Переломный момент

Дни потянулись для Асоки единой чёрной пеленой, без одного белого пятна. Первая неделя после третьего и теперь уже окончательного разрыва с Лаксом прошла как в тумане. Окончательного, потому, что после того бесчестия, которое он допустил в ответственный момент шансов на изменение его личности не осталось. А последний из шансов он отверг и выбросил, даже не поняв, что это был шанс и тем более последний. Ведь в этот раз Бонтери поступил ещё хуже, чем в прежние два. Тогда он хотя бы сказал обо всем прямо, пускай и не совсем Асоке. Сейчас же просто позорно сбежал от объяснений, не найдя в себе даже мужества показаться ей на глаза и произнести слова своего решения. Пусть бы даже и отрицательного. Это всё-таки было бы лучше, чем сбежать. Но тем не менее, ответ был дан, отчётливый и ясный, не допускавший иного толкования. Лакс снова предал её, выбрав из двух вариантов один, такой же как и прежде. Судьба уже не один раз давала Бонтери возможность проявить свой характер, начать жить отдельно от родных, стать взрослым, начав свою, пусть даже и трудную жизнь, но нет, он опять выбрал вариант остаться беззаботным ребёнком при опекавших его родных. Что ж, выбор сделан и осталось только его принять, никто ведь не говорил, что он будет в пользу Асоки. Но не одно только это повергло Тано в жестокую депрессию и серую безвыходность, а то ещё, что если раньше, долгое время до этого, она жила одной только надеждой на будущее с Лаксом. И все свои мысли о дальнейшей своей жизни связывала она только с ним и больше никак. Девушка до мелочей успела продумать их семейную жизнь. Представляла свадьбу, совместные вечера, прогулки. А потом беременность, роды, самих этих детей. Даже когда она ходила по улице, то всегда глядя по сторонам отмечала особо интересные места, в которые потом хотела бы пойти вместе с Лаксом и их ребёнком. А в магазинах искала, что потом купит для обстановки своей семейной квартиры. Теперь же ничего этого не будет, это уже точно. Ведь Асока всегда ощущала с небывалой остротой когда именно наступает конец отношений с людьми, любыми, даже просто друзьями. Своеобразный щелчок внутри сознания, после которого отношение Тано к этим людям становится необратимым. Но как же тяжело было поверить и в один момент принять всё то, что произошло сейчас. Приучится жить без Лакса и всяких надежд на будущее с ним. Это казалось невозможным хотя бы потому только, что долгое время было иначе, так долго, что успело намертво прирасти к душе, став её неотъемлемой частью. Приходилось отрывать её, отрезать заживо, не слушая протестующих криков и не обращая внимания на кровь, хлынувшую тут же из освежеванной душевной плоти. Но надо, надо было сделать это, чтобы потом нормально жить, не сразу, когда-нибудь, очень нескоро... Точно не первую неделю. Не вторую и даже не третью. Их все Асока будто и не жила, а мужественно пыталась выжить, стараясь не обращать внимания на своё состояние. Не так-то это было и просто, учитывая, что ближайшее окружение тогруты упорно не замечало её состояния, напротив, будто бы сговорилось и всеми силами изводило несчастную. Начать с того, что не так давно в мастерской Асоки сменился начальник. Теперь это был не скромный и тихий мужичок, часто не поднимавший головы от своего стола и никогда не повышавший голоса, а самая настоящая ведьма лет пятидесяти. Ей, в отличие от предшественника было дело буквально до всего в мастерской и буквально сразу. Она целыми днями летала по рабочим комнатам и раздавала замечания. — И что ты сидишь? Не видишь, сколько работы сегодня? — раздавалось недовольным криком за спиной у Тано, впервые за день присевшей всего на минуту, чтобы дать отдых уставшим ногам и спине. Да частно сказать, Асоке вообще сейчас было не до работы, но она силой заставляла себя вгрызаться в неё, заваливая себя каждую минуту, чтобы на посторонние мысли не осталось сил. Да и к начальнице этой она привыкла далеко не сразу, первый месяц вообще с большим трудом держалась, чтобы не ответить на её часто беспричинные придирки или ещё вероятнее, не влепить ей по морде. За то ночами, отвернувшись к стене, закусив край одеяла, изливала на подушку свою боль, чтобы назавтра с улыбкой войти в мастерскую. Но сейчас был особый случай, заведению грозила проверка и начальница зорко следила за тем, как все работники готовились к ней. И в первый же понедельник первой недели без Лакса Асоке досталось по полной. Начальница просто взбесилась и придиралась буквально к каждому шагу несчастной