Как воспитать своего Шэнь Цинцю

Первое, что бросилось в глаза Шэнь Цинцю, так это то, что в храме Чжаохуа собралось людей гораздо больше, чем он ожидал. Похоже, в собрании принимали участие не только четыре основные школы, но и множество небольших разрозненных кланов. Вернее три школы, мысленно поправил себя Шэнь Цинцю, так как представителей дворца Хуаньхуа посчитали разумным не приглашать. Конечно, подобные предосторожности оказались напрасны, поскольку действующий глава дворца присутствовал в составе делегации от школы Цанцюн. Непрерывный гул голосов в главном зале стих, стоило толпе заметить высокую фигуру Ло Бинхэ за плечом Шэнь Цинцю. Прошло пять лет, многие совершенствующиеся никогда не видели Шэнь Цинцю лично, понятия не имели, кем был этот человек, не говоря уже о том, чтобы узнать его. Однако Учэнь, заручившийся поддержкой Шэнь Цинцю и Му Цинфана в городе Цзиньлане, сразу же узнал бессмертного. Остальные старейшины храма Чжаохуа и вершины Тяньи догадались о личности горного лорда, увидев Сюя на чужом поясе. — Горный лорд Шэнь? Да благословит вас Будда, но как?.. В отличие от своего собрата по школе Увана, который встретил возвращение горного лорда с выражением явного презрения на лице, Учэнь приветствовал того весьма искренне и благодушно. Шэнь Цинцю уважительно ответил на приветствие, после чего повернулся к Юэ Цинъюаню. Глава школы понял намёк и обратился ко всем присутствующим лидерам: — Я прошу прощения за то, что заставил всех ждать. Прежде чем мы приступим к сегодняшней дискуссии, я хотел бы поделиться радостной вестью о возвращении моего шиди Шэнь Цинцю. Полагаю, все жаждут более подробного объяснения, которое предоставит мой шиди, — объявил он, передавая эстафету Шэнь Цинцю. Стоило главе Цанцюн произнести во всеуслышание имя горного лорда, зал наполнила беспорядочная какофония голосов. Хотя в храме собрались сплошь благородные и достойные совершенствующиеся, надменное сердце Шэнь Цинцю не воспринимало их иначе, как безголовых цыплят. В конечном итоге, эти якобы уважаемые заклинатели нисколько не беспокоились о том, что даже малейший шёпот беспрепятственно достигал его ушей. Бессмертный довольно ясно мог слышать, как они обмениваются вопросами, каким образом он тут оказался, если давно должен быть мёртв, были ли обвинения, выдвинутые против старого мастера дворца ложными и тому подобную ерунду. Бормочут бесцеремонные глупости, да к тому же так, что объект обсуждения мог их услышать, бессовестные создания! Шэнь Цинцю и до этого знал, что сообщество благородных совершенствующихся не славилось порядком, но в последнее время, похоже, оно успело превратиться в самый настоящий базар. — Посчитав собрание подходящим моментом, этот мастер, наконец, может вновь представиться. — Но сегодняшнее обсуждение посвящено дворцу Хуаньхуа?! Почему он здесь?! Речь, очевидно, шла о Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю бросил быстрый взгляд на своего ученика, безмолвно напомнив, что тому не следует вступать в разговор до получения разрешения. Ло Бинхэ понял невысказанный намёк, молча стерпев брошенные обвинения. Шэнь Цинцю раскрыл веер, привычно скрывая за его складками нижнюю половину лица и не давая прочесть свои эмоции, после чего ответил: — Именно поэтому. Самый высокий по положению человек должен присутствовать, чтобы дать объяснения деяниям, совершённым дворцом и во имя дворца Хуаньхуа. Но прежде чем мы начнём, должен ли этот мастер объяснить своё присутствие? — Вне всякого сомнения. Просветите нас, горный лорд Шэнь. Как вернуться из мёртвых? Мастер Уван вызывающе смотрел прямо на него, не обвиняя во всеуслышание, но и не скрывая обуревающих его подозрений. Шэнь Цинцю повернулся к своему ученику, который, наконец, поднялся и взял слово. Прежде всего, Ло Бинхэ вежливо приветствовал старейшин, после чего перешёл к объяснениям: — Учитель никогда