Halo

С первой репетиции проходит месяц. Вместе они собирались только по пятницам, но все, кроме Химуро, старались приходить на репетиции, когда находилась свободная минута. Сложнее всех пришлось Огиваре, который впервые взял в руки музыкальный инструмент. Одной слаженной командой они успели отыграть только пару раз, так и не решившись выйти на публику. Хотя управляющей заведением, которая была матерью той самой барменши, то, что они делали, нравилось. А сама Аки-сан была в восторге. Зато Тецу уговорил Сацуки аккомпанировать ему на синтезаторе, когда он решился выступить с каверами на пару других песен. Для всех стало неожиданностью такое желание Куроко; он сам никак не комментировал подобное рвение. Но огонек, зажигающийся в глазах парня стоило ему выйти на сцену, радовал. Они вдвоём бывали в баре чаще всех, и быстро полюбились публике, хотя, конечно, никогда не задерживались допоздна, отыграв одно-два произведения. Как выяснилось, Сацуки тоже любила выступать, поэтому мгновения на сцене приносили удовольствие обоим. Они усиленно пытались затащить с собой и Химуру, который в своё время выучил много песен, но тот отказывался играть на публике, не уверенный, что переживёт и один выход на сцену при посторонних. — Вы всё-таки не хотите выступить, — уточняет управляющая заведением. — Не думаю, Хироми-сан, — качает головой Огивара. — В следующий раз. До открытия оставалось тридцать минут, и ребята уже закруглялись. — А вы, Тецуя, Сацуки, — Аки-сан смотрит на них полными надежды глазами, ребята только виновато покачали головами. — Не сегодня, Аки-сан, — тихо произносит Куроко, опуская голову. Серьёзно, девушка так сильно грустнеет, что становится неловко. Кто знал, что у них появятся фанаты. — Мы хотели прогуляться немного, сегодня хорошая погода. — Конечно, идите, — соглашается Хироми-сан, не обращая внимания на обвиняющие её в предательстве слова дочери, которые та шепчет себе под нос. — А то бледные какие. Нужно больше гулять. Ребята прощаются и выходят на улицу. Погода и правда очень даже хороша. Нет пронизывающего холодного ветра, который бушевал пару дней назад. Они добредают до метро, спускаются в подземку, погружаясь в типичный для этого вида транспорта шум. Никто не обращает внимания на толкучку: настроение просто прекрасное — и вся компания молодых людей вовлечена в легкую беседу. Куроко, Такао, Химуро и Момои выходят на одной станции, попрощавшись с поехавшим дальше Огиварой. Ребята собираются ещё погулять и решили выйти там, откуда до их домов будет недалеко идти, а Тацуя всегда сможет вернуться к спуску в метро, чтобы отправится на Вокзал. — Кто же знал, что мы так внезапно станем одержимы музыкой, — вдруг произносит Сацуки, когда они покидают шумную подземку, оказавшись на оживлённой улице. — Предположим, двое из нас одержимы, — хмыкнул Такао. — А кто радовался как ребенок, когда, наконец, смог исполнить свою партию без единой ошибки? — Химуро посмотрел на парня с улыбкой. — Я просто не люблю проигрывать, — надулся тот. — И ты, получается, не хотел проигрывать барабанам? — удивляется Куроко. Такао ответил по-детски просто, показав парню язык и отворачиваясь в сторону. Тацуя с Сацуки не смогли удержать смешков на такую реакцию, а Тецу равнодушно пожал плечами, но на губах появилась едва заметная улыбка. — Тецу, — вдруг обратилась Сацуки к парню, привлекая внимание всех. Даже Такао соизволил повернуть голову в сторону фантома. — А ты будешь звать ребят из Сейрин на концерт? — Даже если я их не позову, они придут. — Хорошо. А ты, Химуро-кун? — На удивление, Сацуки до сих пор обращалась к Тацуе в вежливой форме: обычно ей хватало пары встреч, чтобы перейти к более неформальному варианту имени. — Не думаю, — протянул парень, поднимая голову, всматриваясь в светлое небо, на котором начали появляться подозрительно темные тучи. — Мы не то чтобы очень близки, — он опускает голову, бросая едва заметную ободряющую улыбку девушке, которая уже успела почувствовать вину из-за того, что задала этот вопрос. — Что-то не нравятся мне эти тучи, — протянул Такао, обращая внимание всех на быстро темнеющее небо. — Мы можем вернуться к метро? Возвращаться в большое скопление людей не хотелось никому, поэтому все ответили отрицательно на предложение Химуры. Но у парня был и второй вариант развития событий: — Тогда…я провожу Момои, рядом с её домом, как раз есть очень удобная для меня станция, а вы идёте всё равно в одном направлении, — все с таким раскладом дел согласились, и попрощавшись, разошлись в разные стороны, жалея, что прогулка всё-таки не состоялась.

