Как воспитать своего Шэнь Цинцю

Мир совершенствования захватили смятение и беспокойство, когда дворец Хуаньхуа объявил о внутренних разногласиях, которые могут помешать проведению публичного судебного разбирательства. Дворец попросил у основных школ отсрочку сроком ещё на пять дней. Хотя храм Чжаохуа и Тъяньи не возражали, тишина школы Цанцюн удивляла. Все ожидали, что хребет Цанцюн воспротивится такому промедлению. Пять дней прошли в атмосфере всеобщей тревоги. Когда пять дней истекли, разгорелся новый скандал. Дворец Хуаньхуа объявил о несправедливом убийстве Шэнь Цинцю во время его нахождения под стражей. Ло Бинхэ попытался отомстить за своего учителя, но старый глава дворца сбежал, оставив школу без лидера. В отместку Ло Бинхэ объявил, что занимает должность главы дворца. Для ученика считалось вполне естественным отомстить за несправедливо опозоренного учителя, но факт того, что он занял место главы школы, не принадлежащей ему, стал примером вопиющего бесчинства. Пока мир совершенствующихся негодовал, школа Цанцюн продолжала безмолвствовать. Они направили во дворец Хуаньхуа лишь одно сообщение с требованиями вернуть тело Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ уставился на письмо в своих руках. Он не мог не задаться вопросом, откуда у них такая уверенность, что он непременно сохранит тело. Нельзя сказать, что они ошиблись, но наблюдать за тем, как школа Цанцюн продолжала бороться за возвращение Учителя, было забавно. Эти люди и так довольно долго безраздельно владели Шэнь Цинцю, разве сейчас они не могут оставить Ло Бинхэ в покое и позволить ему сохранить тело Учителя у себя? — В этой жизни школа Цанцюн так ценит Учителя. Какая разительная перемена по сравнению с прошлой... Он сидел возле постели. Остов кровати был изготовлен из особого нефрита, отличающегося особыми духовными целебными свойствами. Это было единственное, что он мог сделать в данный момент, чтобы сохранить тело Шэнь Цинцю от дальнейшего разрушения. Ло Бинхэ намеревался применить свою духовную силу, чтобы сохранить мёртвое тело нетронутым, но, стоило ему попытаться, открытые раны начинали кровоточить. Из-за этого Шэнь Цинцю до сих пор оказался облачён в свои потрёпанные и пропитанные кровью одежды. Длинные пальцы задержались на чуть побледневших отметинах на шее Учителя. Ло Бинхэ пришёл в неконтролируемую ярость, когда узнал, как Шэнь Цинцю получил эти синяки. Той ночью он надел свою лучшую дружелюбную маску и направился на встречу с главой дворца, сообщив об успешном выполнении «плана». Старый мастер, хоть и казался удивлённым его осведомлённостью, обрадовался поддержке. До публичного разбирательства оставалось не так много времени, чтобы придумать более-менее правдоподобное объяснение скоропостижной смерти Шэнь Цинцю, поэтому он предложил мастеру объявить о внутренних разногласиях для отвлечения внимания. Старый бессмертный продолжал видеть в Ло Бинхэ неизменного союзника, поэтому, ни о чём не подозревая, с готовностью согласился. — Глава дворца, простите мне моё любопытство... Почему вы разработали этот план за моей спиной? — Ах, это... Ты был столь непреклонен в своём нежелании ничего слышать о том, чтобы присоединиться к дворцу Хуаньхуа, пока Шэнь Цинцю оставался жив, поэтому я беспокоился, что в твоём сердце остались чувства к наставнику. Я подумал, что должен помочь тебе устранить это досадное препятствие в твоё отсутствие, чтобы тебе больше не пришлось беспокоиться о его мнении. Старый бессмертный издал тихий смешок, не понимая истинных чувств, скрывающихся под слабой улыбкой Ло Бинхэ. Увидев, как этот человек осмелился вмешиваться в его собственные дела и поступать, как вздумается ему, прикрываясь отговоркой, что действует во благо Ло Бинхэ, юноша впервые ощутил отвращение к старому бессмертному. Тогда Ло Бинхэ не имел ни малейшего понятия, насколько отвратителен ему станет его бывший тесть по мере претворения в жизнь его плана по установлению истины. Как только заявление об отсрочке было обнародовано, полудемон проник в сновидения старого главы. На этот раз приходилось проявлять особенную осторожность, этот человек не зря считался одним из самых сильных совершенствующихся. Демон Снов оказал неоценимую помощь в усилиях Ло Бинхэ; воспользовавшись приподнятым настроением старого мастера дворца после гибели Шэнь Цинцю, как приманкой, он усыпил его «грёзами» о событиях, которые произошли в последний вечер пребывания Учителя в Водной тюрьме. Начало разговора уже показалось достаточно тревожным. Ло Бинхэ понятия не имел, кого имел в виду Шэнь Цинцю, говоря о человеке, похожем на свою мать. Однако же старый глава дворца не стал спорить и даже отметил, что Шэнь Цинцю напоминает ему ту, которую когда-то держали