не уходил из жизни. Старый глава дворца тяжело ранил Учителя, этому ученику понадобилось пять лет, чтобы исцелить его. Я держал в тайне состояние Учителя, чтобы лишённый власти старый мастер не получил второго шанса убить Учителя. — Значит ты настаиваешь, что глава дворца совершил покушение на убийство бессмертного? Однако это не объясняет твоего самовольного захвата власти во дворце Хуаньхуа! — справедливо заметил Уван, по толпе заклинателей вновь прокатился несвязный ропот. Очевидно, большинство присутствующих оказались настроены крайне негативно по отношению к школе Цанцюн и Ло Бинхэ. На лице Лю Цингэ залегла хмурая тень, но он предпочитал не вмешиваться, пока Юэ Цинъюань не казался обеспокоенным подобными замечаниями. Лицо Ло Бинхэ оставалось неподвижно, словно вырезанное из чистейшего нефрита, красивое, но холодное. Ему не требовалось ничего говорить, поскольку Шэнь Цинцю ответил вместо него. — То, что сказал мастер Уван, это истинная правда. Этот ребёнок самый непослушный и упрямый из всех, кого мне когда-то доводилось обучать. Этот учитель находился в бессознательном состоянии все эти годы, пока мой ученик пытался меня исцелить. Поэтому этот мастер не мог должным образом обучить моего заблудшего ученика. Естественно, я понимаю, что он просто пытался исправить свои ошибки, поскольку его ссора со мной стала причиной, по которой я попал в руки старого главы дворца. Он занял это место, полагая, что было бы уместно использовать ресурсы дворца Хуаньхуа для моего исцеления. И всё же, мнение уважаемого мастера недалеко от истины, — бархатный голос Шэнь Цинцю юркой змейкой скользил по коже присутствующих заклинателей. Подтвердив обоснованность заявлений Увана, он повернулся к своему ученику, смерив того ледяным взглядом, и ещё более равнодушным голосом приказал: — Ло Бинхэ, встань на колени и принеси извинения за то, что попрал основные устои нашего благородного общества. Все, в том числе и сам Ло Бинхэ, оторопели. Юноша открыл было рот, чтобы возразить, но осёкся под холодным взглядом бессмертного. Он, повелитель демонов, покоривший Три Царства, должен встать на колени перед этими незначительными совершенствующимися, которые когда-то все полегли от его руки? Он не совершил ничего дурного; гордость Ло Бинхэ не позволила ему признать, что всё совершённое им, было ошибкой. От Шэнь Цинцю не укрылись сомнения юноши, но он не стал тратить времени на уговоры: — Ты собираешься ослушаться своего учителя, Ло Бинхэ? Он сам пообещал Шэнь Цинцю, что сделает всё, чтобы искупить свою вину. Прикусив губу, Ло Бинхэ медленно опустился на оба колена, приготовившись стерпеть унижение от подобного публичного наказания. — Я... Этот ученик смиренно просит прощения за своё безрассудство у благородных старейшин... Голова почти упала на грудь, мальчик оказался не в силах поднять взгляд на того, кто выбрал ему это наказание. Глядя на его сгорбленную жалкую фигуру, одна из женщин-заклинательниц, не скрывая искреннего сочувствия, тихо произнесла: — Горный лорд Шэнь... Не слишком ли это сурово? Как вы и сказали, ваш ученик совершил всё это ради вас из самых лучших побуждений. — Этого мастера не интересует мнение посторонних о том, как наказывать своего ученика, — холодно отмахнулся он. Но после прозвучавшего замечания многим совершенствующимся показалось, что Шэнь Цинцю излишне бессердечен к своему ученику, который пусть и совершил ошибку, но сделал это ради него. Сыновье благочестие юноши по отношению к своему учителю нельзя оставлять без внимания. Тем не менее, мастера Увана эти слова, похоже, не убедили. Монах даже осмелился спросить: — Ведомо ли горному лорду Шэню истинное сердце своего ученика? Как вы можете быть уверены, что он не использует вас в качестве предлога для захвата дворца Хуаньхуа? Шэнь Цинцю удивлённо приподнял бровь, задаваясь вопросом, что побудило Увана вести