Season Of Fall

У меня нет времени подготовиться к разговору. За ту минуту, что я иду в спальню шестикурсниц, я успеваю только перебрать в голове все известные мне ругательства. План — дерьмо. Но я настолько не хочу видеть Аделу, что даже лучше, что я не успеваю придумать ни одной отговорки. Мелани ведёт себя странно, но на удивление продуктивно. Просто сделай это, Скорпиус. Я поднимаю руку и стучусь в дверь, больше не давая себе оттягивать момент. Адела открывает через несколько секунд. Её брови взмывают вверх, когда она видит меня. — Ты пришёл извиниться? Неужели она серьёзно? Мне снова становится так противно. Я жалел её, пытался защищать перед всеми, считал ни в чём не повиновной бедной девушкой, которая просто воспитывалась слишком далеко от общества, но сейчас… Я понимаю, что она не выбрала тёмные артефакты сама, но как можно не чувствовать ни капли угрызений совести? Она реально злится, что мы подслушали её разговор, но ее не беспокоит то, что она сама помогла сделать? — Я пришёл поговорить, — я с трудом держу голос спокойным. — Я войду? — Ладно. Адела отходит, пропуская меня внутрь. Ну, первый этап выполнен. Она выжидающе смотрит на меня. О чём я пришёл поговорить? Что я могу ей сказать после всего, что произошло? — Неужели ты настолько не хочешь жениться, что готов повесить на меня чужое преступление? — не дождавшись, спрашивает она. — Чужое преступление? Адела, это твоё преступление! Твоё и Адриана! Она качает головой и вздыхает. — Я не вижу смысла притворяться. Здесь никого больше нет, а мы оба знаем правду. Неужели?..Я замираю, даже не дышу, боясь спугнуть её откровенность. Если она не хочет притворяться, в чём она сейчас признается? Чёрт, надо было подготовить ещё один жучок… Но она молчит. — И в чём правда? — подталкиваю я. — В том, что нас ждёт ужасный брак, — холодно говорит она. Мерлин. Зачем я вообще с ней говорю, это же абсолютно бесполезно. Джеймсу грозит тюрьма, а она снова говорит про брак, как заезженная пластинка. Как она может быть настолько хладнокровной? — Нас не ждёт никакой брак. Невербальный Конфундус — и лицо Аделы разглаживается, становится безмятежным и расслабленным. В любой другой ситуации я бы пожалел её, но не сейчас. — Где тёмные артефакты? — Что? — она хмурится, явно не понимая, о чём я говорю. Переборщил. — Тебя разве не ждут на вечеринке Слизнорта? — Да… Вечеринка Слизнорта… У меня ведь было на неё приглашение? — Да. Иди, не опаздывай. — Хорошо.  Слава Мерлину, Адела послушно направляется к выходу и оставляет меня в спальне одного. Без неё даже дышать становится проще. Так, за дело. На всякий случай я защищаю руки заклинанием. Когда речь идёт о тёмных артефактах, нужно быть предельно осторожным — одно случайное касание может стоить человеку жизни. Я не знаю точно, что ищу, поэтому решаю по порядку осмотреть всё, что принадлежит Аделе. Начинаю со шкафа — проверяю каждое платье и каждый ящик, но обнаруживающее заклинание ничего не засекает. Следом идёт чемодан из-под кровати — он вообще пустой, никаких потайных отсеков нет. На тумбочке Аделы только ваза с цветами. Сама она заперта, но поддаётся простой Алохоморе. Внутри тоже немного вещей, и ни одна не оказывается замаскированным артефактом. Похоже, здесь всё-таки ничего нет. Конечно, глупо было ожидать, что Адриан согласился бы хранить что-то настолько дорогое и компрометирующее в школьной спальне. Я уже собираюсь уходить, чтобы не попасться, но мой взгляд снова падает на вазу с цветами. В памяти что-то шевелится. Адела говорила что-то про розы? Да, точно, она спросила, зачем я дарил ей розы, если не хотел быть с ней…Но я ничего ей не дарил. Я направляю палочку на букет. — Специалис Ревелио! Цветы начинают дрожать, выдавая скрытую магию. Я бросаюсь к ним. Неужели я что-то нашёл? Едва я снова прицеливаюсь — и дверь распахивается. — Малфой! — Шарлотта… Да твою же мать, не могла она подождать ещё пять минут?  — Что ты здесь делаешь? — прищуривается она. — Говорил с Аделой, уже ухожу. Шарлотта оглядывает комнату. — Аделы здесь нет. — Да. Она обиделась и убежала. — М-м… Она с сомнением осматривает меня с ног до головы, а потом переводит взгляд вправо и фыркает. — Так это всё-таки твои цветы? — Да! — я хватаюсь за соломинку, которую Шарлотта, сама не зная, мне протянула. — Я просто… Продляю заклинание, чтобы они дольше стояли. — Ты реально хотел загладить измену жалким букетиком? Её голос насмешливый и презрительный, но пусть лучше она считает меня мудаком, чем подозревает в обыске спальни. — Но так она думает, что у неё есть тайный поклонник. Разве это не должно её отвлечь? Какой бред. — Мерлин, ты совсем с головой не дружишь? — вздыхает она. — А что ей, по-твоему, делать, когда этот поклонник не объявится? Мне казалось, Адела своим соседкам не нравится. Или это просто женская солидарность? — Э-э… Ну вот, теперь они всей комнатой будут думать, что я тупой. Это не должно меня заботить, но все равно немного обидно. — Просто унеси этот чёртов букет и не приходи больше в нашу комнату. Нам тут не нужна энергетика твоих стрёмных подарков. Я даже не сразу верю, что всё так удачно сложилось. . Шарлотта не только не заподозрила меня, но сама попросила унести то, что может быть доказательством невиновности Джеймса. То, что может помочь избавиться от Селвинов раз и навсегда. Убедившись, что всё ещё чувствую на ладонях покалывание защитного заклинания, я беру двумя руками вазу и поднимаю её. Отвожу лицо в сторону, чтобы не вдохнуть ничего с цветов. — Я думал, так будет лучше, — говорю я Шарлотте для правдоподобия. — А ты думай поменьше, — справедливо советует она. Не желая больше задерживаться, я наконец покидаю комнату. Между дверью и шторой накладываю дезиллюминационное заклинание на букет и торопливо направляюсь в свою спальню. Там, к огромной удаче, никого нет. Возможно, все у Слизнорта. На этот раз я запираюсь изнутри, чтобы у меня было время спрятать артефакт, если кто-то из моих соседей вернётся в неподходящий момент. Ставлю вазу на тумбочку и снимаю с неё дезиллюминационное. Главное — не спешить. Одно неверное движение — и может произойти катастрофа. Кто знает, что прячется под этой иллюзией? И почему Адела думала, что розы от меня? Адриан не хотел посвящать её в свой план раньше времени? Или она нарочно упомянула их, чтобы я знал, на что обратить внимание? Может, это очередная ловушка? Но я не буду привлекать авроров раньше времени. Если и здесь не окажется улик против Селвинов, никто больше никогда не поверит моим словам. Я накладываю вокруг вазы защитный купол — если она взорвётся или распылит что-то, всё останется внутри. Делаю глубокий вдох. Я уже и сам понимаю, что медлю не только из осторожности. Я слишком боюсь разочароваться. Передо мной возможный ключ к освобождению Джеймса, Мелани и меня самого. Или это просто… цветы. Заклинание Обращения — и белоснежные лепестки роз отрываются, опадают и срастаются в несколько конвертов. Больше ничего. Это какие-то письма. Мерлин, это письма! Адела говорила, что розы появляются сами — но могли быть зашифрованные сообщения от Адриана! Может, тогда она ещё не знала, что в них нужно искать письма? Если я прав, то здесь ей то, в котором Адриан сообщает ей о прослушке и просит поговорить с кем-то о подставной сделке… Это точно вытащит Джеймса из тюрьмы. Магия не обнаруживает никакой опасности. Выставив перед собой блок, я снимаю купол с писем — но ничего не происходит. Кажется, это действительно просто спрятанные письма. Я достаю из конверта одно и читаю. «Адела, Я понимаю, как ты разочарована, что Скорпиус оказался не таким, каким ты его представляла. Я хотел уберечь тебя от переживаний и не рассказывал об этом, но