Как воспитать своего Шэнь Цинцю

Пролетела неделя, Шан Цинхуа всё ещё не вернулся. Шэнь Цинцю мог лишь бездумно проводить свои дни в рутинных обязанностях. Возможно, это была девятая или десятая по счёту ночь, когда он проснулся с ощущением, что рука онемела — Ло Бинхэ упорно продолжал использовать её в качестве подушки. Похоже, что эта привычка никуда не исчезнет. Примерно пять дней назад его ученик решился застенчиво спросить, что привело Шэнь Цинцю в столь благодушное расположение духа, если он предлагал свою руку в качестве подушки всякий раз, когда они укладывались спать. На что его Учитель лишь презрительно усмехнулся, небрежно бросив: — Думаешь, у меня есть выбор? Лишь недавно Шэнь Цинцю понял, что сам подсознательно выработал эту привычку. Стоило ему убрать свою руку, как Ло Бинхэ устраивался у него на груди, словно ленивый кот, придавливая немаленьким весом. Шэнь Цинцю просыпался посреди ночи и грубо отпихивал мальчика, возвращая ребёнка в исходное положение. Но, будто зверёныш, подсознательно жаждущий тепла, спящий мальчишка, не открывая глаз, снова карабкался на него. Тогда Шэнь Цинцю приходилось вновь откидывать свою руку, позволяя Ло Бинхэ устроиться макушкой на сгибе локтя, и лишь тогда мальчик, наконец, затихал и проваливался в крепкий сон. Конечно, можно было поступить проще — просто вернуть мальчишку в его кровать, но, как бы прискорбно это ни звучало, Шэнь Цинцю успел привыкнуть спать с тёплым комочком под боком. Бессмертный уже преподал хороший урок послушания своему ученику, и теперь предпочитал пожинать плоды. К этому времени мальчик выглядел уже на свои четырнадцать, именно в этом возрасте он начал своё преданное служение Шэнь Цинцю. Верный своей детской форме, Ло Бинхэ занялся привычными делами лишь с одним разительным отличием — теперь его день начинался с пробуждения в тёплых объятиях Шэнь Цинцю. Как бы сильно ему ни нравился новый ритуал, юноша твёрдо вознамерился предложить то же самое своему возлюбленному. Шэнь Цинцю, пусть и немного удивлённый предложением, не стал сопротивляться и порой засыпал на любезно подставленной руке Ло Бинхэ. Всё же когда-нибудь наступит утро, когда позиции полностью поменяются. — Учитель, Ин-эр хотела бы высказать просьбу касательно сегодняшнего занятия. Учитель готов выслушать? С возвращением Шэнь Цинцю занятия на пике Цинцзин возобновились. Ученики чувствовали, что жизнь вернулась в привычное русло, а мрак, долгие годы окутывающий вершину, рассеялся, будто его никогда и не было. За исключением посещения его личных покоев без разрешения, во всём остальном ученики полностью придерживались оставленных им заветов. Остальные горные лорды при поддержке Мин Фаня вместе с Нин Инъин успешно поддерживали установленный порядок. Зная о благоразумии своих учеников, Шэнь Цинцю рассудил, что ему не повредит прислушаться к просьбе своей ученицы. Он тихо кивнул девушке, после чего Нин Инъин взволнованно хлопнула в ладоши и вытащила из рукава листок. На пергаменте красовался достаточно простой набросок Шэнь Цинцю, выполненный обычной кистью, но волосы бессмертного, вопреки обыкновению, оказались собраны в высокий хвост. — Ин-эр хотела бы нарисовать портрет Учителя с этой причёской. — Шимей, ты! Это разве не..?! Мин Фань узнал этот рисунок. Нин Инъин нарисовала его сразу после того, как они вернулись от Шэнь Цинцю, тогда ещё бездыханного. Девушка сделала этот довольно грубый набросок, основываясь исключительно на собственных воспоминаниях об Учителе с причёской, в которую Ло Бинхэ убрал его длинные волосы. Остальные ученики нестройно зашумели, очевидно заинтересованные предложением старшей сестрицы. Ло Бинхэ же замер испуганной мышью, мысленно вознося молитвы небесам, чтобы Шэнь Цинцю не решил поинтересоваться, откуда, во имя всех богов, в голове Нин Инъин зародилась подобная идея. Он, несомненно, и понятия не имел, что Мин Фань давным-давно всё подробно изложил Шэнь Цинцю в одном из своих писем. Учитель окинул взглядом набросок в руках девушки. Стряхнув несуществующую пылинку со своих одежд, он поманил своего ученика. — Чего ты застыл, Бинхэ? Долго ещё собираешься заставлять ждать своих старших товарищей? — холодно поинтересовался он. Ло Бинхэ ошеломлённо застыл, но, как только понял смысл фразы бессмертного, с готовностью поспешил к Шэнь Цинцю. Он осторожно распустил аккуратную причёску своего Учителя, длинные пряди блестящими волнами рассыпались по плечам, скользили меж пальцев, словно нежнейший