***

Казу с Тецу оказываются на печально знакомом перекрёстке слишком быстро; почти весь путь проходил в молчание, разрываемом лишь редкими фразами Такао. Парень бы и не прочь поговорить, но Куроко никогда не был особо разговорчив. Здесь же их и настигает дождь, пока редкие капли грозят в скором времени превратиться в настоящий ливень. — Мой дом ближе, ты можешь зайти, пока дождь не закончится, — вдруг произносит Тецу. От неожиданности Такао замирает, но быстро берёт себя в руки. — Если я не помешаю, — неуверенно тянет парень. — Родители допоздна на работе, а бабушка уехала на день рождения к старой приятельнице и останется там, — пожимает плечами Куроко. — Ну, так что? — Тецу бросает взгляд на Такао, и тот кивает головой. — Ладно. Они добираются до дома Куроко, когда с неба уже не просто капает, а начинается настоящий потоп. Такао чувствует себя слегка неловко, когда оказывается в коридоре квартиры Куроко. Хотя обычно с приходом к кому-то в гости у него не было никаких проблем. Их встречает радостно лающий Номер два, который энергично виляет хвостом, приветствуя хозяина и его гостя. До этого Казу видел пса только один раз, когда тот ещё был щенком. — Такао-кун, ты сильно промок? — интересуется Тецу, пока Казунари снимает кроссовки и легкую ветровку. Избавившись от них, склоняется над псом, который послушно принимает ласку из рук парня. — Просто я не уверен, что у меня найдётся сменная одежда подходящего размера. Куроко тоже успел стянуть верхнюю одежду и промокшую обувь, и теперь неуверенно замер посреди коридора. Он нечасто принимал гостей, так что не совсем понимал, что стоит делать или говорить. — Ничего, благодаря куртке я даже не промок, — отвечает парень, переминаясь с ноги на ногу. — Тогда пойдем в мою комнату? — совсем уж неуверенно произносит Куроко, пропуская парня на свою территорию. Такао проходит в комнату Тецу, отмечая, какая она светлая. Кроме этого в ней нет ничего примечательного, глазу просто не за что зацепиться, полный порядок и чистота; и только совсем не вписывающийся баскетбольный мяч в углу. — Почему ты продолжаешь играть? — вдруг спрашивает у остановившегося около прикрытой двери в комнату парня Такао. Он сам не до конца понимает, зачем начинает разговор об этом. Тецу хмурится, не зная, что может ответить на этот вопрос. А Такао продолжает: — Я видел, как ты играешь на тренировках, — он не пытается задеть Куроко специально. Кажется, совсем не понимает, как слова могут повлиять на фантома. — Это совсем не похоже на твою прежнюю игру. — Я люблю баскетбол, — твёрдо говорит Куроко. Он и сам знает, что ему не хватает прежнего запала, но это не значит, что Такао может говорить об этом хоть что-то. Тецу кажется, что так легко отказавшись от игры, Казу её предал. И, возможно, такие мысли были по-детски наивными, но, в конце концов, он не лез с ними к самому парню. — И всё ещё видишь смысл в него играть? — Если ты, Такао-кун, решил бросить баскетбол по каким-то причинам, то с чего взял, что это должен сделать и я, — этот разговор начал раздражать, и он, как человек менее вспыльчивый, наверное, должен был его прекратить, но почему-то не сделал этого. — Ты прекрасно знаешь, какие у меня были причины, — Такао злит Куроко не специально, но остановить себя уже не может. А Тецу ведь не сделал ему