Переломный момент

Лакс медленно вышел из сенаторской квартиры, держа за пазухой данное ему Луизой стрелковое оружие. Он шёл уверенно и прямо, точно зная, что сможет выполнить то, что сказала мама. Женщина, что стала наравне с ней. Лакс помнил всё то, что предшествовало сегодняшнему, то, как она навещала его в больнице, как подолгу разговаривала с ним, щедро одаривая любовью и лаской. — Лакс, запомни, всегда и во всем слушайся только меня — говорила Луиза в тихий вечер в больничной палате — Только так ты сможешь быть счастлив. Только так. — Мама, ты даже не сомневайся во мне — отвечал юноша, держась за руку женщины — Все не верят мне, говорят, что я сумасшедший, ненормальный псих и место мне в дурдоме. Ты одна веришь, что это не так, ты знаешь, что я не псих, я просто вспыльчивый, эмоциональный. А это не страшно, да? — Нет, сынок, не страшно, совсем, — ласково заверила его Вердстрем — Это просто особенность, которой надо уметь управлять. И ты будешь. Я тебя научу. Ведь эмоции могут одновременно и вылечить и убить. Вот, вспомни, было же у тебя такое, не раз было. — Было, я помню — легко вспомнил Лакс нужные события — Асока. Мы ругались. А потом...потом я ударил её и чуть не убил. Да, чуть не убил. Я видел, как она упала тогда, как побледнела. Это был ужас. — Вот! — довольно произнесла Луиза, не перестав держать его руку — А теперь ты должен сделать больно не ей, а тому, кто причинил боль нам. Тому, из-за кого я стала преступницей, кто посадил меня в тюрьму, и кто отнял у тебя любимую. Пусть он умрет и тогда мы будем счастливы. — Я должен убить? — почти в прострации прошептал Бонтери. — Точно — мягко и вкрадчиво произносила женщина — Ты должен взять оружие, которое я дам тебе завтра утром, пойти в здание сената и убить генерала Скайуокера. Быстро, одним точным выстрелом. Это нетрудно. А после вернёшься в сенатскую квартиру, я буду ждать тебя там. Расскажешь, как всё прошло. — А вместе с тобой отряд санитаров, которые опять увезут меня сюда — подозрительно прищурился Лакс. — Да нет же — горячо возразила Луиза — Никого там не будет. Только я. Мы будем вместе, всегда, как мама и сын. Будем любить друг друга и никогда не предавать. Лакс поверил женщине, так как знал, успел уже увериться, что только одна она в целом свете любит и понимает его. И ради этого чувства юноша был сейчас готов на многое, если не больше, а когда цена этого состоит лишь в одной человеческой жизни, такой рядом с ним маленькой и ничтожной, то сомневаться и вовсе нечего. Он просто отправится на Корусант и устранит единственное препятствие к их общему счастью. Только бы успеть уйти из больницы до того, как придут родные, чтобы забрать. Луиза, конечно, подсуетилась, свернула одеяло и сунув в кровать, накрыла пледом, чтобы все подумали, будто это Лакс там лежит, заснул, укрывшись с головой, но ведь надолго это не сработает. Так, что надо успеть и Бонтери поспешил к взлётной площадке, прижимая к груди бластер, пристёгнутый к внутренней стороне куртки. *** — Ребекка! Ну это ещё, что такое? — возмущённо воскликнул Бейл Органа, глядя на то, как джедай и сенатор обыгрывают финальную сцену политического ролика. Ту самую, где эти двое должны были пожать друг другу руки и после обняться, а голос Органы за каждом громко и важно произнести: «Сенат и Орден — друзья навек!» — Через пять минут финальная съёмка, а ты как вела себя как актриса дешёвой мыльной оперы, так и продолжаешь это делать! — не переставал возмущаться канцлер — Ребекка, ну так нельзя! Где твоя искренность? Чувства! Страсть, наконец! Кто ты у нас, народный избранник или так, актриса малобюджетного сериала? Несчастная Зангелиди тяжко вздохнула и прижав ладони к покрасневшим щекам, выдала с неменьшим