***
Алые, словно кровь, текущая по венам, розы свободно, но в тоже время тяжело, приземлились на холодный, как сердце Канато до этого, кафельный пол, перед этим успевшие немного полетать и перевернуться с одной стороны на другую, дразня своей красотой, бесшумно рыдающего четвертого брата из семьи Сакамаки. Беззаботная вампирская жизнь, наполненная легкочувствительными вкусами крови, которые так и удивляли своим многочисленным разнообразием, каждодневными развлечениями и отсутствием серьёзного опасения перед старением, внезапно сменилась на ежесекундные выходы цветов и страх за свою жизнь. Болезнь проявила себя очень поздно — на третьей стадии из четырех. Что-то делать было не слишком, но поздно, да и к тому же никто даже высказывать несерьёзные предположения не смел — было слишком мало улик.***
Хотя скоро так и начали поступать — все братья обвиняли во всём ужасе Юи — девушку, посланную для добычи крови, посредством высасывания из её вен. Она была единственной представительницей женского пола во всём особняке, да и никто из Сакамаки не предполагал, что их фиолетоволосый брат способен на инцест. Под угрозой мучительных пыток и смерти ей наказали идти поговорить с больным Канато. Белокурая не смела ослушаться.***
Ханахаки — страшная болезнь, пояаляющаяся от безответной любви. Без хирургического или романтического вмешательства страдалец умирает от удушья или остановки сердца. Это так ужасно и прекрасно одновременно.***
Босыми хрупкими бледными ножками Юи добралась до той пугающей ванной комнаты, где и было положено мучительно умереть Канато Сакамаки, четвертому в своем роду. Переступив через невысокий белый мраморный порог, заказанный у лучшего итальянского мастера, Комори услышала жалкие вопли, затуманенные тихим сопеньем и дождём из солёных слёз и увидела фиолетоволосого вампира, он выглядел жалко: его шершавая кожа была бледнее, чем обычно, белые клыки не блестели, а фиолетовые глаза были настолько тусклые, что дальтоник не увидел бы различия между синим и этим оттенком. Тихо, стараясь, не отвлекать больного, девушка подошла к его мишке и также беззвучно подала Тедди в исхудавшие дрожащие руки.***
—Т. Тедди, — шепотом обратился к игрушке Канато — Я. Я не знаю, что со мной… —Это всё ханахаки…— перебила безответный разговор мишки с вампиром Комори —Страшная болезнь, и… МНЕ ТАК ЖАЛЬ! Мне жаль, несмотря на то, что ты вампир и вроде как хотел убить меня! Это всё я… Видишь, цветы такие же красные, как мои глаза… —Ты вовсе не виновата, — сквозь слезы выдавил Сакамаки —Я… Я… Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ЧЕРТ ВОЗЬМИ, НО ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО ТЫ НЕ ОТВЕЧАЕШЬ ВЗАИМНОСТЬЮ Я ПОДЫХАЮ! Я… Я прекрасно тебя понимаю… —Я. Я люблю тебя! — неожиданно даже для себя крикнула Юи — И всегда буду любить! Просто… Доверься мне. Я. Я не хочу, чтобы из-за меня умер невинный человек. На вот! Выпей мою кровь, это же поможет?! Лучше не виновной жертвой буду я, чем ты! Я ТАК НЕ МОГУ! —Ты… Ты не искренняя, кровь мне не поможет… Я хочу просто умереть… —Да! Да ты прав! Я… Не люблю тебя! Но обещаю, нет, клянусь, что если ты выздоровеешь или хотя бы постарается, то я дам выпить тебе свою кровь. Мне… Мне правда тебя жаль… Доверься мне —Х. Хорошо, — ответил парень— Я обещаю, что поверю тебе… Я ВЕРЮ В СИЛУ ЛЮБВИ! Всегда верил и буду верить… Надеюсь, что вы люди не гадкие и… —Да, да, всё отлично!***
-Чёрт возьми, Юи-хуюи! Ты там скоро? — послышался грубый голос одного из братьев. —Мне пора, но… Я правда тебя люблю! Надеюсь, что сейчас ты поверишь… </i>Хоть сейчас…</i>***
Несколько лет спустя***
Квартира Юи и Канато Сакамаки после переезда от братьев стала более оживленной. С детьми нельзя было жить в таком мрачной месте, да и Канато надо было как-то поддерживать цветы в своем сердце. Розы не прекращали обвивать его со всех сторон, но уже не приносили никакой боли. Вампир хранил весну в своем сердце, а вместе с ним и его спальня. Алая роза продолжала стоять на его дубовой тумбочке