Как воспитать своего Шэнь Цинцю

Истребление в городе Шуанху было, если не провальным, то, по меньшей мере, неудовлетворительным. Он взял учеников с собой, чтобы те набрались опыта, но всё расследование закончилось тем, что Шэнь Цинцю пришлось решать проблему самому. Демон оказался гораздо коварнее и могущественнее, чем он ожидал, даже посмел похитить Нин Инъин. Он поразил демона своими руками, а это значит, его ученики не выучились ровным счётом ничему. Если и был извлечён хоть один урок, то лишь в увиденном воочию уничтожении демона. Из всех учеников с ним находились только Ло Бинхэ и Нин Инъин. Мин Фань и другие адепты были вынуждены заниматься поисками Нин Инъин, пока Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ пытались отыскать следы девушки с того места, где она пропала. Поскольку возраст и внешность его ученицы сильно отличались от описания жертв, Шэнь Цинцю подозревал, что за этим крылись более низменные мотивы — похищение с целью выкупа или, что ещё хуже, торговли людьми. Но стоило прибыть на место, обнаруженные слабые следы демонической энергии свели эти опасения на нет, вместо этого заставив переживать лишь о жизни девочки. Хотя Шэнь Цинцю и пытался заставить себя не волноваться, со временем он начинал слишком хорошо понимать ценность человеческой жизни. Не уставая поминать за это недобрыми словами Юэ Цинъюаня, он не находил себе места, понимая, что время истекает. Гибель одного из учеников плохо скажется на его репутации, и Шэнь Цинцю предпочёл бы, чтобы его усилия в обучении не пропали даром, а потому не мог оставить девушку на произвол судьбы. Ему не составило сложности отыскать энергетические следы Нин Инъин, играющей роль приманки для Шэнь Цинцю. Демон нуждался в прекрасной коже, и был глуп достаточно, чтобы возжелать Шэнь Цинцю. Нет нужды говорить, что устроить засаду у него не вышло, когда Шэнь Цинцю поразил демона, известного как Кожедел, своим мечом Сюя. Ло Бинхэ бросился развязывать путы Нин Инъин, и обоим осталось лишь трепетно взирать на грациозный танец их Учителя в паре со своим знаменитым клинком. Покончив с уничтожением Кожедела, Шэнь Цинцю запросил у главы школы возможность провести медитацию наедине с собой в пещере Единства душ. Перед тем, как приступить к медитации, Шэнь Цинцю подвергся процедуре очищения у водопадов горы Цанцюн. Хотя очищение было необязательным, водопады генерировали множественные потоки чистой природной энергии. Ему бы не повредило поглотить часть этой энергии, прежде чем совершенствовать свою Ци во время медитации. Пока Мин Фань был занят переносом вещей после их возвращения из города Шуанxу, Шэнь Цинцю, отправляясь к водопаду, поручил Ло Бинхэ принести новый комплект одежды и полотенца. Конечно, Ло Бинхэ потребуется достаточно времени, чтобы добраться до водопада пешком, но Шэнь Цинцю предстояло провести там несколько часов. Немного нервничая, что его допустили в личную комнату Учителя, Ло Бинхэ быстро собрал всё необходимое и направился к нужному водопаду. Будь он опытным заклинателем, управляющим собственным мечом, ему бы не составило особого труда добраться туда. Но он был всё ещё юнцом, поэтому Ло Бинхэ покорно спустился по лестнице и направился в лес. Возможно, всё дело было в увлечённом рвении, но Ло Бинхэ шагалось легко, и он прибыл на место быстрее, чем ожидал. Он как раз собирался ступить на площадку омовения, как сцена, открывшаяся его взору, заставила юношу застыть на месте. А кто бы поступил иначе, когда полностью обнажённый, прекрасный и мокрый мужчина появился