ты… погоди, а может ты говорить не умеешь? Такой большой мальчик и ещё не научился. Ай-ай-ай, что же ты тогда делаешь, если даже говорить не умеешь, небось на пальцах показываешь… — Вздор. — не выдержал Лань Чжань и покраснел, мило надувая круглые щеки. — Тогда почему не говоришь? Ах, я понял, неуважение к старшим. Ну-ну, конечно, раз перед тобой человек закованный в цепи, так и уважать его не обязательно. Ах, какой же ты злой… Он болтал ещё много о чём, в основном это был полнейший бред и мысли, что только успели зародиться. Нет, по его речи нельзя было сказать, что он не в себе, все его реплики были направлены на то чтобы разговорить ребёнка. И пытался он это сделать не замолкая ни на миг. И несмотря на старания Старейшины, с каждым новым лицо Лань Чжаня становилось всё несчастней и несчастней. —… И да, не мог бы ты в следующий раз принести мне гребень и ленту? — напоследок сказал Старейшина и умолк. На мгновение просторный зал погрузился в тишину и Лань Чжань как-то растерянно глянул на мужчину, словно не веря в его способность молчать. Дверь позади отворилась и, не успел мальчик среагировать, как перед ним всколыхнулись белые одежды.

***

Дверь вновь закрылась и мужчина, вновь оказавшись в одиночестве, тяжело вздохнул. Раньше он не ощущал такой потребности выговориться, да и рот открывать не хотелось, но увидев эмоциональное лицо Лань Чжаня, такое похожее, но при этом совершенно другое, он не смог остановиться. Потребность подразнить эту очаровашку была выше его сил. Вспоминая холодный образ окруженный аурой непоколебимой невозмутимости и сопоставляя его с недавно увиденным он не смог сдержать рвущийся наружу смех.