Русалочка и Принц

Сладкие плоды желаний вкушали юные уста: Пересудов и терзаний совсем не ведая без сна, Цветочным бабочкам примером мода задана, — В сиянии глаз их отражалась привитая мечта. Сумрачное покрывало оказалось усеяно движущимися оранжевыми звездами. Звезды-фонари ярко горели, указывая путь идущим. Покрывало разрезалось ими — высокими каретами, важными господами, услужливыми помощниками — и уступало ведущему огню. Огни вели через лабиринты зелени и жемчужных дорожек к возвышающемуся над смертными величественному белому дворцу. Свет стекался к нему, и свет горел в нем, разгоняя тьму. Огненным фонарем горело и сердце, находившееся внутри. Девичье юное сердечко взволнованно трепыхалось, и неизвестно чего было в этом волнении больше — испуга или предвкушения. Точно как фонари, горящие снаружи, фонарь, горящий внутри, указал путь ищущей и привел к себе. — Пора, — известила кронпринцессу искавшая ее служанка. — Пора, — вздохнула кронпринцесса. И неизвестно, чего было больше в этом вздохе — нежелания или предвосхищения. Блестели при свечах мелкие каменья. Некрупные и совсем небольшие — они образовывали изящный каскад небесных огней летней ночью. Белый металл охлаждал разгоряченную волнением кожу — он давил принцессе на шею. Жесткими деталями не было обременено платье: пышное и воздушное, оно окружало принцессу кремовым облаком. Длинные белоснежные перчатки точно облегали тонкие запястья и идеально подходили к белой же полумаске, украшенной переливающимися осколками камней. Если платье лишь мягко касалось принцессу и бережно обнимало ее, то перчатки, ожерелье и маска — тяготили. Платье вызывало у девушек разные эмоции: увидев итог, Эмелин оказалась в полнейшем восторге, она нарадоваться не могла великому труду множества портных — наряд казался внеземным, белой птицей, прилетевшей со страниц прекрасной сказки; а Люсьетт видела в платье не результат, ей виднелась толстая груда тканей, которую ей довелось лично проносить во дворец. А уж объяснения на пальцах чем слоновый отличается от кремового ей тем более было больно вспоминать. Белой голубкой принцесса пролетела по комнате, едва касаясь белыми туфельками красного ковра. В изящной осанке, аккуратном повороте головы и невесомых движениях — принцесса. Истинная и великолепная. Срывающая с уст людей восхищенный вздох, жадный ловящий взгляд и нетерпение начать с ней танец в надежде оказаться тем самым. Густая зелень добрых понимающих глаз, золотые нити, уложенные в высокую корону, розовый румянец и мраморная кожа — недосягаемая мечта, требующая поклонения. За невинной мечтой коршуном следовали внимательные надзиратели. Пронзительно протыкали гостей настороженные янтари глаз. Облаченные в голубизну ледяной маски, они предостерегали любого, кто имел неосторожность подойти к принцессе слишком близко. За плечом белой голубки рядом с ледяной царицей лениво вышагивала высокая дама в красном. Одетая в мужском стиле, она носила на бедре роскошный бутафорский меч, притягивающий к себе внимание мужчин и вызывающий у них снисходительный смешок. Красавицу смешки никак не трогали, как и восхищенные вздохи, вызванные этими же мужчинами, увидевшими прекрасные очи красноволосой красавицы. Даже маска на ее лице не скрывала чарующую красоту. Будет несправедливо не упомянуть, что прекрасных и благородных в залах хватало. Осмелевшая от надетых масок знать вырядилась в необычайно яркие цвета. Они использовали все, что вообще возможно было нацепить на себя или платье: облачившиеся в разноцветные перья носили маски райских птиц с крючковатыми носами; на лица выбравших кружева ложились облака пышных сеточек, скрывающих выражение хитроватых глаз; хищно улыбались разрисованные маски мужчин, одетых в черное и в золото, звенели колокольчики на изогнутый остриях масок. Блеск платьев ослеплял своим великолепием. Не