шёлк. Нин Инъин достала из рукава деревянный гребень и услужливо протянула своему шиди. Ло Бинхэ провёл гребнем по волосам Шэнь Цинцю, сердце заполошно колотилось в грудной клетке от того, что ему было дозволено ухаживать за Учителем на виду у всех. Он замешкался, подыскивая, чем можно завязать собранный хвост. Шэнь Цинцю, казалось, почувствовал его смятение, хотя и не мог видеть лица мальчика. — На рисунке Ин-эр изображена красная лента. Кажется, этот мастер видел похожую на твоих волосах? Маленький демон ощутимо дрожал от охватившего его восторга. Он понятия не имел, что задумал Шэнь Цинцю, но будь он проклят, если не это люди обычно называли открытым флиртом. — Конечно, Учитель. Простите невежество этого ученика, — нараспев произнёс он, одним быстрым движением распуская собственный высокий хвост. При помощи атласной ленты он наконец добавил последние штрихи к новой причёске Шэнь Цинцю. Было что-то интимное в том, что Шэнь Цинцю добровольно носил вещь, принадлежащую ему, на глазах у всех, и одно это уже приводило Ло Бинхэ в исступлённое ликование. Учитель коротко кивнул, после чего повернулся к другим ученикам. — Этот мастер собирается насладиться книгой. Рисуйте в тишине, — распорядился он, все послушно закивали, готовя свитки и стараясь при этом производить как можно меньше шума. С того места, где расположился Ло Бинхэ, ему был отлично виден белоснежный изгиб шеи Шэнь Цинцю, едва скрытый высоким хвостом. Хотя ему нравилась новая причёска, мысленно он отметил, что не стоит посторонним разглядывать эту всегда скрытую часть тела его возлюбленного. Подавив желание прикрыть ладонью изящную шею бессмертного, он уселся и послушно взялся за свою кисть. С волосами, собранными в высокий хвост, Шэнь Цинцю выглядел гораздо моложе своих лет. Несмотря на то, что губы по-прежнему были сурово сжаты в тонкую линию, багровый оттенок ленты для волос придавал величественному лицу бессмертного чувственную яркость. Бледный, словно жемчуг, блеск его кожи дарил облику их Учителя почти эфирное сияние. Даже оставив в стороне свою предвзятость, Ло Бинхэ мог с уверенностью сказать, что Шэнь Цинцю стал ещё прекраснее, мысленно сокрушаясь, что не может просто взять и спрятать своего Учителя от посторонних глаз. И теперь каждый мог написать картину такого Учителя, сохранив светлый образ в памяти. К большому сожалению, он ничего не мог с этим поделать, поскольку вздумай Ло Бинхэ воспротивиться просьбе Нин Инъин, он не сомневался, что Учитель встанет на сторону шицзе. Всё же, как бы Шэнь Цинцю не отрицал этого, она оставалась его любимицей. Ло Бинхэ подавил тяжёлый вздох, кто бы мог подумать, что в этой жизни он станет завидовать своей бывшей жене. Помимо всего прочего, за прохождением урока наблюдал один их почётный гость. Когда обитатели пика Цинцзин впервые услышали, что легендарный Святой Правитель временно найдёт пристанище на их вершине, многие затрепетали от страха. В конце концов, если верить многочисленным слухам, своей силой он мог сравниться с сотней мастеров; мало ли, что могло произойти? Надо отдать должное Мин Фаню, который со всей ему присущей старательностью выполнял распоряжение Шэнь Цинцю, исполняя все нужды Тяньлан-цзюня, дабы сделать пребывание отца А-Ло на вершине как можно более комфортным. До сего дня Тяньлан-цзюню не выпадала возможность понаблюдать за процессом обучения в школе. Его интересовало всё, связанное с культурой Царства Людей, поэтому он позаимствовал немного бумаги и краски, чтобы приступить к собственному наброску. Во время урока живописи Шэнь Цинцю даже не смотрел на учеников. Его полностью захватили сочинения, которые он пропустил за пять лет своей смерти, он часами мог сидеть неподвижно, как каменное изваяние, только пальцы невесомо порхали над книгой, перелистывая страницы. На взгляд большинства художников он представлял из себя идеального натурщика. Вряд ли кто-то всего несколько лет назад способен был представить себе столь мирную идиллию. Память Шэнь Цинцю вновь обратилась к бурной истории его прошлого, в последнее время он часто задавался вопросом, что же такого сделал, чтобы удостоиться чести прожить эту новую жизнь. Он и сам понимал, что не заслужил этого. Но Шэнь Цинцю не собирался увязать в делах минувших дней. Он приподнял глаза от книги, чтобы взглянуть на ребёнка, который когда-то забрал у него так много, но вернул сторицей. Ло Бинхэ встретился с ним взглядом. Казалось, полудемон научился улыбаться одними глазами, и