разговор в подобном русле. — Мастер Уван, мы можем ходить вокруг да около до самого вечера, но этот мастер предпочитает потратить это время, наблюдая за тем, как опадает золотая листва в моём бамбуковом лесу, нежели за бессмысленными разговорами. Неужели почтенному монаху вашего положения стоит опускаться до намёков? Слова горного лорда звучали явной провокацией, особенно резкое замечание о трате своего времени. Как и ожидалось, выражение лица монаха потемнело от нанесённого оскорбления, он без промедления поделился своими подозрениями: — Я говорю о том, что Ло Бинхэ — полудемон, намеревающийся разрушить дворец Хуаньхуа во имя мести за своего отца! Резкий выкрик вернул всех к истинной цели сегодняшней встречи, а именно, изгнание дворца Хуаньхуа из состава основных школ за вступление на путь демонических искусств. Слухи о том, что Ло Бинхэ являлся демоном, давно свирепствовали среди людей, но он каждый раз доказывал обратное, проходя испытания в храме Чжаохуа. Так почему же этот самый храм не побоялся выдвинуть обвинения в его демоническом наследии и, более того, жаждет мести? Шэнь Цинцю, как всегда спокойный, остался невозмутим даже перед лицом подобного откровения. Почтенный монах Уван принадлежал к старшему поколению совершенствующихся; ничего удивительного, что тому всё известно. Но чтобы знать наверняка, бессмертный решил прикинуться ничего не понимающим дурачком и спросил: — Этот мастер не совсем понял. На чём основаны ваши обвинения? — Горный лорд Шэнь, тогда ты, верно, был ещё совсем юн, но этот монах не позволит тебе сделать вид, будто ты забыл! Хоть ты всего лишь наблюдал за ходом битвы со стороны, как самый последний трус, но всё же участвовал в осаде горы Байлу! Обвинённый в трусости ни с того ни с сего, бессмертный стиснул кулак так, что почувствовал боль от впившихся в кожу ногтей. Пока он изо всех сил пытался унять охватившую его ярость, Ло Бинхэ, похоже, не собирался мириться с открытыми оскорблениями в адрес Учителя, намереваясь подняться с колен. В тот же миг на его плечо опустился веер Шэнь Цинцю, заставив ученика оставаться на коленях, бессмертный сурово припечатал: — Кто дал тебе разрешение встать? Юноша поднял на него взгляд, пытаясь возразить, но Шэнь Цинцю коротко отрезал: — Тишина! Горный лорд взял себя в руки и, повернувшись в сторону Увана, спросил: — Этому учителю неведомо, как осада под горой Байлу относится к нашему делу, смиренно умоляю старейшину просвятить этого неосведомлённого. — Всё ещё смеешь дурачиться? Или же эти людские баллады, что распевает на улицах простой люд, правдивы? Что твоя преданность принадлежит лишь этому демону? Шэнь Цинцю потерял дар речи; он никак не ожидал, что та сомнительная книженция окажется предметом обсуждения на таком серьёзном собрании. Горный лорд презрительно фыркнул, выплюнув: — Великому монаху, оказывается, ничто человеческое не чуждо. Этот мастер наивно полагал, что сутры являются вашим единственным материалом для чтения. Или же вы просто не осмеливаетесь рассказать мне правду об осаде горы Байлу? Мастер Уван затрясся от переполняющей его ярости, и Учэнь поспешил вмешаться, примирительно проговорив: — Горный лорд Шэнь, пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Этот скромный мастер уверен... Все, кто участвовал в осаде горы Байлу помнят, с чего всё началось. В особенности от тех из нас, кто хорошо помнит, как выглядела Су Сиянь, не укрылось, что Ло Бинхэ как две капли воды похож на свою мать. А... демоном, у которого могли быть с ней особые отношения, был Тяньлан-цзюнь. — Су Сиянь? Тяньлан-цзюнь..? Кто эти люди? Вопрос прозвучал из уст одного из заклинателей молодой и немногочисленной школы. Ничего удивительного, что эти имена им незнакомы. Шэнь Цинцю чинно поправил одежды, возвратившись на своё место. Он указал сложенным веером на Увана, заявив: — Поскольку великий мастер был тем, кто