неудовольствием: — Канцлер Органа, ну о чем это вы? Какие чувства? Какая страсть? В своём ли вы уме? Да я, если хотите знать, замужем, и мужа своего люблю! А этот Скайуокер вообще ни в моем вкусе, у меня с ним и в мыслях не было ничего, а вы говорите — чувства! Страсть! Не слушай его, любимый. Последняя фраза относилась к стоявшему неподалёку высокому стройному мужчине с короткой стрижкой, пришедшему сюда для её моральной поддержки. Тот улыбнулся и послал любимой воздушный поцелуй. — Так, господин канцлер, дайте мне одну минуту и я выжму из неё нужные чувства — внезапно вмешался в ситуацию Энакин. Он стоял возле колонны в холле, одетый в привычную всем темно-серую тунику и чёрный жилет из кожзаменителя, такие же брюки и высокие сапоги. Волосы причёсаны и уложены красивыми волнами, лицо загримировано для съёмки и весь он казался в этот момент таким красивым, что глазам становилось больно смотреть на него. Смотреть и знать, что больше нельзя быть с ним вместе. Вернее нельзя было до того, как эти глаза сами увидели недавнюю сцену и услышали то, что сказала Ребекка. Одни-единственные глаза, огромные, цвета весеннего неба. Глаза той, что стояла у главного входа в сенат, прячась пока за спинами операторов. Но пока не дававшей о себе знать, чтобы не мешать съемке, но прекрасно слышавшей, что Энакин сказал Ребекке: — Представь, что я твой муж и ты помирилась с ним после долгой разлуки. Та казалось бы всё поняла и Скайуокер дал команду операторам, чтобы они возобновили съёмку, точнее, начали по-новой снимать завершавший этап ролика. И вот Органа включил мелодию республиканского гимна «Все звезды светят как одна», Энакин и Ребекка встали друг напротив друга и обменявшись рукопожатиями, поклонились друг другу, а следом пошли объятия. Тёплые, почти дружеские и очень искренние. Настолько, что канцлер наконец-то поверил всему, что видел и взяв микрофон, торжественно возвестил: — Орден и сенат — друзья навек! И следом, когда затихли последние музыкальные аккорды, уже для операторов: — Стоп! Снято! А для самих самодеятельных актёров: — Отлично, молодцы, можете ведь, когда хотите, теперь отдыхайте! Энакин и Ребекка отошли наконец друг от друга, облегченно выдохнув от того, что всё это закончено. Оба они не любили быть на виду, Скайуокер лишний раз убедился в этом во время съёмки, однако, ему и не придётся больше испытывать такое. Но вот для Зангелиди это было обязанностью, как и для любого сенатора и Энакин от души пожалел её. И только он собрался уже отойти от колонны и направятся к стоявшим в группе поддержки Оби-Вану и Мейсу, как вдруг, посмотрев в их сторону, заметил ту, которую никак не ожидал здесь увидеть, хотя в тайне и надеялся на это, неосознанно желая, хотя и ненавидя себя за такие мысли. Энакин даже моргнул несколько раз, опасаясь, не померещилось ли. Но нет, всё осталось по-прежнему, и там, за большой камерой, действительно стояла Асока Тано, любовь всей его жизни, так глупо и нелепо потерянная им. А может быть, не так всё и плохо, если она пришла? Надо узнать. И прежде, чем он так подумал, тогрута отделилась от камеры и глядя прямо на него беспокойным и бесконечно любящим взглядом, устремилась ему навстречу. Ему и опасности, что притаилась у чёрного входа и уже отстегнула крепление на подкладке... *** Асока проснулась довольно поздно, около десяти вечера. Сегодня у неё заданий не было и она могла позволить себе отдохнуть. Но когда она завтракала, в дверь неожиданно позвонили, это оказался Рекс, снова прилетевший на Корусант. — Привет, ты как тут? — спросила Асока, впуская его в квартиру. — Да так, прилетел по делу, вот и решил забежать, узнать, как ты тут — ответил Рекс, отчего-то пряча глаза и Тано это заметила: — Так, что-то слишком