меньше волновал и блеск глаз, провожающих приметную троицу. Девушка в голубом, знакомая с сиянием высшего света, сделала несколько шагов вперед Эмелин, повернулась вполоборота и незаметно заглянула на ее лицо. Белокурая принцесса, облаченная в невесомое облако, стискивала в напряженных пальцах ткань юбки и едва удерживала на лице неубедительную улыбку. Брови под голубой маской сдвинулись, образуя гневную морщинку. Столько стараний, столько усилий — и вот результат? Только вошли в толпу разряженных клоунов — и все, смелость в воду канула? — Что случилось, моя леди? Помните, вас никто не узнает под маской, — со звенящим раздражением в голосе напомнила девушка в голубом. Эмелин растерялась. Ей больше не хотелось претворять в жизнь первоначальные планы, соблазнительнее всего сейчас казался зеленый сад с уединенной в темноте беседкой. Гости раскинулись на несколько помещений. Вместо того, чтобы найти хоть одного знакомого, она застыла истуканом и все никак не отмирала. Везде шуршание нарядов, неоправданная роскошь драгоценностей, маски, цветы, духи, веера, перья, гомон, негромкая музыка и сверкающие в натянутой улыбке зубы. Эмелин стало дурно. А Люсьетт перестала хмуриться и вздохнула: — Вечер начался без объявления кронпринцессы, каждый в этом зале, и не только, немного растерян. Не волнуйтесь, моя леди. А пока не хотите пройти в дамскую комнату? — хотя они только пришли оттуда, — или в буфет подкрепиться? — дурная затея, особенно для разнервничавшейся принцессы. Мрачный тон подруги лишь немного ее расшевелил, и она покорно кивнула, поспешив воспользоваться советом отойти в другое место. Она сделала лишь шаг, как на пути ее возникла красноволосая спутница. Глядя на белую как мел принцессу с высоты своего роста, она улыбнулась краешком губ и склонила голову набок, к чему-то прислушиваясь. Обе девушки удивленно подняли на нее глаза. — Слышите? — раздался низкий красивый голос, удивительно шедший даме в красном мужском костюме. — Скоро музыку доиграют. Значит, начнется другой танец. — Я нигде не вижу родителей… — невпопад ляпнула белая принцесса и растерянно оглянулась. — Не пытайтесь их разглядеть, они уже затерялись в толпе, — прошипела Люсьетт. «После того, как открыли бал» — добавила она про себя. Красноволосая дама понимающе улыбнулась, так и не дождавшись ответа на приглашение. Перенервничавшая Эмелин даже не поняла, что это было оно и продолжала потерянно смотреть на безликую толпу. — Посмотри на меня, — твердо позвала ее Люсьетт и продолжила лишь тогда, когда Эмелин встретилась с ней взглядом, — вспомни наши уроки. Принцесса вздрогнула. — Дыши глубже, Эм, ты здесь не по принуждению… Фамильярное обращение от служанки было непривычно как для принцессы, так и для самой служанки, но произносить полное имя значило снять маску раньше времени. — … а ради веселья, — продолжила Эмелин и глубоко задышала, выравнивая дыхание. Вскоре напряжение покинуло ее, и девушка наконец улыбнулась. Чем не преминул воспользоваться Карма. Музыка доиграла, и танцующие пары освободили пространство. Тут же, почти не делая перерыва, оркестр вновь зазвучал. Новые пары потянулись танцевать. — Не желаете размять ноги? — сделал он-она второе приглашение. — С радостью, — согласно вложила руку Эмелин. Карма, ничуть не беспокоясь о разоблачении, вывел принцессу-инкогнито на середину зала. Заиграли чувствительные скрипки, волнующе потянула виолончель, запели духовые, встали на места люди в масках, замерли в пронзительной паузе — и понеслось. Ворохи юбок, всполох алого цветка со слоновой костью, отмеренный стук каблука, выверенный изгиб фарфоровой шейки, стремительный трепет первого танца. Трепетало и сердце Люсьетт. Несмотря на то, что она лишь наблюдала. Испытывала ли она нечто подобное на своем первом танце? На первом балу она сначала танцевала с отцом. Скупо, механически, без