***
Из безобидных ужей Королевство Змей превратилось в кобр. Ядовитые и смертоносные, они умели постоять за себя. Первым делом, взойдя на трон, Венера велела распустить Тайный круг. Королева должна править одна — и это решение не подвергалось критике. Она ввела обязательные налоги и пошлины, чтобы заполнить казну. Она обещала, что это ненадолго; казна будет полна — не будет налогов. Однако Венера не уточнила, что казна никогда не будет полна. Венера только приподняла уголки губ и махнула рукой, объявляя всеобщую воинскую повинность. Ей нужна была постоянная натренированная армия, потому что Королевство Грифов никогда не отступится, но если они захотят войны, Змеи будут к ней готовы. Королевство Змей больше не знало того счастья, что имело когда-то при предыдущей Королеве, но оно было сильным. Таким сильным, что Король Грифов скрежетал зубами от бессилия, неспособный подступиться к совершенной обороне их королевства. Венера тонко усмехалась, когда слышала крики страданий у высоких стен своей резиденции. Когда-нибудь они поймут, что она — лучшая правительница, которую они только могли иметь. Венера была жестокой Королевой, самой жестокой в истории. Каждый несогласный с режимом лишался головы, при дворе существовал секретный отряд смертников. Люди из самых мрачных трущоб, которым нечего терять, которых Венера превратила в совершенное орудие убийства. Именно они искали и убивали мятежников. Именно их ненавидели и боялись все в Королевстве Змей. Именно ими восхищалась Королева, оберегая их, словно собственных детей. Королеве было двадцать лет, и, по некоторым источникам, она была чертовски несчастна. Собственная холодность и равнодушие к миру не оставляло Венере никаких надежд на обретение любви. Казалось, она была просто неспособна испытывать такие глубокие и светлые чувства. Венера словно была рождена среди страданий, обречённая пронизывать всех вокруг своими осколками льда. Но больше всего льда было у неё в сердце. Она не хотела и не могла никому доверять, а после попытки мирного народа собраться у ворот замка словно слетела с катушки. Подозревался каждый, кто косо посмотрел на свою Королеву. Головы слетали с плеч без разбору: не всегда казнили только виновных. Чаще всего страдали только невинные. Но никто не мог сказать и слова против своей Королевы. Королеву нужно любить.***
Венера направлялась в трущобы. С тяжёлым плащом, капюшон которого почти полностью закрывал лицо, она была похожа на таинственную странницу, но никак не на Королеву. Её отряду смертников требовались люди, и именно здесь она могла их найти. Венера проходила меж вонючих мусорных баков и картонных коробок, видимо, заменяющих кому-то дом, и брезгливо морщила нос. Она не понимала, как люди могут настолько отвратительно относиться к себе, чтобы быть неспособным даже вытащить себя из такой дыры. В конце концов, все в Королевстве знали, в ком именно нуждается их Королева. Внезапно, навстречу ей побежала девочка, и Венера на вид не дала бы ей больше двенадцати лет. Длинные грязные волосы, предполагаемо пшеничного оттенка, завивались в тяжёлые мелкие кудряшки и заметно блестели на солнце. Поношенное платье, явно не её размера, когда-то, возможно, было светлым и красивым. Сейчас же оно было скорее серым, запятнанным и местами порванным. Грязное, чумазое лицо не могло отвести внимание от её глаз. Ярко-голубые, захватывающие дух. Но сейчас они были полны слёз. Не разбирая дороги, девочка влетела в Венеру, и она пошатнулась под весом худенького тельца. Придержав её за плечи, Венера ласково опустилась на колени, не обращая внимания на грязный асфальт, чтобы заглянуть ей в глаза. Сняв капюшон, Королева проникновенно посмотрела в лицо маленькой девочки и большими пальцами ладоней стёрла слёзы, размазывая по коже грязь. — Что такое, милая? Почему ты плачешь? Девочка всхлипнула. — Мама!.. Она… С ней что-то не так. Кажется, ей плохо. Мы играли, но она