ничего плохого. Даже сейчас пустил в дом, чтобы Казу не мок, хотя, очевидно, сам не очень любил гостей. — И у меня должны быть такие же? — Глаза Куроко начинают гореть, впервые за последние недели не только на сцене, когда он погружался в музыку, отстраняясь от реального мира. Такую злость в голубых глазах когда-то давно можно было увидеть на площадке, и в очень редких случаях. — Это ты мне скажи. Может, мы все зря переживаем и тебе на самом деле совершенно наплевать. Невозможно настолько глубоко загнать свои эмоции, — это так жестоко по отношению к Тецу, который стоит, как громом пораженный. Кто-то посмел усомниться в его чувствах, обесценить их, задеть самое сокровенное. Казу отчетливо видит в глазах фантома обиду и боль на слова. — Ты не можешь говорить что-то подобное, — голос Тецу хоть и тихий, но твердый. — Ты совершенно меня не знаешь. — И как я должен тебя узнать? Если ты зарылся в свою раковину и не высовываешься? — Такао повышает голос, ему совершенно нельзя участвовать в таких разговорах. — Снова назовешь меня трусом? — вдруг вскрикивает Тецу, тем самым выдавая уровень своей беззащитности в этот момент. Его дом, комната — крепость, где он наиболее открыт, и, пустив сюда Такао, он никак не ожидал, что и здесь нужно было выставить неприступную стену, чтобы его не смогли задеть. — А разве это не трусость? — Такао подходит к Куроко ближе. Тецу поднимает на него прищуренные глаза, всё ещё слишком эмоционально отвечая: — Это просто мой способ справиться. — И как? Тебе плевать на них? На него? Больше ничего не чувствуешь? — Слова срываются раньше, чем разозленный мозг успевает подумать. Он сразу жалеет о них. Этого не стоило говорить. Они всегда обходили имена, говорили общими фразами, старались меньше затрагивать Поколение Чудес. Тецу словно весь сжался, становясь похожим на маленького ребенка, который только что потерялся в торговом центре, не зная, где его родители. Опустил голову, не позволяя увидеть, что происходит на лице. — Куроко…я… — он не знает, что следует сказать, чтобы исправить ситуацию.Он замирает рядом с парнем, смотря на его опущенную голову. — За… что ты так со мной? — тихий голос, и Такао отчетливо слышит в нем дрожь. — Тецу… — Уходи, Такао-кун, входную дверь просто захлопни, — он почти насильно заставляет свой голос звучать твердо, сжимая кулаки до побелевших костяшек. Казу не стал возражать, прекрасно понимая, что своим присутствием сделает только хуже. Просто вышел, прикрывая за собой дверь в комнату, оставляя одинокую фигуру. Спустя пару мгновений Тецу слышит, как захлопывается входная дверь и как громко гавкает Номер два, который явно не рад, что с ним не попрощались. Он с силой зажмуривает глаза, так, чтобы образовались цветные пятна под веками, обхватывает себя руками, пытаясь унять предательскую дрожь в теле. Тецу чувствует острую боль внутри грудной клетки, сам удивляясь, откуда это в нём. Столько душевной боли, что она проявляется в физической. Из-под зажмуренных век скатывается горячая слеза, она ползёт вниз по бледной щеке, срывается с подбородка и разбивается о пол. Ноги подкашиваются сами, заставляя парня рухнуть на колени. Он не замечает, как оказывается рядом с кроватью. Но прекрасно понимает, куда и зачем тянутся подрагивающие руки. Коробка оказывается в руках быстро-быстро. Крышка