здесь, в Водной тюрьме. В своём резком ответе Шэнь Цинцю упомянул имя женщины. Су Сиянь. Наблюдая за чужими воспоминаниями, Ло Бинхэ заметил, что на какое-то время лицо Шэнь Цинцю исказилось и приобрело очертания лица молодой женщины. Сходство оказалось слишком поразительным, чтобы игнорировать. Образ бессмертного заменило изображение женщины, очень похожей на Ло Бинхэ. Он сразу догадался, что Шэнь Цинцю говорил о нём, а значит Су Сиянь была его матерью. Именно тогда Ло Бинхэ обратил внимание на главу дворца. Тот, что сейчас видел сны, смотрел с обожанием; но этот человек из воспоминаний глядел с тоской, сетуя, что Шэнь Цинцю не обладал её красотой. В тот же миг смутный образ Су Сиянь рассеялся, вновь являя Шэнь Цинцю с выражением неприкрытого отвращения на лице. К удивлению Ло Бинхэ, его Учитель потребовал от главы дворца Хуаньхуа рассказать, чего он хочет от его ученика. Именно тогда Ло Бинхэ наконец узрел, что для старого мастера означало его присутствие в школе. Бессмертный действительно был готов отдать ему всё, лишь бы тот согласился стать его учеником. Он никак не мог взять в толк, почему это столь важно для главы дворца, пока брошенная Шэнь Цинцю реплика не открыла ему глаза. — Он не его мать. Как и в случае с Шэнь Цинцю, для Ло Бинхэ стало полнейшей неожиданностью, что глава дворца попытается задушить беззащитного пленника. Сила, с которой он сжимал пальцы, не оставляла сомнений в том, что он намеревался довести задуманное до конца, попутно извергая проклятия о попытках Шэнь Цинцю украсть у него Ло Бинхэ, заявляя свои права на его мать и вспоминая о её предательстве. В этот момент ярость Ло Бинхэ уже достигла своей точки кипения. Подумать только, этот человек осмелился обойтись так с Учителем в его отсутствие, и даже посмел смотреть на его родную мать столь оскорбительным образом! Наконец ему стало ясно, почему Шэнь Цинцю оставался столь непреклонным в своём стремлении оградить его от дворца Хуаньхуа. Из их разговора Ло Бинхэ понял одно — глава дворца видел в нём продолжение Су Сиянь. Разделив красоту своей матери, он пробудил в старом бессмертном желание обладать им так же, как ранее Су Сиянь. Он никогда не замечал и подумать не мог, что его видят подобным образом. Мысль, что когда-то в прошлой жизни этот человек стал его тестем, и Ло Бинхэ невольно исполнил его желание, женившись на маленькой хозяйке и унаследовав дворец Хуаньхуа, внезапно причинила мучительную боль. Шэнь Цинцю оказался прав, когда сказал, что Ло Бинхэ запятнал себя, просто переступив порог этой школы. Юноша чувствовал себя грязным лишь от осознания, что старый мастер смотрел на него так же, как и на его родную мать. Одновременно сердце кольнуло сожаление, ему с самого начала следовало прислушаться к предупреждению Шэнь Цинцю. Глава дворца в своих воспоминаниях наконец отпустил Шэнь Цинцю, бросив ему напоследок: — Горный лорд Шэнь, ты оказался прав. На самом деле Ло Бинхэ согласился подумать о моём предложении, но два дня назад ты сказал ему, что это случится только «через твой труп». Я пришёл, чтобы устранить это препятствие. Возможно, его всего лишь застигли врасплох, пока он пытался откашляться после удушья, но глаза Шэнь Цинцю в воспоминаниях главы дворца слегка приоткрылись от неверия. Такая реакция оказалась понятной, после всех тех слов, сказанных Учителем несколько дней назад, что он скорее примет смерть от своего клинка, нежели увидит, как Ло Бинхэ станет частью дворца Хуаньхуа. Ло Бинхэ неосознанно сжал кулаки. Он упомянул об этом мимоходом, давая понять старому мастеру, что дальнейшие разговоры об этом не принесут никакой пользы. Разве мог он подумать, что глава дворца воспримет его слова как руководство к действию, хотя Ло Бинхэ и не думал давать своего согласия становиться преемником школы Хуаньхуа. Он беспечно полагал, что за время его отсутствия никто не осмелится действовать за его спиной. Именно его небрежные слова привели Шэнь Цинцю к неизбежной гибели. Он ожидал, что Шэнь Цинцю воспротивится или устроит потасовку, но бессмертный лишь высоко поднял подбородок, со всем достоинством встречая надвигающуюся погибель. Ло Бинхэ хотелось схватить его за грудки и хорошенько встряхнуть. О чём только думал Шэнь Цинцю, позволяя этому безумцу творить, что вздумается? Он вспомнил свой разговор с Шэнь Цинцю. Тот с самого начала не сомневался, что встретит свою смерть в Водной тюрьме. У Ло Бинхэ болезненно сжалось сердце, когда на память пришли слова другого Шэнь Цинцю об Учителе и карме. Неосознанно он продолжал сравнивать этого Учителя с тем, которого знал, но, думая об этом, он вспомнил, что Шэнь Цинцю из его прошлой жизни тоже ни разу не обмолвился ни словом, будто не заслуживает испытанных страданий. Этот Шэнь