задёргалась, затряслась и упала на пол. Ей плохо! — девочка зарыдала в голос, крепко вцепившись в Венеру и спрятав голову в складках её плаща. Венера вздрогнула от эмоций в её голосе и сочувственно посмотрела на девочку. Ужасно. — Так, отставить слёзы, — слегка поморщилась Венера, отцепляя от себя девочку. — Как тебя зовут? — Л-лиза. — А я Венера. А сейчас возьми себя в руки и отведи меня к своей маме, хорошо? Я посмотрю, что случилось, и постараюсь помочь. Справишься? Ты же сильная девочка, Елизавета? Елизавета кивнула и шмыгнула носом. Она на мгновение закрыла глаза, что-то прошептала, и Венера с интересом посмотрела на неё. Забавная девочка. Успокоившись, Елизавета осторожно взяла Венеру за рукав длинного плаща и потянула за собой вглубь переулка. Венера тихо усмехнулась. У девочки была сильная хватка.***
Венера навещала ту самую девочку из переулка несколько раз в неделю, не в силах оставить голубые глаза позади. Елизавета была чудесным ребёнком: умная, понимающая, вежливая. Но Венера видела в ней огонь: ради любимых людей она была готова на всё. Королева хотела стать для ребёнка таким человеком, чтобы та была готова защитить её ценой своей жизни. Отряду смертников нужен был такой преданный человек. Через год Елизавета приступила к тренировкам, и равных ей не было. Она удивительно легко обращалась с ножами и не имела ненужного сострадания к жертвам. Ведь если Венера считает нужным поступить именно так — значит, так надо. Королева знает лучше. Голубые глаза Елизаветы потухли со смертью матери, и Венера не могла не признать, что в этом есть её вина. Но Венере была безразлична судьба женщины. Ей нужен был её ребёнок. С обожанием и восхищением внутри голубых глаз Елизавета смотрела только на Венеру, свою спасительницу, свою Королеву. Венеру она любила больше жизни. Венере такой расклад вещей очень нравился. Приятно знать, что в Королевстве есть хотя бы один человек, который никогда не предаст.***
Разочаровываться в людях всегда очень сложно и даже больно. Но тяжелее всего, когда разочарование приносит человек, который заменял обоих родителей и был твоей поддержкой и опорой долгие годы. Странное поведение Адама Венера заметила не сразу. После коронации Адам был назначен главой офицерского подразделения и главным советником Королевы. Казалось, он был даже рад этому, ведь ему не пришлось уходить далеко от своей Королевы. Венера всё ещё доверяла ему и старалась прислушиваться к его мнению во многих вопросах. Адам был опытнее. Но в последний год всё будто бы изменилось. Адам стал чаще хмуриться, брал много отгулов — больше, чем когда-либо. Венера чувствовала, что у него появились от неё секреты, и это сильно давило: когда она была маленькой, они пообещали, что всегда будут честны друг с другом. Никаких секретов не было между ними до того момента. А потом один из захваченных предателей Короны сообщил им информацию, о которой знал только Адам. Венера почувствовала укол в сердце. Неужели он тоже предал её? Венера, несмотря на всю свою холодность и благоразумность, не могла в это поверить. Она лишь устроила небольшую слежку, искренне надеясь, что это ошибка, и Адам верен ей. Что-то внутри неё говорило, что всё это пустые надежды. Двери кабинета распахнулись, и в комнату влетел Адам, держа в руках свиток с королевским штампом. Его плечи были напряжены, на лице играли желваки. Венера сохраняла равнодушно-холодное выражение лица. Буквально час назад к ней приходили с донесением на очередной готовящийся мятеж. И она знала, кто им руководит. — Ты не можешь снова повысить налоги! — прорычал Адам, подходя впритык к столу, за котором сидела Венера. — Твой народ голодает. Прекрати делать их жизнь такой несчастной. — Мой народ в безопасности, — безразлично ответила Венера, задумчиво смотря куда-то за плечо Адама. — Ты все деньги тратишь на безопасность Королевства. Прекрати! Это бессмысленно! Настоящая королева должна заботиться о