Тецу заходит в гримёрку и видит занимательную картину: Аки и Иошито сидящие на диване, пытаются максимально слиться с воздухом, а Казу, стоящий у окна, выдает всё своё состояние напряженной спиной. Он излучает острую нервозность, совсем не удивительно, что ребята так стараются ничем не привлечь к себе внимание, вызвав взрыв.
Куроко едва заметно кивает им на дверь, и они понятливо удаляются, расслабленно выдыхая уже возле самого выхода. Тецу подходит к дивану, слегка присаживаясь на его спинку и вытягивая гудящие после концерта ноги. До Казунари, который, конечно, понял, кто за ним, остается пару шагов.
— Казу, — мягко завет Куроко, тот не отвечает и не поворачивается, только едва заметно ведёт плечом. И Тецу повторяет. — Казу.
Такао единственный, кого Куроко стал называть по имени. И самому Казунари пришлось добиваться этого с боем.
Они остались в студии одни после нескольких часов тяжёлой работы над записью очередной песни — все остальные слиняли подышать свежим воздухом. А Тецу с Казу просто не смогли заставить себя выйти из теплого помещения.
— Такао-кун, подай воды, — просит Тецу, лежащий на диване. Его голова покоится на подлокотнике, а ноги на коленях сидящего рядом парня.
Такао поднимает голову со спинки и смотрит сначала на бутылку, стоящую на столике, а потом на Тецу, устало прикрывшего глаза.
— А ты взамен назовешь меня по имени, и потом будешь так делать постоянно, — хмыкает парень, поднимая эту тему уже в который раз. Тецу открывает глаза, смотрит на профиль парня несколько секунд, а потом рывком поднимается и сам идет за бутылкой.
— Я не понимаю, почему ты так этому противишься?
— Просто я не привык так обращаться к людям, — тихо отвечает Куроко, он делает несколько глотков из бутылки. Из-за неаккуратности пара капель стекает вниз по подбородку к шее, и медленно скользит по ней, провожаемая задумчивым взглядом Такао. Он качает головой, сбрасывая дурман.
— Мы собираемся съехаться, — напоминает Казу. Они обсуждали эту тему ещё до того, как закончили школу, а сейчас они две недели как не школьники и уже присматривают квартиру. — Это будет странно.
Куроко пожимает плечами, явно решив, что тема на этом закрыта.
— Мне так удобно, — он ставит бутылку на стол.
— А мне нет. Если не будешь называть меня по имени, то я… — он задумывается, явно не зная, какой ультиматум поставить. — Я тебя укушу, — выдает и сам удивляется такой глупости.
— А я натравлю на тебя Номер два, — хмыкает Куроко.
— Ладно. Тогда, — Казу резко вскакивает с дивана, вспомнив одно действительно слабое место парня. Тецу поняв его намерения, отскакивает в сторону, выставив руки вперед.
— Не смей, — предупреждающе шипит, обходя диван так, чтобы он стал преградой. Они так и ходят кругами, пока Тецу не решается на отчаянный шаг. Он бросается к двери в надежде спастись, но Такао прихватывает его за талию и валит на диван.
Он нависает над распластавшимся парнем, и с лицом настоящего садиста запускает свои руки под футболку Куроко, медленно проводя пальцами по ребрам. Тецу извивается, пытаясь выбраться, но сидящий на его ногах парень не дает этого сделать.
Куроко, что ему не свойственно, хохочет, моля о пощаде, а Такао продолжает щекотать.
— Пожалуйста…хватит, — выкрикивает Куроко.
— Мы пришли к согласию? — не убирая рук, но останавливаясь, вкрадчиво интересуется Такао.
Тецу смотрит на него пару секунд слезящимися от смеха глазами, а потом тихо выдыхает.
— Казу…нари, — тихо произносит он, запнувшись и отводит взгляд.
Такао победно улыбается, рассматривая красного от смеха и смущения, взъерошенного парня. Он целует его в лоб и садится обратно на своё место, водружая ноги Куроко назад.
— Ты в порядке? — задает Тецу вопрос и всё же подходит к молчавшему парню, останавливаясь за его спиной.
Казу поворачивается к нему и едва заметно качает головой. Тецу смотрит в его глаза и не может распознать все эмоции таящиеся в них. Только злость и обида, которые являются самыми очевидными из всего коктейля.
— А ты? — спрашивает Такао, тоже всматриваясь в его лицо.
