“This is where we come alive Out of the shadows And into the light Bringing the unknown This is where we come alive”
Ледяные капли струятся по бледному лицу, на котором остаются разводы от былой роскоши. Девушка захлебывается в рыданиях до тех пор, пока с её шеи не пропадает последняя руна, вспыхивая мягким золотым светом, оставляя кожу бывшей охотницы неприкосновенно чистой. Слёзы в миг высыхают, и Клэри с непониманием озирается по сторонам. Она стоит в роскошном платье, с мокрыми дорожками слёз и совершенно не понимает, что делает в любимом парке в истерике. Вокруг ни души. Весь Бруклин погружён в сумеречную тишь, и лишь прохладный свет уличных фонарей освещает округу. Девушка вытерла слёзы и устремилась к выходу, собираясь отправиться домой. Квартира встречает её тишиной, и она почему-то думает, что она не обжита. Словно тут нет от неё ничего, несмотря на любимые наборы карандашей, красок и холстов. Клэри хмыкает и думает, что она слишком задержалась сегодня в Академии, если уже собственная квартира кажется чужой. Кровать ловит её в объятия, и девушка утопает в запахе альпийской свежести пастельного белья, когда формируется последняя мысль: «она не ощущает собственного аромата от простыней», — и тут же засыпает, видя во сне яркие краски чего-то золотого, красного, белого и чёрного, ощущая, как чьи-то тёплые ладони стирают её слезы и шепчут о бесконечной любви.***
Год — это много. Больше, чем могло бы показаться. Во всяком случае, для мисс Моргенштерн он тянется невероятно долго, и она просто не понимает, что происходит. Она живёт как раньше: в своей квартире, ни с кем не состоит в отношениях, имея от силы два-три друга и практически поселившись в собственной мастерской. И всё же ей чего-то не хватает. Ей не хватает чьего-то присутствия. Кого-то невероятно важного. Иногда она чувствует на себе пронзительный взгляд, но, оборачиваясь, видит лишь серую толпу людей, которой нет до неё дела. Её сны красочные, но не имеют определённых границ: она видит прекрасные пейзажи, но не может разглядеть деталей; она слышит голоса, но не может запомнить их и что они говорят. Картины всё более абстрактны, но людям это нравится, да и это хоть немного помогает разгрузить голову, поэтому выставки всё больше наполнены ценителями, она выплёскивает чувства, и всех всё устраивает. Вот и сейчас, когда критик в лице темноволосой женщины отступил против её доводов, она окидывает взглядом зал. И впервые видит его глаза. Клэри моргает, думает, что это невозможно, но блондин у колонны улыбается и смотрит на неё в ответ. Ей кажется, что она находит какой-то важный кусочек себя, когда начинает приближаться к странному мужчине. Каждый её шаг сопровождается расширяющимися глазами незнакомца. Он отступает, и рыжеволосая подавляет желание схватить его за руку и удержать. — Эм, прости. Я не хотела напугать тебя. Её забавляет перспектива напугать этого внушительного парня, но, кажется, он и так испуган до дрожи в коленях. С его губ срывается фраза, и она клянётся, что ощутила дежавю: — Ты меня видишь. — Конечно, я тебя вижу. Незнакомец ошарашено смотрит и тут же уходит прочь, в сторону выхода, провожаемый взглядом хозяйки. Она долго не думает, выбегает следом и настигает его уже в сырой подворотне, едва поспевая за ним на высоких каблуках, при его-то широких шагах. — Хей! Он, кажется, только ускоряется и даже не думает обернуться. — Хей, я с тобой говорю! Блондин наконец останавливается и поворачивается к ней, сталкиваясь взглядами. У неё перехватывает дыхание. Этот парень. Он выглядит таким знакомым. Его имя прямо-таки крутится на языке. — Мы не встречались раньше где-то? Он мнётся, думает над тем, что сказать, и поэтому девушка совсем не ожидает такого ответа. — Нет. Нет, я так не думаю. — Нет. Я... Я определенно знаю тебя. Я... А затем озарение словно молотом ударило по голове. Его имя вырывалось так просто, словно она и не сомневалась, что оно принадлежит ему. — Ты Джейс, да? Улыбка парня растопила последние сомнения, рассыпаясь яркими тёплыми искрами в груди. — Да. — Да? Это было приятное ощущение послевкусия. Имя Джейса так приятно звучало во