с неё слетает ещё быстрее. Фотографии рассмотреть к счастью не получается из-за слёз, застилающих глаза, но последнее, что хочется в эту самую минуту — это видеть ИХ улыбающиеся лица. Пара слезинок срывается с подрагивающих ресниц, падая на глянцевую бумагу, но Тецу не обращает на это внимания. Ледяными руками он вцепляется в самое главное свое сокровище. Темный кусок ткани бережно прижат к груди, наверное, имей она сейчас не запах стирального порошка, а другой, аромат того человека, кому принадлежала изначально, он бы умер на месте. Из груди вырывается совсем детский всхлип. Так хочется прижать к груди не бездушный предмет гардероба, а реального человека. Прильнуть к пышущему жаром сильному телу, уткнуться холодным носом в тёплую шею, вдыхая Его запах. Но Тецу не смог бы так сделать, даже будь причиной его боли что-то другое, даже будь Он рядом. Это никогда не было возможным. Но в душе всегда поселялось тепло, стоило только подумать, представить, увидеть. Даже после того, как в Тейко всё стало плохо, даже после того, как Он перестал улыбаться, играя с Тецу в баскетбол. Но сейчас весь жар внутри обернулся против него, кажется, просто пытаясь сжечь его изнутри. А Тецу всё равно не мог злиться, обижаться или ненавидеть. Он не хотел Его ненавидеть. Хотелось только, чтобы боль стала чуть меньше. Чтобы Он перестал ему улыбаться, не сверкал тёмными глазами под зажмуренными, дрожащими веками. Чтобы сердце не билось так сильно, когда чуть грубоватый голос отчётливо звучал в голове. Всё, что копилось внутри на протяжении почти двух месяцев, вдруг обрушилось на Тецу целым каскадом, заставляя прогнуться под своей тяжестью. Оставалось только надеяться, что он достаточно гибкий, чтобы не переломиться пополам. Отчётливое понимание того, что Тецу никогда больше не увидит ни одного из них, не увидит Его, даже если Поколение Чудес вернётся в Японию, бьёт под дых. А он даже не смог попрощаться, ему просто не дали такой возможности, поставили перед фактом. Тецу тоже когда-то был одним из них, они признавали его. А, оказывается, он просто этап в их тернистом пути на Олимп. Больно. Но злиться всё равно не получается. Тецу опускает потяжелевшую голову, укладываясь на пол, всё ещё прижимая к себе уже измятую в беспокойных руках ткань. Он слышит громкое постукивание когтей по паркету, приоткрывает один глаз, в попытке сморгнуть, мешающую видеть четко, влагу. Пёс смотрит на него грустным виноватым взглядом, словно понимая насколько хозяину больно и виня себя за то, что не уследил. Наверное, он и правда всё понимает, раз, тихо поскуливая, утыкается холодным носом в мокрую щеку, слизывает с неё влагу. Номер два ложится рядом, позволяя хозяину крепко себя обнять, спрятав в мягкой шерсти лицо. Тецу глушит и так едва слышные всхлипы, подрагивая всем телом. До этого бешено колотящееся сердце, замедляется, больше не пытаясь вырваться из клетки. Наконец, смирилось, что придётся остаться здесь, в Японии, со своим хозяином, а не рваться туда, где его не ждут. Дышать тоже становится чуть легче, будто груз, обрушившийся на него, куда-то исчез. Он больше не жмурится, пытаясь прогнать образ улыбающегося лица, отпечатавшийся, кажется, на сетчатке глаза. Такая быстрая перемена пугала бы, но больше не было так больно, а всё остальное неважно.