тогруты. Она словно ощущала, что той сейчас самой до себя и нарочно делала ей только хуже. — Это что такое? Как ты сложила детали? Перемешала все партии! Давай заново! — крикнула она, когда Асока по её просьбе разложила детали по видам. — Вы сказали по видам сложить, а не по партиям — невинно ответила Тано, старательно сдерживая свои измученные нервы. — Ты совсем, что ли, дура! Ничего не понимаешь! Да я уволю тебя, сегодня же! — разоралась эта мегера, краснея лицом. И тут Асока не выдержала: — Да и пожалуйста! Сама уйду! Вот прямо сейчас! С вами работать невозможно! И зажав глаза руками, чтобы не видно было хлынувших наконец-то слез, отвернулась. — Не можешь работать, уходи, найдём кого получше — невозмутимо ответила женщина, даже не подумав утешить подчиненную. В итоге лишь задержала её дольше обычного. Асока пришла домой совершенно вымотанная, но спать не могла, слишком много эмоций. К счастью позвонил Рекс, узнать как она чувствует себя после тяжёлого удара. Ему-то она и излила свои мысли и продолжила это делать и дальше. Рекс не бросил её и старательно помогал ей забыть её горе, постоянно звонил и звал на прогулку, как раньше, только теперь уже не с целью помочь ей с Лаксом, а просто провести время, как два хороших друга. Как настоящий ангел-хранитель, Рекс находился с ней рядом, опасаясь как бы она снова не взялась за таблетки или не вытворила с собой чего похуже. Но Асока не думала об этом и спустя три недели после разрыва более менее пришла в себя и даже начала искренне, а не наигранно смеяться. Мысли о Лаксе по-прежнему были, но как-то слегка поутихли, отошли на второй план, на первом было общение с Рексом и кое-что ещё, что она нашла в середине четвёртой недели. Это было удивительно и слегка невероятно, так как пришло тоже из прошлого, более далёкого, чем то, что было с Лаксом, но тем не менее значимого. Это случилось однажды, в тихий июльский вечер, когда Асока, придя с работы и поужинав, сидела в кресле и смотрела в датапад. Читать сегодня, как обычно в это время, не хотелось и потому тогрута листала вкладки на голубом сенсорном экране. И вдруг неожиданно вспомнила один фильм, который нравился Энакину и они иногда смотрели его вместе, после совместных заданий. Никакого Лакса тогда и в помине не было, а была только дружба учителя и её детская, юношеская влюблённость в него. Так, по крайней мере, это казалось Тано на тот момент. И вспомнилось это так отчётливо, что рука сама потянулась набрать в поисковике: Космические сражения. Именно так назывался фильм. Ответом стал длинный список ссылок на статьи и описания. Одной из первых вышла статья о персонаже, не центральном, но очень интересном и с трагической судьбой. Асока открыла ссылку и начала читать. Сделала она это, как сама поняла, с целью воскресить прошлое, то ощущение покоя и душевной теплоты, что возникло тогда, во время первого совместного просмотра. Когда Асока ещё находилась в обстановке любви и взаимопонимания, где все знали её и чувствовали. Именно этого было больше всего в их общении с Энакином и это было во сто крат больше, чем просто отношения мужчины и женщины, это было духовное единство, общность душ и сердец. То, что сложно приобрести, а потеряв, почти невозможно вернуть. Она потеряла и это было больно, едва ли не больнее, чем предательство Лакса. Ведь Лакс, что уж скрывать, всегда был человеком инфантильным, слабовольным и ненадёжным, готовым сдаться в любой проблеме. Асока это прекрасно знала и видела, но любовь мешала ей перестать с этим смиряться. Но Энакин-то... Это совсем иное. Он был ей сразу за всех, и за друга, и за родных, и за первую любовь и не было ни одного раза, когда бы он подвёл её. Ни одного, кроме... О нет, о теракте Асока вспоминать не будет, задавшись целью припомнить только хорошее из прошлого, чего неизменно было больше, намного больше и оно было сильнее, чем то, что произошло в последние дни пребывания в Ордене. Конечно, простить и принять поступок товарищей Тано до сих пор до конца не может, потому и просит Рекса не говорить ей ничего о джедаях, даже не упоминать их в разговоре, хотя ему иногда очень хотелось. Даже про Энакина. Однако, всё это было и останется с ней навсегда. А сейчас она сама вспомнила его и уже не могла остановиться. Читая статью, Тано представляла себе как они смотрят этот фильм и потом обсуждают. Энакин знал его очень хорошо и даже сверх того, что было показано, много дополнительных историй о персонажах. Его можно было бы даже назвать фанатом, если бы он активно