выдвинул подобные обвинения, предлагаю позволить ему ещё раз проинформировать нас о столь важных подробностях прошлого. В конце концов... Именно эти два обстоятельства стали причиной того, что Ло Бинхэ узурпировал дворец Хуаньхуа, следуя вашим словам. — Прекрасно! Если горный лорд Шэнь настаивает, этот монах изложит все факты предельно просто и понятно. До того, как Ло Бинхэ завладел дворцом Хуаньхуа, у главы дворца обучалась блестящая главная ученица. Её звали Су Сиянь. Она славилась невероятным талантом, суровостью и подавляющей аурой. Учитель ценил её больше всех, а она заботилась о своём учителе, который лелеял её, будто она драгоценная жемчужина. Она шла по стопам главы дворца, чтобы с годами стать его преемницей. «Драгоценная жемчужина»; если бы только жемчужина, тихо размышлял Шэнь Цинцю. Лишь ради неё он разжёг это пламя, уже зная, к чему ведёт этот разговор. Со своего места бессмертный мог видеть, как костяшки Ло Бинхэ медленно побелели — так сильно он сжал кулаки. В Царстве Снов юноша видел его разговор с главой дворца, словно наяву; он заглянул в глаза безумию, которое запятнало честь его матери и отправило её на верную погибель. Шэнь Цинцю мог лишь надеяться, что мальчик выдержит это испытание, как и всегда это делал, пока они не смогут нанести ответный удар. — Однажды они оба отправились на истребление демонов в старом городе вниз по течению реки Ло. Город наполняли тёмные существа, но во время охоты Су Сиянь повстречала юношу. В подобном неспокойном месте молодой человек, устроившись под раскидистым клёном, читал сборник стихов. Су Сиянь это показалось странным, и она, обменявшись с юношей ничего не значащими фразами, не преминула сообщить об этом главе дворца, — продолжал между тем мастер Уван. Остальная часть истории была хорошо известна тем, кто в своё время неоднократно слышал её из уст старого главы дворца. То, как он отправил Су Сиянь разузнать о таинственном молодом человеке и обнаружил, что тот является никем иным, как Тяньлан-цзюнем — Святым Правителем Царства Демонов. Су Сиянь и Тяньлан-цзюнь достаточно сблизились, пока тот не посвятил юную деву в свой грандиозный план всемирной резни и разграбления основных школ совершенствования. Всё это старый глава дворца, если верить истории, слышал своими собственными ушами; он не мог больше полагаться на учеников, поскольку Повелитель Демонов с лёгкостью уходил от любой слежки, и поэтому старый мастер самолично следовал за ними по пятам. По толпе прокатился приглушённый ропот, в то время как горный лорд пика Цинцзин изо всех сил сопротивлялся желанию самым недостойным образом закатить глаза. Как человек, который своими глазами видел силу Тяньлан-цзюня, Шэнь Цинцю находил всю эту историю до крайности нелепой. Этот Святой Правитель в одиночку добился подчинения множества великих школ, ему не было нужды искать поддержки или вербовать лазутчика во вражеском лагере. Всё, что ему требовалось, это собрать под своим знаменем отряд демонов и нанести сокрушительный удар по основным школам, а после забрать всё, что захочется. — И вот, сильнейшие совершенствующиеся приняли решение объединить усилия, дабы окружить Тяньлан-цзюня и подавить его общими силами. Что касается осады горы Байлу, об этом лучше расскажет глава школы Юэ. В конце концов, именно его учителю удалось одолеть генерала, сопровождающего Тяньлан-цзюня, — подвёл итог мастер Уван, глядя на Юэ Цинъюаня. Глава школы бросил короткий взгляд на Шэнь Цинцю, тот слегка кивнул в знак одобрения. Этот обмен взглядами не остался незамеченным. Кто такой этот Шэнь Цинцю и откуда у него такая власть над главой своей школы, что тот не мог вступить в разговор, не получив разрешения? — Не могу добавить ничего существенного. Вместо встречи с Девой Су Сиянь, Тяньлан-цзюня ждала западня, устроенная ему заклинателями, и с ним находился лишь один