ты должна понимать — такова мужская природа. Мужчине нужно нагуляться, чтобы стать примерным мужем. Не делай поспешных выводов. Я верю, что ты хочешь расторгнуть помолвку, но это эмоциональный порыв, который ни к чему хорошему не приведёт. Я думал, ты влюблена в Скорпиуса и хочешь выйти за него по любви. Но на самом деле любовь не так важна. Любовь проходит. А у вас есть крепкая основа для брака — чистокровные ценности, понимание важности рода и семьи. То, что ты ударила Поттер — недопустимо. Больше такого повториться не должно. Она тебе не соперница. Ты не проигрываешь ей ни внешностью, ни поведением, Скорпиус просто захотел почувствовать свободу с кем-то, кто был рядом. Но он забудет о ней так же быстро, как завёл эту интрижку. А ты — его законная невеста. Помни, что ваш союз со Скорпиусом нам необходим. Соблюсти условия Кровного договора — это твой долг. Сделай это ради Селвинов. Избавься от письма и забудь о нём». Я сглатываю ком в горле. Конечно, я знаю, как воспитывали Аделу, но это выглядит отвратительно. Она сама хотела расторгнуть помолвку, но Адриан просто отказал ей в этом. Он мог попытаться найти другого чистокровного волшебника, с которым Адела смогла бы продолжить род, но вместо этого просто убедил её в том, что моя измена — это мужская природа. Я хочу порвать письмо, но, хоть там ничего не говорится об артефактах, все вместе — это все еще улика. Я беру следующее письмо. «Дорогая сестра! Сегодня днём я получил письмо от директора Макгонагалл касательно твоего конфликта с магглорожденной однокурсницей. Я понимаю твои опасения, но после войны это до сих пор остается болезненной для многих темой, поэтому вне нашего общества не принято открыто высказывать свое мнение. Будь лояльной и не навлекай на себя их недовольство. Разумеется, ты не можешь влюбиться в грязнокровного мальчишку и отказаться выходить за Скорпиуса, но от простого общения с магглорожденными проблем быть не должно. Помни, что ты влюблена в Скорпиуса и мечтаешь выйти за него замуж. Ради Селвинов. Избавься от письма». Я не понимаю. Что значит «Помни, что ты влюблена в Скорпиуса»? И я не обратил внимания в первый раз, но здесь Адриан снова потребовал избавиться от письма и забыть о нём. Могла Адела сама превращать письма в розы, избавляясь от них таким образом? А потом забыть и подумать, что цветы от меня? Но как он это сделал? «Адела! Во время обеда тебя будут ждать на прежнем месте. Сделай всё как обычно. После не вспоминай об этом до следующей инструкции. Это всё ради Селвинов. Избавься от письма и забудь о нём». Я едва не рву следующий конверт, вынимая из него следующее письмо. «Адела. Посылка из Перу прибыла. Когда никто не будет видеть тебя, поднимись на седьмой этаж Восточной башни. Правый коридор, третья дверь. В комнате найди сундук, о котором я тебе рассказывал. Наша семейная шкатулка в нём. Забери её и передай Кёртису. Он будет ждать тебя в тайном проходе за статуей Ганхильды из Горсмура на третьем этаже. Чтобы её открыть, постучи палочкой по горбу и скажи «Диссендиум». Как всё сделаешь, забудь об этом до следующего раза. Ради Селвинов. Избавься от этого письма и забудь о нём». От шока я не могу пошевелиться. Адриан контролирует Аделу. Империусом или чем-то ещё, но он управляет ей через эти письма! Она действительно не знает про артефакты, действительно думает, что мы соврали о подслушанном разговоре, потому что он приказал ей об этом забыть! Мне становится по-настоящему жутко. Я знал, что Адриан урод, но чтобы он дошёл до такого… Если раньше надо было избавиться от него до конца учебного года, то сейчас этот срок сократился до «немедленно». Хогвартс казался далёким безопасным местом, где у нас есть время, но если Адриан может делать такое на расстоянии… Мелани ничего не должно с ним связывать уже сейчас. Мне хочется бежать прямиком в