об этом распространялся, но нет, этот его интерес знала только Асока. И сейчас с удивлением замечала, что к концу статьи она читает уже с собственным интересом, независимым от воспоминаний. Что ей просто нравится эта история, красивая, насыщенная приключениями и трагическая. Потом она сама собой открыла уже другую статью, о новом персонаже, теперь уже об одном из центральных. И спать пошла под глубоким впечатлением от прочитанного, не веря в то, что смогла так заинтересоваться. Вечером же следующего дня она уже сознательно набрала в поисковике имя нового персонажа, тоже центрального, а потом и самого главного во всей серии фильмов. А уж когда дошло и до дополнительных материалов, ввиде книг, радости не было предела. Они заняли ещё два вечера, а выходные прошли необычно, поскольку находясь под сильным впечатлением от прочитанного, Асока впервые за очень много времени почувствовала себя легко и весело, впечатление понемногу лечило душу, замещая на себя былую тяжесть. И теперь она представляла на месте себя с Рексом парочку главных героев Космического сражения. Это было весело и захватывающе, а вечером тогрута опять изучала персонажей. Захотелось даже узнать были ли у этих героев в жизни определенные ситуации. Например, сложные случаи в работе и ранения, особенно последние, Асока очень любила про это читать. Так и забила в поисковик, вместе с именами особо интересных ей героев. Тотчас же вышло несколько ссылок, первая же содержала в себе несколько предложений текста, где описывалось как одна из героинь попала именно в ту ситуацию, которую Асока искала. Она открыла ссылку, это оказался рассказ из жизни героев фильма. Прочла и осталась довольна, сочтя его дополнительным материалом к фильму, потом открыла другую ссылку с другим рассказом, где шла речь скорее о моральных страданиях той же девушки. Эти два рассказа так полюбились ей, что Тано сохранила их и часто перечитывала несколько дней, по несколько раз на дню. Даже на работе, ухитряясь делать это тайком от мегеры-начальницы. И от каждого последующего прочтения рассказы не становились хуже, а впечатление не ослабевало. Наоборот, сцены описания ранений хотелось переживать снова и снова, представляя до боли отчётливо как сама оказываешься на месте героини. Что это её саму ранили, либо ножом, либо выстрелом и вот теперь она лежит в больнице, а медперсонал ухаживает за ней, особенно ярко представлялись ощущения того, как меняли повязку и проверяли состояние раны, а так же прикосновения прохладных металлических приборов, измеряющих жизненные показатели. Это часто снилось ей, заставляя испытывать приятное возбуждение, близкое к сексуальному, превращаясь почти в настоящий фетиш. Своих ранений у Асоки было очень немного, и все не особо серьёзные, но каждое из них она теперь вспоминала с радостью, смакуя каждую деталь. Особенно второй случай, когда она словила выстрел на Ондероне. Ведь в первый раз вспоминать было особо нечего, ей всего лишь слегка задело руку выстрелом из бластера наёмницы Орры Синг, но этого тогда никто не заметил, конечно, ведь рядом была Падме и учитель переживал в первую очередь о ней. Асока тогда немного обиделась и не разговаривала с ним, не объясняя почему. Даже в связи с каким-то протестом не обработала царапину и не промыла, отчего та через неделю воспалилась и пришлось вскрывать нарыв. Энакин заметил во время тренировки, когда случайно задел и услышал её крик. Сам же к медикам и отвёл, держал, пока из неё гной вычищали. Но это было скорей противно вспоминать, из-за первоначального невнимания Скайуокера к ней, тогда ещё влюблённой в него. За то второй раз был просто песней внимания и заботы. У Асоки просто сердце замирало, когда в голове проносились эти картины. Ей даже казалось, что она наяву ощущает умышленно нежные прикосновения грубоватых пальцев, чувствует легкое дыхание на месте обработки антисептиком, чтоб не так сильно щипало. Слышит успокаивающие слова. Это всё заставляло едва ли не плакать от избытка эмоций. И даже хотелось снова пережить нечто подобное, но не случалось. Неясно, к счастью или нет, но получив сейчас даже мелкую царапинку, Асока давала полет своей фантазии. Например, не так давно, когда они с Рексом лазали по заброшенному зданию и тогрута порезала руку стеклом, не сильно, но кровь потекла небольшой струйкой, она была этому странно рада. Вообразила, что её ранил сепаратист. Интересные фантазии, особенно учитывая прошлое Тано, однако, в очень скором времени именно они помогли ей найти свою судьбу.