Переломный момент

Встречи Энакина и Асоки мало отличались от первой, в том смысле, что не выходили пока за рамки обычной дружбы, хотя и очень тёплой и приятной для обоих. Они просто встречались либо в космопорте, либо возле мастерской Асоки, если она брала подработки и после шли в кафе или домой к Тано. На второй встрече Энакин вполне естественно обнял её, Асока не воспротивилось и тоже обняла. Она пока не совсем привыкла к новым отношениям с бывшим учителем, таким непохожим на прежние. Нет, в определённом смысле они остались такими же, те же шуточки, полколы, доверительные беседы, но вот только теперь, не скованные никаким обязательствами и субординаций, отношения стали ещё крепче и теплее. Разговоры тоже изменилось, меньше стеснения, боязни сказать лишнее, больше непринуждённости и свободы. Одного только они не касались — темы их дальнейшего будущего, хотя в том, что оно будет общим никто не сомневался. Энакин и Асока, обретя вновь друг друга, теперь ни за какие блага не согласились бы друг друга опять упустить. Пока у них была только дружба, они просто гуляли или сидели дома у Асоки, ночевал Энакин у неё, но на разных же кроватях, а значит это ни о чем не говорило. Менять ничего не хотелось, по крайней мере, пока, но был тем не менее вопрос, не дававший покоя обоим. Ведь когда они больше года переписывались, не зная о том, с кем общаются, и Энакин и Асока в итоге поняли, что хотят от своих виртуальных друзей большего, чем просто общение и при встрече хотели уже это самое большее начать, но едва увидевшись в космопорте и поняв, с кем дружили на самом деле, мысли об этом как-то отошли. Потом вернулись, когда они проводили друг друга после первой встречи. Энакин сидел вечером в комнате храма и глядя в окно, на темнеющее небо, вспоминал свои мысли о виртуальном Фалкраме и сопоставлял их с реальной Асокой, которой она оказалась. И что же это выходит? Он, это значит, Асоке сказал, что хочет с ней отношений. Ей выдавал свои душевные тайны, то как больно задело его предательство жены. Хорошо хоть без подробностей. А она сама, выходит, с ним согласилась встречаться. Что же теперь делать? Асока не напоминала об этом, а Энакин и не настаивал, сперва он был так шокирован встречей, что просто не вспомнил ничего такого, а потом решил молчать, боясь, что она отвергнет его, Асока же не ему согласие дала, а Истребителю, которого могла представлять другим, чем он. Но сейчас Энакин задумался плотно, попутно вспомнив не только переписку, а присовокупив к ней прошлые мысли об Асоке и новое впечатление о ней нынешней и понял вдруг, что в сумме это всё даёт странный результат. И он явно не в пользу одиночества. Прежнее чувство к Тано, до этого подавленное и робкое, сейчас получило возможность расцвести пышным цветом, хотя пока только у него, ведь как Асока в свою очередь к нему относится, Энакин не знал и собирался это выяснить. Четвёртую встречу собирался, но так и не смог. Не хотел признаться и этим потерять её снова. Ту, которую он любил всё последнее время. Любил искренне и от души, хотя и самому себе не признавался. И признается ли? *** Если бы Энакин был в тот вечер немного ближе к тогруте, то его сомнения превратились бы в твёрдую уверенность и он бы уже на утро встречал её у дома с букетом красных роз и признанием в любви (как Лакс, честное слово). Но увы, он был на два уровня выше и потому не знал, что Асока точно так же сидит в кресле возле окна, но смотрит совсем не на звёзды, а на люминесцентные фонари, которые заменяли жителям Низов солнечный и звёздный свет. Но вот мысли у них в этот час были общие. Она вспоминала переписку и теперь не могла поверить и окончательно принять то, кому именно рассказывала свои тайны и с кем именно согласилась на отношения. В первый миг встречи это как-то не вспомнилось за общим удивлением, а потом как-то не хотелось портить момент своими напоминаниями. Не хотелось как-то навязываться и говорить: «Энакин, а ничего, что я тебе в любви призналась? Так давай уж как-то переходить, что ли, к решительным действиям, а то на улице прохладно уже». Ну да, а в ответ получить: «Шпилька, прости, но я думал, что переписываюсь с неизвестной красавицей, а не с тощей насмешницей, знакомой сто лет, которая мне и раньше-то была до лампочки, а сейчас и подавно». Ну уж нет, такого счастья себе она точно не хочет, лучше вообще ничего Энакину не скажет, пусть идёт как идёт. Но при это при всём Тано вынуждана была констатировать, что её детская любовь к Энакину, задавленная в себе из-за Падме и временно забытая из-за Лакса, теперь начала возвращаться с катастрофической скоростью и невероятной силой. Она, казалось, давно уже убедила себя в том, что это чувство прошло и было лишь детской игрой, а