перед вашими глазами? Уровень воды поднимался чуть выше талии и скрывал от постороннего взгляда его естество; тем временем, остальное тело Шэнь Цинцю было доступно для обозрения. Должно быть, он только что вышел из-под водопада, и его безупречные волосы мягко покрывали спину и плечи. Капли воды скользили с его макушки и ключиц, стекали вниз, оставляя невидимые следы на уже влажном теле. Ошеломляющее потрясение охватило разум Ло Бинхэ, будто он стал свидетелем небесного омовения, что неизбежно приведёт к наказанию за то, что посмел осквернить своим взглядом нечто столь бесценное, как обнажённое тело божественного существа. Но он был юн и безрассуден, позволяя своему разуму и взгляду жадно блуждать по открывшейся картине. Ощущение незнакомого тепла свернулось и обосновалось где-то в районе солнечного сплетения, ненадолго отвлекая, прежде чем он понял, что бессознательно сделал шаг вперёд. Шорох привлёк внимание Шэнь Цинцю, он открыл глаза и увидел пунцового Ло Бинхэ, крепко прижимающего к груди кулёк с одеждой. Мальчик появился раньше, чем он ожидал; глядя на его покрасневшие щёки, Шэнь Цинцю предположил, что ученик всю дорогу бежал. — Что ты делаешь, Бинхэ? — Эт-этот ученик заметил глубокую концентрацию Учителя и собирался тихо оставить одежду Учителя! — Ты не совсем правильно понимаешь значение слова «тихо». Оставь вещи возле дерева и можешь идти. — Должен ли этот ученик забрать старые вещи Учителя для стирки? — Ло Бинхэ удалось вернуть себе контроль над взбунтовавшимся желудком, пока он укладывал свежую одежду Шэнь Цинцю аккуратной стопкой. Шэнь Цинцю коротко кивнул, добавив: — Оставь сумку для хранения и Сюя. Передай Мин Фаню, этот учитель ожидает, что обучение пика Цинцзин продолжится в привычном порядке. — Как скажет Учитель. Этот ученик сейчас уйдёт. Его сердце быстро и глухо колотилось о грудную клетку; Ло Бинхэ зажал вещи Шэнь Цинцю в объятиях и поспешил скрыться. Образ стройных ног Шэнь Цинцю, его бледной алебастровой кожи, почти мерцающей в свете отражения хрустальной водной глади, то, как его спина плавно изогнулась, когда он повернулся, чтобы взглянуть на него — все эти неуместные образы пылали в голове Ло Бинхэ. Коря себя за такие неподобающие мысли по отношению к своему наставнику, Ло Бинхэ лишь смел надеяться, что Шэнь Цинцю ничего не заметил. Мужчина направился прямиком в пещеру Единства душ, чтобы приступить к медитации. Поскольку это являлось главной причиной, почему он сейчас занимал эту должность, само собой разумеется, Шэнь Цинцю высоко ценил процесс совершенствования. Опасаясь, что его обойдут другие, он стремился продолжать до тех пор, пока не достигнет пика своих способностей. Тем не менее, Шэнь Цинцю прекрасно осознавал всю опасность соседства совершенствования с нетерпением. Момент просветления был очень тяжёлым для Шэнь Цинцю. Это сильно повлияло на то, что он считал непреложными истинами о самом себе и, добровольно или нет, сформировало личность Шэнь Цинцю сегодняшнего дня. Он мог бы рассмеяться над тем, как сильно сейчас отличался от того зверёныша, каким когда-то являлся. Он по-прежнему жил по принципу «цель оправдывает средства», только теперь смог обуздать этот инстинкт благодаря Юэ Цинъюаню и полученному образованию. Шэнь Цинцю всё ещё не мог поверить, что он — именно тот, кем стал, почти дотошно напоминая себе, что пусть он и казался добропорядочным человеком — это не более, чем маска, которую он примерил, чтобы остаться в свитом уютном гнезде. Минуя один каскад пещер за другим, Шэнь Цинцю отыскал