Чертова ведьма, чертов магнит

В декабре 85-го он возвращается в Нью-Йорк. Нет, не так. Он возвращается к ней и за ней. Приходит в ее (зачеркнуто – их) маленькую квартирку. Находит свою водолазку, ее картины и свитера. На полках – слой пыли. Эл в этом доме нет. Есть ее любимый кофе. Есть его чашка и даже шахматная доска. Есть отголоски их. Но самих – больше нет. Эрик повторяет каждый ее маршрут день за днем. Заглядывает в кофейню неподалеку, обходит Центральный парк, посещает злополучный бар три раза в неделю. Эл нет. От слова совсем. -Бедный парень. Вернулся все-таки, - старый бармен ловко перебирает бутылки с бурбоном, вздыхает каким-то своим мыслям и поднимает на него темно-бездонные глаза. – Не жди ее. Иди своей дорогой, уезжай. Девушка, которую любит твое сердце, не вернется. Такие как она никогда не возвращаются, а если и все же приходят, то только прощаться. Эрик смотрит старику в глаза и хочет его задушить. Не железной цепочкой на старой сморщенной шее, не медной проволокой в потолочных лампах. Собственными руками. Эл вернется. Не может не вернуться. От рук его пахнет сандалом, тмином и чабрецом. Желтая глиняная кружка в чемодане благоухает мятой. Он смотрит бармену в глаза и ухмыляется. Смеряет взглядом Магнето и просто уходит. Спустя неделю на Геноше появляется его собственный дом. Деревянный, надежный и стойкий. Из окна спальни виднеется синее море, на кухне – яркое солнце. Леншер бросается в организацию нового мира, как в омут. Помогает возводить дома, распределять еду, технику и вещи первой необходимости. Его идеальный мир потихоньку воплощается в действительность. Эл по-прежнему рядом нет. Он ищет ее повсюду. Везде, где только есть его глаза и уши. Но за шесть чертовых лет ничего не меняется. Новостные сводки молчат, браслет на руке (ее подарок) не меняется ни на йоту. Кожа блестит и отдает вербеной. Население Геноши множится, обрастает уникальными традициями и особенностями. Очага в своем доме Эрик не чувствует. Огонь мерно горит в камине, но ощущения дома нет. Где-то в груди щемит сердце, бурбон на языке отдает тоской и сожалением. Кошмары больше не сняться, снится Эл. Нагая, закутанная в простынь и с неизменным браслетом на щиколотке правой ноги. Селена периодически намекает, что метоллокинетику не мешало бы жениться. Эрик в корне не согласен. А потом приходит чертов Бельтайн. В листве, в звуке понавешанных тут и там медных колокольчиков Эрику слышится голос Эл. Детвора беснуется и устраивает проделки похлеще клептомании Питера Максимоффа. Эрик пьет бурбон вечер за вечером. Оплакивает Рейвен и совершенно не хочет просыпаться по утрам. После возвращения из Нью-Йорка Селена, едва сняв повязки, сбегает из лазарета. Выпинывает Леншера из кровати и ворчит что-то под нос. Заставляет того заниматься не только самобичеванием, но и миром вокруг. А потом находит фотографию Эл в том бардаке, что металлокинетик устроил в гостиной. Его чертова ведьма смотрит со старого снимка и улыбается так, как только может женщина улыбаться любимому мужчине. Эл на снимке живая, яркая, теплая как весеннее солнце. Цветы запутались в волосах, а браслеты на руках замерли - на одно мгновение. Хэллоуин 84-го. Их первый совместный. Эрик видит фото в руках телепатки. Эрик психует. Эрик корежит металл поблизости. Эрик выблевывает из себя тоску, боль и одиночество. Эрик чуть ли не в прямом смысле выкидывает Селену из своего дома. И пьет. Долго и только высокоградусное. А потом проходит Бельтайн. На пороге стоят Чарльз и Хэнк. Их неугомонная команда вляпалась в очередные неприятности. В сумерках теплого вечера ему видится Эл. Такая же как на снимке. Сероглазая, хрупкая и живая.