генерал, Чжучжи-лан. Несмотря на могущество, в конце концов, их оказалось всего лишь двое против силы сотен совершенствующихся. Атака моего учителя настигла Чжучжи-лана, заставив того вернуться в первоначальную форму. Демон успел спастись, в то время как Тяньлан-цзюнь оказался схвачен и запечатан под горой Байлу, — спокойно поведал Юэ Цинъюань, не скрывая того факта, что они сумели одолеть Святого Правителя лишь подавляющим числом. Едва ли это можно считать справедливой победой, что разительно отличалось от причудливых легенд, из уст в уста передающихся старшим поколением. Стоило Му Цинфану услышать, что в действительности произошло с Чжучжи--ланом, сердце лекаря болезненно сжалось. Он лишь знал, что демоны потерпели сокрушительное поражение от войска совершенствующихся, но не ведал об истоках вероломного обмана, который привёл к столь трагическим событиям. Это ещё больше смутило целителя, поскольку он совершенно не мог связать образ Тяньлан-цзюня с тем коварным деспотом, который, как все говорили, одурачил благородную Су Сиянь. Цзюнь–шан показался ему господином с причудами, но если вся эта история правдива, неудивительно, что они преисполнились желанием отомстить людям. Решимость Му Цинфана во что бы то ни стало поддержать мир совершенствующихся пошатнулась, пусть всего лишь на мгновение. Чжучжи-лан и его повелитель не заслуживали стать жертвами устроенной на них облавы. — Но наследие Тяньлан-цзюня продолжает жить, потому что у него остался сын, его плоть и кровь, который разделяет его желания, — торжественно добавил мастер Уван, сведя брови к переносице. Присутствующие совершенствующиеся в замешательстве обменялись тревожными взглядами. Не обращая внимания на растерянный шёпот, Уван продолжил: — Этот скромный монах верит, что её воля была тверда в самом начале. Тем не менее, демоны всегда были искусны в обмане, и единственная ошибка могла сбить молодую девушку с пути истинного. К моменту битвы она уже была беременна, а что касается ребёнка... Он стоит на коленях перед всеми присутствующими — Ло Бинхэ! — Но разве Су Сиянь не должна была просто обмануть его?.. — К тому же, разве у демона и человека вообще могут быть дети? Неуловимый ранее шёпот перерос в настоящий гвалт. Что касается самого объекта жарких обсуждений, Ло Бинхэ не двигался, оставаясь полностью равнодушным ко всему происходящему. Стоило всеобщей болтовне набрать силу, совершенствующийся, не скрывая самодовольного вида, спросил: — Однако, стоило Су Сиянь узнать, что понесла дитя от демона, разве юную деву не охватили сожаления? — Если бы Су Сиянь не дала жизнь этому ребёнку, Ло Бинхэ не стал бы причиной многих бедствий! — Какой позор, настоящий стыд! Неудивительно, что сейчас никто не знает имя предполагаемого преемника дворца Хуаньхуа. Если бы столь могущественная школа не умолчала об этом скандале и не скрыла предателя, как бы они вновь могли показаться на людях? Шэнь Цинцю надел лучшую из своих масок безразличия, ожидая подходящего момента, чтобы бросить всем правду в лицо, словно мокрую тряпку. Однако, оказалось, мастеру Учэню тоже было что сказать. Он сложил ладони перед собой в молитвенном жесте, прежде чем взять слово: — Этот вопрос не столь однозначен. Дева Су Сиянь скончалась, и в этом деле замешана репутация молодой женщины, однако, оставлять его неразрешённым неразумно... Демоническая кровь крайне сильна, попытка прервать беременность подвергла бы риску жизнь Девы Су. Будучи гордой и свободолюбивой девушкой, она бы не допустила даже мысль о подобном. Полагаю, её учитель дал ей отраву, которая могла навредить лишь демонам. Забрав яд с собой, она покинула пределы дворца Хуаньхуа... Во имя милости Будды я смиренно прошу всех присутствующих проявить уважение к мёртвым. Бессмертный удивлённо приподнял бровь. Так значит Учэнь всё знал? Более того, заметив его секундную заминку, Шэнь Цинцю всё понял. Монах