одну особенную. Росчерки следов от мечей на сводах и тёмные пятна тут и там, которые могли оказаться высохшей кровью, возвращали почти забытые образы. Шэнь Цинцю с трудом подавил непроизвольную дрожь, стоило перед его мысленным взором встать воспоминаниям о том, как быстро окрасился багряной кровью пол той пещеры, где он впервые познал страх смерти. Резко прогнав непрошеные мысли, Шэнь Цинцю прошёл вглубь пещеры и позволил своему сознанию погрузиться во тьму. Он не ожидал, что его медитация прервётся так скоро, когда из соседней пещеры послышались звуки тяжёлого дыхания. Пещера Единства душ была открыта лишь для заклинателей, достигших определённого уровня совершенствования, что означало, его сосед должен был являться, по крайней мере, старшим учеником, или выше. Мысленно кляня невидимого заклинателя за отсутствие манер по несоблюдению тишины, Шэнь Цинцю в раздражении распахнул глаза. Такое было в порядке вещей, но ради собственного спокойствия Шэнь Цинцю был полон решимости преподать шумному парню урок. Он проследил источник звука, и перед его взором предстала довольно шокирующая картина. Металлический запах крови пронизывал тонкий воздух пещер, отметины следов от меча, словно следы когтей отчаянного зверя, ровным слоем покрывали каменные своды. Но больше всего его внимание привлекли сгорбленная фигура в чистых белоснежных одеждах и медленно растущая перед ней лужа крови. Он бросил быстрый взгляд на клинок, лежащий не слишком далеко от владельца, в надежде опознать незнакомца. Сердце Шэнь Цинцю сжалось в тот момент, когда он узнал Чэнлуань в его первоначальной форме. В тот момент он уже не сомневался, что его присутствие может стать искрой в этой бочке с порохом. Он попытался тем же путём вернуться, откуда пришёл, но было уже слишком поздно; голова заклинателя повернулась в его сторону, и налитые кровью глаза Лю Цингэ остановились на фигуре Шэнь Цинцю. Безумный взгляд, исказивший красивые черты лица, вздувшиеся вены, заметно пульсирующие вокруг шеи и висков, в сочетании с каплями крови в уголках губ — для Шэнь Цинцю этого было более чем достаточно, чтобы понять: медитация обернулась для Лю Цингэ искажением Ци. Он постарался увеличить расстояние между ними, но Лю Цингэ, казалось, не был настроен отпускать его, отдав Чэнлуаню приказ заблокировать вход в пещеру. Шэнь Цинцю попытался сформировать печать меча и призвать Сюя, но его подготовка была прервана, когда Лю Цингэ рванулся вперёд неконтролируемым вихрем ярости. Если бы он прямо не встретил чужой натиск, жизнь Шэнь Цинцю могла оказаться под угрозой. Он впервые видел кого-то с искажением Ци прямо перед собой, и хотя был знаком с его воздействием, только сейчас понял, что имели в виду, когда говорили, будто его жертвы теряют рассудок. — Да чтоб тебя, Лю Цингэ! Его агрессивная личина на мгновение показалась из-под маски, в голос проклиная горного лорда. Почему он просто не может оставить Шэнь Цинцю в покое, постоянно пытается причинить проблемы, даже впав в подобное состояние! Не желая получить удар Чэнлуаня в спину и ясно понимая, что не может позволить искажению Ци распространиться дальше, прежде чем обе их жизни окажутся в опасности, Шэнь Цинцю не сдержался от проклятий. Он ринулся вперёд, встречая Лю Цингэ на полпути, собирая духовную энергию в обеих ладонях и, схватив за руки, роняя на землю. Лю Цингэ выплюнул кровь, почти сгибаясь пополам, и пачкая одежду Шэнь Цинцю ярко-красными брызгами. Заметив испачканный халат, Шэнь Цинцю вновь разразился отборной руганью и, больше