Barbed wire & a breath of fresh air

If that's what you wanted

      – Извините, молодой человек?! Почему здесь два ценника?       – Вы это… мне, мадам?       – Скажите, почему на одни яблоки два ценника?! Как мне понять, какой правильный..? Почему их два, вообще?       – Два… ценника?       – Да! Я не понимаю…       – На одни… яблоки?       – Ну вот же, посмотрите сами!       – Где? Вот здесь?       – Да!..       – Два ценника, говорите?? В самом деле… Ай-яй-яяяяй…. А яблоки? И правда одни и те же?       – Да вот же, они здесь все одинаковые!.. – голос женщины с каждым словом звучал всё неувереннее, в то время как Хёк примерял на себя внезапно выделенную обстоятельствами «роль», явно наслаждаясь возможностью.       – Вы уверены? Все яблоки проверили? – агент деловито заложил руки за спину и, серьезно нахмурившись, наклонился над фруктами.       – Что?.. Д-да… Хотите сказать, они тут вперемешку лежат что ли?       – Не знаю, не знаю… Надо разобраться, – Хёк берет одно из яблок, вытирает об рукав и, надкусив, начинает медленно разжёвывать с закрытыми глазами…       Женщина всё ещё не понимает, что именно здесь не так, но предчувствие её не обманывает, заставляя недоверчиво оглядывать агента.       Проглотив, Хёк берет втрое яблоко и проделывает с ним всё то же самое, после чего удовлетворённо кивает:       – Действительно, одинаковые… Хммм… – он вдруг берёт банан из корзины женщины, и очистив его, тоже откусывает. – Да кто так работает, а?! Это что вообще такое, а? Они хотят, чтобы мы тут все с ума посходили с их одинаковыми яблоками, что ли? Кто это сделал, а?! Не беспокойтесь мадам, я сейчас вызову своих парней, они обо всём позаботятся…       За пару укусув набив полный рот банана, он спешно достаёт мобильник и небрежно вручает сбитой с толку покупательнице кожуру, чтобы что-то поискать в телефоне.       – Каких парней?....       – Ооооо…. Не переживайте, эти ребята из местного «Детройта» третьей авеню только так щёлкают подобные вопиющие нарушения прав граждан! Как семечки от яблок: раз – и всё!.. Если омон не справляется, мы обычно всегда их вызываем, и знаете что? По-моему, с этими бананами тоже не всё чисто. Вы проверили ценник?       – Может, хватит уже? Пошли, – выбрав, наконец, самый красивый, на его взгляд, арбуз, Марк резко хватает агента под руку и оттаскивает на безопасную территорию, подальше от фруктового отдела. – Почему нельзя просто сказать «не знаю, я здесь не работаю»?       Ли Донхёк лишь самодовольно смеётся, издевательски морща нос и слегка пихая журналиста плечом, пока они проходят вдоль рядов с крупами.       – Где список?       – Какой? Желаний?       – Продуктов. Я оставил на столе, – Марк затормозил у полок с маслом… если ему не изменяла память, что-то там было про оливковое…       – Осмелюсь предположить, что он там и лежит, нет?       – Я же просил тебя взять… – взвесив все за и против, Марк тянется за небольшой стеклянной бутылкой, но агент вдруг берёт его за шею и мягко притягивает, приобнимая.       – Оливки, милый… Нам нужны оливки, не масло.       – Ну раз ты всё знаешь… – взяв чужие руки, Марк укладывает их на тележку. – Оставляю это на тебя. Если что, я в книжном отделе.              Куда бы они ни пошли, к Донхёку всегда кто-нибудь прикапывался… У него спрашивали дорогу, время, номер телефона, просили протестировать товар, сфотографировать, приглашали на мастер классы или предлагали работу. Да и сам агент часто улыбался и слегка кивал незнакомым журналисту людям.       И не смотря на все эти, порой, чертовски раздражающие факторы, Марк любил их подобные житейские поездки в гипермаркет…       Ведь это бывало так редко.       