сам рассказал, что Су Сиянь покинула дворец Хуаньхуа, и в то же время утверждает, что девушка скончалась. Горный лорд догадался, что обнаружил недостающий фрагмент в этой запутанной истории. Но даже предупреждение мастера Учэня не могло заставить злые языки замолчать. — Подумать только, нежеланный даже своей матерью... Но он — плоть и кровь демона, не удивительно, что она оказалась столь холодна даже к собственному ребёнку... — Если бы она не поддалась обманчивым речам Тяньлан-цзюня, её ждало такое многообещающее будущее! Ло Бинхэ стоял там же, но им было всё равно, слышал он или нет эти вздорные сплетни. Шэнь Цинцю знал, каково это, когда чувствуешь себя нежеланным; он бесчисленное количество раз слышал от человека, который купил маленького раба, что он даже не человек — товар. Но даже тогда ему не доводилось испытывать на себе давление беснующейся толпы и, стоило бессмертному увидеть, через что приходится проходить его ученику, сокрушительная волна ненависти поднялась в его душе. Прежде чем он успел сказать хоть слово, совершенствующийся, который задал вопрос ранее, произнёс: — Так значит... С начала и до конца не существовало ни одного доказательства замыслов Тяньлан-цзюня, и основой всего, что случилось, послужили только лишь слова Главы дворца? Многоголосый шум внезапно прекратился. Не обращая внимания на воцарившуюся неуютную тишину, совершенствующийся продолжал: — Это, конечно, лишь моё мнение. Но организовать осаду такого масштаба, основываясь лишь на словах одного человека? И, возможно это лишь подозрение, но отчего мне кажется, словно это похоже на реакцию девушки с разбитым сердцем? Если глава дворца так хорошо к ней относился, зачем ему обучать её премудростям обмана? Как он мог позволить юной девице приблизиться к опасному демону, а затем вручить яд для прерывания беременности и заставить уйти с такими сожалениями на сердце? Полагаю, столь гнусные поступки недостойны настоящего учителя. Адепты школы Баци никогда не опустились бы до подобного уровня. Шэнь Цинцю с трудом подавил желание подняться в полный рост и не разразиться аплодисментами. Этот невзрачный совершенствующийся из мало кому известной школы своим мнением удивительно точно попал не в бровь, а в глаз. Даже у Шэнь Цинцю не получилось бы сказать лучше. Как произошло, что заклинатель небольшой школы мог видеть всё это с такой отчётливостью, а остальные не смогли? Эта частичка здравого смысла во всём смехотворном балагане стала глотком свежего воздуха, так необходимого Шэнь Цинцю. Однако его воодушевлению не суждено было продлиться долго, потому что Уван взревел: — Глупец! Демоны всегда нападали на нас на протяжении всего их существования! Вы хотели, чтобы мы смиренно дожидались того момента, когда Тяньлан-цзюнь зальёт наше Царство кровью, прежде чем мы начнём действовать?! Почтенный Мастер занимал почётное место главы дворца Хуаньхуа, какая ему выгода от этого обмана? Что же касается этого ублюдка, очень жаль, что его не выжгло отравой, пока он был ещё зародышем. Мы не можем позволить ему жить! Он уже захватил дворец Хуаньхуа, чтобы отомстить за своего павшего отца! Его пылкая речь была встречена воодушевлёнными овациями. Вот почему Шэнь Цинцю ненавидел иметь дела с миром совершенствующихся. Они пьянели лишь от одной мысли о своей праведности. Он поднялся на ноги, готовый дать отпор, когда кое-кто другой выступил вперёд, и заговорил, повысив голос в нехарактерной для себя ярости. Лицо Му Цинфана стало ярко-красным от переполняющего его гнева, здравый смысл и сдержанность отступили на второй план от вида творящейся несправедливости. — Отвратительно, все вы отвратительны! Подумать только, и вы называете себя монахом, который должен проповедовать сострадание? Как смеете вы называть себя образцом справедливости, призывая к смерти ребёнка, находящегося в утробе матери? Нет ничего праведного