своём народе, а не быть… мнительной дурой! Ты везде видишь опасность, и из-за этого страдают невинные люди. Успокойся, Венера. Твои родители не одобрили бы этого. Венера медленно поднялась с кресла, провела руками по коленям, разглаживая складки на юбке платья. Она выпрямилась, и корона на её голове сверкнула в лучах солнца. Адам замер. Венера была похожа на Королеву Ада в своём чёрном платье и с тёмной короной на голове — она сама выбрала новый дизайн, отказавшись от королевского золотого. В её правление траур был у всех. — Мои родители были слишком мягкими. Я видела все отчёты, все финансовые выписки с лет их правления, и знаешь, что? Королевство погибало. Ты сам это видел. Грифы в любой момент были готовы напасть, а мы? У нас даже оружия не было! Нашей армией были фермеры! И что бы они делали? Закидывали арбузами пехотинцев? Выкалывали глаза морковками? Не будь глупцом, Адам. Если бы не я, Королевство погибло. — Если бы не ты, мы были бы счастливы! — закричал Адам, бессильно сжимая руки в кулаки. — Твоё помешательство на мятежниках… Твоя мнительность, вечная подозрительность… Ты забываешь о своём народе. Господи, ты воспитываешь из детей убийц! Что с тобой творится? — Не мне тебе напоминать, что от рук мятежников погибли мои родители! — повысила голос Венера и подошла к Адаму, желая заглянуть ему в глаза. Как он мог стоять перед ней, говорить о любви к Королевству, указывать ей, что делать, и при этом готовить мятеж? Как он мог предать свою Королеву? Они ведь столько лет были вместе, поддерживали друг друга. Венера любила его, как не любила никого другого. Он растоптал её любовь и выкинул. Он… предатель. Венера смотрела ему в глаза и не видела своего Адама. Она видела изменника. — И ты тоже умрёшь от рук мятежников, — прошептал Адам, с жалостью смотря ей в глаза. Он возвышался над ней, и в голову лезли непрошенные воспоминания. Венера, сидящая у него на коленках. Венера, которую он укладывал спать, потому что она боялась спать одна. Он поборол с ней каждый её страх. Он воспитал её. И сейчас Адаму было жаль, что он упустил в ней что-то, что заставило её стать такой чёрствой. Венера притихла, разглядывая когда-то такое родное лицо. Он даже не пытался ничего исправить. В груди что-то сжималось, причиняя боль, но Венера ни разу не поморщилась. Ни один мускул на её лице не дрогнул, когда она произнесла такие страшные и тихие слова. — От чьих же? Не от твоей ли руки я должна умереть, Адам? Адам замер, с ужасом в глазах всматриваясь в лицо молодой Королевы. Он видел грусть, тоску и бесконечную злобу. Она никогда не простит его. — Я всё знаю, Адам, — прошептала Венера, проводя пальцами по руке Адама, затянутой в бархат камзола. Она слегка улыбнулась, смотря в расширившиеся от страха глаза. Венера сделала шаг назад. Ещё один. Ещё. И через закрытые двери громко и чётко сказала: — Стража!***
Публичная казнь главного королевского советника и прославленного офицера состоялась на заре на самой большой площади Королевства. Площадь была переполнена людьми. Перед тем, как топор палача опустился на шею Адама, Венера успела прочитать по его губам только одно. — Ты — моё главное творение. Наблюдая, как голова падает с помоста и скатывается на землю, Венера не заметила прожигающий взгляд серых глаз.***
Венера устало потёрла виски, прикрывая на мгновение глаза. Одна минуточка. Ей просто нужно немного времени, чтобы почувствовать землю под ногами. Адам был предателем, но именно он стоял между ней и её титулом Королевы двора Змей. Он был той самой каплей человечества в море ледяной чудовищности, и именно он заслужил любовь народа к ней. Адама любили больше, чем её. Королева была слишком жестока, чтобы её любили подданные. Дела в королевстве пошли на спад. Казалось, это было самое время, чтобы с новой силой напасть на мятежные отряды, но Венера будто потеряла весь свой запал. Ей было сложно это признать, но она скорбела. Она так сильно