Сломанный

Каонис. Тюрьма для политических заключенных, где оставлял надежду всяк, сюда входящий. Первое, что сразу бросалось в анализаторы – это вечный запах сожженных изоляторов и проводки. От этого становилось дурно, и датчики наперебой советовали переключить режим сканирования в усиленную фазу, чтобы, не дай Праймас, не пропустить каких-либо опасных изменений в среде. Саундвейв шел заученными коридорами в личный кабинет Шоквейва, где его ждало весьма пренеприятнейшее разбирательство по поводу одного сбежавшего пленника. Мираж не был опасным кибертронцем, но его возможная причастность к мятежным автоботам так и не была установлена. Шоквейв не любил отпускать свою жертву без полного высвобождения нужной и важной информации, а тем более без её фактического (что, кстати, давал просмотр и перепись памяти) подтверждения. - Садись, - коротко, в приказном тоне, говорит однолинзовый десептикон. Саундвейв послушно садится в кресло, отмечая, с какой предсказуемой легкостью на запястьях появляются энергоновые захваты. - Итак, ты решил подорвать мой авторитет, как начальника тюрьмы. Это очень похвально с твоей стороны, Саундвейв, но, если ты забыл, что впереди у нас отрезок длиною в несколько победоносных ходов Мегатрона, то я постараюсь тебе напомнить о том, что никто из твоих бывших дружков не заслуживает того, что ты сделал для аристократа. Связист молчал, давно уже решив, что любое оправдание будет лишней паузой между пытками или основным допросом. Нельзя давать противнику такое сказочное преимущество во времени. Безликий удостоил своего пленника некоторой паузой, рассчитывая хотя бы на короткое «нет», но видимо, он ещё плохо знал возможности связиста, хотя был наслышан о его талантах. - Я так понимаю, что ты твердо вознамерился не вести со мной диалог? – очень спокойно и почти доброжелательно сказал Шоквейв, подходя к жертве совсем близко. – Храбрость или расчет? Думаю, скорее второе, чем первое. Я знаю, что ты наделен способностью проникать в поверхностные мысли при небольшом расстоянии. У меня в кабинете слишком чисто и давненько здесь не было откровенных сцен, даже дежурный за пультом скучает – камеры в этом отсеке давно покрылись пылью. Возможно, я был слишком занят в последнее время и мне стоит немного отдохнуть. Саундвейв не совсем понимал, к чему клонит безликий ублюдок, но нутром чуял, что пытки были не единственным его развлечением. Ментальное сопротивление связиста прочно сдерживало все его мысли, так что бояться было не о чем. Но вот в руках Шоквейва блеснул незнакомый и весьма странный предмет, другой конец которого уже соединялся с областью под фиолетовым шлемом. Связисту повезло, что начальник тюрьмы не был заинтересован в его эмоциональных проявлениях, ибо, если бы все-таки был, то визор и забрало стали бы первыми жертвами их «разговора». - Позволь познакомить тебя с моим изобретением. Я ведь прекрасно понимаю, что Мегатрон не обрадуется, получив тебя по частям, хотя я ратую за физическое порицание больше, чем за ментальное. Но, как показала база данных, иное не будет тобой воспринято. Скорее всего, ты уже принял определенный ряд мер по блокировке ментального канала и болевых импульсов. Что ж, умно, предусмотрительно, но бесполезно. Шоквейв нажал пару клавиш на предплечье, кресло, которое и так не было удобным, трансформировалось в не очень широкую платформу и замерло под углом так, чтобы пленник расположился вертикально и слегка под наклоном назад. Начальник тюрьмы повертел в руках предмет, и в его голосе послышались самодовольные нотки. - Это первая модель психокардикального зонда. И тебе выпала честь, Саундвейв, испытать его на себе. Но сперва, я должен унизить тебя, чтобы получить в будущем надежный залог нашего обоюдного сотрудничества. Саундвейв только повернул голову к «лицу» своего будущего мучителя и четко по слогам ответил: - Иди-в-шлак. Шоквейв только хмыкнул. Грубые сильные пальцы легли на паховую пластину и резким рывком сорвали её прочь. Этого Саундвейв ожидал менее всего, но вскрик отчаянного изумления и испуга удержал. Среди десептиконов такие взаимоотношения были редки, но прецеденты случались и, если под унижением понималось именно это, то Шоквейва не зря боялись все высокие чины Кибертрона. Не было никаких ласк и заботливых поглаживаний. Два когтистых пальца по-хозяйски вошли в сухой порт, чем причинили неимоверную боль. Саундвейв запрокинул назад голову, пытаясь не ощущать ничего, так как давно уже позаботился обо всём. Этот жест смотрелся, как насмешка над мучителем. - Я так и думал. Ты заблокировал всю сенсорику. Что ж, попробуем иначе. Острое жало психокардикального зонда неприятно впилось в основание затылочной части, и связист безвольно обвис в захватах, падая в водоворот собственного сознания. Призраки закружились по комнате, накатывающие волны сломали все установленные блоки, и Саундвейв захлебнулся в собственной боли. Он чувствовал каждый микрон и каждую нейроцепь, а перед самой оптикой стоял его палач и блаженно мерцал своим единственным видеодатчиком. Коннектор Шоквейва вонзился в порт грубо, резко, властно. Ощущение грязи и липкого отвращения поглотило связиста. Он предательски застонал от унижения и боли. В голове отчетливо зазвучал ненавистный голос начальника тюрьмы: «Может, усугубим?». После этой фразы Саундвейв ощутил, как наяву, свой вырванный из плеча правый манипулятор. Сдавшееся сознание автоматически дорисовало все детали порванных магистралей и даже звуки льющегося на пол энергона. Саундвейв закричал, а Шоквейв вторил ему, издевательски увеличивая темп входившего в порт коннектора. Вторым ощущением для провинившегося связиста стало леденящее Искру проникновение острых когтей под броню. Рывок, и вот грудная пластина истекает фонтанами разнообразных жидкостей. От порванных масляных фильтров вся грудная пластина окрасилась желтой густой слизью. Шоквейв приложился «щекой» к этому ужасному месиву, словно хотел обнять рану, как своё маленькое творение. Саундвейв протяжно кричал, уже не надеясь как-то заблокировать эти отвратительные ощущения. Хотелось только одного – мести. Он запомнит каждое действие и воспроизведет его. Со временем. Насладившись криками и беспомощностью такого стойкого солдата, как Саундвейв, начальник тюрьмы Каонис кончил, оставляя на исполосованном в процессе коннекта бедре яркую светящуюся полоску. - И самое забавное, - сипло и с удовольствием отметил Шоквейв, - что ты никогда не будешь знать, что произошло на самом деле.