Fake love

Чимин скрипит зубами, сжимает то разжимает кулаки. Скалится и садится по удобнее. Смотрит на это всё сборище и глаза невольно красной пленой раздражения заволакивает. — Здравствуйте, господин Пак! — радостно произносит Квон Джиён. Чимин хмурит брови и ставит локти на стол, угрожающе придвигаясь к этим ублюдкам поближе. Некоторые из них всё же дёргаются, но Квон и подлая крыса Юнги и бровью не ведут. Лишь взгляд заостряется. Для полной картины не хватает лишь Пак Чанёля, что выдернул его из кровати и впихнул в руки этой швали. — Вы понимаете, почему мы все здесь? — офицер полиции Ким Чунмён щурит свои глаза. Пак смеётся. Дико хохочет, откидываясь на спинку кресла. Как это всё уже затрахало ему мозги. Отъебитесь, по-братски, прошу. — Вы не видите? — злорадно переспрашивает Квон, вклиниваясь в разговор. — Он неадекватен! Здесь только.. — Я всё вижу, господин Квон. — строго обрывает его мужчина, даже не удосужившись глянуть на него. Старый Ким — был неоспоримым авторитетом среди их общества, поэтому Джиён поджал губы и вперся взглядом в Чимина. — Чимин, если ты будешь содействовать следствию, то большая вероятность того, что ты можешь ограничиться лишь восьми годами условки, понимаешь это? Пак лыбиться, мотает головой. — Ведёте себя так, будто этот пидарас, — он кивает головой на Мина, — вам ничего не слил. Смысл содействовать? Что нового я могу вам рассказать? О наркоте? Оружие? А может о том, как довёл дочь Минатозаки до самоубийства? Если вас интересует эта сторона моей жизни — я только рад поделиться! Никто не вздрогнул от его слов. Никто не удивился. Даже председатель Минатозаки не отреагировал на слова Пака, лишь вжался в стул, пытаясь не сталкиваться с тем взглядами. — То, что ты делал со своими женщинами.. Конченая тварь! По понятиям, тебе только в тюряге гнить и молится, чтобы не прирезали позорно, как свинью последнюю! — стукнул по столу Дэсон. — Ким, отдай его нам! Мои ребята разберутся с этой мразью! Ким смерил его спокойным взглядом. — Пусть твои ребята Чона ищут — это пока нужнее. — повернул голову к Паку и холодно отчеканил. — А тебе мы выделим соседнее место в психушке, — пауза и еле заметная усмешка уголками. — С папашей твоим. *** Чанёль вздыхает устало и укрывает Чеён и Тэяна одеялом. От тихих периодичных всхлипов обоих — сердце сжимается и не разжимается. Кровью заливается. А руки всё телефон сжимают и сам он бледнеет, морщась от назойливой боли в висках. Чан видит, что всё слишком хреново совпадает. Эта чертова пропажа Чона и Сехуна. Даже Югём не знает, где сейчас Чонгук. От досады выть волком хочется, но Пак всего лишь вздыхает и тихо покидает в спальню. Сваливается на диван, в гостиной, и сглатывает, закрывая глаза. На фоне убаюкивающе тихо работает телевизор, который так не кстати нагоняет дрему. Он обещает, что сейчас немного посидит здесь и вернётся. Вернётся в тот ад, что сам запустил. Весь Сеул гудел от происходящих событий. Журналюги караулили дома Пака и Чона, не давали прохода полицейским, акаждый новостной канал считал за должное — вещать о «крахе двух великих бизнес-империй». Вся грязь, так тщательно скрываемая всё эти долгие годы, наконец-то хлестнула неконтролируемым потоком, являя стране своих «героев». — Чанёль.. — тихо и сломано, от чего Пак сразу же разомкнул тяжёлые веки. Она стояла на пороге ещё мягкая и тёплая со сна, до конца не понимающая что и как. Такая домашняя в его одежде, родная.. И будто ударом, прямо в солнечное сплетение, выбивая весь воздух, гребаное воспоминание: струйки крови по её ногам, на её джинсах и следами, по полу, за ней.. Чан собственноручно вымыл её, пока она не оказывала сопротивления под действием успокоительного. Позже врач оглянул её. Сказал, что выкидыш и Пак на час потерял связь с миром. — Ты чего не спишь? — Не могу больше. — выдохнула Чеён и аккуратно села на краешек дивана. Её ещё немного штормило от недавней истерики. Глаза пощипывало, на языке и в горле остался жгучий и солёный привкус. А внутри вселенская, ну, по размерам так точно, пустота разрослась. Тем временем смутно знакомый голос негромко