то, каким безоговорочным обожанием сияли его мерцающие обсидиановые глаза, даже немного смущало. Забавно, ведь они занимались и более постыдными вещами, чтобы сейчас краснеть от простых взглядов друг на друга. Шэнь Цинцю прищурился, скрывая за веером длинных ресниц откровенный вызов, после чего вновь вернулся к чтению. Когда урок подошёл к концу, ученики принялись с видимым удовлетворением рассматривать результаты своих трудов. На каждом холсте бессмертного изобразили с разного ракурса и в различных оттенках, но всё это был Шэнь Цинцю с книгой в руках, статный и величавый, словно божественно красивый учёный. Работа Ло Бинхэ вполне могла составить конкуренцию остальным; несмотря на долгое пребывание в Царстве Демонов, уроки, полученные на пике Цинцзин, не прошли даром. Кое-кто, однако, всё-таки сумел превзойти его. — Горный лорд Шэнь, к моему вящему удовольствию я смог применить ваш урок на практике. Что думаете о моей картине? — бесстыдно поинтересовался Тяньлан-цзюнь. Вопрос мог прозвучать скромно, но весь вид повелителя демонов источал незыблемую уверенность в собственных силах. Первоначально Шэнь Цинцю собирался дать сухую оценку таланту Святого Правителя, когда ему в глаза бросилась одна существенная деталь. На глаза изображённого на картине Шэнь Цинцю набежала тёмная тень, словно завеса грозовых облаков в погожий летний день. Бессмертный доблестно поборол желание сердито нахмуриться, дабы не терять репутацию самого равнодушного горного лорда школы Цанцюн. — Тяньлан-цзюнь, на что был устремлён ваш взгляд, если вы умудрились столь неточно передать изображение? — холодно бросил он. В то время как все изображали Шэнь Цинцю со взглядом, прикованным к книге на своих коленях, Тяньлан-цзюнь изобразил бессмертного, смотрящего прямо на живописца. Строгий взгляд мог показаться достаточно знакомым, если бы не лёгкий изгиб губ Шэнь Цинцю. В сочетании с яростным мятежным взором весь вид бессмертного превратился в откровенную провокацию. Без тени раскаяния в голосе повелитель демонов ответил: — Мне довелось стать свидетелем данного зрелища чуть раньше, и мне показалось, что я поймал тень улыбки горного лорда Шэня, поэтому я не удержался, добавив несколько творческих штрихов. Без ложной скромности, должен признать, что моя картина гораздо лучше рисунка сына. Ло Бинхэ прекрасно понял, в какой момент Тяньлан-цзюнь успел увидеть этот взгляд, и был крайне недоволен. Он вынужденно признал, что его превзошёл собственный отец, поскольку кокетливый взгляд Учителя вне всякого сомнения притягивал всеобщее внимание. Во что бы то ни стало он должен был заполучить эту картину. По рядам учеников пролетел восхищённый шёпот. Многие зарделись смущённым румянцем, поскольку до сих пор никому не приходилось видеть Шэнь Цинцю с таким открытым выражением лица. Ло Бинхэ уже всерьёз раздумывал, как половчее выкрасть картину после урока. Никому, даже его собственным школьным товарищам, не дозволялось видеть его Учителя таким искренним и беззащитным, подобные интимные моменты предназначены только для него. Шэнь Цинцю ощутил, как лоб сдавил тонкий обруч головной боли, вызванной новоиспечённым нарушителем спокойствия. Правду говорят, яблочко от яблони. Эти двое не остановятся ни перед чем, когда дело доходит до собственного превосходства. Настоящие кретины, Шэнь Цинцю проглотил готовые сорваться с языка ругательства. Отчего они не могут вести себя воспитанно и достойно, как Чжучжи-лан, мысленно сокрушался он. Настоящая проблема крылась не в том, что демон дорисовал несуществующие детали, а в искажении его подлинной сути. — Этот мастер готов похвалить технику исполнения, но вычтет баллы за неспособность верно передать выражение лица. Более того, я изымаю эту картину, прежде чем вы начнёте оказывать плохое влияние на моих учеников, — добавил он. Лучше пресекать подобное на корню, проклятая баллада уже успела нанести существенный ущерб его репутации. Тяньлан-цзюнь пожал плечами, не собираясь вступать в спор с Шэнь Цинцю. В любом случае, если ему захочется, он всегда мог нарисовать ещё одну картину. На этом урок живописи подошёл к концу, и Шэнь Цинцю вернулся в бамбуковую хижину, в то время как Ло Бинхэ направился на кухню готовить обед. Бессмертный успел полностью погрузиться в чтение, когда ученик вернулся с подносом, заставленным множеством блюд, от которых исходил неописуемый аромат. Поставив поднос на стол, Ло Бинхэ уставился на Учителя долгим взглядом. Шэнь Цинцю, почувствовав