эмоций. Затем приглашения на танец от тех, кого заставили танцевать. Иначе бы не позвали. И лучше бы не звали. Ощущения были еще хуже, чем с отцом. Она бы никогда не призналась, что впервые испытала хоть что-нибудь кроме скуки и отвращения во время учебного танца с одним вредным принцем, который только и мог, что произносить колкости с презрительным выражением зеленых глаз. Удивительно, но факт. Совершенно без музыки, без подходящего платья, без соответствующего антуража, танец вышел самый чувственный. — Я нашел тебя, — раздался голос у плеча. Люсьетт вздрогнула и отпрянула в сторону. Светловолосый юноша, внезапно выросший сбоку от нее, приложил к губам палец, призывая молчать. Или не молчать, а тщательно подбирать произносимые слова. Сначала девушка его не узнала. Выше, чем она помнила, юноша был одет, как и все присутствующие: не так, как все привыкли. Люсьетт помнила его в светлом оттенке синего и никак не ожидала увидеть уж слишком взрослящий черный. Люсьетт ожидала какого-то отличительного знака, говорящего о его старых привычках, но увидела только синие манжеты и шейный платок сапфирового оттенка. Не бело-черный, а черно-синий, с черной как ночь полумаской хищной птицы. Люсьетт не удержалась и хмыкнула. — Вы искали меня? — Не только…вас, — поправился юноша и встал рядом с ней, принявшись наблюдать за танцующими. — Я увиделся и с тетушкой, и с ее обожаемой нами подругой, они как раз недалеко. Неприятно удивился сходству наших нарядов, — добавил он и нервно подергал синюю манжету. — Так значит ради нее вы приоделись в непривычный цвет? Должна сказать, что принарядиться лишь для того, чтобы станцевать с тетушкой весьма похвально. Вы будете хорошо смотреться рядом с ней. Люсьетт улыбалась краешком губ и понадеялась, что Род не видит ее насмешливого прищура через прорезь маски. — Вы смеетесь надо мной, — проворчал он едва слышно, — костюм мне не идет? — Что вы! Как можете такое подумать, вам все к лицу, — ахнула для виду Люсьетт и вновь от него отвернулась. — И все же вы смеетесь, — подытожил он и вперся в нее долгим взглядом. Даже не глядя на него, Люсьетт ощущала это всеми фибрами своей души. Продолжая чувствовать на себе внимательный взгляд, Люсьетт не выдержала и повернула к нему голову. Сквозь маску черной птицы на нее смотрели знакомые огни изумрудов, рассматривали с ног до головы. Поняв, что его поймали, он отвернулся от нее с невозмутимым видом. — Даже будучи человеком, которому не идет черный, я могу с уверенностью сказать, что вам всегда шел ледяной. Трубы ударили, добавив танцу силы и экспрессии. — Осторожнее, вы рискуете быть неправильно понятым. Девушки не потерпят грубости. Труба замолчала, выдерживая паузу. — Можно ли здесь неправильно понять? Я сказал, как есть. Люсьетт ахнула, ее выдох заглушили торжествующие трубы. Но Род услышал и повернул к ней голову. В скрытой зелени, в такт игравшей музыке, танцевали одичавшие черти. А оружием им был острый клюв на маске, которым Род ей угрожал. Девушка вспыхнула с досады, сокрушенно вздохнула и признала: — Один-ноль в вашу пользу. На лице принца заиграла довольная ухмылка. Заметив ее, Люсьетт еще раз украдкой вздохнула. Но уже по другой причине. Она радовалась, что под полумаской не видно румянца щек. — Лучше посмотрите, как довольна наша леди. Та, в белом платье. — Я считал вы называете это слоновой костью. — Разве это важно? — Нет. Совсем не важно. Мимо них пронесся красный всполох, обернутый в невесомое белое облако. Языки белого и красного пламени плыли по земле, летали, показывали чудеса, совершенно невозможные для белого огонька без пары с красным. Танцевавшие люди порхали, говорили что-то, выкроив время и дыхание, и заливались смехом. — Он рискует, — мрачно произнес Род так, что стало ясно — это предостережение, произнесенное не при красном, но именно