***

Тецу вздрагивает, когда слышит, как звонит его телефон в кармане школьной формы; он разлепляет мокрые ресницы, открывая глаза. За окном, кажется, совсем стемнело, но сквозь плохо задернутые шторы, искусственный свет фонарей просачивается в комнату. Парень не знает, сколько пролежал с закрытыми глазами, но, судя по звукам, за окном дождь уже закончился, а он этого даже не заметил. Рядом ворочается Номер два, явно недовольный, когда Тецу садится, опираясь спиной на кровать. Он достает сотовый. На дисплее высвечивается имя Момои. Куроко хмурится, из-за появившегося в груди чувства тревоги. — Да, Момои-сан, — голос звучал хрипловато, но вполне твёрдо. — Тецу-кун, — из трубки слышится взволнованный и, кажется, даже напуганный голос девушки, заставляя парня напрячься ещё больше. — Казунари-кун в больнице… Тецу замирает, переставая даже дышать после услышанного имени. Он прислушивается к себе пытаясь понять, есть ли хоть что-то, помимо волнения? Злость или обида? И ничего не находит. — Что значит в больнице? Что случилось? — Его родители сейчас не в городе … номер Химуро-куна почему-то был в быстром наборе … не знаю, но, в общем, мы едем сейчас туда… — Скинь адрес больницы, — не думая, говорит Тецу. Смс с адресом больницы приходит, как только Сацуки отключается. Она находилась совсем рядом с его домом, похоже Такао ушёл не очень далеко. Сжимая телефон в руке, Тецу старается унять волнение, разгорающееся внутри, вытесняя всё остальное. До больницы он доберётся минут за десять, так что решает переодеться, чтобы не мельтешить в больнице вечером в школьной форме. Номер два провожает его до самой двери, бросая очень осмысленный и предупреждающий взгляд на хозяина. «Не наделай глупостей» — гласит он. Тецуя улыбается, потрепав пса по голове, и выходит из дома. Но перед тем, как придти в больницу, его ждало ещё одно важное дело. Он прошел минут пять, когда ему встретилось то, что он искал. Руки крепко стискивают синюю футболку, когда он подходит к ряду мусорных баков. Возможно, это слишком жестоко — так просто выкидывать свои собственные чувства в урну, но они ведь принадлежат ему, Куроко, и он мог распоряжаться ими, как хотел. Конечно, после того, как он избавится от неё, чувства не испарятся в ту же секунду, как по волшебству. Но это станет символом того, что Тецу отпустил их. Рука, вытянутая над мусоркой, дрогнула почти не заметно, но пальцы, сжимающую вещь до побелевших костяшек, разжались и обратного пути уже не было.

***

Тецу прибыл в больницу чуть позже Сацуки с Тацуей. Так что, позвонив девушке, уже знал куда бежать. Когда он поднялся на нужный этаж, сразу же заметив их возле одной из палат. — Что произошло? — тихо спросил парень, переводя дыхания от быстрого бега по лестнице. Почему-то уже возле самой больницы пальцы похолодели от волнения, и он не смог идти спокойно. — Это ты нам объясни… — Что с тобой случилось, Тецу? — перебила Химуро Сацуки, намекая на его внешний вид. Куроко выглядел слегка непрезентабельно: взъерошенные, будто он только что проснулся, волосы, красные, понятно от чего, глаза, и красный нос, которым он всё ещё шмыгал, с некоторой периодичностью. Вначале Тецу не понял, о чём идёт речь, но вскоре до него доходит, как странно он выглядит. Его щёки покрываются едва заметным румянцем, потому что таким он никогда не представал перед людьми, отчего ребята выпадают в ещё больший шок. — Это не так важно, — отмахивается Куроко, беря себя в руки. — Что произошло с Такао-куном? — В отличие от ребят, которые уже явно знали, в каком состояние находится Такао, он был всё еще переполнен волнением. — Врачи сказали, что его нашел какой-то прохожий, избитого, — тихо произнесла Момои. — У него перелом руки, куча ушибов и сотрясение, он был без сознания, но сейчас уже пришел в себя, нам даже разрешат его навестить минут через тридцать. Куроко плюхнулся на лавочку рядом с палатой, выдыхая. Конечно, травмы Такао не звучали так уж радужно, но если им разрешат его