Куроко пожимает плечами, сам не до конца понимая в порядке ли он. Лучше, чем мог бы, но не так, как хотелось бы. Но он, в принципе, человек, до которого все подобные вещи доходят с большим опозданием, не факт, что когда он придёт домой, его не накроет.
— Вот и я не знаю, — врёт Такао. Тецу склоняет голову к плечу, осуждающе сверля его взглядом, который так и кричит: «Серьёзно? Ты пытаешься обмануть меня».
Такао вздыхает:
— Что ты хочешь от меня услышать? — Раздражение проскальзывает в голосе, хотя он пытается его сдержать. — Я не ожидал, что выйдя из этой комнаты, после очень странного поведения Тацуи, увижу, как ты миленько общаешься с Поколением Чудес.
Тецу вскидывает брови.
— Так ты злишься на меня за то, что не сильно расстроился, увидев их?
— Ну, когда появился кое-кто ещё, твоё настроение слегка изменилось, — замечает Казунари, разводя руки в сторону.
— Давай проясним раз и навсегда одну вещь, — от холодного вкрадчивого голоса Тецу начинает покалывать кожу и Такао морщится. — Я не обязан чувствовать при виде них то же самое, что и ты. Я никогда не говорил о ненависти к кому-то из них или о том, что обвиняю их в отъезде. Да, мне было больно, но не помню, чтобы мне кто-то обещал, что будет со мной всю жизнь до старости или клялся в вечной дружбе.
— И что, теперь будешь общаться с ними, словно и не было этих трёх лет?— глаза Такао суживаются от злости.
— Они не говорили, что хотят возобновить общение, — замечает Тецу, а потом добавляет. — На концерты ещё никому не запрещено ходить. А если нам придётся пересекаться — холодное отчуждение ещё никто не отменял.
— Ой, как будто твой метод самозаморозки когда-то работал, — злость уходит так же, как и пришла. И дышать сразу становится легче.
Тецу пожимает плечами:
— А ты нарочно меня из себя не выводи, и всё сработает.
— Ага, вот только сейчас появился человек, который скорее всего сможет вывести тебя на эмоции намного быстрее и качественнее меня.
— Но делать этого не станет, — тихо произносит Тецу, опуская глаза в пол. — Слишком виноватым себя чувствует.
Он вдруг утыкается лбом Такао в плечо и стоит так какое-то время, ничего не делая.
— И Казу, — отстраняясь и заглядывая в глаза, произносит он. — Будь осторожен, если вам ещё предстоит встретиться. Твоя вспыльчивость может привести к тому, о чём в итоге будешь жалеть.
Казунари кивает, а Тецу этому кивку почему-то совсем не верит, но только вздыхает.
— Ладно, пошли, найдем наших прекрасных друзей, — делано радостно произносит Казу, Тецу лишь качает головой. Сегодня был последний концерт тура, и они собирались отметить это, отыскав перед этим Кэори. Но после последних событий… Оставалось только отправиться всем по домам, приходить в себя.
Почти весь состав группы они находят в небольшом холле перед злополучным коридором, ещё и вместе с Мурасакибарой. Химуро стоит в стороне с легкой улыбкой, наблюдая за разворачивающейся перед ними картиной. Иошито стоит рядом с ним, но на его лице нет ни единой эмоции, уже привык к выходкам брата.
Аки с восторгом в глазах разглядывает высокого с яркими волосами парня. Мурасакибара же, кажется, находится в полном замешательстве, смотря, как маленький, очень маленький рядом с Атсуши парень бегает вокруг него с радостным выражением лица. Скрипач всегда был довольно странным, они привыкли.
— Куро-чин, помоги, — просит парень, первый заметивший пришедших.
Тецу едва сдерживает улыбку.
— Комацу-семпай, не приставайте к человеку, — совершенно серьёзно произносит Тецу, слыша, как из угла с Тацуей слышится громкий смешок.
Тут телефон Атсуши пиликает, оповещая о приходе смс, он достает его из кармана.
— Ака-чин написал, мне пора, — произнес парень, он машет Тецу с Тацуей и поспешно скрывается от маниакального взгляда Аки.
Тецуя сначала хочет спросить у Химуро, как прошел его разговор с Мурасакибарой, а потом думает, что у того есть с кем поговорить, да и ни он, ни Атсуши не выглядели расстроенными.
Через пару минут приходит Момои. Химуро сканирует её взглядом, словно выявляя всё ли в порядке. Тецу тоже смотрит на неё и понимает, что, несмотря на покрасневшие глаза, она выглядит счастливой? Спокойной и расслабленной, так, словно в её жизни появилась недостающая деталь. Куроко порывается расспросить её, узнать то, что, возможно, теперь знает она. Но он только слегка отворачивает голову от что-то шепчущей Химуро девушки.
