Разбитый калейдоскоп

Дементоры — самые отвратительные твари в мире. Они питаются человеческим счастьем, надеждой, теплом. Они отнимают у тебя самое ценное — твои воспоминания. Самые светлые, самые теплые и самые счастливые.  — Какие они маленькие, Мэри! Его жена лежала на кровати и держала в руках туго запеленутого младенца. Второй был на руках у колдосестры Аннет. —  А ты думал, что они будут великанами? — пошутила миссис Блэк, — Все дети рождаются маленькими, Сириус. — И как мы их назовем? — спросил он с опаской глядя на крохотный комочек в руках у сестры. — Хотите подержать? — улыбнулась та, перехватив его взгляд. —  О, нет, — запротестовала Мэри, — не давайте ему ребенка! Это же Сириус Блэк! Обязательно его уронит или наколдует ему собачий хвост и скажет, что так и было. — Я же осторожно, — возмутился Сириус. Сестра бережно передала ему живой маленький клубочек. Он торжественно его принял и замер, боясь пошевелиться. Сириус так комично выглядел в своей напряженной позе, что Мэри не выдержала и прыснула, но тут же застонала от боли: — Не смеши меня, Сириус Блэк! — возмутилась она. Сириус изумленно посмотрел на свою жену, а потом перевел взгляд на младенца: — Смотри, он мне улыбается! — Сириус, такие маленькие дети не могут еще улыбаться! Но Блэка это совершенно не смутило: — Значит, у нас просто особенный ребенок. Давай назовем его в честь твоего деда: Маркусом. А второго? Как мы назовем второго, дорогая? — Борис. Его будут звать Борис.

***

Он опять проснулся от холода. Сириус мог часами мечтать о горячей ванне или хотя бы душе. Но согреться не получалось. Никогда. Солнечный свет не проникал в камеры Азкабана. Только иногда, очень редко, какой-нибудь любопытный косой лучик забегал в окно на потолке. Тогда он смотрел на этот лучик, как на чудо. Вокруг было море, и к холоду прибавлялась сырость. Он все ждал, когда подхватит воспаление легких и умрет. Но он не болел, как на зло. Холод был его вечным врагом. Болели пальцы рук и ног, и его сердце, казалось, тоже замерзло. Все чаще он не мог вспомнить ее лицо. Помнил силуэт, слышал смех. А лицо уплывало. Обычно это случалось после визита дементоров на его уровень. Тогда Сириус злился. Кричал и бегал по камере, и бил кулаками в стены, сбивая костяшки пальцев в кровь. Потом он успокаивался. Лежал часами не двигаясь: его тело деревенело. Сначала била крупная дрожь, но потом даже она уходила. От него все ушли, так что же ей делать с ним? Оставались только дементоры. Он уже не боялся холода снаружи, самый страшный холод был внутри. А в тот день, когда он понял, что совершенно не может вспомнить лицо Мэри, душа в нем, казалось, покрылась коркой льда. Это было спустя 2 года, после его ареста.