Олимп и Голгофа

      — Ч-что?!       — Да-да, червоточина в этом шлеме вернёт твоему мозгу все восемьдесят миллиардов погибших нейронов, то есть, отбросит твой разум в младенчество. Затем аналогово-цифровой преобразователь, расположенный тут же, переведёт программное обеспечение твоего мозга и гиппокампа в цифровой код, который загрузится вот на этот компьютер. Войле! Здорово я повеселюсь, наблюдая за твоей цифровой копией в естественной среде.       Новые души, новое общество и новое пространство! Другой Другой — мечта, экзотерический цветок и сладкая мозговая косточка, а малыш Шиничи может стать их Адапой. Ну разве не прелестно? Ты счастлив, Шиничи-тян?       О, глина и круг Атума, в самом деле не хочешь сделать папочке приятно? Кортизол бьёт прямо и честно, нисколько не во вкусе Мефисто. Хочешь сбежать, малыш Шиничи? Сбеги в прямой и открытый удар.       О, дрожание человечьей души! Мефисто тянет NPC в кресло. Пламя гаснет, уходит со щёк, затухает на дне кристаллика, болен человек. Человечьи персона-личность-сознание, что они знают о счастье? Мефисто никак не привыкнет к их невежеству. К восхитительному невежеству.       Но на подступах уже пресинкопе, заготовила дубину, притаилась в углу. Мефисто любит гостей, но в его обители вторженцам не место.       — Что вы хотите, милорд? — давит NРC, предлагает дубину переговоров, а его веко дёргается, как поры кожи, сокращается судорожно.       — Хочу увидеть рождение нового мира, Шиничи! Хочу взять на руки моих деток, увидеть их первые шаги. Узнать, что для них дорого и ценно, без чего им не жить, что им нужно, как они это добудут. Хочу узреть раскрытие их потенциала, тёмную зарю, цифро-буквенный бутон!       Шлем обнимает череп решительно и нежно, но NPC рвётся вперёд, границы кресла ему жмут. И... Искра?       — Зачем вы привели меня сюда, что вы хотите?! Узнать о скарабее-Хепри? О покушении на вашего сына?       Ионы кальция в цитоплазме взметнулись, весь NPC наполнился ими, как сосуды в храме Анзу. Мышка-малышка, беги сюда, человек — лишь животное, верно, Шиничи? Ничего больше и не осталось. Так что там с твоим саморазвитием?       — Вот мои сыновья, Шиничи-тян, и вот моя тёмная заря. Чего же мне ещё?       Затухание. Мефисто перекрывает кислород медленно, ему не до всполохов, и языки нужны другие, не принадлежащие пламени.       Нужны языки, что щекочут, трогают тут и там, заставляют зрачки расширяться, а дыхание учащаться, и NPC уже в них по самую голову. Утонет, захлебнётся кортизолом. Не давление Мефисто убьёт его — только внутричерепное.       — Хм, Шиничи-тян, до чего же у тебя кривые ноги.       В-вот... Вот! Да! Мефисто любит это выражение, обожает просто. Икра, выпадающая из маленьких лягушечек всякий раз после контакта с ним; любимейший из его деток. А, впрочем, кто не любимейший.       — Кривые, кри-вы-е... Не лучший ты экземпляр. И, полагаю, да, полагаю, что я мог бы найти кого другого для моего гениального эксперимента...       — Я знаю только, что лорд Люцифер в последнее время увлёкся магией! Он много расспрашивал меня о храме, заставлял водить экскурсии, подолгу задумывался о xeper. Леди Иблис смотрела на это со скепсисом и один раз попросила его не отчаиваться.       АХАХАХАХА! Удар — прямой и честный — прямо под дых, в солнечное сплетение, и Мефисто подчиняется, скручивается, оскалив пасть. Хохот нападает, как лев, берёт за самое уязвимое место, но ведь лев не здесь. Лев пьёт из лужи, грызёт траву с голодухи. Люцифер дошёл до примитивной магии!       Львиная пасть полна зубов-лезвий, фотоны — стальной капкан, электрический импульс — выстрел, и тут не сбежишь, не отгрызёшь лапу. Электромагнитное поле растягивается удушливым туманом, проникает, опутывает. В этой сети не сделаешь дырку, чтобы протиснуться, ободрав бока. Отчаяние?       Повиснувшее тело, Люциферово шибари, ангельский луч у дрожащего кадыка. Мефисто знает, Мефисто познал. Его глаза белеют, выцветают в плену чужой лучезарности. Его поток разрывается, браны комплексуют, замедляясь; стискиваются, упаковываются в конусы-контейнеры. Мефисто лежит на лопатках. Мефисто повержен, обездолен, не знает, на чём только держится. На чём ему держаться, если на нём держится мир? Отчаяние...       Блюдо может быть горячим и холодным, сладко-кислым, очень горьким, очень сладким. Рецепторы раздражаются, возмущаются, приходят в движение, словно браны. Отчаяние, Люцифер и примитивная магия. Для брата всё выглядит иначе.       — Ещё лорд Люцифер говорил об Атуме. Не помню только, что именно.       NPC. Ах, ну да.