Цинцю также направился в тюрьму, пребывая в полной уверенности, что Ло Бинхэ вернётся расправиться с ним. И вновь Шэнь Цинцю удалось удивить Ло Бинхэ, когда бессмертный потратил своё последнее желание на то, чтобы узнать про него, Су Сиянь и кого-то по имени Тяньлан-цзюнь. Ло Бинхэ слышал это имя всего несколько раз, но знал, что он являлся могущественным демоном. Тяньлан-цзюнь стал Повелителем демонов задолго до его появления на этом свете, и обрывочные знания демонической расы лишь кратко описывали его выдающиеся таланты, однако, кончину лорда демонов отметили лишь как поражение в бою против армии совершенствующихся. Он догадался, что информация обладает достаточной ценностью, поскольку старый глава дворца долго не решался заговорить. Однако Шэнь Цинцю оказался достаточно сообразителен, чтобы убедить его. Ло Бинхэ не мог не признать исключительную хитрость Учителя, который не гнушался использовать даже свою собственную смерть в качестве козыря. То, что описал Шэнь Цинцю, оказалось очень любопытно, если не сказать больше. Ло Бинхэ по праву чувствовал себя оскорблённым тем, как глава дворца использовал его родную мать. Но главное потрясение его ждало вовсе не в запутанных отношениях между главой дворца и его матерью, а в связи Су Сиянь с Тяньлан-цзюнем. Шэнь Цинцю с такой убеждённостью заявил, что его мать выбрала Повелителя демонов; горный лорд, должно быть, давно не сомневался в этом. Он даже принял во внимание возраст Ло Бинхэ, и это значит, что у Шэнь Цинцю давно появились подозрения об истинной личности отца своего ученика. Мысль Ло Бинхэ заработала с удвоенной силой. Шэнь Цинцю стал свидетелем пробуждения его демонических способностей в ущелье Цзюэди. Он знал о том, что произошло с Су Сиянь, а значит, вполне мог сделать соответствующие выводы. Неужели его Учитель столкнул его в Бесконечную Бездну, потому что догадался о его родственной связи со Святым Правителем демонов? Его размышления прервал старый глава дворца, наконец, явивший своё истинное лицо. Бессмертный в приступе полнейшего восторга расписывал, как обманул Су Сиянь и заточил в подземельях тюрьмы, обнаружив, что под сердцем она носит ребёнка, плоть и кровь Тяньлан-цзюня. При этом глава дворца, который продолжал видеть сны, наблюдал за происходящим с лёгкой грустью, в исступлении шепча: — Ах, Бинхэ... Если бы я только знал тогда, что ты вырастешь таким же, как она. Выражение его лица, хоть и несло на себе отпечаток искренней печали, не вызвало ничего, кроме ощущения мурашек по коже. Ни разу за все свои две жизни он не встречал настолько невменяемого человека, который бы свято верил в свои собственные заблуждения. Даже Шэнь Цинцю, бессмертный, который никогда не расставался со своей ледяной маской, почувствовал настолько сильное отвращение, что даже не видел смысла открыто насмехаться над безумным стариком. Их разговор продолжал вращаться вокруг судьбы матери Ло Бинхэ, пока одна фраза, брошенная главой дворца, окончательно не выбила почву из-под ног юноши. — Да, я предоставил ей выбор: увидеть Тяньлан-цзюня или сохранить неродившееся дитя. Его матери пришлось выбирать между ним и его отцом. Су Сиянь использовали, предали, заключили в темницу... Словно то, что произошло с Шэнь Цинцю, стало повторением трагедии Су Сиянь. Ло Бинхэ оставался безучастным, но в глубине души он понял выбор своей матери. Всё предельно логично. Когда у одной из жён в его гареме случился выкидыш, он не почувствовал большой потери. Для Ло Бинхэ не составило труда зачать ещё одного ребёнка; Су Сиянь, должно быть, думала так же. Но маленькая частичка его сердца, самая нежная, оставшаяся от юного Ло Бинхэ, который ещё не вернул свои воспоминания, почувствовала укол одиночества. Пусть он и понимает её выбор, но какой ребёнок будет счастлив услышать, что его мать отказалась от него? Вот почему он пришёл в такой трепет, когда Шэнь Цинцю выбрал его. Он почувствовал себя нужным, потому что Учитель заметил его среди многих других. Но воодушевление и радость обернулись страданиями. Он сам заставил Шэнь Цинцю выбрать его, чтобы они могли воссоединиться. Его счастье оказалось лишь искусной паутиной лжи, которую он своими руками соткал для себя. Его Учитель выбрал его не потому, что хотел, а потому что «Хуа Цин» просил об этом. Теперь Ло Бинхэ наконец понял. Той ночью, когда Шэнь Цинцю затеял разговор об оставлении школы, он лишь следовал словам Хуа Цина. Пусть он ничего не обещал, но всё же покорно пытался выполнить просьбу. Мысль о том, что Шэнь Цинцю целиком и полностью посвятил себя делу, порученному ему таинственным незнакомцем, с которым они встретились всего один раз в жизни, обожгла Ло Бинхэ жгучей волной ревности, хотя этим незнакомцем был он сам. Но Шэнь