часто вы с Райо вокруг моего дома бегаете, можете не волноваться, всё у меня в порядке, вот, завтракать собираюсь, не хочешь со мной? — Давай, я как раз не успел поесть — с радостью сказал Рекс и был могли приглашён за стол. Асока налила ему чай и подвинула тарелку с бутербродами. Первое время они молчали и просто ели, но потом, отпив чай, Тано решилась на давно мучивший её вопрос: — Рекс, а что ты тогда Энакину сказал, ну когда я тебя попросила дать ему понять, что не хочу его больше видеть? — А зачем ты спрашиваешь? — подозрительно спросил мужчина — Или ты снова планируешь с ним быть? Спина Асоки при этих словах заметно напряглась, лицо чуть вздрогнуло, но тут же через силу улыбнулось, а руки соединились в замок и не расцепляясь легли на стол: — Да нет, конечно же — ответила она наконец вполне спокойно — Просто, имея принадлежность к одной организации, мы с ним поневоле будем сталкиваться, и рано или поздно он непременно задаст мне такой вопрос. И мне хотелось бы знать, что ему ответить, чтобы не попадать в просак. — Да ничего особенного — ответил Рекс как нечто само собой разумеющееся — Просто сказал ему, что ты выходишь за меня замуж. — Что? — глаза Асоки едва ли не полезли на лоб. — А что не так? — улыбнулся Рекс, сглаживая неловкость — Или ты считаешь, что за меня замуж выйти нельзя? — Да всё в порядке, Рекс — успокоила его тогрута — В конце-концов это я сама тебя попросила тебя об этом. Но всё же скажи, как он отреагировал на это? — Стойко, с достоинством — ответил командир, припоминая. — Ну конечно, он же джедай, обязан уметь владеть собой — произнесла Тано с деланным пренебрежением. — Однако, меня не обманешь, не зря столько лет служил под его началом — продолжил Рекс, не слыша её — Расстроился он, само собой, лицо сохранил, вот только побледнел сильно, вены на висках вздулись и глаза такие, грустные-грустные стали. — Неудивительно — успела сказать Асока и тут у Рекса зазвонил коммуникатор, и отойдя в коридор, он ответил на вызов: — Да, сенатор Мотма, что? Сбежал? Откуда? Хорошо, предупрежу. Не бойтесь, не скажу. Мужчина отключил динамик и вернувшись к Асоке, сказал, что ему нужно идти и напоследок предупредил: — Асока, будь осторожна, и лучше сегодня вообще из дома не выходи. — Почему? — спросила она, заметив в его лице тревогу. — Ну просто мне позвонили сейчас и сказали, что несколько преступников сбежали из Призмы, у некоторых счёты к джедаям. В том числе и к тебе — сказал Рекс почти правду и ещё раз пожелав Тано быть осторожной, ушёл куда позвали. Асока же снова вернулась на кухню, убирать со стола. Когда же последняя чашка была поставлена в сушилку, её коммуникатор издал короткий, но громкий звон, оповещавший о приходе нового сообщения. Тано вытерла мокрые руки и нажала на воспроизведение. Сперва шли помехи, потом среди сероватых голографических волн появились слова, уже и сами по себе звучавшие тревожно: «Срочно приходи, мне нужна твоя помощь». И это ещё не зная от кого оно пришло и где локализовался отправивший его контакт. Энакин Скайуокер. Здание сената. Первый порыв был немедленно выскочить из квартиры и на всех порах мчаться в сенат, там, где находился сейчас тот, кого Асока продолжала любить всем сердцем и к кому до сих пор стремилась душой. Ему плохо, ему нужна помощь, что могло быть важнее. Уж не предупреждения ли, которые пока ничем и никак необоснованы? Ещё секунда и Асока уже в прихожей. Ещё одна и домашние балетки сменились на легкие сапоги. Ещё миг и Тано отперла дверь, но её снова остановил коммуникатор. На этот раз звонила Райо: — Асока, ты никуда сегодня не собираешься? — спросила подруга взволнованным голос. И что это с ними случилось? — Да нет, вроде, а что? — решила она не вдаваться в