не заботясь о том, чтобы выглядеть элегантно, уселся верхом прямо на живот Лю Цингэ, прижимая к земле. Физической силы заклинателя хватало, чтобы сопротивляться, и Шэнь Цинцю потребовалось немало выносливости и духовной энергии, чтобы удержать Лю Цингэ. Его ладони плотно обхватили кулаки Лю Цингэ, изо всех сил стараясь не дать тому возможность сформировать печати мечей, которые заставили бы Чэнлуаня атаковать самостоятельно. Именно сквозь их соединённые руки Шэнь Цинцю направил свою собственную духовную силу в Лю Цингэ, пытаясь обуздать искажение Ци, которое превратило этого беспокойного мужчину в еще более беспокойного безумного бушующего монстра. Для тех, кто не проходил особое обучение, попытка исправить чьё-то искажение Ци была опасной задачей. Это могло убить поражённого или привести целителя в такое же состояние. А пытаться исцелить вырывающегося зверя было ещё хуже. Шэнь Цинцю хотел просто оставить Лю Цингэ там, бороться с его собственным искажением Ци своими силами; он действительно собирался. Но он также не сомневался, что, коли уж Лю Цингэ бросился в атаку, он не позволит Шэнь Цинцю уйти, а значит прямо сейчас он никак не мог ослабить хватку. Ругнувшись в очередной раз на этого нестерпимого дурака, Шэнь Цинцю предпринял ещё одну попытку успокоить мужчину. Уже не заботясь о чужой внешности, он боднул головой Лю Цингэ в лоб так сильно, что яркие звёздочки заплясали перед глазами. Дезориентированное и сбитое с толку неожиданной выходкой, безумие временно покинуло Лю Цингэ. Шэнь Цинцю не собирался упускать такой шанс; поспешно, используя обе ладони, он попытался снова направить энергию Ци в меридианы и отрегулировать поток энергии. Он не имел ни малейшего понятия, сколько прошло времени; только, когда дыхание Лю Цингэ наконец пришло в норму, Шэнь Цинцю позволил себе ослабить хватку. В тот же миг Лю Цингэ резко отпрянул, заметив внезапное появление Шэнь Цинцю в пещере, а после согнулся почти пополам, кашляя густой мутной кровью. — Ты! Что ты здесь делаешь?.. Уже опозорившись достаточно, выкрикивая во всеуслышание такие отборные ругательства, что и не повторишь с первого раза, Шэнь Цинцю больше не видел смысла скрывать своего презрения. Нахмурившись, он перевёл взгляд на только что спасённого им: — Лю-шиди, только взгляни, как низко ты пал. Совершенствование привело горного лорда пика Байчжань к безумию, смех, да и только, — он недобро усмехнулся, уже чувствуя, что его стремление помочь Лю Цингэ оказалось напрасным. Лю Цингэ приготовился огрызнуться, но его внутренние органы всё ещё находились в процессе восстановления, и, задохнувшись на полуслове, он снова закашлял кровью. Шэнь Цинцю знал: несмотря на то, что ему удалось выправить поток чужой Ци, повреждения внутренних органов Лю Цингэ, по-видимому, оказались более серьёзными, чем он думал. Видя, что Лю Цингэ по-прежнему смотрит на него с недоверием, Шэнь Цинцю как никогда был близок к тому, чтобы оставить его одного. И всё же, главное правило уединённой медитации состояло в том, что после того, как кто-то обозначил свои намерения провести это время в одиночестве, они не могли покинуть место медитации, пока предполагаемый период не подойдёт к концу. Уединённая медитация была серьёзным занятием и, как доказало недавнее происшествие, любое нарушение могло стать катастрофическим; это также служило торжественной клятвой разъединения с внешним миром. А значит Лю Цингэ и он оказались заключены в пещере Единства душ, нравится это им или нет. Шэнь Цинцю, конечно, мог подойти к выходу