скучала по Адаму, что было трудно дышать. Она думала, как дошла до всего этого, как она допустила, чтобы единственный человек, которого она когда-либо любила так безоговорочно сильно, предал её. Венера, вероятно, никогда бы не призналась в этом, но в то время она сильно жалела о многих своих решениях. Но она уже ничего не могла поделать. Всё, что ей оставалось, это двигаться вперёд. В личном отряде смертников Королевы царило смятение: Королева не отдавала приказов на зачистки уже слишком долго. Это было… неправильно. Однажды попробовав вкус крови, очень трудно остановиться. Они жаждали крови, но не были готовы к висельнице. Всё изменилось в одно мгновение, в ту самую минуту, когда Королева пыталась найти твердый пол под ногами. Аудиенции Королевы попросила оборванная девчушка. Венера хотела тут же отдать приказ её уничтожить, но… Она пробралась через личную охрану Королевы — людей, которых она отбирала лично. Они были лучшими. Девчонка обошла все ловушки и смогла дойти до её кабинета на самом высоком этаже совершенно невредимой. — Прошу прощения, Ваше Величество, за такую наглость. Я всего лишь хотела увидеть кумира моего детства и отрочества, и кое-что ей предложить. Венера почувствовала, как её губы растянулись в непроизвольной ухмылке, а где-то внутри поднималось предвкушение. — Продолжай. Девчонка с пронзительно серыми глазами подошла ближе и без разрешения села на стул. — Меня зовут Децислава, и я здесь, чтобы вступить в ваш отряд смертников.***
Децислава из тех, кто не жалеет, когда опускает клинок. Она не думала долго, прежде чем убить, она первая опускала оружие на голову противника. Децислава любила быть первой. Децислава импульсивна, не умеет слушаться приказов, всегда у себя на уме, но никто не мог сказать, что она не лучшая в своем деле. Децислава — самая жестокая, быстрая и коварная убийца в отряде смертников. Децислава — гордость своей Королевы. Елизавета постепенно уходила на второй план, это Венера не могла отрицать. Елизавета была слишком послушной, она никогда не могла пойти против приказа — даже если видела, что приказ откровенно глупый и нелепый. Венере нужен был кто-то, кто сможет не только быть верным, но и держать её в узде. Ей нужен был Адам. Потенциал Елизаветы хранился в наглухо запертой коробочке под названием «верность», и Королева понимала, что этого уже не было достаточно, но она могла с этим справиться — особенно теперь, когда у неё появилась Децислава. Для масштабных зачисток у неё есть Децислава, для точечных убийств — Елизавета. Две её любимые девочки, которыми Венера бредила, всегда были рядом. Они знали о каждом шаге своей Королевы. Елизавета была верна, и Венера поощряла это, взращивала любовь к себе собственным доверием. А Децислава была… прихотью. Венера не могла быть в ней уверена, слишком та импульсивна, непонятна. Она часто видела какой-то странный блеск в глазах смертницы, когда та смотрела на свою Королеву. Венера была влюблена в её находчивость, в её дерзость, ей позволялось то, что другим запрещалось под страхом смертной казни. Дицеслава была произведением искусства, которым Венера любовалась; игрушкой, с которой она коротала долгие вечера. Венеру подозревали в сумасшествии. Венера знала: они, возможно, правы.***
Венера заметила это, вероятно, слишком поздно. Она заметила это тогда, когда уже ничего нельзя было сделать. Елизавета начала исчезать на глазах. Сначала Венера списала это на обычную усталость и даже по доброте душевной уменьшила её нагрузку. Елизавета всё ещё была самым ценным экземпляром в её коллекции, и терять её Венера не была намерена. Елизавета шла рядом со своей Королевой десятки лет, а Королева умела ценить преданность. Но никаких положительных результатов это не принесло. Казалось, Елизавете, наоборот, стало только хуже. Щёки впали, глаза будто потеряли жизнь, а руки бились неровной дрожью. Когда Венера решила поговорить со своей протеже