Аврорат, но в прошлый раз наше желание избавиться от Адриана привело к ужасным последствиям. Больше нельзя действовать так опрометчиво. Я внимательно читаю все остальные письма — указания о том, как себя вести, куда идти, что чувствовать, но ничего про артефакты. Каждое слово в них кричит о виновности Адриана, но увидят ли это авроры? Визенгамот? Чистокровное общество, в котором у Адриана безупречная репутация? Приказы Аделе забыть о письмах выглядят плохо и, скорее всего, вызовут вопросы. Но снимут ли они подозрения с Джеймса? Спортсмен, торгующий тёмными артефактами, и аристократ, подчинивший волю сестры, — сейчас это выглядит как две совершенно разные истории.  Письмо про тайный ход в статуе Одноглазой ведьмы уже гораздо ближе к теме, но семейных шкатулок можно передавать сколько угодно и кому угодно. А в причастность Адриана к торговле артефактами просто не захотят поверить. Особенно друг Селвинов — судья Терранс Булстроуд. Но если против Адриана выскажется Адела... Если она узнает, что он поработил её разум, её волю, заставил нарушать закон, торговать артефактами... Приказал думать, что она влюблена и хочет выйти за меня замуж, похоронив шанс на брак по любви... Я видел проблеск её ярости, пробившийся на поверхность, когда я захотел отменить помолвку. Когда она узнает, что с ней сделал Адриан — уверен, никакая выученная кротость уже не сможет её сдержать. И она должна знать. Даже если бы мне ничего не было нужно от неё, я просто по-человечески не мог бы ей не рассказать. Громкие попытки открыть дверь вырывают меня из оцепенения. Я едва успеваю сложить письма и спрятать их в карман, когда в комнату вламывается Сэм. — Какого хера ты запираешься, Малфой? Это и наша комната тоже. — Ага. У меня нет ни малейшего желания объясняться.  — И что ты тут делал? Дрочил на фотку Поттер? — Нет, на твою. Он затыкается с таким комично шокированным лицом, что мне почти становится смешно. Но мне не до этого. Оставив его и дальше пребывать в ступоре, я покидаю комнату. Я не могу просто сидеть и ждать возвращения Аделы и отправляюсь за ней сам. Дверь в кабинет Слизнорта открывается без заклинания, но сам профессор не теряет бдительности. — Мистер Малфой! Как неожиданно вы… — Не беспокойтесь, профессор Слизнорт, я знаю, что не приглашен. Я обвожу взглядом помещение, нахожу Аделу у книжных шкафов и направляюсь туда, не ожидая ответной реплики профессора. Я не состою в Клубе Слизней и не должен заботиться о его чувствах. — Адела. — Скорпиус, что ты здесь делаешь? — Надо поговорить. — Сейчас? — она растерянно оглядывается по сторонам. — Да. Идем в коридор. Это срочно. Она послушно направляется к выходу. Сообразив, что Конфундус ещё не выветрился, я невербально снимаю его, пока она не видит. В коридоре Адела уже больше похожа на себя. Мы отходим подальше от двери, сворачиваем за угол и только тогда останавливаемся. В это время тут никого не должно быть. — Что тебе нужно? — холодно спрашивает она, сложив руки на груди. — Ты торгуешь темными артефактами, — выпаливаю я и только после понимаю, что вообще не продумал этот разговор. Взгляд Аделы полон презрения. — Мерлин, это уже просто смешно. Я не понимаю, чего ты хочешь добиться… — Я знаю, что ты мне не веришь, но это правда. Адриан приказал тебе забыть обо всем. Аделе явно требуется несколько секунд, чтобы осознать то, что я сказал. И я могу ее понять. Она отступает на шаг, открывает и закрывает рот, качает головой, отказываясь воспринимать мои слова всерьез. — Что это за бред, Скорпиус? — Розы, Адела. Которые появлялись у тебя в комнате. Ты знаешь, откуда они? — При чем тут розы? — Ты искала, кто отправлял тебе цветы, но на самом деле ты создавала их сама. Ты превращала в них письма, которые писал тебе Адриан, и забывала об этом — потому что он приказывал тебе забыть. Она смотрит на меня так