Цинцю, должно быть, всё же заботился о нём, попытался он утешить себя. Будь ему всё равно, разве стал он так беспокоиться о скрытых связях Ло Бинхэ с дворцом Хуаньхуа. Шэнь Цинцю, несомненно, заботился о нём, иначе не стал бы столько лет хранить нефритовую подвеску Гуаньинь. Как иронично, он смог вернуть себе своё старое сокровище, лишь потеряв единственного человека, который стал важен для него после потери кулона. Казалось, сама судьба не готова позволить Ло Бинхэ обладать больше, чем одной драгоценностью. Вот только теперь он знал — всё это дело его собственных рук. Наблюдая за тем, как старый глава дворца открыто восхищается собственным коварством, в красках расписывая свои намерения больше никогда не позволить Су Сиянь увидеть Тяньлан-цзюня, Ло Бинхэ ощутил, как горло сводит от горечи. Подобное бесчеловечное предательство было ему знакомо; всё равно что смотреть на себя со стороны, когда он заманивал Юэ Цинъюаня в ловушку парой отрезанных ног Шэнь Цинцю. Он был таким же, как этот отвратительный старый ублюдок, и внезапно Ло Бинхэ испугался самого себя. Он больше не хотел оставаться здесь, он хотел вернуться в мирные дни пика Цинцзин. Когда старый мастер проронил, что лишил Су Сиянь всего лишь затем, чтобы она поняла, что у неё есть только он, что-то щёлкнуло в голове Ло Бинхэ. Поразительное сходство, не так ли? Во имя мести и справедливости он одну за другой отрывал конечности Шэнь Цинцю, вырвал язык и выдавил глазное яблоко, сжёг свою школу до основания, убил единственного человека, которого ещё заботила эта мразь. И всё же Ло Бинхэ так и не нашёл покоя. Независимо от того, что он у него забирал, Шэнь Цинцю лишь плевался ядом. Он так и не признал власть Ло Бинхэ над ним, его преимущество над своим жалким состоянием... До последнего отказывался признавать, что у него в жизни осталось лишь то, что он ненавидел больше всего. Ло Бинхэ отнял у Шэнь Цинцю всё, но его Учитель так и не признал, что полудемон — единственное, что у него осталось. Юноша неуверенно прикрыл рот дрожащей рукой. Наблюдая за главой дворца, Ло Бинхэ слишком поздно сумел взглянуть на самого себя со стороны. Неужели он, уподобившись старому мастеру, возжелавшему Су Сиянь, в действительности хотел лишь Шэнь Цинцю? И они оба не гнушались ничем, чтобы подрезать им крылья и заточить в клетку. Ло Бинхэ всегда верил, что его одержимость причинить Шэнь Цинцю невыносимые страдания была лишь местью, но, наблюдая за безумием старого хозяина дворца, он ужаснулся от несомненного сходства. Ло Бинхэ не мог смириться со смертью Шэнь Цинцю, он оказался готов прожить свою жизнь заново, лишь бы возродить объект своей мести. Но в этот момент с запоздалой ясностью Ло Бинхэ осознал, что ненависть оказалась не единственной причиной. Он стремился обладать Шэнь Цинцю так же, как и этот старый развратник желал обладать его родной матерью. Это вновь обретённое осознание свирепой лавиной обрушилось на Ло Бинхэ; он ощутил болезненную тошноту, ему хотелось пронзить себя своим же клинком, только бы избавиться от этих отвратительных мыслей. Ло Бинхэ не хотел становиться таким же, как этот отвратительный подонок, причинивший вред его родной матери, отцу, учителю... всем, о ком он должен был волноваться, если бы только его жизнь сложилась правильно. Если бы не предостережение Демона Снов, в котором тот убедил его не показывать Синьмо свою уязвимую сторону, Ло Бинхэ с превеликим удовольствием расправился бы с главой дворца самым жестоким, мучительным способом. В прошлой жизни старый бессмертный сумел обвести его вокруг пальца; вероятно, слюни пускал от одной лишь мысли, что заманил несмышлёного ребёнка туда, где когда-то расправился с его родителями. Да, кровь Шэнь Цинцю была на его руках, но Ло Бинхэ не собирался снимать с главы дворца ответственность за всё, что привело к смерти Учителя. Мерзавец Шэнь Цинцю из его прошлой жизни, возможно, причинил ему достаточно боли, но это не шло ни в какое сравнение с грехами, которые старый хозяин дворца совершил против Ло Бинхэ и его родной семьи. Всё дальнейшее происходило быстро. Он обездвижил главу дворца, но позаботился о том, чтобы тот сохранил свои духовные силы и не смог умереть слишком легко. Старый бессмертный проснулся от сладких грёз и обнаружил себя закованным в подземелье Водной тюрьмы. Ло Бинхэ возвышался над ним с выражением холодного равнодушия на лице. Сказать, что подобное пробуждение стало сюрпризом, было явным преуменьшением. Глава дворца казался искренне смущённым и не удержался от вопроса: — Бинхэ, что ты делаешь? Ло Бинхэ не сдержал пренебрежительного смешка. Старый дурак настолько уверовал в свои заблуждения, что даже не допускал мысль, будто Ло Бинхэ способен причинить ему вред. Как же раздражала