в людях, осуждающих невинного на смерть! Бесстыдники! Безнравственные! Разжигатели войны! Обычно кроткий Му Цинфан не мог позволить себе ругательств, он просто не знал подобных слов. Фразы, что срывались с его уст, были самыми сильными оскорблениями, которые он выучил за всю жизнь, но на душе легче не стало. Вспомнив свой разговор с Шэнь Цинцю, целитель легко догадался, на что пришлось пойти Су Сиянь, чтобы спасти своего ребёнка, находясь на пороге смерти. Му Цинфан не мог вынести клеветы в адрес этой благородной женщины. Бывший ученик их школы также не сделал ничего, чтобы заслужить смертный приговор, он не мог стерпеть подобной несправедливости. — К тому времени она уже находилась на таком сроке беременности, когда делать аборт было опасно, разве одно это не означает, что она хотела сохранить своего ребёнка? Её малыш был желанен, и всё же глава дворца дал ей принять яд, чтобы прервать беременность! Он вручил ей отраву на таком критическом сроке, и всё-таки наш ученик выжил. Как практикующий врач могу с уверенностью утверждать, что Дева Су приняла на себя всё губительное воздействие яда! Она не была бездушной женщиной, как все вы утверждаете! Пытаетесь опорочить беременную и добропорядочную женщину даже после её смерти... Я говорю не только от имени школы Цанцюн, как целитель я говорю от лица тех, кто ценит жизнь. Вам всем должно быть стыдно за себя! Сильные и убедительные слова потрясли это скопище праведников, и Шэнь Цинцю не стал упускать полученную возможность. Он подошёл к шиди и покачал головой: — Му-шиди, не трать свои силы на дворняжек... Великий мастер Учэнь и рассудительный господин из школы Баци. Видите ли... все остальные не видят никого, кроме себя, поэтому не замечают зла. В тот же самый миг Сюя со свистом вылетел из ножен. Уван, рассудив, что клинок направлен на него, инстинктивно поднял свой посох, чтобы парировать атаку, но элегантный меч ловко отклонился и стремительно ринулся за его спину, чтобы пронзить чьё-то тело, подбросив в воздух. Толпа ахнула и бросилась врассыпную от того места, где в воздухе завис Сюя с нанизанным на лезвие телом. На мгновение всем показалось, что Шэнь Цинцю лишился рассудка и убил совершенствующегося, но, присмотревшись, они разглядели у существа, пронзённого Сюя, признаки демона! Даже Шэнь Цинцю не сразу заметил их. Он совершенно случайно обнаружил нарушителей спокойствия, пока наблюдал за толпой, пытаясь уловить всеобщее настроение во время пламенной речи Увана. Он почти поддался искушению позволить демону завершить задуманное, но Ло Бинхэ, чья личность полудемона так не вовремя оказалась раскрыта, всё ещё находился тут. Горный лорд не хотел давать этим праведным выродкам повода обвинить его в попытке устроить засаду. — Бинхэ. — Да, Учитель... Когда Ло Бинхэ поднял голову, глаза юноши заволокла тьма. Не было смысла сердить его, поэтому Шэнь Цинцю успокоил его мягким, почти невесомым прикосновением к задней части шеи, отдавая распоряжение: — Ты, несомненно, заметил то же, что и этот учитель? Ло Бинхэ поднялся с колен, догадавшись, чего Шэнь Цинцю ждал от него. Прямо сейчас у него был всего лишь один вопрос: — Вы хотите, чтобы они все умерли, Учитель? — Хм... Оставь двоих для допроса. Остальных оставляю на твоё усмотрение. Совершенствующиеся, казалось, пришли в замешательство, услышав этот обмен короткими репликами, но ненадолго. Ло Бинхэ хватило одного взмаха рукой. Поскольку его уже объявили демоном, он больше не пытался скрывать свои способности. После одного мановения руки, почти два десятка фигур зависли в воздухе. Тела существ испускали хорошо заметный глазу ореол тёмной Ци. Даже Шэнь Цинцю впечатлило подобное проявление силы, он мстительно подумал, что этим совершенствующимся не помешает напомнить, что его ученика следует опасаться. Юноша сжал кулак, и тишину зала прорезал тошнотворный треск. Одним