навестить, значит всё не так плохо. — Так не расскажешь, что произошло? — Спросила Сацуки, садясь рядом. Химуро остался стоять, смотря на парня сверху вниз. — Пошёл ливень, когда мы были рядом с моим домом. Я подумал, что ему лучше переждать его у меня. Он согласился…но, — Тецу замялся, не зная, как назвать то, что произошло. — Мы поссорились, и я выгнал его. — Так сильно поссорились? — удивилась Момои. — Он затронул то, чего не следовало, — произносит Химуро. А какие ещё могли быть причины, из-за которых невозмутимый Тецу мог так отреагировать на слова. Куроко вскинул глаза на проницательного парня и лишь кивнул. — Ты в порядке, Тецу-кун? — тихо спросила Сацуки. Куроко хотел соврать, но, вдруг, сам от себя не ожидая, отрицательно покачал головой. — Ты злишься на него? На них всех? — вдруг едва слышно спрашивает Тецу, не смотря в сторону девушки. — Ненавидишь? — Наверное, нет. Это так странно: они причинили боль, и вначале я злилась, но сейчас мне просто грустно, из-за того, что всё обернулось именно так. И вряд ли имею право их ненавидеть, если подумать, мы не были друзьями, — её голос был ровным и тихим, с легким налетом, когда-то острой боли. — Что касается Дай-чана… — Сацуки на секунду замерла, заметив, как едва вздрогнул Тецу, когда она произнесла имя. — Я не думаю, что когда-нибудь смогу говорить о нём или вспоминать его без боли. Мы были рядом друг с другом сколько я себя помню и сейчас…это сложно… — она опустила взгляд на сцепленные руки. — Прости, что спросил об этом, — Тецу слегка повернул голову в её сторону, всё ещё не поднимая её. — Просто, до этого мы всегда избегали эту тему и, не знаю, сегодня я словно очнулся. — Я…мы, — Сацуки бросила быстрый взгляд на Химуру, который прислонился к противоположной стене, стараясь слишком не отсвечивать, чтобы не смутить Куроко. — Мы старались не затрагивать это, потому что понимали, вам с Казунари-куном сложнее, чем нам. — Ты так думаешь? — снова опустив взгляд в пол, хмыкнул Куроко. — Я не слепая, Тецу, — мягко улыбнулась девушка. — Тогда я не понимаю, почему… - он вскинул на неё взгляд. Почему она вела себя с ним так, словно хотела быть большим, чем они были, хотя знала о его чувствах. — Я не слепая, — повторила девушка, её щеки покрылись легким румянцем. — Но надежда умирает последней. Тецу слабо улыбается, умиляясь реакцией девушки, которая совершенно точно уже отпустила свою слегка детскую влюблённость в Куроко. — Ладно, лучше скажите вот что, — Куроко подумал, что сейчас самое время сменить тему. — Почему из больницы позвонили Химуро-куну. — О, это просто занимательно, — оживился Тацуя. — Этот придурок записал меня, как няню… — Такао-кун явно запомнил то, как себя назвал Химуро на той баскетбольной площадке и решил, что записать его так будет забавно. Ну, да, контакт няни в телефоне ученика старшей школы. На секунду Тецу завис, а потом тихо засмеялся, прикрыв глаза. Ребята, посмотрев на него, тоже заразились весельем. Такими весёлыми их и застал врач, который вышел из палаты Такао. Он посмотрел на ребят нечитаемым взглядом и сказал, что они могут зайти, только если не будут шуметь, все только послушно закивали. Они зашли, удивляясь тому, что соседей у парня не было. Казу лежал на кровати, прикрыв глаза, и даже не шелохнулся, когда трое зашли в комнату, закрывая дверь за собой. Он был бледным, с перебинтованной головой. На лице красовались налившиеся, сильно выделяющиеся на здоровой коже, синяки. Руки лежали поверх покрывала, одна из них была заключена в гипс. Всё остальное тело скрывало одеяло, так что оценить масштабы ущерба не получилось бы. — Мы знаем, что ты не спишь, — Химуро первый подошёл к кровати, садясь на стоящий рядом стул. — А я думал получится вас перехитрить, — он едва заметно улыбнулся и приоткрыл один глаз. Он натыкается взглядом на Куроко, и тут же виновато отводит его. — Казунари-кун, как себя чувствуешь? — Момои садится на кровать в ногах парня. Всех заметно отпустило, когда они увидели