Прошлое двойного агента не располагает к спокойному наслаждению повседневностью, на какой стороне бы ты ни остался. Особенно, если дело было громким, а статус в отдельных криминальных кругах – достаточно высок, чтобы опасаться…       Но возможно, это всё имело бы гораздо больше значения, если бы Марк по натуре не был домоседом-писателем.       Проверив публицистику в лице оставшегося в единственном экземпляре журнала, на который он планировал не работать со следующего года, Марк прошёлся вдоль полок с книгами и, не найдя ничего достаточно привлекательного, чтобы заставить его разориться, собирался уже уходить, когда взгляд задержался на календаре.       Среди прочих экземпляров с фотоснимками живой природы и репродукциями известных картин висел яркий настенный календарь-планер с забавными картинками медвежонка с тигрёнком, катающихся на велосипеде, играющих в рыбалку, сажающих цветы, читающих книжки…..       «Мечта от нас на расстоянии незапланированных действий»       Яркая неоднозначная надпись из золотых букв венчала замысловатые мини-сюжеты…       Красивая вера в наполненное жизнью будущее выжигала на сердце узоры каждый раз, как утром лба касались мягкие губы, а тихий карамельный голос небрежно вещал: «может принцесска уже снизойдёт до меня и явит свою заспанную мордашку на кухню? Пошли, тигрёнок, кофе стынет… пора любить наяву, кончай грезить…»              Марк нашёл его в спиртном отделе.       Замерев, будто позируя, Донхёк внимательно разглядывал этикетку бутылки, ловко держа вино за горлышко. Наверное, он наклонялся за ней, и золотистая челка сбилась на переносице... Пухлые губы были задумчиво приоткрыты... Марк всегда находил внешность агента необычайно притягательной, но со временем он всё чаще ловил себя на временами очень спонтанной, но безумно трогательной мысли: «какого чёрта он такой милый?!»       «Милашка...»       Подойдя, Марк осторожно обнимает Хёка со спины, нежно пристраивая ладони на чужом животе, и старается полностью раствориться в этих тёплых ощущениях невероятного спокойствия, разобрав на атомы умиротворения всю свою благодарность Вселенной за подаренную однажды возможность не испугаться всего этого, поверив в существование личного счастья, не требующего высоких заслуг и ежедневной процентной оплаты...       – Французское?.. – он целует затылок агента...кладёт подбородок на его плечо... Плевать, что вокруг люди... Жизнь слишком коротка, чтобы оглядываться на чужие суждения.       – Нет, это очень качественная подделка... Прогресс, однако, не стоит на месте, – Хёк накрывает ладонью его руку, слегка сжимая пальцы.       – Поставь его, у тебя дверца бара уже не закрывается.       – Но ты посмотри, какая тонкая работа!       – Слушай, ты толком ничего не пьешь. Зачем тебе столько алкоголя дома?       – Видишь ли, малыш... Мне просто очень нравится, когда ты пьян и чувственно откровенен, поэтому этой волшебной дряни много не бывает, – Марк хочет отстраниться, но агент крепко держит его руку, спокойно продолжая. – Пара бокальчиков и ты уже течёшь, изнывая от тоски по наслаждениям, и хочешь меня везде... особенно внутри и побыстрее...       – Всё!! Хватит!! Я понял!! Покупай всё, что хочешь! Хоть весь отдел!..       – Здесь, вообще-то, дети! – оглянувшись на возмущённый писклявый голос, Марк увидел молодую женщину, держащую за руку девочку лет пяти, безразлично разглядывающую ряды стеклянных бутылок.       Через мгновение он услышал испуганный возглас агента, и чужая тёплая ладонь накрыла его глаза:       – Омо!! Что ж вы сразу не сказали?! Какой кошмар!.. Пошли милый... Здесь ребёнок. Зрелище не для слабонервных, сам понимаешь... – подхватив под руку и лишив возможности видеть, Донхёк тащил его вдоль продуктовых рядов.       – Отпусти, Хёк!.. Да, подожди ты!.. Мне звонят!..       Телефон в кармане, терпеливо вибрируя, явно не собирался сдаваться с первой попытки.              – Вы всё?       – Нет... А вы? – голос Джено буквально молил о помощи...       – Мы? – взгляд журналиста нашёл Хёка у рядов с гирляндами. «Минуточку... где наша тележка?..» – Мы уже скоро, наверн-...       – Послушай, хён, попробуй уговорить его на искусственную! Так холодно... Я больше не могу... Это уже пятый по счёту питомник!..       – Пятый?!? Вы там ёлку для книги рекордов гиннеса что ли ищете?!       – Хуже, хён... Джемин как будто выбирает себе наложницу на ночь: каждую щупает, нюхает и жуёт иголки! – Джено был на грани слёзного кризиса, но Марк мало чем мог ему помочь.       Хёк ждал Рождества, как второго пришествия... И он нисколько не скрывал своего детского восторга, когда говорил, что это будет его первое настоящее Рождество, и всё должно быть идеально, как в кино: живая ёлка, украшенная огнями, запеченная индейка, дрезденский штоллен, горячий пунш, свечи, любимый человек, друзья и первая часть фильма «Один дома»...       И даже если Марк пытался подкорректировать отдельные пункты, Донхёк не соглашался, не признавая альтернатив.       – Но... Зачем он жуёт иголки?...       – Да разве в этом проблема?! Пусть Хёк позвонит ему и скажет, что хочет искусственную! Я больше не могу...       – Хорошо... Я что-нибудь придумаю, Джено... Дай минутку...       Колеблясь лишь пару секунд, прикидывая риски, журналист нашёл в контактах номер На Джемина.              Полностью погрузившись в процесс, Донхёк увлечённо сравнивал характеристики двух гирлянд, выбрав самые длинные с тёплым нежным свечением.       – Может просто взять две? Одну в спальне повесим...       – Если нравится, бери. А где наша тележка?       Хёк на мгновение замер, но тут же хитро заулыбался как ни в чём не бывало.       – Я занял ей место в очереди на кассе.       – Что?! Да кто так делает?!       – Не переживай, милый. Я выбрал самую длинную.       – Тогда куда ты складывал продукты?       – Я заказал всё через приложение ещё утром, когда ты составлял список, чтобы не таскать.       – Зачем мы тогда вообще сюда приехали?!       – За огоньками... Я должен был на месте увидеть, как они горят. К тому же... мы так редко вместе ходим по магазинам... а тебе ведь это нравится, верно?       Пронзительные глаза смотрели так нежно, что сердце разрывалось от невысказанных слов, и хотелось утопить этого вредного красавчика в собственных слезах любви к нему, но Марк не нашёл ничего лучше, чем просто улыбнуться и опустить глаза.       – Это точно... Подобного иногда очень не хватает...       – Я знаю... Мне тоже....... Может три возьмём?       – А чё не десять? Обмотаем все твои машины.       – Я смотрю, они никак не оставят тебя в покое, малыш!       – Положи на место. Одной гирлянды хватит. И я не малыш... Пошли, времени нет.       Телефон опять вибрировал, и Марк слегка отстал.       – Мы через час где-то будем, хён.       – Наконец выбрали?       – Да... Джемин вдруг сказал, что устал, и попросил меня выбрать самую пышную из тех, что перед глазами. Я ткнул пальцем, и мы расплатитлись. Аллилуйя! Больше никаких «важных миссий» для нашей команды, договорились?       – Джено, шансы были 50/50... Это ж камень-ножницы-бумага...       – Кстати, ты не забыл, сегодня кубок? Как раз, мы приедем, и начнется!       – Сегодня разве?! Нет, нет, нет... Ты путаешь... Кубок завтра...       – Хён... Вот ты всегда так... Обсуждали же ещё все на работе, что в этом году на Рождество, вместо «Один дома», будут смотреть биатлон...       «Точно... Чёрт...» Холодный пот пробежал липкой струйкой вдоль всего позвоночника...       «И что мне теперь с ним делать?..» Марк смотрел, как агент расплачивается за три гирлянды, довольно улыбаясь себе под нос, и на парковке, наконец, набрался смелости:       – Слушай, Хёк...       – Ну что ж! Индейка замаринована, штоллен я заказал, фильм скачан, осталось дождаться ёлки. Надеюсь, Нана меня не разочарует. Когда они приедут? – Донхёк закидывает пакет с мелкими покупками на заднее сиденье и хлопает дверцей.       – Через час-полтора... Послушай, насчёт фильма...       Но он не успевает договорить...       (♫)       Агент вдруг тянет его на себя и целует, запуская пальцы в волосы...       Кислорода не хватает, и Марк узнаёт эту лёгкую слабость в ногах и адское желание ощутить горячие руки везде, потеряв счёт времени и самоидентичность... Но удовольствие, так же внезапно подарив, отнимают, и Хёк медленно отстраняется, хитро облизываясь.              «I'll find the places where you hide ~ ...»              – Кто первый – тот и ставит условия.       «Ну ещё бы...», – проносится в голове...              «I'll be the dawn on your worst night ~...»               Марк плохо понимает смысл происходящего, пока не чувствует в своей ладони холод брелока от машины...              «The only thing left in your life ~...»                     – Теперь условия равны, не думаешь? Я в тебя верю, сладкий.       Хёк жарко дышит в самые губы и смеётся, когда у Марка перехватывает дыхание, а взбудораженное сердце разрывается от дикого ритма...              «Yeah I would kill for you, that's right~...»                     – Удачи... – он проводит пальцами по его шее и отступает назад...              «If that's what you wanted ~...»                     Дьявольской красоты усмешка – и Ли Донхёк исчезает...       Марк не боится проиграть.       Он быстро садится в машину и даже не думает ждать, пока мотор прогреется, ведь не его вина, что условия ничерта не равные.       Резкий звук дымящихся шин разносится эхом на много миль вокруг, и машина вылетает с парковки, практически снеся едва успевший подняться шлагбаум.       Ставки слишком высоки: это их первое Рождество. И никто не знает, сколько ещё придётся уступать, если не отстоять своё право сегодня.              «I'll put your poison in my veins ...       They say the best love is insane, yeah ~...»              Встав за пару сотен метров от первой же развилки на выезд из города, журналист засмеялся сквозь зубы... Хёк специально отдал ему машину. Он прекрасно знал о праздничных пробках, о которых наивный тигрёнок даже не вспомнил, заботясь совершенно о других вещах...       Он так и не придумал, что подарить...       И это убивало.       «I'll light your fire till my last day ...       I'll let your fields burn around me, around me ~...»              «У этого красивого придурка всё есть!.. Дьявол...»              Машины двигались в плотном потоке даже в пригороде, и без всяких карт таро и гороскопов журналист уже знал, что Донхёк будет дома первым и про прямой эфир кубка по биатлону можно забыть. Джено его убьёт, ведь они договаривались... Но кто ж знал?.. Кто знал... что любить Ли Донхёка так трудно, а быть частью его жизни – невыносимо приятно...       Что дарить бывшему двойному агенту, о количестве нелегально отмытых денег которого можно только гадать?..       Подъехав к дому, Марк заметил не только свет во всех окнах (Хёк никогда не экономил), но и припаркованную поперёк заезда во двор машину агента На.       «Fuck... Да вы заебали!..» Марк бросает машину на обочине и, забрав пакет с огоньками, нехотя идёт к двери.       Он проиграл...       Как обычно...       Что дарить любимому человеку, который заставляет тебя не верить в реальность происходящего лишь одним своим взглядом?..       Ни один подарок не сможет передать всех мыслей, и Марк не знал, что должен делать...       Ведь всё, что у него было, он уже подарил.              – Ну и чего вы тут? – бросив пакет на диван, Марк устало плюхнулся рядом.       – Ты где был? Хёк давно уже дома... – Джено лишь махнул рукой в сторону хёна, не отрываясь от экрана.       