его собственная самоуверенность! Он действительно оказался слеп, Шэнь Цинцю неоднократно предупреждал его, а Ло Бинхэ ничего не замечал, ослеплённый обидами своей прошлой жизни. Старый глава дворца когда-то был его тестем, и этот факт Ло Бинхэ ненавидел сейчас до мозга костей. — Вам ни к чему знать, что я делаю. Аха-ха, глава дворца, ваша способность пускать пыль в глаза поистине превосходна. Но, к счастью, у этого ученика оказался очень мудрый учитель. Может, он и простился со своим здравым смыслом, но старый мастер, казалось, ещё сохранил остатки разума. Его лицо озарилось запоздалым пониманием, он торопливо забормотал: — Но... Но он мёртв! Конечно же, он мёртв, Шэнь Цинцю из его воспоминаний сам сказал «Мертвецы ничего не могут рассказать». Уже слишком поздно, чтобы Ло Бинхэ мог узнать правду от своего учителя, и всё же действия Шэнь Цинцю, пока он оставался жив, невольно подсказали ему способ всё выяснить. То, как небрежно глава дворца отозвался о смерти Шэнь Цинцю, разожгло исступлённое негодование Ло Бинхэ с новой силой. Он похлопал старого мастера по плечу, и тот с надеждой взглянул на него. Юноша тепло улыбнулся и в следующий момент вырвал чужую руку из плеча. Главе дворца Хуаньхуа потребовалось несколько долгих секунд, чтобы осознать, что произошло, и тёмные лабиринты Водной тюрьмы содрогнулись от мучительного крика; кровь продолжала фонтаном хлестать из открытой раны, обильно заливая каменный пол. Ло Бинхэ одарил бессмертного взглядом, полным отвращения, и зашвырнул оторванную руку в неподвижные воды, наблюдая, как плоть и кость растворились в мгновение ока. Вид причинённых увечий успокоил его душу только на короткий миг. Вновь помрачневший, Ло Бинхэ покинул Водную тюрьму. Этот способ оказался лишь жалкой имитацией того, что он сотворил с Шэнь Цинцю в их прошлой жизни, но пока что в его планы не входила смерть старого главы дворца. Он ощущал лишь разочарование и скуку, желая как можно быстрее избавиться от старейшины, потому что никто не стонал от боли слаще, чем Шэнь Цинцю. На этой мысли Ло Бинхэ остановился, чтобы отвесить себе хорошую пощёчину. Его Учитель сыграл важную роль в раскрытии мрачных тайн дворца Хуаньхуа, а он всё ещё продолжал предаваться мечтаниям, каким бы он мог стать пленником? Такой ход мыслей напугал Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю, без сомнения, стал объектом одержимости, независимо от того, как складывались отношения между ними в тот момент. Ло Бинхэ чувствовал, как всё его тело охватывает нечеловеческая алчность, отражающая ненасытность старого бессмертного. Шэнь Цинцю из прошлой жизни оказался абсолютно прав; он — животное. Поблуждав немного по коридорам дворца, дабы успокоить угрюмые мысли, Ло Бинхэ вернулся в свои покои к Шэнь Цинцю. Он уставился на бескровное лицо, почти нехотя пробормотав: — Тебе следовало рассказать мне всё, что ты узнал, Учитель. Не стоило доводить до этого... Но в его голосе не было ни намёка на обиду. Оказалось, Шэнь Цинцю знал его лучше, чем ему казалось. Учитель догадывался, что застилающая глаза ненависть не позволит Ло Бинхэ поверить ему, что бы он ни сказал. И Шэнь Цинцю решил намёками пробудить любопытство Ло Бинхэ, не пытаясь объясниться или заключить сделку. Как сказал другой Шэнь Цинцю, Учитель унёс все тайны с собой, потому что рядом не осталось никого, кто бы его выслушал. — Прости меня, Учитель... Этот ученик не может отправить этот мусор туда, где ты сейчас. Он этого не достоин. Но не волнуйся, как только ты вернёшься, сможешь мучить его сколько захочешь... Ло Бинхэ отчитался перед Учителем, как в былые времена. Он так разозлил Шэнь Цинцю своим выбором в пользу дворца Хуаньхуа, хотя именно Учитель всё это время был прав. Он надеялся, старый бессмертный послужит неплохим примирительным подарком, как только его Учитель вернётся. После того, как глава дворца якобы пропал без вести, он мог со спокойной душой свалить всю вину на него и приступить к выполнению основного плана. Похитить Му Цинфана при помощи Синьмо не составило особого труда, тем более, что с Чжэнъяном защитные барьеры распознавали его как ученика школы Цанцюн и позволили беспрепятственно пересечь границы. Му Цинфан всегда был больше целителем, нежели бойцом, он не оказал сопротивления Ло Бинхэ. Как только бывший ученик школы привёл его к мёртвому телу Шэнь Цинцю и выдвинул свои условия, тот долгое время просто смотрел на своего мёртвого старшего брата, не решаясь озвучить мысли. — Если ты хочешь исцелить тело Шэнь-шисюна, почему бы тебе не вернуть его и самому не вернуться в школу Цанцюн? — прямо спросил он, бесстрашно глядя на воинственного ученика. Ло Бинхэ невесело рассмеялся, в свою очередь вопрошая: — Вернуться? Они все устроят охоту за