— Ну что, перенесём наше празднование на следующий день? — тактично спрашивает Аки. — Я что-то так устал.
— Ну, раз уж Аки устал, придётся перенести, — хмыкает Такао. — Все планы рушатся из-за тебя.
Они неспешно направляются к чёрному входу из здания, говоря о каких-то совсем незначительных вещах. Скорей всего фанаты, надеявшиеся получить автографы, уже ушли, но выходить через парадный было бы совсем наглостью. Хотя, наверное, неплохой тактикой: тебя ждут с запасного, а ты бац — и через главный. Но сил идти через всё здание уже не было. Все инструменты были погружены в их туровый микроавтобус, что не могло не радовать.
Они выходят из здания, и понимают, что сегодня всё-таки не их день. К ним подбегают две девушки, наверное, младше только на пару лет. Они смущенно переминаются с ноги на ногу, безмолвно протягивая постер группы, сделанный после прошлой фотосессии, и маркер.
— Пожалуйста распишитесь, — произносит одна, совсем тихо. И, ну правда, не убегать же им.
Они все, по очереди, расписываются и улыбаются. И это всё, на что их хватает, вымотанных физически и морально. Девочки это видят и поспешно уходят, только одна, посмелее, вдруг произносит, смотря прямо в глаза Куроко.
— Спасибо вам за песни, которые вы пишите. Они очень вдохновляют меня, — и убегает. А Тецу едва заметно, качает головой. Сколько раз он думал о том, что делает. Нужно ли это кому-то или это всего лишь поток его собственных переживаний, вылитых на листы бумаги. Любому человеку, выкладывающему своё творчество на всеобщее обозрение, нужно одобрение или хотя бы просто отзыв на своё маленькое детище, даже если он усиленно уверяет всех в обратном. Тецуя исключением не был. Каждый раз, когда кто-то говорил ему «спасибо» за песни, что он написал, в груди зарождалось тепло, вдохновляющее продолжать.
Они садятся в микроавтобус. Аки с Иошито впереди; первый тут же начинает что-то вещать своему брату, который был слишком культурен, чтобы в открытую начать биться головой о сидение. За ними места занимают Химуро с Момои, парень тут же за плечи обнимает, прижавшуюся к нему Сацуки. И в самом конце разместились Тецу с Такао. Куроко надел большие наушники на уши и прикрыл глаза, погружаясь в собственный мир.
Такао же рассматривает Тецую, отмечая, что он сидит в его толстовке, которую, кажется, так и не отдал. Казу качает головой и отворачивается к окну, рассматривая сменяющиеся за ним пейзажи.
Такао заходит в комнату и не может сдержать улыбку. Тецу сидит на стуле, забравшись на него с ногами. На нём большая чёрная толстовка, которая на самом деле принадлежит Казу. Парень натянул капюшон чуть ли не до носа и теребил завязки, Куроко так делал всегда, когда писал песню и с ней что-то шло не так, как ему бы хотелось.
— Ты снова взял мою толстовку, — прислонившись к косяку, тихо спросил Такао, наверняка, пугая погрузившегося в свои мысли, ничего не слышащего Тецу.
Куроко оборачивается, скидывая капюшон с головы и открывая обзор на свою взъерошенную шевелюру.
— Ты против? — уточнил Тецу, смотря на свои пальцы, почти полностью скрытые рукавами, которые тот, натягивал как можно дальше специально.
— Просто она опять вся пропахнет ванилью, — устало произносит Казу. Кажется, Тецу настолько любил этот запах, что у него всё, начиная с геля для душа, имело этот аромат. И вот парень сейчас поносит его кофту, а Такао потом будет ходить, как придурок и вдыхать запах, спрятав нос в воротнике, находясь где-нибудь вдали от Куроко, не имея возможности зарыться носом в его волосы.
— Извини, — тихо произносит фантом. Хотя оба прекрасно понимают, что тот не перестанет таскать вещи Такао.
Такао вздыхает и подходит к Куроко, склоняясь к нему и прижимаясь губами к макушке. Потом выпрямляется, на секунду прикрыв глаза, а Тецу просто обнимает парня, прижимаясь щекой к животу и едва заметно потираясь об него.
***
Отправив Кисе и Мурасакибару на такси по домам, Акаши выдохнул. Одной проблемой меньше.