Огромный телевизор в полстены показывал крупным планом прицеливающихся биатлонистов...       – Я покупал огоньки...       Сидящий на том же диване и лениво пьющий кофе Джемин молча протянул руку.       Марк передал ему пакет и осмотрел гостиную. В углу у лестницы стояла высокая пушистая ель...       «Как красиво...»       Только сейчас он уловил аромат свежей хвои и запеченого мяса птицы, едва уловимо доносившейся со стороны кухни.       – Джено...       – М?..       – Мы сейчас будем смотреть «Один дома».       – Что?! Хён! Ты с ума сошёл?..       – Да.       – Но Хёк сказал, чтобы мы включили биатлон!       – Когда?       – Когда мы устанавливали ёлку... Он сказал, что будем смотреть кубок, потому что вы так решили!..              В цветастом фартуке Ли Донхёк сидел на полу напротив духовки, держа наготове прихватки.       – О! Любовь моя!.. Ну, наконец-то... я уже хотел звонить в полицию... Иди сюда скорее!.. – он похлопал по плитке, призывая журналиста сесть рядом.       Рукав, в котором запекалась индейка, казалось, сейчас лопнет, переживая в себе настоящие термоядерные реакции, но пахло из духовки божественно. Не хватало лишь розмарина... и вина...       – Послушай, Хэчан-а... Я так и не решил ничего насчет твоего подарка, поэтому... у тебя есть три желания. Я... всё исполню... обещаю...       Боковым зрением Марк улавливает слегка смущённую улыбку на любимом лице.       – Нельзя быть таким милым, понимаешь? – Донхёк утыкается носом в его плечо. – Это опасно... Я могу попросить слишком много.       – Только давай без извращений, пожалуйста...       – Желания должно быть только три?       – Да, и «принеси мою зарядку» считается.       – Омо! Ну тогда мне нужно хорошенько подумать...       – У тебя три минуты.       – Ты больше трёх считать не умеешь, что ли?       – Две минуты пятьдесят четыре секунды.       – Я хочу, чтобы ты целовал меня все оставшиеся две минуты сорок восемь секунд.       – Ещё два, – Марк приподнимает чужой подбородок и мягко целует в ложбинку над верхней губой... затем в слегка потрескавшийся уголок... медленно проходится по нижней губе, касаясь каждого миллиметра, и наконец захватывает её, целуя трепетно и нежно... Донхёк закрыл глаза и, вторя ласковому темпу партнёра, начал было отвечать, слегка подавшись вперёд... но чёртов таймер заставил вздрогнуть и отстраниться обоих. Индюшка требовала внимания.       – Я попрошу Джено помочь поставить стол в гостиной, – Марк направился к выходу, но Хёк ловко ухватил его за локоть.       – Не так быстро, малыш. У меня ещё два желания, – дерзкие огоньки в карих глазах отдавались типичными проклятиями в каждой второй мысли напрягшегося журналиста. – С сегодняшнего дня и до конца своей жизни ты ежедневно будешь выполнять три моих извращённых желания – это второе. И «принеси мою зарядку» не считается – это третье. Ты же помнишь, как самозабвенно пообещал всё исполнить, тигрёнок?       – Какого..?..... Хах... Да где вообще мой подарок, а?! – Марк старался не думать о том, что только что собственноручно, в очередной раз, уничтожил свою жизнь, поддавшись искушению дьявола...       – Твой?.. Точно!.. Вот, держи, хён!       Хёк взял со стола один из подарочных пакетов и протянул журналисту.       – Хах... – Марк смотрел на календарь-планер с милыми медвежонком и тигрёнком, думая лишь о том, что нужно было прицельно нечаянно по пути домой въехать блестящим бампером в пару-тройку столбов и...       Он итак уже подарил этому человеку всё, что имел...       Но Марк отдал бы больше.       Потому что не было цены тому счастью, что он получал каждую минуту, так или иначе думая о Ли Донхёке...       Чувствуя его любовь.              I'll run now, 'cause this time       Oh, my love is true       Tell me, something I wouldn't do...