подробности, а просто успокоить её. — Лучше пересиди сегодня дома, а то, кто знает, вдруг тебя захотят найти — не менее непонятно предупредила Райо и отключилась, услышав клятвенное заверение Асоки следовать всем рекомендациям. Надо же было успокоить всех и поскорее бежать в сенат, ведь Энакин просил прийти срочно. И вот она вышла, села в свой спидер и почти не различая дороги от волнения, добралась до белого здания, похожего на гриб, и войдя в центральный вход, тогрута заметила съёмку, а в центре её Энакина и ту самую девушку. Отметив, что Скайуокер выглядит абсолютно целым и с виду здоровым, Асока решила понаблюдать и до поры, до времени спряталась за большой камерой оператора. И вскоре не пожалела об этом, много чего интересного услышала и увидела, в частности то, что сильно поколебало её уверенность в измене Энакина и вообще его любви к другой и интереса к нему той девушки-сенатора. Для этого достаточно было услышать то, как она отзывалась о нем и как потом бросилась в объятия своего мужа. Вот тут любовь была, яркая и очевидная, которой не хочется изменять даже в мыслях, как она и сказала. И Тано поверила своим глазам, так же, как когда смотрела на фотографию, явно сделанную на съёмке. Но вот кем и для чего? Ладно, с этим потом, а сейчас надо быстрее узнать, что же с Энакином. Для начала она просто взглянула в его сторону, а поймав его ответный взгляд, не думая ни о чем больше, устремилась к нему и не успев сказать ни слова, порывисто обняла Скайуокера, тут же почувствовав как тот обнял её в ответ за талию. Так легко и естественно, словно и не было у них никакой ссоры. — Энакин, что у тебя случилось? — спросила она с волнением — Я как только сообщение твоё получила, так сразу же сюда. Энакин ответил не сразу, он сперва просто обнимал её, чувствуя давно забытое тепло и казалось бы потерянную нежность. И поэтому сказал что-то явно не то, что надо было: — Подожди, Шпилька, какое сообщение? Я ничего тебе не присылал. — Да как же, смотри, вот оно — сказала Асока с недоумением и нажав на кнопку коммуникатора, показала то самое сообщение. — Странно, ничего уже не понимаю — произнёс мужчина, не перестав, однако, обнимать тогруту, не желая прерывать это действие, но пришлось, вмешался Оби-Ван: — Энакин, подойди сюда, мне надо кое-что обсудить. Скайуокер крикнул: — Сейчас подойду — и добавил уже для Асоки — Скоро вернусь и мы во всем разберёмся, не уходи никуда. И поцеловав её руку, лежавшую на его плече, устремился к позвавшему Кеноби, а Асоку вдруг в один момент пронзила холодная и в то же время душная волна тревоги. Как будто бы сама смерть прилетела сюда и занесла своё чёрное крыло...нет, не над ней, а над тем, кто был для Тано дороже всех. Он шёл к Оби-Вану, а тревога Асоки с каждым его шагом становилась невыносимее, мешая думать и даже дышать. И она в итоге но выдержала. Неизвестно, почему больше, из-за предчувствия ли, или же из-за странной тени на стене, увиденной боковым зрением. Тени, до боли похожей на руку с зажатым в ней бластером, направленным прямо на Энакина, что ничего не подозревая уже подходил к Кеноби. А тень увеличивалась на глазах и угрожающе темнела и вдруг покачнулась... — Энакин! Нет! — громко вскричала тогрута на одном только инстинкте и совсем ничего уже не соображая, бросилась наперерез этой тени, на миг встав между ней и Скайуокером, невольно прикрыв его своим хрупким телом от прогремевшего тут же выстрела, и почти не почувствовав сильного удара, заставившего её мгновенно лишится чувств, пустилась в бесконтрольнее падение куда-то назад, забрызгав хлынувшей кровью левую колонну. — Асока! — прозвучало где-то вдалеке, как будто через толстый слой ваты. А потом темнота. Холодная и вечная, как сама Великая Сила.