чужое пристальное внимание, раздражённо дёрнул плечом и вопросительно взглянул на ученика. Юноша тепло улыбнулся, усаживаясь подле ног Учителя и устроив голову на коленях Шэнь Цинцю. — Учитель, тебе это ничего не напоминает? Шэнь Цинцю сразу понял, о чём говорил Ло Бинхэ. Это было словно повторение той самой ночи, когда его ученик впервые дал волю своему отчаянному желанию быть нужным. Именно тогда Шэнь Цинцю впервые решился в ответ приоткрыть створку в своё сердце. Он позволил Ло Бинхэ поступать как вздумается; отгонять его больше не было никакого смысла, тем более что он подозревал, что мальчишка, будучи ярым мазохистом, просто приползёт обратно. Полузабытый образ возродил ещё одно старое воспоминание, хотя тогда мальчику было семнадцать, а не четырнадцать, как в его нынешнем облике. Ло Бинхэ наслаждался молчаливым присутствием Шэнь Цинцю, оттого совсем не ожидал, что Учитель заговорит. — Этот учитель всегда выполняет свои обещания. В тот раз ты занял первое место на собрании Союза бессмертных. Говори. То, что хотел мне сказать тогда. Ло Бинхэ застыл. Он и не думал, что Шэнь Цинцю помнит об этом, тем более что тогда Учитель лишь сухо пообещал, что рассмотрит такую возможность, так и не дав чёткого ответа. В груди его стало тесно, будто она уже не могла вместить всю ту любовь, что он чувствовал. Ло Бинхэ медленно взял руку Шэнь Цинцю в свою, нежно поцеловав шрам на ладони. Лицо ученика светилось от бесконечной нежности. Блестящие глаза благоговейно смотрели на бессмертного, голос мягко прошептал: — Я не желал ничего, кроме как быть с тобой. Я просто хотел, чтобы ты позволил мне остаться с тобой навсегда. Брови Шэнь Цинцю удивлённо взлетели. Сейчас всё стало гораздо сложнее, ведь он знал, что Хуа Цин — это Ло Бинхэ. Стоило вспомнить об этом, как у него возникало досадное чувство, будто его обвели вокруг пальца. Тонкие пальцы с обманчивой мягкостью заскользили по щекам Ло Бинхэ, а потом вдруг с силой ущипнули мягкую кожу в приступе внезапного гнева. — Нахальный ребёнок! Если бы тот другой никогда не появился, куда бы ты делся? Ты ведь уже считался учеником школы Цанцюн, и никто бы не явился к нашему порогу, чтобы прибрать тебя к рукам, — упрекнул он. Даже болезненный щипок не смог испортить приподнятое настроение Ло Бинхэ. Ведь его возлюбленный только что признался, что никогда не позволит своему ученику покинуть его. Хотя было немного обидно слышать, что Шэнь Цинцю всерьёз задумывался о том, чтобы отдать его Хуа Цину, если бы тот когда-нибудь явился за ним, но поскольку «Хуа Цин» был всего лишь его фальшивой личиной, он решил не задумываться над этим. — Шэнь–гэгэ, могу я тебя поцеловать? Ответом на вопрос ему послужил хлопок сложенным веером по лбу. Учитель наградил его холодным взглядом, презрительно бросив: — Вернёмся к этому, когда подрастёшь, бесстыжий ребёнок. Ло Бинхэ сдержанно вздохнул; Шэнь Цинцю действительно обращался с ним как с ребёнком, пока он находился в этой форме. По крайней мере, ему позволили устроить голову на коленях, что уже само по себе казалось невероятным. Всякий раз, когда он пытался сделать то, о чём и помыслить не мог в своей прошлой жизни, его сердце охватывало необъяснимое волнение, и, несмотря на ворчание, Шэнь Цинцю позволял ему это. Это было слишком непривычно, чтобы выразить словами, но в сухом ответе Учителя ему послышалось невысказанное обещание. Кажется, именно в этом незнакомом доселе ощущении безопасности и крылась причина, по которой он каждую ночь спал, как убитый. Но, как бы ему не нравилось нежиться в объятиях Шэнь Цинцю, юноша чувствовал, что на карту поставлена его гордость ученика, а значит ежедневные обязанности никто не отменял. Их относительно мирные деньки закончились, когда в школу Цанцюн вернулся Шан Цинхуа. Что-то в облике горного лорда казалось непривычным. Для начала, волосы Шан Цинхуа больше не были стянуты в аккуратный пучок — они тяжёлыми волнами спадали на плечи, лоб овивала тонкая диадема из серебра, в центре которой сверкал бледно-голубой топаз. Лицо его стало более спокойным, хотя в глазах по-прежнему плескалась лёгкая тень волнения. Что же до его спутника–демона, на запястье Мобэй-цзюнь носил схожий браслет из зелёного золота, в центре которого был закреплён молочно–белый нефрит. При виде обоих Тяньлан-цзюнь расплылся в добродушной улыбке: — Поздравляю, горный лорд Шан. Похоже, теперь всё официально. Шан Цинхуа потребовалось несколько долгих мгновений, прежде чем до него дошёл