недоверчиво и испуганно, что я понимаю, что нащупал нужную ниточку. — Эти письма у меня с собой. Ты хочешь их увидеть? Адела хмурится. Кивает. Я не могу даже представить, что она чувствует. Я достаю письма из кармана, и она с опаской берет их. Читает одно за другим. Я перестаю дышать. В последнем письме всего несколько строк, но она не поднимает головы после прочтения. Я не вижу ее лица, но ее руки дрожат. — Мне очень жаль, Адела, — говорю я, надеясь, что голос передает все, что я не могу облачить в слова. — Адриан не имел никакого права, и ты не обязана возвращаться к нему. Ты можешь не видеться с ним больше, если не захочешь. Я тебе помогу. Я пойду с тобой к аврорам, ты сможешь дать показания отдельно… Адела достает палочку из кармана платья. Письма вспыхивают на ее ладони. От них не остается даже пепла, который можно восстановить. — Что ты наделала? Я едва успеваю осознать, что произошло. Адела поднимает на меня взгляд. — Ты о чем? — Зачем ты сожгла письма? — Какие письма, Скорпиус? Я отшатываюсь, похолодев от ужаса. На нее лице — ни капли представления о нашем разговоре. Осознание, какой я идиот, тяжело бьет меня по голове. Адриан сказал избавиться от писем и забыть. Именно это она и сделала. — Если тебе нечего мне сказать, я пойду. Я провожаю Аделу взглядом, не в силах сдвинуться с места и последовать за ней. Мое сердце начинаеть биться с такой силой, как будто хочет разбиться о рёбра. Весь ужас и отчаяние, которые я подавлял, затопляют разум. Что я натворил? Решение всех наших проблем было у меня в руках, и я просто… проебал его. Я проебал всё. — Малфой! Я вижу Розу Уизли, спешащую ко мне. Она видела, что произошло? Она знает, что делать? Самая умная в школе — она обязана знать, что мне делать. — Ты знаешь, как восстановить сожженные письма, если от них не осталось пепла? — спрашиваю я без приветствий. — Нет… — она мотает головой. — Скорпиус, тебе нужно найти Мелани. — Почему? — в первое мгновение мне кажется, что Адриан добрался и до нее, и внутри все сжимается. — Что случилось? — Я думаю, будет лучше, если она сама тебе расскажет. Но она очень расстроена. Ей лучше не оставаться одной. — Адриан что-то сделал? — Нет, — Роза хмурится. — Ну, не напрямую. Так-то, конечно, он во всем виноват. — Ты даже не представляешь насколько. Мне нужно поговорить со всеми. Можешь позвать Лили и Ала? Я заберу Мелани. Встретимся в Общей гостиной. — Сейчас почти одиннадцать, — напоминает она. — После отбоя нам лучше не быть в Общей гостиной. — Ты знаешь, где зеркальная комната? Неважно, Лили знает. Приведи их туда!  *** Мы с Мелани добираемся первыми. Я ожидал от нее расспросов и нетерпения, но она молча последовала за мной и села на пол, прислонившись к зеркальной стене. — Ты в порядке? — Нет. Да, это был глупый вопрос. Я знаю, что она не хочет сейчас пустых утешений и объятий, но мне хочется что-то сделать. Исправить все, загладить свою вину. Как я скажу ей, что почти самолично уничтожил единственную улику, которая у нас была против Адриана? Я хочу проснуться. Просто открыть глаза от кошмара и понять, что это был сон. Предупреждение о том, как мне не стоит поступать. А потом я снова найду письма и отнесу их прямиком Гарри Поттеру. Какого черта я не сделал так сразу?! Дверь открывается и закрывается. Лили, Роза и Ал появляются в комнате, сбрасывая мантии-невидимки. — Скорпиус, что произошло? Я чувствую себя так паршиво, что не могу ни на кого смотреть. — Адриан контролирует Аделу, — говорю я, глядя в пол. — Я нашёл у Аделы письма, в которых он приказывает ей забирать вещи и передавать их тому человеку, с которым мы подслушали разговор. Там не говорилось об артефактах, но очевидно, что это они. В конце писем он говорил ей забыть обо всем, и она действительно забывает. — Ты хочешь сказать… Что он держит ее под Империусом? — шокированно