теперь поняла, что это не так. Стоило только снова увидеть Скайуокера, как всё вернулось и стало понятно, что чувство к нему не только не исчезало, а успело окрепнуть и приобрести прочную основу, более крепкую, чем иллюзорная любовь к Лаксу. Почему иллюзорная? Да просто, ведь любила она вовсе не его, а тот образ Лакса, который привлёк её на первой встрече. Утонченный лиричный юноша, весь такой возвышенный и неземной. Таким он предстал перед ней в первый день, а главное разговаривал с ней так, как никто и никогда. Она и повелась на это, подсознательно подумав, что он похож на Падме, только в противоположном по полу значении. И поэтому вполне мог составить конкуренцию Энакину, не обращавшему на Тано внимания. Она так и подумала тогда, что тот пожалеет о таком поведении, когда увидит Асоку с другим. Осознаёт всё и придёт, попросит дать ему шанс, а она и ответит: «Нет, милый мой, надо было брать, когда я давала, а теперь всё, звездолёт улетел». И от души насладится его растерянностью и болью. Потом же отношения увлекли и первоначально мелькнувшие мысли о мести Энакину за равнодушие забылись. А ещё немного позже заметила и другое, что она стала невольно подстраиваться под вкусы Бонтери. Старалась быть как и он, лиричной, возвышений, этакой не от мира сего, всё как Лакс любит, убеждая себя одновременно в том, что на самом деле она и есть такая. Любившая философию, научную фантастику и артхаус, мечтавшую служить высоким целям. А это ведь было не так. В действительности Асока была совершенно обычной девчонкой. Да, немного странной, чудаковатой, из-за богатого воображения, способности к сочинительству и врождённой сентиментальности, однако, интересы и цели при этом при всём имела вполне земные. Любила романы, детективы, иногда фантастику, по большей части современные и фильмы смотрела соответственные. Музыку слушала разную, не деля на жанры и исполнителей, руководствуясь только одним принципом: Нравится-не нравится. Нравится песня — слушала, нет — не слушала. И не важно ей, кто и в каком жанре её исполняет. Но вот классику не любила, скучала с неё и хотела спать. В будущем собиралась работать по специальности, то есть служить в Ордене, возможно стать Магистром или хотя бы Рыцарем, потом найти любимого человека и связав с ним судьбу, родить ему ребёнка, пусть даже это и против правил. Учителю можно, чем же она хуже? И вовсе не собирается она служить каким-то высоким целям, есть для этого и другие энтузиасты. Да, теперь Асока признала всё это, признал и Лакс, вот только раньше и без подготовки, явив ей в свою очередь и себя, показав, что за утонченной возвышенностью и изысканными манерами на деле скрываются не очень хорошие качества — малодушие, трусость, инфантилизм. Короче, заигрались они оба и потеряли самих себя, и потом не сразу обрели. А вот с Энакином ей никогда было не надо притворяться и что-то придумывать про себя дополнительно. Он изначально принимал её такой как есть и общался с ней именно потому, что она именно такая. Вот только ответной любви похоже как не испытывал, так ничего и не поменялось. Иначе давно бы уже проявил себя, а тут даже ночёвка в одной квартире, где кроме них никого не было никак не поспособствовала сближению. Ну да, поцеловал, но только в щёчку, и то в честь праздника. Так часто друзья делают, ничего удивительного. Что ж, видно судьба такая, не быть с теми, кого любит. И Асока решила ничего не предпринимать, и вот уже четыре встречи была верна своему слову. А вот на пятой Энакин сделал ей предложение. Не то, о котором можно подумать. Совсем не то, о котором можно мечтать. Сидя за столиком в небольшом кафе, Скайуокер неожиданно сказал ей, глядя прямо в глаза: — Шпилька...Асока...я давно уже знаю тебя, успел просто изучить вдоль и поперёк, а потом привыкнуть всегда видеть с собой рядом и только теперь я понял, как сильно мне не хватало тебя эти три года и что только ты, как никто, понимала меня и поддерживала. Никто мне тебя не заменил и не смог бы. Я понимаю, что это звучит странно и может быть нелепо, учитывая то, как мы общаемся последнее время, но я очень хотел бы этого, того, чтобы ты ответила согласием, хотя и понимаю, что это вряд ли возможно. После всего, что было. Но я рискну. Шпилька, вернись обратно в Орден. Он без тебя словно опустел. Ты способный джедай, талантливый лидер. Зачем тебе губить себя в этой мастерской? Вернись, я очень тебя прошу, вот как тогда, после теракта. Я не настаиваю, но был бы очень рад, что смогу снова с тобой не разлучаться. — Ты ошибаешься — только и смогла она сказать — Я не джедай, я механик. — Нет, ты джедай, работающий механиком — поправил её Скайуокер, хотя она уже знала какой ответ ему даст и дала, в ту же секунду. Эмоции били через край.