смысл слов повелителя демонов, его щёки раскраснелись. — О-ох, да. Благодарю за поздравления, Цзюнь–шан. Мне ужасно жаль, что в прошлый раз нам пришлось столь внезапно вас покинуть... Приятно видеть, что вас гостеприимно приняли на вершине Цинцзин. Пик Аньдин может и не столь известен, но я сделаю всё возможное, если Цзюнь–шан нас когда-нибудь посетит, — дружелюбно предложил он. Расслабленная манера общения Шан Цинхуа со Святым Правителем, очевидно, не понравилась Мобэй-цзюню, потому что демон поспешил притянуть горного лорда поближе к себе, с внезапной гордостью заявив: — Украшение, которое я ношу, выполнено руками моего супруга. Все разговоры вокруг замолкли. Шан Цинхуа с трудом подавил желание спрятать лицо в ладонях от смущения, воскликнув: — Ваше Величество, так уж было необходимо упоминать об этом?! Тяньлан-цзюнь же просто рассмеялся в своей привычной добродушной манере. Само собой, от него не укрылась ревность Мобэй-цзюня, демоны благородной крови, как правило, стараются продемонстрировать своё превосходство перед лицом своей пары. Отголоски старого хвастовства. Под вопросительным взглядом Юэ Цинъюаня голос Шан Цинхуа нервно задрожал, когда он добавил: — Что ж... Наш союз можно рассматривать как первый шаг к перемирию..? Шан Цинхуа ловил пронзительные взгляды не только со стороны учеников Аньдин, но и от учениц вершины Сяньшу. Пик Сяньшу, вероятно, осудил его жизненный выбор, но горный лорд прекрасно знал собственных учеников — их, должно быть, обрадовала перспектива заручиться поддержкой мощного покровителя. Если изначально по возвращении в школу Цанцюн он собирался немного перевести дух, то сильно ошибся, поскольку почти сразу его пригласили на собрание горных лордов. Плетущийся в хвосте группы, которая направлялась в конференц-зал пика Цюндин, Тяньлан-цзюнь наклонился к Ло Бинхэ и заговорщически прошептал: — Ну, сынок... Похоже, даже Мобэй-цзюнь опередил тебя. Когда же вы узаконите отношения с горным лордом Шэнем? Ло Бинхэ холодно взглянул на отца, он не нуждался ни в чьих советах. Со дня на день он с нетерпением ожидал возвращения Ша Хуалин из Царства Демонов с той вещицей, которую уже распорядился изготовить. По возвращении Шан Цинхуа наконец состоялась официальная встреча для обсуждения условий перемирия. Впервые помимо горных лордов в собрании приняли участие демоны. Тяньлан-цзюнь и Ло Бинхэ представляли Царство Демонов на правах истинного Святого Правителя и его наследника. Чжучжи-лан занимал позицию генерала и правой руки повелителя демонов, а Мобэй-цзюнь служил Ло Бинхэ. Кроме того, он был официально помолвлен с Шан Цинхуа, что ещё более укрепило его позиции. Шэнь Цинцю не стал терять времени даром, выдвинув своё предложение о перемирии, основанном на взаимной торговле. — Несмотря на то, что Царству Демонов не хватает ресурсов по сравнению с Царством Людей, существуют предметы, уникальные лишь для другого мира. Некоторые из них могут оказаться полезными для людей, особенно для совершенствующихся, — добавил Ло Бинхэ к объяснению горного лорда. Шэнь Цинцю повернулся к Шан Цинхуа, который с большим восторгом следил за обсуждением, справедливо полагая, что теперь и его господин немало заинтересован в заключении мира. — Пик Аньдин — наша связь между двумя мирами, вот почему мы дожидались возвращения Шан–шиди. Никто не знает законы торговли лучше, чем он, — рассуждал Шэнь Цинцю, отчего его шиди изумлённо вытаращил глаза, ведь теперь всеобщее внимание горных лордов оказалось приковано к обычно незаметному и недооценённому бессмертному. Притихший бессмертный украдкой бросил взгляд на Мобэй-цзюня; демон, казалось, оставался холодным и безучастным, если бы не мимолётный намёк на довольную улыбку, притаившуюся в уголках его губ, которую лишь Шан Цинхуа сумел разглядеть. Ощутив блаженное спокойствие, горный лорд на некоторое время задумался, ученики в ожидании замерли за его спиной. Если сейчас всё сделать правильно, это заметно скажется на репутации вершины Аньдин. Наконец Шан Цинхуа, казалось, всё обдумал и уверенно покачал головой. — Этого недостаточно. В своей прошлой жизни Ло Бинхэ не видел этого шишу после собрания Союза бессмертных; он, честно говоря, понятия не имел, на что способен Шан Цинхуа. — Шан–шишу, пожалуйста, просветите этого ученика, чего же не хватает? Бессмертный, казалось, немного ушёл в себя, но продолжил: — Совершенствующимся долгое время удавалось удерживать демонов в стороне, поэтому, очевидно, наше общество