спрашивает Роза. — Я не знаю. Может, он научился передавать Империус через письма или наложил на неё Империус заранее и потребовал подчиняться письмам, а может, бумага — это тоже темный артефакт. Я не знаю. — Где сейчас письма? — Ал выступает вперед, явно готовый схватить улики и бежать с ними в аврорат. Я сглатываю. Не знаю, как это произнести. — Где письма, Скорпиус? — Их нет. Адела сожгла их. Лучше бы вместо них она сожгла меня. — А как письма попали к Аделе? — спрашивает Лили. Я делаю глубокий вдох и заставляю себя поднять глаза. — Я показал ей письма, — говорю я, глядя на Лили. — Хотел, чтобы она узнала, что Адриан делает с ней. Но я не… Я был в шоке и не подумал достаточно. В конце каждого письма Адриан просил избавиться от него и забыть. В первый раз она превращала их в цветы, поэтому я смог их найти. Но в этот раз внушение снова сработало, и она их сожгла. И забыла. — Ты серьезно отнес письма Аделе прежде, чем показать их нам? — холодно спрашивает Лили. — В письмах не было ни слова про артефакты, — это звучит как слабое оправдание, но я продолжаю говорить. — Сами по себе они не помогли бы Джеймсу, там нет доказательств, что сделка была подставная. Только Адела могла подтвердить, что Джеймс невиновен. — Теперь никто этого не подтвердит. И если бы ты пришел к нам прежде, чем бежать к ней, мы бы отдали их отцу и уже он разбирался бы с Аделой. Я узнаю этот взгляд. Именно так Лили смотрела на меня прошлые четыре года. — Эти письма принадлежат Аделе. Они про Аделу! — я знаю, что виноват, но меня охватывает ответная злость. — Ты просто не видела их, Лили, Адриан внушает ей, как чувствовать, как ко всему относиться, он заставлял ее думать, что она влюблена в меня и хочет нашей свадьбы, хотя это даже не правда! Она хотела расторгнуть помолвку, когда узнала о тебе, но он просто приказал ей думать по-другому! Конечно, я показал их Аделе, она должна была знать! Если бы Лили умела испепелять взглядом, я бы уже превратился в горстку пепла на этом полу. — Я рада, Скорпиус, что ты умеешь думать о чувствах других, но почему это никогда не мои чувства?! У тебя в руках была улика, которая могла избавить нас от помолвки и вытащить моего брата из тюрьмы, но первая, о ком ты подумал, — это Адела? — Лили, её родной брат держит её под Империусом! — Ты мог спасти её после Джеймса! — Без неё я не спас бы Джеймса! Только она могла это сделать! — Хорошо, — чеканит Лили. — Если она так важна для тебя, женись на ней. И будьте счастливы. — Лили… Ее предложение звучит смешно, но я понимаю, что она не шутит. Я пытаюсь сказать что-то, но даже не могу придумать вразумительный ответ. — Не надо, Скорпиус, — она мотает головой. Её глаза блестят от гнева и слёз. — Я устала ждать, когда окажусь на первом месте в списке твоих приоритетов. Лили подхватывает с пола мантию-невидимку и исчезает за дверью. Я делаю шаг, чтобы побежать за ней, когда комнату пронзает громкий, отчаянный всхлип. Роза бросается к Мелани, и я вижу, как сестра захлебывается рыданиями, воя на полу, как раненая. Я не знаю, бежать за Лили или утешать Мелани, меня рвет пополам от этого плача, а лицо Лили все еще стоит перед глазами. Я знаю, что разочаровал обеих. Но разочаровал не то слово. Есть ли что-то в сотню раз больше, чем разочарование? Есть. Я знаю его имя. — Скорпиус. Меня зовет Роза. — Я думала, что она расскажет сама, но пока ей не становится лучше, а ты должен знать. Она глушила чувства каким-то зельем. Я не знаю, какие будут эффекты после отмены… Мелани мелко дрожит в руках Розы, и я опускаюсь на колени рядом с ней, безуспешно ловя ее обезумевший взгляд. Она что-то бормочет, и я едва различаю отдельные слова. — Если он… с ней… то что он сделает… со мной… — Мелани, я тебя не отдам. Слышишь? — Ты… не поможешь… уходи… Скорпиус. Уходи, прошу тебя. Она будто на мгновение возвращает