наедине, в дружеской обстановке, она поняла, что сделала это слишком поздно. — Мне очень жаль, — шептала Елизавета, не глядя в тяжёлые карие глаза напротив. Они давили, умножая её груз на плечах в десятки раз. — Я не справилась. Я не смогла. Мне очень жаль, моя Королева. Венера скривилась, сильнее сжав хрупкий фарфор в руках. — С чем именно ты не справилась? — Со всем… этим. С кошмарами. С их глазами, когда я поднимаю свой кинжал. С их криками. С их шёпотом. Я ни с чем не справилась, — лицо Елизаветы исказилось в муках, и она вся будто сжалась, стараясь стать ещё меньше. Венера вздрогнула. На мгновение она увидела в ней себя. — Они снятся мне, понимаешь? Я не могу. Венера думала о том, что Елизавета всегда была с ней. Благодаря ей Венера смогла справиться с предательством Адама, с этим ужасом в стенах Двора, со своими кошмарами и страхами. Венера была обязана Елизавете. Она не знала, как справится без Елизаветы, но… разве она не заслужила? Венера кивнула сама себе, словно приняла решение. Поднялась с кресла, подошла к камину и повернулась спиной к Елизавете. Иногда ей было тяжело смотреть в эти глубокие голубые глаза, которые всегда с таким восхищением смотрели на свою Королеву. — Ты можешь взять отпуск. Я дам тебе жильё где-нибудь в спокойном уголке Королевства. Никто тебя не найдёт и не тронет. Я буду тебя обеспечивать. Когда ты справишься с… этим, что бы это ни было, то сможешь вернуться. Пока возьмёшь перерыв. Слёзы потекли по иссохшим щекам Елизаветы, и она судорожно кивнула, сжимая ткань платья на груди. Её Королева всегда была милосердна. Королева любила её, и сейчас Елизавета понимала это особенно ясно. — Но у меня есть одно условие…***
Венера приняла, наверное, самое сложное в своей жизни решение. Сносить головы мятежникам, приговаривать к висельнице и вырубать целые семьи было проще. Всё было проще, чем это. Но это было необходимо. Прошло почти пять лет, и она всё ещё жалела. Адам снился ей: приходит к ней во снах, самых ярких и болезненных, угрюмо качал головой на каждое её решение и полностью лишал её уверенности. Она бредила им наяву, и ей нужно было как-то справиться с этим. Венера чувствовала, что это ненормально, она не должна так сильно думать о нём спустя пять лет. Ей нужно было уйти от него, избавиться от него полностью. Ей нужно было решение. Объявлять Адама официальным изменником, выжигать его со всех документов было сложнее. Простая бюрократия, бумажки, но… Если бы у него были дети, то они не смогли бы больше вступить в наследство. Клеймо изменника наносилось на всю семью, всю ветку родословной; каждый ребёнок, носящий фамилию Адама, теперь считался предателем и был приговорен к смертной казни. Венера испытывала облегчение от осознания, что детей у него никогда не было. То есть, она делала это только для себя. Она никому не вредила, делая это. Такое происходило очень редко, и на мгновение ей было приятно не чувствовать себя злодейкой для всех остальных — только для себя. Адам воспитал её, он сотворил её, сделал такой, какая она есть. Этот шаг был последним моментом в их общей истории. Венера была благодарна, но Адам предал её первой. Ставя собственную подпись на последнем документе, Венера смотрела на мир через пелену на глазах.***
Децислава шагала по замызганному переулку, тяжело переступая ногами в грубых ботинках. Она морщила нос от отвратительного запаха, но продолжала идти. Подойдя к грязно-серому зданию с закрытыми досками окнами, она глубоко вздохнула спёртым воздухом и трижды постучала по двери. — Кто? — раздался хриплый женский голос, и она вздрогнула. — Децислава. На мгновение повисла тишина, и Децислава задумалась: откроет, нет? Открыла. На пороге, кутаясь в слишком широкую для неё кофту, стояла низенькая девушка с грязными, поблескивающими волосами и бегающим взглядом. Она зябко обнимала себя за плечи, когда говорила. — Проходи. Децислава лишь кивнула и прошла внутрь, поморщившись