должно извлечь выгоду из этого перемирия. И в то же время, если что-то пойдёт не так, первыми пострадают простые люди. Во время путешествия с моим господином я видел бедность ресурсов, поэтому могу с уверенностью заявить, что не только совершенствующиеся могут участвовать в торговле. Если мы сосредоточимся лишь на заклинателях, то у простого люда не будет стимула в установлении мирных отношений с демонами. Такой мир не продлится долго. Рассуждения казались весьма здравыми, Ци Цинци даже на мгновение усомнилась, что человек перед ними действительно Шан Цинхуа. Шэнь Цинцю задумчиво протянул: — Как мы и думали, никто не знает принципы торговли лучше, чем Шан–шиди. Чем, по-твоему, это можно исправить? Му Цинфан отозвался со своего места: — Я достаточно далеко продвинулся в исследовании медицины Царства Демонов. Ученик Ло прав в своём высказывании о ресурсах их мира. При должной осторожности в обращении и подготовке, нам удастся излечить множество болезней Царства Людей. Если мне представится шанс изучить болезни Царства Демонов, есть вероятность, что это будет обоюдовыгодное сотрудничество. Испокон веков повелось, что исцеление должно приносить пользу всем живым существам. Разве не так мы сможем убедить обе стороны, что готовы учиться друг у друга? — Горный лорд Му внёс прекрасное предложение. Новые знания наряду с использованием старого опыта — самый действенный способ установить взаимовыгодные отношения. Как и упомянул горный лорд Му, лекарство от всех болезней станет отличным примером. Однако существует одна проблема — не все целители разделяют подобную страсть к спасению независимо от форм жизни. Страх и предубеждение по-прежнему являются нашими сильнейшими соперниками, одного этого толчка всё ещё недостаточно, — поделился своими мыслями Тяньлан-цзюнь. Несомненно, ему очень импонировало, что идея Му Цинфана ставила своей целью благо всех миров. Поистине, его племянник будет настоящим глупцом, если не заявит свои права на столь прекрасного кандидата в будущие супруги. К счастью, Шан Цинхуа выступил с новым решением. — Само по себе предложение Шэнь–шисюна и ученика Ло не лишено смысла, но, скажем так, ему чего-то не достаёт. Вдобавок к этой идее и совету Му–шиди, мы могли бы ввести в обиход мелкие сделки. Простому народу Царства Демонов давно по душе ремесло Царства Людей, даже самые простенькие аксессуары. Если не считать лекарственные травы или высококачественные материалы, которые могут предоставить только совершенствующиеся или представители знати, простой народ может охотиться на мелких зверей. Их выделанные шкурки или изделия из меха тоже могли бы стать частью торговли. Однако, принимая во внимание дисбаланс ресурсов, меня беспокоит, что будет довольно сложно поддерживать торговлю, — посетовал Шан Цинхуа. Со времён своего ученичества бессмертный успел повидать немало, путешествуя по землям и совершая покупки для нужд школы. Тяньлан-цзюнь одобрительно кивнул. — Беспокойство горного лорда Шана вполне оправдано. По правде говоря, Царство Демонов совсем не подходит для сельского хозяйства, а того, что всё же вырастает, явно недостаточно. Нехватка продовольствия — одна из причин, по которой демоны продолжают совершать набеги на Царство Людей, — рассеянно заметил он, мудро обходя вопрос о сеятелях. Шан Цинхуа растерянно почесал подбородок, вслух удивляясь: — Интересно, можно ли тогда добавить к медицинским навыкам и улучшение сельскохозяйственных условий? Святой Правитель взглянул на Шан Цинхуа с нескрываемым удивлением. — Горный лорд Шан... Вы видели состояние Царства Демонов. Полагаю, есть предел любым улучшениям, — неуверенно протянул он, немало поражённый идеей, которая посетила голову Шан Цинхуа. Горный лорд не сумел удержать гордую улыбку: — Цзюнь–шан, вы позабыли, что мне удалось посадить семена дыни в Царстве Демонов и даже собрать урожай? Вне всякого сомнения, мне потребовалось на это некоторое время, но это вполне посильная задача. Все невольно прислушались. Даже Ло Бинхэ с интересом подался вперёд; он никогда не рассматривал вопрос улучшения условий Царства Демонов с такой стороны. Когда-то он решил пойти по лёгкому пути и просто объединил Три Царства. Мобэй-цзюнь впервые видел, чтобы его человек рассуждал с таким пылом, он обратил всё своё внимание на слова Шан Цинхуа, которые могли пролить свет на состояние Царства Демонов. — Пока это лишь теория, но поскольку в Царстве Людей в изобилии съедобная растительность, надеюсь, я на