ему. Имел ли он в виду то, что лучше бы телохранителю и дальше быть именно им, притворяться женщиной и не привлекать к себе лишнего внимания, зовя на танец девушку сам будучи девицей, или же в принце заиграла братская любовь, одно было ясно точно — Карму ждет неприятный разговор по завершению танца. Люсьетт решила отвлечь его от гневного рассматривания кружащейся пары. Род, вместо умиления, которое испытывала она, отчего-то реагировал иначе. — Значит, вы видели тетушку и подругу… — Верно, — его голос все еще сводило от напряжения. — А видели ли вы нашего высокопоставленного друга? И, что важно, виделся ли он с тетушкой? — Нет. Его нигде не видно. — Известно, во что он одет? — Высокопоставленный друг решил выделиться и приоделся сегодня в непримечательный бежевый. Люсьетт окинула взглядом толпу одетых в кричащие цвета. Что ж, именно пастельный бежевый будет здесь заметной приметой. — Хотелось бы приветствовать тетушку, где вы видели ее в последний раз? — Идите вправо, тут недалеко, она тоже смотрит за нашей леди… П-постой, Лю… си. Люсьетт передернуло от фамильярности, она уже собиралась уходить, как Род остановил ее очень бестактно. Сжав губы, она окатила Рода ледяным недовольством. Одетая в колкий лед, будучи сама самой холодной льдинкой, она вопросила холодным тоном: — Я слушаю. — Не хочешь потанцевать после них? — указал он взглядом на Эмелин и Карму. — Нет, — покачала Люсьетт головой, — не хочу. И отвернулась, зашагала прочь, вздернув нос и ища глазами знакомое платье с черным кружевным лифом. Уже отойдя на несколько метров, Люсьетт остановилась, почувствовав нечто странное. Казалось, она рассердилась и стала уходить для выказывания своего недовольства, но отчего тогда именно ей… горько? Ее собственные действия причиняли вред не кому-то другому, а только ей самой. Это чувство горького разочарования… в себе, по причине своих же слов… разве нельзя было сказать как-то иначе? или было бы лучше вовсе промолчать? кому стало лучше от краткой вспышки ее обиды? Ей? — нет. Она резко обернулась. Посмотрела туда, где стояла вместе с ним. Он все еще находился там. Даже если поначалу он смотрел ей вслед, то уже не смотрел. Высокий мужчина наполовину загораживал его, Люсьетт были видны только уши под светлыми волосами и гордая прямая спина. Лица не видно. Какое выражение застыло в его глазах? Какая эмоция? О чем он думает? Не обиделся ли он на нее? Не посчитал ли глупой и заносчивой? С большим трудом Люсьетт заставила себя отвернуться и продолжить поиски. А также больших усилий требовало не замечать натянувшейся струны в ее сердце. Ранее освободившая напряжение, она вновь натянулась, чтобы обидно зазвенеть при малейшем волнении. От обилия красок, голосов и музыки немного мутило. Только она подумала об этом, как музыка замолкла. Ненадолго. Лишь чтобы зазвучать вновь, заиграть новую музыку. Пары отошли: кто-то пошел отдыхать, кто-то тотчас нашел нового партнера; а красноволосый отвел сестру в сторону, куда люди шли, задерживались ненадолго и быстро освобождали место для следующей пары. Туда Люсьетт пока старалась не глядеть. Ей было достаточно того, что там Митроса не было. Этого достаточно. «Вы не в курсе, как выглядит принцесса? Пф-ф, блондинка? Развелось этих блондинок», «тс-с!» — донеслось до уха. Люсьетт даже не стала глядеть кто тут такой грубый. Бессмысленно. «Я слышала, что принц и принцесса не похожи ни на королеву, ни даже не на короля! И как тогда понять, что они принцы и принцессы?» «Да тише вы, а вдруг вы как раз смотрите на принцессу, вдруг я — Ее Высочество?» «О-хо-хо, да вы шалунья похуже моего!» «Мне кажется, я только что танцевал с принцессой Эмелин. Такая грация, такая талия!» «Вон тот юноша похож на принца. Кажется, я права, он такой красивый!» — воскликнули сбоку. Люсьетт, недолго думая, посмотрела туда куда указывали хитрые раскосые