Фаренгейты и рыжие коты

Let the world keep its carnival pace I prefer to look into your beautiful face

      — Донни, просыпайся, — Джесси ласково треплет Ресслера за копну рыжих волос. Тот бормочет что-то нечленораздельное, и переворачивается на живот, уткнувшись лицом в подушку. Из открытого окна доносится безудержное «би-би-и-п!». Будильник, подсвечивая жёлтым «6:00 АМ», истерически трещит. Не поднимая лица с подушки, Ресслер клацает точно по кнопке, и пиликанье прекращается.       — Пора вставать, — Джесси нежно проводит пальцем по его щеке.       — Угу... — соглашается Дональд, и продолжает лежать.       Джесси выжидающе смотрит на него.       — Ну и ладно, найду другого, кто... — Не успела Джесси договорить, как Ресслер, перевернувшись на бок, поворачивается к ней и притягивает её к себе. Побег невозможен — она намертво прижата к его телу. Удовлетворенный, Дональд снова утопает лицом в подушке.       — Перестань, — Джесси пытается высвободиться, но безрезультатно. — Я серьёзно. — Слышится храп — неестественный и слишком громкий, чтобы сойти за настоящий.       — Дональд.       — Чтоаууу? — зевает Ресслер, приоткрывая один глаз. — Отлич...но, — выпуская Джесси из объятий, он утыкается лицом в её грудь, а она поглаживает его по взлохмаченным волосам. Дональд напоминает рыжего кота, сытого и довольного.       Ресслер поднимает глаза на Джесси. Она, несмотря на то, что они вместе уже больше года, теряется от такого взгляда, как сейчас. Будто ей снова шестнадцать, и парень, на которого она запала — смотрит в её сторону. Дональд улыбается ещё шире.       На щеке Джесси прыгает солнечный зайчик, а потом исчезает. Дональду нравится по утрам — солнце ещё не успело зажарить жителей, словно крылышки из «Wingo’s». А вот с полудня...       А ещё лето — это долгожданный отпуск. Конечно, это не единственная причина, из-за которой Дональду нравится лето. В жару Джесси носит минимум одежды, и он может беспрепятственно пялиться на неё, пытающуюся достать что-то из верхней полки в шкафчике на кухне. Её длинная белая майка скользит вверх, задираясь чуть выше бедра — достаточно, чтобы возникли пошлые мысли.       Сегодняшний день обещает быть таким же — влажно-знойным и ленивым. Ну, почти — кажется, Джесси решила провести его с пользой. Не то чтобы Дональд против, но сейчас нормально и не погуляешь — нужно лавировать среди толп туристов. Нет, можно, конечно, сбежать из города на Гавайи, но для этого необходима мотивация. Джесси как раз этим и занимается.       Она с готовностью обвивает руки вокруг его шеи, когда Дональд находит её губы. Он упирается руками в простыни, а Джесси, по-прежнему сидя в кровати, оказывается вжатой в спинку.       Оторвавшись от её губ, Ресслер хитро щурится:       — Никуда не собираешься? — Переливаясь янтарём, в глазах Джесси тает тёмный шоколад. — Хотела найти другого, да? — Дональд притворяется, что обижен.       — Трепло.       Джесси теснее прижимается к Ресслеру. Её футболка то задирается, то опускается, и Ресслер, не отрываясь от её губ, с силой натягивает невесомый хлопок так, что тот жалобно трещит. Он тут же разжимает пальцы и вместо этого опускается ниже, поглаживая бёдра Джесси. Те произвольно раскрываются ему навстречу, и он не без удовольствия отмечает, что на Джесси нет нижнего белья. Это упрощает задачу, улыбается он самому себе.       Дональд не спешит — целует её живот, и поднимается выше, понемногу заворачивая футболку наверх. Джесси подхватывает её, стягивая через голову, а затем притягивает его к себе. Поцелуй — резкий, нетерпеливый; она не даёт никакого шанса вести, властно впиваясь пальцами в его кожу и скользя по плечам и лопаткам.       Ресслер отстраняется поймать воздух, любуясь Джесси. Она чуть трясёт головой, чтобы её не донимали спутанные кудри. Безрезультатно — непослушных прядей становится ещё больше. Джесси, склонив голову набок, заворачивает волосы на одну сторону. Солнечный зайчик вернулся, обосновавшись у неё между грудями.       — Что? — непонимающе спрашивает она в ответ на изучающий взгляд Дональда.       — Ничего.       Дональд старается вложить в новый поцелуй то, о чём умолчал — красивые слова это не о нём. Всё равно бы не смог их подобрать. Да и смысл? Они вряд ли могут объяснить, почему его заводят обычные вещи, связанные с Джесси.       Её сосредоточенный вид, когда она читает и одновременно делает заметки в блокнот; ласковое «Донни» по утрам вместо будильника — от него хочется просыпаться, в отличие от чёртового куска пластмассы на тумбочке; то, как она подпевает радио, не попадая в ноты — и он вместе с ней, выстукивая пальцами по рулю неправильный ритм.       Джесси — Дональду становится всё труднее соперничать с её губами — скользит ладонями по его груди, на мгновение задержавшись на едва заметном шраме от пули. Подушечки её пальцев хаотично гладят кожу, опускаясь ниже.       — Джесс... — выдыхает Дональд, ощутив правую руку Джесси у себя в боксёрах. Джесси слегка прикусывает его нижнюю губу, а затем целует его за ухом, не переставая двигать рукой по нём. Фаренгейты зашкаливают, а мысли плавятся, будто сыр на горячей пицце.       Ресслер не сразу различает слова в её шёпоте. До него долетают обрывки, отдельные слоги и согласные, никак не собирающиеся в предложения. Он не замечает как Джесси отпускает его на мгновение, чтобы снова поцеловать. Её обнаженное тело ищет его собственное, и он без слов улавливает просьбу, сбрасывая с себя боксёры. Одеяло соскальзывает на пол, но Джесси не обращает на это внимания и прерывает поцелуй, чтобы легонько толкнуть Дональда на простыни.