из пещеры и позвать на помощь, но лорд пика Байчжань выглядел столь жалко, что слухов не избежать. Лопасти запустившейся мельницы сплетен остановить невозможно и, Шэнь Цинцю не сомневался, рано или поздно, они укажут на него. Он не мог так бездумно рисковать своей репутацией. Ворча себе под нос, Шэнь Цинцю снова приблизился к Лю Цингэ. Неуверенный в его намерениях, Лю Цингэ отступил на два шага назад. Это действие не столько удивило, сколько развеселило Шэнь Цинцю. Так значит, великому Лю Цингэ не чуждо чувство страха? И боится он не кого-нибудь, а Шэнь Цинцю! Внезапно, настороженный и подобравшийся Лю Цингэ показался достойной игрушкой. — Что ты пытаешься сделать? — Замолчи и не дёргайся. Ты уже испортил одежды этого учителя. Постарайся больше не блевать. Настроение Шэнь Цинцю заметно улучшилось, он положил свою ладонь на грудь неподвижного Лю Цингэ, который в очередной раз сжал руки в кулаки. Правильно, его шиди должен раз и навсегда запомнить: Шэнь Цинцю — тот, кого он должен остерегаться, а не смотреть свысока. Пусть и с небольшим сожалением, Шэнь Цинцю вновь направил в тело Лю Цингэ поток духовной силы, чтобы уменьшить повреждения. Осторожный взгляд напротив наполнился крайним изумлением. — Шэнь Цинцю, что за игру ты ведёшь? — Этому учителю некогда играть с такими, как ты, тем более, именно твоя отвратительная выходка прервала мою медитацию. — Ты...Ты мне помогаешь? Лю Цингэ вмиг стал таким послушным, что одно это уже можно было считать достижением. Шэнь Цинцю оставалось только сокрушаться, что не догадался застать его врасплох похожим способом в битве на мечах. Он не смог удержаться от циничного фырканья, услышав неуверенный вопрос. — Моя совесть не пострадает, даже если ты помрёшь здесь по собственной глупости, но этот учитель уже предвидит, как кровожадные и недалёкие умы пика Байчжань, глядя на мою неприглядную одежду, придут к выводу, будто я убил тебя в этих пещерах. Я лишь избавляю себя от неприятностей, поскольку их горный лорд даже не старается обуздать своих учеников. Лю Цингэ, казалось, изо всех сил пытался облачить мысли в слова и ответить достойной колкостью, но в итоге сдался. Возможность оставить за собой последнее слово в их споре изрядно потешила самолюбие Шэнь Цинцю и, когда состояние Лю Цингэ показалось ему достаточно стабильным, он вновь предоставил его самому себе. Наконец успокоившись, Лю Цингэ поднял Чэнлуань, оставленный недалеко от входа. Его воспоминания оставались туманными, сознание меркло после мысли, что совершенствование пошло не так, как планировалось, а затем он пришёл в себя только, чтобы увидеть прямо перед собой Шэнь Цинцю. Отклонение Ци такого уровня не так просто преодолеть самостоятельно и, судя по пятнам крови на одежде Шэнь Цинцю, всё выглядело так, словно он действительно пришёл к нему на помощь. В памяти вновь всплыли ядовитые слова и насмешливая ухмылка горного лорда пика Цинцзин; Лю Цингэ почувствовал, как закипает. Именно таким и был в его глазах Шэнь Цинцю: высокомерным гордецом, который даже не мог одержать верх в схватке на мечах, но всё ещё осмеливался заявлять, что превосходит во всём остальном. Размышляя об их отчуждённых отношениях, он вспомнил: когда Шэнь Цинцю заявил, что бросит его умирать, он ни на секунду не усомнился в его словах. Но тот этого не сделал, и даже помог Лю Цингэ исцелиться. Неожиданный поступок смутил Лю Цингэ, и он мог только постараться успокоиться и возобновить медитацию в более медленном темпе, чтобы рассеянность не привела к очередному отклонению Ци.