произнёс: — Пак Чимин заключен в психиатрическую больницу. Им занимаются профессионалы, а Чон Чонгук объявлен в розыск. На данный момент полиции больше ничего неизвестно. Офицер Ким. Чеён вспомнила его. Виделись на некоторых мероприятиях. Чанёль вздохнул, сразу выключил телевизор и уставился на Чеён. Та, кажется, и не дышала даже. Замерла, как изваяние, не отрывая взгляда от погасшего экрана. — Чеён..? — Где сейчас Лиса? — первое, что сорвалось с её губ. — Сехун с ней? — Сехун пропал. — осторожно ответил Чанёль. —  С кем же тогда Лиса, если Чонгук в розыске? — понемногу Чеён начинала закипать. — Предполагаемо, что с ним.. — Предполагаемо?! — вскричала Пак, вскакивая с дивана. Всю горечь потери ребёнка, недавнюю истерику разом сменили чувства злости и тревоги. Чеён почувствовала, как начинают гореть от ярости щеки, как она кровь по венам разгоняет. Ей, по факту, теперь незачем о себе волноваться. С ней, как никак, Чанёль. А с Лисой? Она хотела надеется, что хоть кто-то. Неважно, Сехун или Чонгук, главное, что в такое небезопасное время ей есть на кого положиться. За кем спрятаться. — Их ищут мои люди, люди Кима и даже люди Чона. — поспешил спасти ситуацию Чан. — Насколько всё плохо с Чимином..? — стушевалась она, садясь обратно. — Ему уже ничего.. и никто не поможет. Вот он. Конец всего. Чеён растерла лицо руками. Чувства были смешанные. Освобождение от Чимина не оказалось столь радостным и дико желаемым, как рисовала себе она. Вместе с этим освобождением ей пришлось потерять то многое, что она успела так полюбить. Она потеряла ребёнка. — Показания ещё.. — нечленораздельно произнёс Чан, прокашливаясь. — Что? — сдвинула брови к переносице, хмуро глянув на мужчину. — Ещё Чунмён ждёт твоих показаний и.. — он взял её руку в свою и сжал её. — И завещание Чимина. — При чем здесь оно? Он же не умер..? А кто их знает. Этих офицеров полицейских работающих на двух фронтах. Для всех он в психбольнице, а для их криминального общества — убит по всем «понятиям». От такой мысли Чеён почему-то вздрогнула. Сама не поняла почему. — Он недееспособен, а с юридической стороны это равняется тому, что он — умер. — устало объяснил Пак. — За завещанием весь легальный бизнес переходит тебе. — Разве власти не конфискуют всё? — Некоторым людям это очень не выгодно, поэтому они ухитрились сделать всё, чтобы сохранить столь прибыльную империю. Чеён посмотрела Чанёлю прямо в глаза и высвободила руку из его. — Меня не интересует ни бизнес Чимина, ни бизнес отца. Я устала и не способна справиться со всем этим.. Я недавно потеряла ребёнка, Чанёль! — вновь перешла на повышение тона. — У меня остался только один Тэян, о котором я должна и хочу заботиться! — У тебя ещё есть я.. — шепотом подметил Пак. Чеён решительно произнесла: — Я не вернусь к тебе. — устремила взгляд в сторону окна и еле слышно добавила: — По крайней мере сейчас.. Чанёль вздрогнул, словно его хорошенько пальнули из пистолета. Посмотрел на Чеён глазами полными надежды и сжал руки в кулаки, чтобы сдержаться и не прикоснуться к ней. — Я обещаю тебе, Чеён. Я сделаю всё, чтобы мы снова были вместе. У нас будет счастливая семья, я знаю, но не настаиваю.. я принимаю и понимаю твоё решение. Просто знай, что я люблю тебя. Чеён посмотрела на Пака, но не улыбнулась. Равнодушно так посмотрела, что Чана изнутри пробрал озноб. — Весь бизнес я хочу отдать Тэяну, а пока он не вырастет и не определится нужно ли ему всё это наследство, я передаю тебе руководство. Ты справишься с этим. Чанёль нахмурил брови и взгляд его с растерянного сменился серьёзным. — Не боишься, что пресса вцепиться в тебя клещами, и сделает из этого новый скандал? Как-никак она теперь бывшая жена Пак Чимина. — Мне плевать. — честно ответила она. Ей и вправду, наконец-то, стало действительно плевать на то, как расценят её поступки. Она вольна поступать, как пожелает и как считает нужным. Теперь ей не нужно жертвовать собой, опасаться чего-то. Нет Чимина — нет проблем, волнений и опасностей. И бизнеса его не надо. Даром не сдался. Вот Тэян подрастет и будет иметь из чего выбрать. Но это будет потом, пока она планирует отдохнуть, отойти от этого ужаса бесконечного, а там, дальше, будет видно. Она свободна! Она по-настоящему свободна!                                  *** Чанёль покачивал носком ноги в воздухе, без особого интереса разгадывая не броские плакаты на однотонных белых стенах. — Пак Чанёль? — спросил приятный женский голос. Пак повернул голову, встречаясь взглядами с девушкой. Белый халат, черные волосы собраны в строгий хвост на затылке и взгляд глаз — равнодушный, скучающий, но пробирающий до неприятных мурашек. Наверное, именно такого доктора и заслужил Чимин. — Да. — Доктор Хан Су А. — сухо произнесла она. — Вы ранее изъявляли желание встретиться с Пак Чимином, я правильно поняла? Чан кивнул. — Хорошо, тогда следуйте за мной. Она шла впереди. Маленькая, низенькая очень, но походка уверенная и твёрдая. На удивление с лёгкостью толкнула тяжелую металическую дверь и прикрыла её. Белые тусклые стены и большое окно в стене. В окне маленькое отверстие и перед ним стоит стул. Хан жестом указала на него и Чанёль сел. В тот же момент, по ту сторону, он увидел, как за руки, в смертельной рубашке приводят Пака. — В целях безопасности я буду находится с вами на протяжении всего разговора. — четко отчеканила девушка. Пак снова кивнула. Она не мешала, а болтать о происходящем сейчас — точно не будет. Он видит её безучастный, скучающий взгляд, поэтому поворачивается к оскалившемуся Чимину. — Как тебе? Всё нравится? — Мне бы понравилось.. если бы твой лоб был продырявлен пулей моего пистолета или же на крайний случай твое перерезанное горло, а так даже на двоечку не тянет..  — и улыбается довольно, счастливо так. — Неужели рад меня видеть,Чимин? — насмешливо-удивлённо спрашивает Чан, а тот тянет улыбку ещё шире — Нет, я рад видеть доктора Хан. — а потом уже к ней: — Мое предложение трахнуть тебя, ещё в силе! Может тогда станешь, ко мне более ласковее, Су А! — У вас есть пятнадцать минут, господин Пак. После мы отправляем Чимина на процедуры. — глаза её опасно сверкают злорадством. На пациента она даже не смотрит. А что она там не видела? Стандартная картина, которую за время своей работы в больнице Хан встречала уже с десяток разов. — Ты посмотри, как игнорит! Деньги сделали бы с ней чудеса, а так-то ты их забрал, Чан! — Они принадлежат Чеён. Ты сам всё ей завещал. При упоминании жены Чимина нехило так передергивает. Что даже крепкие парни в белых халатах напрягаются, а Хан вытягивает из кармана шприц с прозрачной, непонятной жидкостью в нем. — Она же придет ко мне?.. — настроение Пака меняется по щелчку. Моментально. И улыбка меркнет, а во взгляде такая боль черная плещется, что Чанёль и сам напрягается. Ощущает, как напрягаются и мышцы, как сводит руки от желания врезать Чимину. Неудовлетворенно морщится, разжимая кулаки и сцепляя ладони в крепкий замок. — Она в больнице, у неё выкидыш случился.. Чимин хлопает по столу и всё присутствующие вздрагивают. — Моя любимая.. всё-таки послушалась меня, моя дорогая.. ты передай ей, что я её люблю! Вернусь к ней! Ага, конечно! — Ещё пять минут. — холодно осведомляет Хан. — Она ко мне вернулась, любит меня и только меня, а ты, Чимин, останешься здесь навсегда, слышишь меня, мразь поганая? — голос Чанёля скатывается до тихого приглушённо-угрожающего рычания. Почти что к стеклу прислонился, чтобы слова эти, как можно лучше дошли к Паку. Чтобы пробили насквозь, как когда-то его в своё время. — Нет! — то ли визжит, то ли рычит. Срываясь с кресла, которое падает с громким грохотом. — Уходите! — приказывает Чанёлю — Су А. Оттолкнув дверь, врывается в соседнюю комнату, где парни уже держат Чимина. Пак выходит, не оглядываясь, не жалея и даже не ухмыляясь, потому что от раздирающих криков всё внутри лопается с треском и мерзко становится на душе. Он быстрым шагом покидает белый коридор, стены, которого вдруг стали жутко давить. А напоследок слышит паковское: — Пустите, твари! Пустите к моей Чеён! Далее следует тишина. Угнетающая, никак не спасающая от тех странных тошнотворных эмоций, что булькают внутри Чанёля. — Она твоей никогда не была.. никогда..