от отвратительного вида помещения: грязные стены, минимум мебели — раскладушка да старый письменный стол со стулом — и ужасный запах. — Зачем ты пришла? — отвлекли её от разглядывания жалкого подобия квартиры. Децислава повела плечом и повернулась к Елизавете. — Есть дело. Смотреть на то, как расширяются в ужасе глаза Елизаветы — довольно забавно, и Децислава, в принципе, понравилось. В любой другой ситуации она бы посмеялась над этим и отпустила парочку особенно хороших шуток, но… Не в тот момент. — Я не… — У меня есть дело, — твёрдо повторила Децислава, выпрямляясь. Елизавета словно иссушилась, скрючилась, стала ещё меньше в своём жалком наряде. Дециславе её даже как-то жалко, и она хотела извиниться за свою настойчивость, но нет. — Я завязала, Децислава, — тихо произнесла Елизавета, отворачиваясь. Децислава хмыкнула. С таким не завяжешь. То, чем занималась Елизавета в последние несколько лет, прославило её в определённых кругах, и она точно не смогла бы завязать. Прошлое будет преследовать её всю жизнь. Все будут знать, кто главная собачка Королевы. Децислава могла только усмехаться такой наивности. — Мне нужно, — настойчиво сказала она и подалась вперёд, сокращая расстояние между ним. Децислава судорожно шептала. — Мне очень-очень нужно, понимаешь? Я не могу так, серьёзно… Елизавета скривилась. — Кого? — Венеру. Елизавета вскрикнула от ужаса и зажмурилась, отступая на шаг. — Нет, чёрт возьми! — она шептала, потому что говорить о таком точно нельзя, потому что у стен есть уши, потому что нет. — Ты не можешь! Она же… Королева. Она вытащила меня из того ужаса, в котором я жила. — И вынесла вот в это? — язвительно заметила Децислава, обводя сырое, холодное помещение взглядом. — Ты серьёзно думаешь, что она заботится о тебе? Любит тебя? Ей плевать на то, что ты живёшь в какой-то дыре, замёрзшая и разбитая. Ей плевать на тебя и на всех нас. Елизавета покачала головой, не открывая глаз. — Ты не можешь так говорить! Она Королева! — с благоговейным трепетом проговорила Елизавета. — Она столько для меня сделала… Я не могу принять заказ, не могу её убить. Венера неприкасаема. Децислава раздражённо поморщилась и отошла. Она отвернулась, взмахнула руками, словно пыталась что-то прогнать, и потрясла головой. Мысли. Отвратительные мысли, которые ворвались в её голову и совсем-совсем не хотели уходить. Децислава чувствовала себя мерзко, потому что понимала всё то, что говорила Елизавета. Венера знатно промывала мозги — Децислава знала это прекрасно, уже почувствовала на своём опыте. — Тогда я сделаю это сама, — твёрдо произнесла она. — Нет! — почти прорычала Елизавета и схватила её за руку, останавливая. — Ты не посмеешь. Королева Змей неприкасаема, и ты отлично это знаешь, даже лучше меня, лучше нас всех. Разве не ты когда-то защищала Её Величество ценой своей жизни? То, что ты сбежала из отряда, не значит, что ты имеешь право так относиться к нашим законам. Венера будет жить, и точка. Децислава усмехнулась, презрительно окинула её взглядом и вырвалась из хлипкой хватки. Елизавета в своём благоговении перед Венерой просто отвратительна. Разве можно так трепетно относиться к тому, кто сначала вытащил тебя из дыры, а потом отправил в ещё худшую? К тому, кто заставлял тебя убивать за жалкие горстки золота, промывая мозг своими сладкими речами о перспективах, о светлом будущем, о здоровой и счастливой матери? Мать Елизаветы давно мертва, но той уже как-то побоку, ведь есть только Королева. И Дециславу это так злило, так злило, что она в мгновение переключилась и разрушила все свои планы; вспыхнула, словно фитиль, и закричала: — А ты знаешь, почему я так хочу её смерти? О, да ты ведь ничего не знаешь, глупышка, — она усмехнулась, издевательски кривясь и подходя ближе к Елизавете, нависая над ней. — Помнишь Адама? Королевского советника? Он протолкнул её к трону, он воспитал её, он сделал её той, кто она есть. Венера обязана