За Аомине присмотрит Кагами, ему роль мамочки подходит намного больше прямолинейного Акаши, а у самого Сейджуро остается ещё один хмурый баскетболист, в душевном состоянии которого нужно разобраться, если ему это, конечно, позволят.
Они садятся в парке недалеко от здания, где проходил концерт. Время близится к ночи, и небо окрашивается розовым цветом заката.
— Он назвал его по имени, — вдруг произносит Мидорима, смотря на опешившего парня.
— Что? — не понимает Акаши.
— Куроко назвал его: «Казу», — объясняет Шинтаро, и Сейджуро припоминает что-то такое, но он не особо обратил на это внимание тогда. — Ты помнишь хоть одного человека, к которому он бы обращался по имени.
— Нет, но может они все сблизились настолько, что он позволил себе обращаться к ним более формально. Они всё-таки группа, кучу времени вместе провели, — замечает Акаши.
— А к Химуро он обратился: «Химуро-кун».
— Хорошо, я понял, допустим. — Акаши не думал, что Мидорима мог что-то вообще слышать в тот момент. Но похоже тот не только слышал, но и всё запомнил и уже успел проанализировать. — Ты думаешь, что между ними есть что-то особенное, — осторожно уточняет Сейджуро, чтобы понять направление мыслей Шинтаро.
— Я думаю, что два одиноких человека вполне могли сойтись в трудные для обоих времена, — ответил он. — Я подумал об этом, когда услышал песню, что написал Каз… Такао. И посмотрел первый концерт на котором она была, он смотрел только на Куроко, пока тот её пел.
— Думаешь, Такао нравятся парни, — они никогда не обсуждали, что было между Шинтаро и Такао, и было ли вообще что-то, но Акаши знал, что Мидорима влюблен, почему-то это для него всегда было очевидно.
— Когда мы улетели, я знал, что нравлюсь ему, и что он нравится мне, я не Аомине, чтобы не замечать очевидного.
— И ты просто уехал? — Акаши поражен, если не сказать иначе от подобных открытий.
— Я вырос в такой же консервативной семье, как и ты. Мне казалось, что если уеду, он забудет о своих чувствах, как и я. И мы оба сможем прожить жизнь… — Мидорима вдруг запинается, словно сам стыдясь того, что собирался сказать.
— Нормально, — припечатывает Акаши, удивляясь, какие глупости умудрился наделать, надумать его вполне сообразительный друг.
— Ну, я прожил три года в Америке, и сейчас моё отношения к подобному другое, — парень снимает очки, потирая переносицу пальцами, и не спешит вернуть их на место. — Мне больше не кажутся мои чувства неправильными.
— Но ты же понимаешь, — Сейджуро обрывает сам себя, чтобы его слова не прозвучали жестоко.
— Я понимаю, что не имею право злиться на него или обижаться, — он смотрит подслеповатыми глазами в лицо Акаши, слегка щурясь. Без своих очков он похож на беззащитного ребенка, а не на девятнадцатилетнего парня, Сейджуро вздыхает. — Но я также понимаю, что не перегорел.
— Почему вы все такие придурки, — он резко откидывается на спинку лавочки, всматриваясь в темнеющее небо, и стукается о неё головой.
***
Кагами дожидается Аомине возле самого входа в здание, тот выходит через довольно продолжительное время.
— Акаши написал, что вы не станете меня ждать, если не появлюсь через десять минут, — хмыкает Аомине, смотря на слегка раздраженного ожиданием парня. Они неспешно направляются в сторону метро. — Я специально подождал, когда пройдёт двадцать.
— Я не собирался оставлять тебя одного, — пожимает он плечами, а потом вдруг резко добавляет. — Предлагаю напиться.
Аомине смотрит на него пару секунд и произносит:
— Заманчивое предложение, но не сегодня.
— Хорошо, завтра как раз пятница, — кивает Кагами. — Расскажешь что-нибудь.
— Я, кажется, помирился с Сацуки, — сам не веря в свои слова, едва заметно улыбаясь, произнес он.
— Это же хорошо, она простила тебя, — замечает Кагами.
— Да, но не знаю, я словно надавил на жалость, — он покачал головой. — Говорю же, совсем расклеился.
— Ты держался три года, немного расклеиваться временами не вредно.
Аомине хмыкнул, ничего не сказав и, кажется, не особо поверив в его слова.
— Или ты думал, если сможешь получить прощение, чувство вины уйдет?
Дайки пожимает плечами и снова ничего не говорит.Тайга тоже предпочитает замолчать, пока случайно не затронул более опасную тему, связанную с одним парнем.