движением руки шеи почти двадцати существ оказались сломаны, будто у неразумных цыплят. Оставив двоих в живых, полудемон выволок их к ногам Шэнь Цинцю, заставив встать перед горным лордом на колени. Став свидетелями могущества Ло Бинхэ, совершенствующиеся притихли, подарив Шэнь Цинцю необходимую тишину для допроса демонов. — Этот мастер не ожидал увидеть демонов в окружении такого числа совершенствующихся. Попытка свести счёты с жизнью, надо полагать? Демон оставался бесстрашным даже перед лицом смерти, открыто усмехаясь в лицо бессмертному: — И почему я должен отвечать тебе? Не думай, что наш господин не знает, как ты вернулся! Человеческая грязь, подобная тебе, осмелилась насладиться благодатью наших почитаемых земель... Подстилка демона! Заявление прозвучало, будто гром среди ясного неба, его расслышали все до единого в огромном зале. В следующее мгновение демон захлебнулся собственной кровью, когда голову его пронзило блестящее лезвие Сюя, проткнув череп насквозь. Ло Бинхэ как раз собирался раздавить демона голыми руками за то, что осмелился разговаривать так с его Учителем, но Шэнь Цинцю оказался на шаг впереди. — Хм... Не стоит смотреть на куртизанок свысока. Эти яркие молодые леди стóят намного больше вас, мразей. Услышать хвалу женщинам лёгкого поведения из уст уважаемого совершенствующего само по себе было вопиющим фактом, но гораздо более тревожным оказалось раннее заявление. — Горный лорд Шэнь, почему вы не пытаетесь объясниться? Что имел в виду этот демон? И посмотрите на Ло Бинхэ, он наконец показал своё истинное лицо! — потребовал Уван. Шэнь Цинцю уже открыто усмехался, отбросив свою привычную маску равнодушия. — Вы забыли, мастер Уван? Это далеко не первый раз, когда меня оговаривают демоны. Подозреваю, его повелитель также несёт ответственность за события в городе Цзиньлане... Полагаю, они добиваются моей смерти по причине, которая пока неведома этому мастеру. В знак доброй воли можете забрать оставшегося демона для допроса. Что же до способностей моего ученика, вам всем стоит быть благодарными, что ему в одно мгновение удалось справиться с демонами, в противном случае, здесь начался бы настоящий хаос. Бинхэ, эти люди боятся тебя. Прояви немного уважения и встань на колени. Ему было прекрасно известно, что именно Чжучжи-лан стоял за тем, что произошло в Цзиньлане, но поскольку этот появившийся из ниоткуда демон так удачно подвернулся, горный лорд с радостью воспользовался возможностью свалить вину на некоего безликого врага. В настоящий момент гораздо важнее было заставить Ло Бинхэ сыграть роль послушного ученика. Ло Бинхэ замер в замешательстве, обиженно взирая на Шэнь Цинцю, но тот стойко выдержал чужой взгляд. Разве не хватило ему оскорблений, так отчего Учитель считал целесообразным дальнейшее унижение? Даже Му Цинфан вступился за него; по правде говоря, он рассчитывал, что Шэнь Цинцю изменит своё мнение после того, как позволил ему разобраться с демонами. Увидев, что Шэнь Цинцю оставался равнодушным к его чувствам, даже не потрудившись уговорить или утешить его, юноша ощутил, как в груди поднялась горечь обиды. Но, если подумать, разве ранее он не заставил Шэнь Цинцю пройти через ту же боль и унижение? Осознав этот простой факт, Ло Бинхэ молча признал совершенные им деяния и преклонил колени. Несколько совершенствующихся выдохнули с облегчением, увидев, как послушно демон следует приказам Шэнь Цинцю. Бессмертный не желал больше откладывать обсуждение, возвращаясь к прерванной теме: — Му-шиди ранее привёл веские аргументы, и почтенный господин из школы Баци внёс блестящий вклад в установление истины. Теперь позвольте этому мастеру ответить на вопрос уважаемого мастера Увана. Вы спросили, что выгадал глава дворца от этого обмана? Старый мастер пытался убить меня именно потому, что этому учителю стала известна правда. Пришло время действовать.