рту, словно никогда не было забыто и произносилось с завидной регулярностью. — Да, мм... я Джейс. У мужчины был невероятно приятный голос. Ровный, слегка хрипловатый баритон, поднимающий волоски на теле Моргенштерн. Она на секунду забылась, и лишь потом поняла, что совсем не подумала представиться. — Я, — голос слегка подвёл, или волнение помешало сказать всё без запинки, — я Клэри. Они не знали, что ещё могут сказать друг другу, но тишина не давила, и всё, что им оставалось, — это только улыбаться, разглядывая собеседника. Цепкий взор художницы заскользил по его телу, замирая у края майки, где был виден фрагмент татуировки. — Что за тату на твоей шее? Она почувствовала напряжение, сковавшее его тело, когда она мягко приспустила ворот футболки, оголяя странный знак на его коже. Обрывки чего-то замаячили в её голове, пока Джейс с надеждой что-то выискивал в её лице. Она заглянула в его золотые глаза и не сумела подавить облегчённый выдох. Что-то неуловимо изменилось. Она могла с точностью сказать, насколько мягкие у него волосы; какая нежная кожа лица; как крепка грудь и с какой силой он может обнять. Откуда всё это пришло, она не знала, но была уверена в правдивости своих ощущений. Нежная улыбка распространилась по её губам, и она слегка погладила участок его кожи, уверенная, что он не отпрянет. И не ошиблась. — Клэри... Собственное имя из его уст звучало как музыка. Женщина на мгновение прикрыла глаза и позволила ярким пятнам затанцевать в голове. Золото его волос маячило отчётливей всего. — Мы знаем друг друга. Давно знаем. Но почему... Она сфокусировалась на нём и увидела, как надежда в нём потухла. Он вывернулся из-под её руки, и ладонь художницы упала с него. — Мы давно перестали общаться, поэтому ты меня и не помнишь. — Но ты помнишь меня? — значит, представляться было не обязательно, раз он помнит, как они перестали поддерживать связь. — Почему хотел сбежать? Почему соврал? — У меня свои причины. Его ссутулившаяся осанка и потерянный взгляд говорили всё за него. Расстались они болезненно. Закусив щеку с обратной стороны, Клэри сказала: — Я живу тут недалеко. Выставка всё равно закончилась, так что, — она потупила взгляд, но быстро вернула его собеседнику, не показывая неловкости, — может, зайдёшь? Думаю, нам есть что обсудить. Джейс замотал головой, а затем подарил одну из своих лучших обезоруживающих улыбок: — Лучше я просто провожу тебя. Ночь на дворе, как никак. Моргенштерн хмыкнула, кратко улыбнулась и зашагала в сторону квартиры. Парень нагнал её в два счёта и пошёл рядом, едва не касаясь её ладони при ходьбе. Между ними царила тишина, но девушка не была уверена, напрягает ли она её. Тишина казалась уютной и не приносила дискомфорта. Она не помнила людей, с которыми у неё могло бы быть такое ощущение покоя. Обычно она старается разрядить молчание, но с ним хотелось идти вот так и ни о чем не беспокоиться. Дом оказался буквально за поворотом, и против воли у обоих вырвался разочарованный стон. Парень довёл её до двери квартиры и остановился рядом с ней. Подъезд плохо освещался, поэтому единственным источником света была луна, сияющая через окна на лестничном пролёте. Клэри посмотрела на спутника. — Может, всё же зайдёшь? Она заметила, как у него дёрнулся кадык, и он задышал немного чаще. — Думаю, я лучше пойду домой. Он обернулся, собираясь уходить, когда девушка схватила его за рукав куртки. — Может, встретимся завтра в кафе? В «Охотничьей луне», скажем, часика в 3? — Зачем тебе это? Она отпустила его куртку и прихватила губу зубами. — Мне бы не хотелось разрывать наше общение вновь. Джейс покачал головой. — Я не уверен, что это хорошая идея... — Один совместный поход. Больше не попрошу, если не захочешь. Парень тяжело выдохнул, улыбнулся и кивнул головой. — Ну хорошо, Клэри. Она подарила ему ответную улыбку и открыла дверь. — До завтра, Джейс. — Пока. За ней закрылась дверь, и блондин поспешил вернуться в Институт. Знал бы, что ждёт его завтра, не смог бы так спокойно спать этой ночью. Но он не знал, а потому отдыхал последние сутки, прежде чем следующие события забрали последние крохи его спокойной жизни.