моей головой из-за крови, что течёт по моим венам, и попытаются казнить за то, что приложил руку к гибели Учителя. — Это не так. Перед гибелью Шэнь-шисюн взял с Чжанмэнь-шисюна обещание, что двери школы всегда останутся открыты для ученика Ло. Если ты решишь когда-нибудь вернуться. Услышав слова горного лорда вершины Цяньцао, Ло Бинхэ потерял дар речи. Он не мог не спросить, почему Шэнь Цинцю оставил такие распоряжения. Му Цинфан, осматривая состояние мёртвого тела Шэнь Цинцю, задумчиво проговорил: — Шэнь-шисюн раскрыл Чжанмэнь-шисюну правду о том, что произошло во время собрания Союза бессмертных. Я не знаю, о чём думал Шэнь-шисюн, но, мне кажется, он хотел показать школе, что ты имел полное право отомстить ему за его поступок. Это касается лишь ученика Ло и Шэнь-шисюна. Думаю, он не хотел, чтобы это повлияло на твоё отношение к школе. Ло Бинхэ совершенно не ожидал, что Шэнь Цинцю столь откровенно признается кому-то в том, что своими руками столкнул его в Бездну. Но стоило Му Цинфану упомянуть его отношение к школе Цанцюн, Ло Бинхэ вспомнилась непреклонность Шэнь Цинцю в своём стремлении заставить его покинуть дворец Хуаньхуа. Его Учитель позаботился о том, чтобы у него оставалось место, в которое он мог бы вернуться. Зная Юэ Цинъюаня, тот бы выполнил последнее желание Шэнь Цинцю и позволил Ло Бинхэ вернуться на вершину Цинцзин, даже если остальные были против. Его Учитель в очередной раз продумал всё на несколько шагов вперёд, отчего сердце Ло Бинхэ неспокойно сжалось, побудив сменить тему. — Сейчас это не столь важно. Му-шишу, возможно ли сделать то, о чём я попросил? Му Цинфан продолжал хмуриться, не самый хороший знак. — Шэнь-шисюн умер от потери крови. К счастью, похоже, кроме лёгких никакие жизненно важные органы не задеты. Зашить открытые раны несложно, но тело мертво уже слишком давно, кости и плоть не срастутся сами по себе. То, о чём ты просишь, ученик Ло, возможно только для живых. Ло Бинхэ молчал, он тихо взял Шэнь Цинцю за руку, позволяя духовной энергии плавно перетекать в чужое тело. От притока энергии цвет мёртвого тела принял более тёплый оттенок, и кровь вновь проступила из открытых ран. Глаза Му Цинфана округлились, и он немедленно поднял руку, чтобы остановить Ло Бинхэ, прежде чем Шэнь Цинцю потеряет больше крови. — Ученик Ло, ты... Ты не просто используешь свою духовную силу, чтобы поддержать его тело. Ты пытаешься вернуть его к жизни, но мёртвому телу потребуется намного больше энергии, чем то, что ты используешь сейчас, если собираешься поддерживать его в таком состоянии на протяжении всего процесса исцеления. Кроме того, это не единственная проблема. Мы должны дать ему лекарство, чтобы остановить кровотечение и восполнить запасы крови, но это тело мертво и- — Если это удастся, тело Учителя получится исцелить? Ло Бинхэ неучтиво перебил целителя, не желая принимать «нет» в качестве ответа. Его шишу некоторое время молча наблюдал за ним, пытаясь оценить, насколько тот серьёзен. Увидев непоколебимый взгляд Ло Бинхэ, Му Цинфан медленно кивнул: — Если у тебя есть ответы на все вопросы, тогда я могу постараться что-нибудь сделать для Шэнь-шисюна. Однако весь процесс займёт около двух недель. В течение этого времени тебе придётся наполнить его организм достаточной духовной силой, чтобы поддерживать естественное исцеление плоти. Приток энергии не должен прерываться даже на мгновение, иначе придётся начинать всё с начала. Тебе это под силу? — Разумеется. Ни секунды колебания перед твёрдым ответом. Му Цинфан, поставив задачу, не стал терять времени. Он разложил инструменты и завязал рукава. Ло Бинхэ, готовый помогать и слушаться целителя во всём, спокойно ожидал указаний. Его шишу отсыпал две таблетки из стеклянного сосуда и передал ему. — Одна таблетка, чтобы остановить кровотечение. Другая — пополнить его кровь, — объяснил Му Цинфан, наблюдая за юношей. Ему, как целителю, было любопытно, как Ло Бинхэ собирался заставить мёртвое тело принять лекарство. Даже в процессе возвращения к жизни мёртвое тело не могло переварить медикаменты естественным путём. Полудемон раздавил таблетки в руке и высыпал порошок в рот Шэнь Цинцю. Наполнив тело своей духовной энергией, он приказал демонической крови, которую когда-то оставил в этом теле, бежать по организму. Кровь демона могла оказаться чрезвычайно полезна, способная доставить лекарство ко всем органам. Очень точная операция его кровяных паразитов заняла некоторое время, но довольно скоро лекарство подействовало, и кровотечение прекратилось. Му Цинфан не терял времени впустую, промыв раны чистой родниковой водой, прежде чем продеть в иглу шёлковую нить шелкопряда индиго. Нити этого шелкопряда могли растворяться в человеческой плоти после