себе рассудок. Один осмысленный взгляд, полный невыразимой тоски, и она снова заходится плачем. Ал опускает руку мне на плечо. — Я думаю, тебе лучше уйти. Почему-то от Ала это слышать особенно больно. Он будто вонзил нож мне в грудь и повернул его несколько раз. — Я хотел как лучше. Я хотел все исправить. — Я тебе верю, — он убирает руку. — Но всем нужно остыть. Джеймс всё ещё в тюрьме, и нам надо сосредоточиться на этом. Если что-то найдёшь, не совершай необдуманных действий, но лучше просто держись подальше от Аделы. Мы разберёмся. Даже когда он ненавидел меня за отношения с Лили, было не так паршиво. Я киваю, будто бы соглашаясь с ними всеми и вываливаюсь из комнаты в коридор. Если меня поймают и исключат — к черту. Может, так будет даже лучше. Я добираюсь до гостиной, называю пароль и, когда стена начинает отъезжать, слышу повышенные голоса. — … не так, как ты услышал! — Я стоял рядом с тобой и услышал ровно то, что ты сказала! Свити и Кристофер одновременно поворачиваются, когда я захожу. Он выглядит невероятно злым, она почти плачет. Кроме них в гостиной больше никого нет. — Что происходит? — Иди, куда шёл, Малфой, — огрызается Крис. — Свити, ты в порядке? Она кивает. — Да, Скорпиус, всё хорошо. — Тебе нужна помощь? — Ей не нужна помощь, — зло отвечает Крис. — А тебе пора перестать лезть в мои дела. — Я не лезу в твои дела, — я закатываю глаза. — Мне на тебя в принципе похуй. Я говорил со Свити. — Ну конечно! — снова встревает Розье. — Ты весь год лезешь ко мне со своими угрозами и претензиями! Хочешь снова выставить меня злодеем? Рассказать, какой я ублюдок, как я никого не достоин? Наверное, думаешь, что это я обидел твою Свити? Что я жестокий, абьюзивный бойфренд, от которого надо её спасти? — Крис… — Ты ёбнулся, Розье? — я не понимаю, что происходит, и не хочу понимать. — Я в этом году ни разу с тобой не заговорил. Он отшатывается, как будто я его ударил. — Говорил, — он мотает головой, словно и правда повредился умом. — Говорил, ты подошёл ко мне во время Хэллоуина! Я недоумённо смотрю на Свити, она — испуганно — на меня. — Я даже не знаю, как ты на Хэллоуине выглядел. У тебя всё в порядке с головой? — Ты врёшь, — яростно произносит он. — Хочешь, чтобы я думал, что схожу с ума? А ты с ним заодно, да? — он переводит взгляд на Свити. — Ты притворялась всё это время, чтобы помочь ему отомстить? Какое сердце, Светлана? Действительно, какое сердце, когда у тебя его нет! — Крис, пожалуйста… Свити протягивает к нему руки, но он отмахивается и сгибается пополам, хватаясь за голову. — Крис! — Свити падает на колени, когда он оседает на пол, и подхватывает его за плечи. — Крис, что с тобой? — Моя голова, — он сдавливает череп так сильно, как будто хочет раздавить. — Лана, мне так больно, что с моей головой?! Что вы сделали? Что ты со мной сделал, Малфой?! — Скорпиус, позови Ви… Она не успевает договорить. Крис валится на пол и больше не двигается. Я бросаюсь к колокольчику над камином и трясу его с такой силой, что его копия у Виктуар разбудит не только её, но и половину замка вместе с ней. — Что с ним такое? — Я не знаю, — Свити в панике мотает головой. — Но это началось давно, просто не так сильно. Я знаю, что у него головные боли и бессонница. Судя по тому, что он сказал, еще галлюцинации… — Сангвинем Интенди, — перебиваю я, и внутри всё холодеет от собственных слов. — Что это? — Это заболевание чистокровных волшебников, загустение крови. Это может быть что-то другое, но симптомы такие же, и род Розье очень чистокровный. Эта болезнь была у Жюльетт Селвин. — И как это лечится? Я смотрю в полные страха глаза Свити, и моё сердце как будто сжимает чей-то безжалостный кулак. — Её не вылечили. Она умерла. Свити прижимает руки ко рту и воет от ужаса. Я не знаю, как ее утешить. Кристофер невидящим взглядом смотрит в потолок.