глазки за розовым веером. Не тот. «Как ваш племянник? Его недуг прошел?», «Увы, мается животом второй день». Люсьетт прислушалась. «Как его так угораздило? Я полагала, он здоров как бык и ни разу не захворал с пеленок…», «Так и есть, кажется съел что-то не то. Но что — не признается, или не помнит, мы так и не поняли, только мямлит что-то. Говорил не стоит нам на бал ходить, говорит предчувствие у него». «Ха! Хворь открыла в нем предсказателя, али фею какую? Удумал тоже, королевский бал пропускать!» Урсула продолжала пугать проклятую кронпринцессу. Даже если она тут нипричем, Люсьетт уже автоматически будет думать на нее… Начался еще один танец, улыбающиеся люди в масках потянулись на середину зала. Проходя мимо Люсьетт, они выглядели счастливыми. Люсьетт же шла в противоположную сторону. Она как раз приметила у стены подозрительную двоицу. Они переговаривались между собой точно так же, как другие люди. Но что-то все же их выдавало. Отсутствие слащавых улыбок и слишком пристальный взгляд в толпу, будто обе женщины сканировали помещение и всех присутствующих. Такой взгляд обычен для стражи или рыцарей, но точно не для роскошно одетых дам. Ну, и в конце концов, на одной из них было знакомое платье с черными кружевами. — Вы не танцуете? — подошла она к женщинам. — Не нашлось подходящих кавалеров. У нас высокие стандарты, — отозвалась женщина в черной маске прежде спутницы. Вторая, в отличие от подруги выбравшая нежно-розовое и серебро, только и успела, что вздохнуть. — Но вы ищете подходящего кавалера? — Разумеется. Мы не сможем сказать, что праздник удался, пока не поймаем себе кавалеров. — Я вижу его, — внезапно вмешалась фея. Тонкие дуги бровей надломились, и спокойное лицо исказилось в замешательстве. — Где он? — обернулась Люсьетт. Делора тоже увидела его, и по ее взгляду Люсьетт смогла найти. Он находился как раз в том месте, куда принцесса никак не желала смотреть. Из скопления нарядных павлинов выплыл темноволосый мужчина в бежевом костюме и направился к стоящим на возвышении тронам, где разместились король с королевой. — Что он хочет сделать? — Ничего он не сможет, на них защита, — сказала Делора, но тем не менее рванулась туда. Парфе и Люсьетт поспешили за ней. — Он же не нападет? — до начала бала она была в этом убеждена, теперь же Люсьетт не была ни в чем уверена. В темницу, без суда и следствия. Неважно, что на это скажут люди. Ведьма с феей двигались слишком медленно. И ее собственные шаги преступно медлили, музыка фальшивила и звенела, кровь забилась в ушах и в голове, а в груди сердце чуть не остановилось. Вид того, как ведьмак внезапно стал быстро подходить к королю, чуть не разбил ей сердце. Слишком опасно. Слишком страшно. Почему глядеть на это слишком страшно? Почему Делора и Парфе такие спокойные? Почему они не поймали Митроса сразу? Почему они не вломились к нему и не выгнали из дворца? Почему его сразу не убили? Так было бы спокойнее. Митрос подошел к королю быстрее. Коротко поклонился, о чем-то заговорил. Ведьма и фея спешили туда. Из компании молодых аристократов отделился черноволосый франт и тоже подошел поближе. Красно-белая пара, закончившая танцевать, наоборот отошла подальше к людям. Рядом с ними тревожно замер юноша в черно-синем. Ведьмак в бежевом никуда не спешил. — Доброго вечера, Ваше Величество, мне нужно Вам кое в чем признаться. — Митрос! Я тебя сразу и не узнал, — рассмеялся король. — Ты меня пугаешь, уверен, что об этом нужно говорить сейчас? — Не могу терпеть дальше и скрывать от Вас такое. — Вот теперь ты меня и вправду пугаешь. О чем речь? Ты что-то наделал? — Грехов у меня полно, но, будьте уверены, это не связано с моими обязанностями. Я всегда радел за благополучие короны. — Это утешает. Но раз так, не томи. — Дело в моем прошлом. Я скрывал от Вас, кто я такой. И теперь хочу признаться.