ему всем! А знаешь, что сделала она? Да-да, твоя прекрасная Королева. Она взяла и убила того, кто доверил бы ей свою жизнь. Она вычеркнула его из всех документов и объявила его род изменниками! Представляешь? Он был её любимчиком. Её доверенным лицом. Никого не напоминает? Ты такая же! И тебя она однажды убьёт! Но знаешь, что? Децислава резко сорвалась на шёпот на последнем слове и сделала глубокий вдох, утирая непрошенные слёзы в уголках глаз. — Она не учла, что у Адама есть дочь, — хрипло произнесла Децислава, твёрдо смотря на Елизавету. — Она не знала, что у него есть я. В глазах Елизаветы — удивление, безграничное сочувствие, сожаление и… решительность. Елизавета понимала, что Децислава просто обижена, ей больно и плохо. Её отец умер из-за Венеры, но… Елизавета знала, что Адам был предателем. И она так же понимала, что предателям не место на этой земле. — Он предал свою Королеву, — тихо произнесла Елизавета, подходя ближе и кладя тощие руки на плечи Дециславы. — Это непростительно. Ты знаешь, чем это всегда заканчивается. Он готовил мятеж. Он планировал её убить. Здесь либо ты убьёшь, либо убьют тебя. За те годы, что ты провела в отряде смертников, ты должна это понимать. Я знаю, что тебе очень плохо и больно, но он заслужил. Решения Королевы не обсуждаются. Ты должна смириться. Децислава сделала глубокий вдох, закрыла глаза, досчитала до десяти и решилась. Она уже не могла отступить. — Мне плевать. Она причинила мне боль. И я уверена, что не только мне. И за такое смерть — просто детское наказание. Венера разрушила это Королевство, и кто-то должен убрать её с престола. И этим кем-то буду я. Недавно я связалась с Королём Грифом, и он готов мне помочь в обмен на информацию. Но я не понимаю, как ты можешь до сих пор защищать её. Неужели ты не знаешь, что случилось с твоей матерью? Её убила… — Нет! — закричала, перебивая её, Елизавета и закрыла руками уши. — Не смей обвинять мою Королеву в подобном! Не смей! Ты не имеешь права! Елизавета кричала и плакала, слёзы бурным потоком лились из её глаз, и она набросилась на Дециславу, пытаясь её ударить. Но Децислава блокировала все удары, довольно неуклюжие, шокированно смотря на Елизавету. Что с ней? — Стой-стой, — Децислава, наконец, схватила её руки и заставила остановиться. — Что с тобой? Елизавета не ответила и просто заплакала в её объятьях. — Знатно же ты ей мозги промыла, — тихо прошептала Децислава.***
Децислава прошла через ворота королевского двора просто: она не боялась стражей или головорезов отряда. Она вошла через главную дверь, словно в собственный дом, и она была готова ко всему. Плечи Дециславы были прямыми, осанка — ровной и решительной. В правой руке приятной тяжестью ощущался кинжал. На лице — ни одного признака нервозности. Децислава не волновалась перед убийствами. Навстречу ей выбежала стража, два человека, и она подождала, пока они подойдут поближе, прежде чем резко присесть и провести кинжалами по чужим ногам. Стражники с криком упали, неспособные снова встать. На мгновение в голову Дециславы закралась мысль, что слишком легко ей далось проникновение во Двор. Разве Елизавета не сообщила Королеве о предательстве? Не раздумывая, Децислава распахнула дверь в парадный зал, ожидая увидеть на троне Венеру. У Королевы час приёма посетителей, она должна была быть на троне. Но её нет. Децислава растерянно огляделась, напрягшись. Что-то не так. Она чувствовала, что что-то идёт не так, рядом нет Королевы, нет охраны, нет… — Прости, — лёгким шёпотом раздалось над ухом, и Децислава вздрогнула. Шеи коснулась холодная сталь лезвия. Чёрт. Послышался стук каблуков, и из-за портьеры слева вышла Королева в сверкающем алом облачении. Она улыбалась, проводя холодными пальцами по щеке Дециславы, когда та не могла даже пошевелиться. С каждой секундой лезвие будто давило на шею всё сильнее. Децислава чувствовала, как кровь бежала по венам, как сердце билось