живого и почти целого Такао. Тецу тоже молча подходит, и садится на ещё один стул, стоящий рядом с кроватью. Парень на пару мгновений замирает, прислушиваясь к себе и отвечает: — Нормально, только голова слегка болит. — Да уж, при сотрясении, — хмыкает Химуро. — Расскажешь, что случилось? — спрашивает Сацуки. Вероятно, после того, как он всё расскажет, его будет ждать воспитательная беседа. Такао опускает голову, виновато поглядывая на друзей исподлобья. — Я шёл, никому не мешал…в прекрасном настроении, — поймав скептический взгляд, парень вздохнул. — Ладно, я был очень зол, — Казу посмотрел на Куроко. — На себя. И вдруг встретился с группой лиц и мы слегка повздорили. И вот, что получилось. — Ты их спровоцировал? — Возможно, немного, — он пожал плечами, так и не подняв головы. — Но, поверьте, я больше не буду настолько безрассудным, — Такао поднял голову и по его глазам стало сразу понятно, что парень не врёт. — Мы надеемся, — кивнула Момои. — И когда тебя выписывают? — Подержат здесь пока не вернутся родители, а они прилетают через три дня. — Хорошо, мы зайдем ещё завтра, чтобы тебе не было так одиноко. — Вам, наверное, пора, — улыбнулся Казу. — Поздно уже. — Ты прав, — Сацуки бросила взгляд на настенные часы. Она и Химуро поднялись, бросив взгляд на нешелохнувшегося Куроко. — Мы тогда подождем тебя за дверью, Тецу-кун, — произнесла Момои, подходя к двери. — Пока, Казунари-кун, — она помахала ему, открывая дверь. — Пока, Такао. Как только поправишься, мы ещё с тобой поговорим, почему я подписан у тебя таким занимательным образом, — Химуро тоже вышел за дверь, посмеявшись с вытянувшегося лица парня. Такао было страшно смотреть на Тецу, но он всё же поднял на него взгляд. — Прости меня, — тихо произнес Казу, смотря на фантома, по лицу которого, как и всегда, сложно было прочитать, о чём он думает. Но Такао не был слепым и красные глаза видел хорошо. — Я не злюсь на тебя, Такао-кун, — тихо ответил Тецу. — Я даже, наверное, могу понять, зачем. Но… — Я не хотел тебя задеть специально. Просто, ты словно замер во времени, и меня это злило, а ты же знаешь, какой я вспыльчивый в последнее время, — Такао смотрел в голубые глаза, которые больше не отдавали обжигающим холодом. Сейчас там плескалась неприкрытая тоска. — В любом случае…я хотел сказать спасибо, — парень мягко улыбнулся, кладя свою руку поверх здоровой руки Такао, который от удивления широко раскрыл глаза. — Тецу… — Я, наверное, сам бы никогда не позволил себе прочувствовать всё это. Пытался отложить неизбежное. Наверное, я всё-таки трус. Такао вскинул брови на такие слова Куроко и усмехнулся: — Не говори глупостей. Ты точно не трус. Тецу улыбнулся, ничего не сказав, выпустил руку Такао и ушёл, на прощание бросив лишь: — Увидимся, Такао-кун. А дома, когда он пытался заснуть, на глаза попалась новая тетрадь и ручка рядом с ней. Этой ночью он так и не сомкнул глаз.

***

К Такао они попали не сразу, а только в воскресенье, когда Химуро смог приехать. Хотя, конечно, Тецу с Момои могли придти к нему раньше, но решили всё-таки подождать Тацую. На этот раз с ними был ещё и Огивара, которому Тецу сообщил о том, что произошло. Они сидели в палате полчаса, когда Тецу всё-таки решился сообщить то, что собирался с самого начала. — Так как Такао-кун не сможет сыграть с нами на конкурсе, у меня есть идея, как это исправить, — все посмотрели на Тецу. Они не обсуждали, как будут выкручиваться без барабанщика, но каждый уже успел поломать над этим голову. — И? — Я всю ночь в пятницу не спал, писал песню, её можно исполнить и без барабанов, но нужно написать музыку, тут я один не справлюсь, — На самом деле Тецу лукавил: он умудрился за последние две ночи написать две песни, выживая на одном зеленом чае. Но он не был уверен, что когда-нибудь решится показать вторую хоть кому-то. К тому же над текстом ещё стоило поработать. — И как она называется? — тихо спросил Такао, смотря на Куроко, как и все остальные с удивлением. — Halo.