правильном пути. Для начала... Всем нам прекрасно известно, что Бесконечная Бездна находится в пространственном разрыве между Царством Демонов и Царством Людей, и какие там водовороты хаотичной энергии. Что если... богатство энергии Ян Царства Людей естественным образом защитило его от пагубного влияния Бездны, но Царство Демонов лишено такой защиты? Заметив, что наши привычные растения плохо приживаются в Царстве Демонов, я сначала подумал, что проблема в почве. Но, как оказалось, не только в этом. Растения, животные, даже бесы — на мой взгляд, всё в Царстве Демонов столь сильно отличается именно благодаря сильному влиянию энергии Бесконечной Бездны. Все мы с давних времён замечали эти искажения, похоже, сама природа научилась приспосабливаться к невидимой ядовитой скверне. Впервые Шан Цинхуа рассуждал как истинный совершенствующийся. Даже Шэнь Цинцю, несмотря на то, что ему уже приходилось обсуждать изобретения со своим шиди, казался немало впечатлённым его дальновидностью. Шан Цинхуа ощутимо волновался, пытаясь донести свою мысль, поэтому не заметил, что все смотрели на него совершено иными глазами. — И вот, после целого ряда проб и ошибок, я понял, что стоит возвести нехитрый барьер при помощи простых талисманов, чтобы обуздать скверну, и почва внутри барьера станет пригодной для посадки. Конечно, качество такой земли всё ещё оставляет желать лучшего, поэтому без удобрений не обойтись, чтобы растения принесли плоды. Ещё предстоит провести ряд экспериментов, чтобы увидеть, можно ли использовать этот способ в больших масштабах. Однако, если всё получится, сотрудничество со стороны совершенствующихся будет иметь решающее значение из-за необходимости установки защитных барьеров. Перспектива возможности выращивать пищу в своём собственном мире, безусловно, станет огромным стимулом для демонов, чтобы поддерживать установленное перемирие. Если удастся убедить заклинателей, что помощь демонам в решении проблемы их продовольствия поможет привести к уменьшению случаев вторжений демонов в Царство Людей, они также с готовностью поддержат идею перемирия. Шан Цинхуа казалось, что это ощутимый шаг вперёд. Всё, что обычно волновало простой люд, это было ли у них достаточно еды и хватит ли её на следующий день. В детстве ему пришлось столкнуться с немалыми лишениями, так что эту сторону жизни он знал не понаслышке. Юэ Цинъюань, не скрывая гордости, смотрел на своего шиди — даже смутьяны могли со временем исправиться. Шэнь Цинцю одобрительно кивнул Шан Цинхуа, совершенствующийся в полной мере доказал свою ценность. Вместе с тем он наградил долгим взглядом своего ученика. Ло Бинхэ виновато понурился в ответ на красноречивый взор Шэнь Цинцю: Шан Цинхуа оказался намного полезнее, чем этот повелитель демонов. Но воодушевлённее всех отреагировал Тяньлан-цзюнь, не скрывающий своего восторга. — Горный лорд Шан, даже небольшой деревеньке сложно прокормиться в одиночку, но с твоим предложением, возможно, даже целые города со временем смогут выращивать собственную продукцию. Если задумка увенчается успехом, ты станешь легендарной фигурой среди демонов. Мобэй-цзюнь не прогадал, взяв тебя в свои супруги. Даже жаль, что ты не оставил его, когда он так скверно с тобой обращался, я бы не отказался, чтобы ты стал частью нашей родословной. Комплимент Святого Правителя шёл от чистого сердца. Шан Цинхуа с благодарностью выслушал демона, но стоило тому так неосторожно упомянуть Мобэй-цзюня, вдоль его спины выступил холодный пот. После того, как демон услышал, что его супругу довольно неоднозначно предложили оставить его, взгляд Мобэй-цзюня потемнел страшнее грозовой тучи. Юэ Цинъюань обеспокоено приподнял бровь: — Скверно обращался?.. Шан Цинхуа поспешил загладить эффект после неосторожного замечания Тяньлан-цзюня, он торопливо поднялся со своего места: — Это всё давно в прошлом, правда! То есть, если бы я действительно хотел уйти, я бы не ответил согласием на предложение моего господина. К-кроме того, кто бы посмел попытаться составить пару ученику Ло... — закончил он нервным смешком, искренне надеясь, что Шэнь Цинцю не подумает, будто он вознамерился вступить в борьбу за его ученика. Одного Мобэй-цзюня ему хватало с лихвой, Шан Цинхуа даже боялся себе представить, что может произойти, если Ло Бинхэ окажется втянут в эту историю из-за сущего недоразумения. Тяньлан-цзюнь рассмеялся над его жалким видом. — Кто сказал, что я говорил про него? Чжучжи-лан тоже часть моего рода. При