заживления ран, что делало их незаменимыми для целителей. Помимо латания ран их часто пропитывали и растворяли в целебной мази. Целитель убедился, что сломанные кости правильно установлены, и начал наносить небольшие и точные швы, не обращая внимания на кровь, в которой оказались испачканы его руки. Вся операция проходила в полной тишине, концентрация Му Цинфана достигла такой силы, что он даже перестал замечать присутствие Ло Бинхэ. Сшивание ран на груди Шэнь Цинцю заняло почти два шичэня [1], и даже тогда Му Цинфан не проявил никаких признаков усталости или потери концентрации. Он жестом показал Ло Бинхэ, чтобы тот скормил Шэнь Цинцю ещё одну таблетку, а затем осторожно перевернул тело, чтобы позаботиться о ранах на спине. Процесс проходил гладко, к большому облегчению Ло Бинхэ. Не стоило недооценивать целительские навыки горного лорда пика Цяньцао. Сам Ло Бинхэ не был знаком с искусством исцеления, поэтому всё, что ему оставалось, это верить, что способности Му Цинфана оправдают его ожидания. К тому времени, когда каждая рана оказалась зашита, день почти подошёл к концу. Му Цинфан спокойно вымыл окровавленные руки, будто не он только что провёл больше двенадцати часов, зашивая мёртвое тело своего старшего брата. Обычно Ло Бинхэ не трудился даже разговаривать с тем, кто не представлял для него интереса, и всё же, Му Цинфан исполнил то, о чём его попросили; похоже, он не испытывал неприязни к бывшему ученику школы. В отсутствие своего Учителя и не испытывая особой заинтересованности в остальной части дворца Хуаньхуа, Ло Бинхэ подумал, что целитель может стать тем, с кем он сможет поговорить. — Пока Учитель не будет полностью исцелён, мне придётся побеспокоить Му-шишу, чтобы он задержался здесь ещё ненадолго. Му Цинфан издал неопределённый звук, вероятно, не уверенный, должен ли он соглашаться или же мнение пленника никто не спрашивал. Он придвинулся ближе, чтобы протереть мокрой тканью тело Шэнь Цинцю, но Ло Бинхэ не позволил ему дотронуться до своего Учителя. Ему требовались исключительно целительские навыки бессмертного, забота о Шэнь Цинцю была целиком его обязанностью. Возможно, сыграли роль горько-сладкие воспоминания о его подростковой привязанности к наставнику, особенно принимая во внимание, что его собственная ошибка загнала Шэнь Цинцю в этот угол. Для раскрытия тёмных секретов старого главы дворца было слишком поздно, но Ло Бинхэ наконец прозрел. Тени его одержимости нависали над ним, насмехаясь над сходством с монстром, который разрушил всё, что у него могло быть. Ло Бинхэ изо всех сил старался контролировать свою привязанность к Шэнь Цинцю, не желая становиться таким же, как старый глава дворца. Его одержимость тенью ложилась на светлый лик бессмертного, который с такой заботой воспитывал его в этой жизни; у него не было права вести себя так, словно он единственный, с кем поступили несправедливо. Только не после того, как узнал правду о своей семье, и настойчивых попыток Шэнь Цинцю добраться до истины. Его учитель хотел выяснить правду ради него, он больше не мог притворяться, будто не замечает заботы Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ обязан вернуть Шэнь Цинцю его жизнь. Возможно, он хотел слишком многого, но он надеялся, что ему позволят остаться рядом с ним хотя бы ещё раз. Полученные после просмотра воспоминаний старого главы дворца знания, похоже, нанесли непоправимую трещину непоколебимой уверенности Ло Бинхэ в своей абсолютной власти. Вне всякого сомнения, он чувствовал себя грязным. Да, он обладал властью, но власть эта строилась на абсолютной тирании. Вспоминая свои мирные дни на пике Цинцзин, Ло Бинхэ вдруг задумался: почему он вообще удивился, как мог Шэнь Цинцю из прошлого и настоящего оказаться одним человеком? Разве и сам он не казался двумя совершенно разными людьми? Жестокий тиран, сопровождаемый сотней женщин, а теперь — одинокий юноша, самые счастливые воспоминания которого связаны с днями, которые он провёл в своей школе, в то время как в прошлом он видел одни лишь страдания на пике Цинцзин. Самым большим лицемером здесь был он сам. Прежде чем Ло Бинхэ успел это понять, Шэнь Цинцю изменил его. После смерти Учителя Ло Бинхэ наконец очнулся от хмельного оцепенения. Лишь сейчас он обрёл достаточно спокойствия, чтобы собраться с мыслями, и мог уверенно признаться самому себе — его пугал тот, в кого он успел превратиться. Ло Бинхэ невесело рассмеялся. Он знал, что на его руках много крови, потому что никто не сумел остановить его, и, вероятно, в этой жизни тоже никто не мог. Лишь один человек, несмотря на все перенесённые страдания, отказался потушить искры неповиновения в своих глазах. И теперь тот же самый человек оставил для него открытой дверь в