со скоростью света. Децислава слышала шёпот смерти, зовущий с собой. — Здравствуй, — мягко произнесла Венера, касаясь длинными ногтями трепещущего века Дециславы. — Давно не виделись. — О, я бы ещё вечность тебя не видела, — съязвила Децислава, всё ещё оставаясь неподвижной. Венера засмеялась, и её смех — перезвон колокольчиков, прекрасный в своём совершенстве. Децислава знала, что этот смех любил её отец. Адам часто делился с ней, как рассказывал их Королеве сказки и шутки, и она смеялась со всей своей детской непосредственностью и чистотой. Слушая отца, Децислава восхищалась их правительницей — мудрая, понимающая, такая живая! Разве она не должна была стать символом всего самого лучшего в их Королевстве? Так почему она стала такой? На каком отрезке пути Венера свернула не туда? Децислава не понимала. — Продолжай язвить, милая. Ты всегда была в этом хороша. — Почему ты стала такой? Венера сделала шаг назад, чтобы лучше рассмотреть Дециславу. Такая отчаянная, безрассудная и совершенно точно уставшая от жизни и от всего, что в ней происходило. Децислава была лучшей в её отряде, но и Венера не была наивной глупышкой. — Я всегда знала, какая ты, — игнорируя заданный вопрос, заговорила Венера, цепким взглядом окидывая Дециславу. — Я знала, что однажды ты предашь меня. В тебе горит этот огонь… Я не могла его игнорировать. Но и не могла уничтожить тебя раньше — несмотря ни на что, ты делала меня живой. Сейчас, глядя на тебя, в твои глаза, я понимаю: ты действительно дочь своего отца. Такие глаза… только у одного человека в Королевстве были такие совершенные глаза. И только один человек мог предать меня так, чтобы я этого захотела. Ты точно его плоть и кровь. — Не смей говорить о моём отце! — оскалилась Децислава, на мгновение хватаясь за рукоятку кинжала у своей шеи. Она почувствовала, как лезвие рассекает кожу, и убрала руки. — Адам предал меня. И ты удивишься, узнав, как сильно я страдала после. Ты появилась в моей жизни, когда мне было особенно плохо, и, признаюсь, ты превзошла все мои ожидания, послужив короне во благо. А потом ты сбежала, и я даже не удивилась, если честно. Твои глаза говорили обо всём. Я знала, каков будет твой следующий шаг. Поэтому, когда ко мне пришла Елизавета с просьбой об отставке, я отпустила её с условием, что временно она поживёт в той дыре. Там, где ты сможешь её найти. Я знала, что тебе нужно. Но да, я удивилась, узнав, что ты его дочь… Что ж, оказалось, он просто скрывал от меня ещё больше, чем я думала. — Кончай болтать, — рявкнула Децислава, и Венера только усмехнулась этой бессильной злобе на её лице. Такой ребёнок. Маленький, обиженный ребёнок, который потерял слишком много. Но Венера уже была на её месте — ей нечего терять уже годами. — Не перебивай, милая. Чем дольше я говорю, тем дольше ты живёшь, — Венера поправила манжеты на рукавах платья и разгладила складки на юбке, даже не смотря на Дециславу. Её голос был холоден. — Елизавета прекрасная актриса, ты так не думаешь? Знаешь, нам нужно было только подождать и разыграть коротенькую, душераздирающую сценку. Всё остальное сделала ты сама. Неужели тебя ничего не смутило? То, как легко ты нашла Елизавету, как просто было проникнуть в Королевский Двор? Неужели я действительно ошиблась в твоём совершенстве? Децислава почувствовала, как с кровью по шее скатывались её слёзы. Она резко втянула в себя воздух, в носу защипало, а в голове билась только одна мысль. — Пожалуйста, просто убей меня. Венера улыбнулась. — Дорогая Децислава, — мягко, словно перекатывая мёд на языке, произнесла Венера, — зачем же мне тебя убивать? Дай мне причину, — она знала, что в этот момент её глаза горели огнём. Глаза Дециславы тоже. — Потому что я сердце твоего королевства. Венера кивнула, словно что-то поняла, и на мгновение Дицеслава даже увидела в её глазах сожаление. А затем Елизавета надавила на кинжал и потянула по всей длине. Голова сошла с плеч.