внезапном упоминании Чжучжи-лан смущённо потупился. Змеиный демон опустил глаза в землю в явной неловкости, совершенно не представляя, как реагировать на подобное заявление, и Шан Цинхуа, как никто, понимал сейчас его состояние. — Цзюнь–шан, пожалуйста, не стоит так шутить. Мастер Шан — будущий супруг Мобэй-цзюня. Это преступление даже для кого-то вашего положения, — по тому, как устало прозвучал голос демона, Шан Цинхуа догадался, что это был далеко не первый раз, когда Чжучжи-лану приходилось предостерегать своего господина от необдуманных речей. Шэнь Цинцю предупреждающе постучал сложенным веером по краю стола. — Довольно этой чепухи. Вклад Шан–шиди неоценим. Но прежде чем мы продолжим, нам потребуется обсудить это с остальным миром совершенствования, — отметил горный лорд. Брови Вэй Цинвэя сошлись на переносице, когда он обеспокоенно спросил: — Шэнь–шисюн, учитывая результат предыдущего собрания, думаете, они будут готовы выслушать? Шэнь Цинцю изящно распахнул веер, пряча презрительную усмешку. — Вэй–шиди, перемирие между двумя Царствами, несомненно, исторический момент. Их гордыня не позволит им остаться в стороне. На данный момент от нас требуется спланировать всё должным образом и определить меру сотрудничества других школ. Это займёт время, и этот учитель настаивает, чтобы мы вернулись к обсуждению после полного выздоровления Бинхэ. Мы не должны позволить им прознать о его недуге. — Значит, решено. Сделаем так, как предложил Цинцю–шиди. Шан–шиди, спасибо, что вернулся в школу Цанцюн, твоя рассудительность в очередной раз выручила нас, — подытожил Юэ Цинъюань. Он всегда с большой теплотой относился ко всем горным лордам. Лю Цингэ нахмурился, но промолчал. Если Шан Цинхуа решил искупить свои ошибки должным исполнением своих обязанностей, он не собирался возражать. Шан Цинхуа смущённо склонил голову и, запинаясь, пробормотал: — Нет-нет, всё благодаря милости Чжанмэнь–шисюна, который простил мне мои проступки и позволил вернуться, чтобы вновь служить на благо школе. — Шан–шиди покинул школу Цанцюн не по своей воле. На это ушло время, но этот мастер видит, что тебе наконец-то удалось обуздать своего... компаньона, — Шэнь Цинцю почти открыто насмехался над Мобэй-цзюнем. Ледяной демон ощетинился, но вскоре стало очевидно, что ему придётся иметь дело не только с Шэнь Цинцю. На губах Юэ Цинъюаня блуждала привычная спокойная улыбка, но статную фигуру плотно окутывала скрытая всесокрушающая сила, пока он неторопливо приближался к демону. — Мобэй-цзюнь, поскольку вы теперь обручены с Шан–шиди и являетесь нашим важным союзником, я не стану принимать во внимание дела минувших дней. Однако за любое жестокое обращение с нашим шиди вам придётся нести ответ перед всеми горными лордами школы Цанцюн, — в голосе главы школы звучало неприкрытое предупреждение. Шан Цинхуа почти тронула забота Юэ Цинъюаня о его благополучии, если бы Мобэй-цзюнь не выглядел таким оскорблённым. — Этот скромный шиди благодарен Чжанмэнь–шисюну за его заботу. Прошу, нет нужды волноваться, мой господин и я уже разрешили все недоразумения. Ведь так, Ваше Величество? Шан Цинхуа поспешил успокоить демона, потянувшись, чтобы невесомо провести пальцами по щеке Мобэй-цзюня. За время их совместного нелёгкого пути он успел твёрдо усвоить: его господин отличался чрезвычайной обидчивостью. Касаниями отвлечь демона было гораздо проще. Настоящий ребёнок, мысленно пожурил он с неприкрытой нежностью. Шан Цинхуа оказался поистине искусным укротителем, нрав Мобэй-цзюня заметно улучшился благодаря его чуткости. Тот не издал ни звука, но потеплевший воздух стал верным признаком того, что демон вернулся в хорошее расположение духа. Шэнь Цинцю мысленно выругался, он был сыт по горло всем этим фарсом. Почему все вокруг здесь и там решили пережениться вместо того, чтобы заняться делами? Неизвестно, преднамеренно ли горный лорд пика Цуйсянь проигнорировал царящую атмосферу или по незнанию, но бессмертный весело добавил: — Весьма обнадёживающе видеть, как это перемирие движется в правильном направлении. Моему пику придётся несладко, когда придётся готовить праздничный пир сразу на две свадебные церемонии! Шэнь Цинцю понял, что терпение Юэ Цинъюаня на исходе, когда взгляд Тяньлан-цзюня вспыхнул пытливым интересом. Горный лорд твёрдым шагом направился к выходу из зала заседаний, но успел услышать, как Святой Правитель невинно поинтересовался: — Ойа? А разве ещё кто-то, кроме горного лорда Шана, женится?