лучшее место на земле. Ло Бинхэ потрясли откровения, увиденные в воспоминаниях главы дворца Хуаньхуа; теперь этот небольшой лучик надежды, подаренный ему Шэнь Цинцю, казался очень заманчивым. Впервые начав эту игру, Ло Бинхэ просто подумал, что сможет вернуть всё как было, если его план не увенчается успехом. Но теперь он понял, что больше не желал любви тысячи жён, трёх царств или власти управлять чужими жизнями. Дважды испытать эту пустоту оказалось достаточно, чтобы понять — он всего лишь искал счастья. В этой жизни Ло Бинхэ осознал, что его понятие счастья практически не изменилось с того времени, как он вернул свои воспоминания. Медленно скользя мокрой тканью, он смывал следы крови с тела Шэнь Цинцю и не спеша перевязывал раны, Ло Бинхэ тихо обратился к горному лорду: — Му-шишу, те три года, пока меня не было... Чем был занят Учитель? — Шэнь-шисюн... После собрания Союза он попросил восстановить меч ученика Ло и больше не расставался с ним. Вскоре после этого дворец Хуаньхуа направил в школу подарки, полагающиеся тебе как победителю. Я слышал, Шэнь-шисюн пришёл в такую ярость, что раздал их все. Спустя какое-то время он вернулся к своему обычному состоянию и снова начал преподавать. В целом, ничего не изменилось, разве что горный лорд пика Цинцзин стал везде появляться с двумя клинками, да отсутствие его самого близкого ученика, — поведал Му Цинфан со всей присущей ему честностью. Конечно, теперь, когда им стало известно, что именно Шэнь Цинцю столкнул Ло Бинхэ в Бесконечную Бездну, он не понимал, зачем бессмертный в первую очередь распорядился перековать Чжэнъян. Что же касается его презрения к дворцу Хуаньхуа, то, похоже, неприязнь Шэнь Цинцю имела под собой веские основания, учитывая последние события. Выслушав объяснения, Ло Бинхэ распорядился проводить бессмертного в отдельную комнату, сам же остался наедине с телом Учителя. — Вот как... Значит, я занял первое место. Ло Бинхэ мог по праву гордиться этим достижением, если бы не потерял всё в ту решающую ночь. Он всё ещё не знал, почему Шэнь Цинцю столкнул его в Бездну, но хотел верить, что тот, по крайней мере, сделал это не из злого умысла. Он издал тяжёлый, полный отчаяния, вздох, размышляя, помнит ли Шэнь Цинцю обещание, которое он взял с него перед собранием Союза бессмертных. Его представление о счастье не изменилось с тех пор, равно как и то, что он собирался спросить у своего Учителя. — Подумать только, этот ученик боялся, что Учитель придёт в ярость, если я расскажу ему... После всего, что случилось, будет настоящим чудом, если ты не разозлишься. В руке, которую он держал, почти не ощущалось тепла, но он вновь направил кровяных паразитов к внутренним органам, чтобы кровообращение способствовало исцелению тела. Даже в свою бытность приближённого ученика Ло Бинхэ никогда не доводилось касаться руки Шэнь Цинцю вот так. Ему нравилось, что он мог дотрагиваться до своего Учителя, и никто не мешал им. Лишь отсутствие реакции на его прикосновение отнимало всю радость. Доведись Ло Бинхэ из прошлого увидеть его сейчас, тот решил бы, что он вконец обезумел. Однако это уже не имело значения. Ничего не имело. Ло Бинхэ уже получил новую жизнь; если таково желание Шэнь Цинцю, он хотел вернуться. Наконец он готов отпустить груз обид на своего Учителя, похоронить годы своего славного, но кровавого правления, чтобы начать всё заново. Забавно, что Ло Бинхэ почувствовал истинное желание начать всё сначала, прожив почти двадцать лет в полученной им второй жизни. Но никому в этой новой жизни не было ведомо его безумие и его кровавое царство. Ему хотелось убежать, притвориться, что их прошлые жизни никогда не случались, и прожить эту жизнь рядом с Учителем. С его стороны будет лицемерием и ложью попытаться в одночасье смыть свои грехи, но ведь никто никогда не узнает правды. Ло Бинхэ готов пойти на это, чтобы просто похоронить свои грязные подвиги. Шэнь Цинцю можно вернуть, ещё не вся надежда потеряна. Он вновь хотел стать тем неунывающим юношей из прошлого. Хотя сейчас Шэнь Цинцю не мог его услышать, Ло Бинхэ не удержался от того, чтобы наклонившись к самому уху, прошептать: — Учитель, то, о чём я хотел поговорить, я скажу тебе сейчас. Этот ученик мечтает всегда оставаться рядом с тобой. Ты обещал, что не станешь злиться и выслушаешь меня. Я с нетерпением буду ждать ответа, когда ты вернёшься. ================================== [1] шичэнь - в древности сутки в Китае делили на 12 временных отрезков «шичэнь» (по 2 часа каждый), которые непременно принимались во внимание китайскими врачами, поскольку, согласно теории традиционной китайской медицины, работа всех внутренних органов человека активизировалась поочередно именно в определённые часы (прим.пер.)