Аметистовый дом

      День тянулся неимоверно долго. Солнце к полудню поднялось высоко и стояла ужасная жара. Боль от удара в живот постепенно утихла, но натёртая кожа под железными браслетами всё еще болела, а сдавленные лодыжки ныли при каждом шаге.       «Боги дали вольный свет, а люди кандалы сковали», — вспомнилась Рейну пословица.       Колонна с заключёнными в сопровождении охранников с кнутами и начальником стражи во главе, преодолевала километр за километром, а из-за горизонта всё вырастали и вырастали новые поместья.       Начальник стражи говорил, что они сначала объедут все ближайшие поместья. Если там хозяева не захотят заплатить за новых работников, то придется поехать дальше, пока все работники не будут распределены.       «Вернее, он хотел сказать, пока всех не раскупят», — мысленно ответил Рейн на слова начальника стражи.       Он поймал себя на мысли, что до сих пор так и не узнал его имя, как и имена других стражников. Если ему надо было в своих мыслях как то их обозначить, то он просто использовал безликие функциональные слова и местоимения. Поэтому он решил: «Мне плевать на их имена так же, как им плевать на мою жизнь».       Пашни, пастбища и сады медленно сменяли друг друга. Рейн вспомнил, как буквально пару дней назад ходил здесь свободно, без оков. Вспомнил, как легок и спокоен был путь. Вспомнил, как вдыхал весенние запахи, наслаждаясь пешей прогулкой. Теперь он все это потерял.       «Почему я оказался в такой ситуации? — думал он. — Где именно я ошибся? В тот момент, когда приехал в Теневой город? Или когда я сбежал от Эйнара? Может, стоило остаться, и тогда бы я не оказался в такой ситуации? Может, стоило вообще не приезжать сюда? Сидел бы себе дома, и ничего бы такого и не случилось бы, — но внутренний голос тут же возразил ему: — Но тогда вообще ничего не случилось бы за всю мою жизнь. Уж лучше так, чем вообще никак».       В некоторых поместьях по дороге согласились купить крепостных. Обычно помещики выбирали себе по одному крестьянину после небольшой процедуры смотра. Проходило всё так: сначала колонна заезжала во двор поместья, затем помещик или его представитель сам выходил на смотр. У всех были разные требования: кто-то выбирал по росту, кто-то — по силе, кто-то задавал вопросы. Ближе к вечеру раскупили больше половины колонны. Остались Рейн и ещё три человека. Или, вернее сказать, товара…       Как ни странно, Рейн не испытывал по этому поводу особых переживаний — его не интересовала судьба этих людей. Он находился с ними в равном беспомощном положении. «Мне бы себя спасти, а этих людей я все равно никогда не увижу», — подумал он, и тут ему стало стыдно за свой эгоизм.       За этот долгий день Рейн успел подумать о многом: о своей судьбе, о богах, о мести, об одиночестве и безумии. Что ему ещё остается делать? Только болтать с самим собой. Но он до сих пор боялся подумать о главном: «Что будет с ним в рабстве?»       «Да, что если меня действительно сейчас продадут какому-нибудь помещику? — думал он. — Мне придётся всю жизнь горбатиться на моего хозяина, выполнять все его прихоти, каждый день опасаясь сурового наказания. Меня ждет долгая, изнурительная, монотонная работа всю оставшуюся жизнь. Без возможности что-нибудь изменить, без всякой надежды на освобождение. Зачем мне вообще такая жизнь? Лучше уж вообще не жить».       От этих мыслей он стал ещё печальнее. «Что может быть хуже, чем это? — спрашивал он себя. — Наверное, уже ничего».       День уже подходил к концу, солнце клонилось к горизонту, в небе поднялся блеклый диск луны, но было ещё светло. Так всегда в это время года. Рейн был рад, что жара наконец-то спала и наступила долгожданная прохлада. Он и забыл, когда в последний раз радовался такой мелочи.       Но только начальник стражи был не рад. Колонна за день объехала большую часть поместий, но так и не распродала весь «товар». Это его жутко бесило. Не останавливая колонну, он громко заговорил, сидя на лошади спиной к узникам:       — Похоже, вы четверо настолько бесполезны, что вас никто не хочет брать. Уже вечер приближается, хочется вернуться в город и, желательно, без вас. Так что давайте-ка напрягите всё своё крестьянское обаяние, чтобы вас наконец, купили. — он повернул голову, быстро осмотрел заключенных и, поморщившись, снова отвернулся. — Хотя, тут и напрягать нечего. Предложим помещикам скидку, и дело с концом.       — Да-да! Отличная идея, господин, — поддакивали другие охранники.       — Вот! Поместье Кволо, — объявил всадник. — Попытаем-ка счастья здесь.       Колонна подъехала к одноэтажному особняку, белая краска давно облупилась, кирпичи рассыпались, а стены обросли мхом и лишайником. Его полузаброшенный вид придавал ему сказочности. Но, несмотря на это, поместье выглядело очень обжитым, за особняком тянулись цветущие сады и просторные поля круглой формы, словно сошедшие с картинок. Как же лишне смотрелась рядом с ним колонна заключённых!       — Крепостные крестьяне для вашего поместья! Продадим за полцены! — заорал возглавляющий колонну.       «Прямо как на базаре, право слово! Что ж… Мы рыночный товар…» — подумал Рейн.       Начальник стражи обратился ещё, но из особняка никто не выглянул, навстречу колонне никто не вышел.       — Что же они там заснули, что ли? — проворчал он.       Подождали ещё немного. От поместья послышались звуки бьющейся посуды и крики скандалящих людей.       «Похоже, им сейчас немного не до нас», — подумал Рейн.       — Крепостные крестьяне за полцены! Покупайте! — заорал начальник колонны ещё громче, но его попытки были столь же безуспешны, как если бы он пытался докричаться до глухого. — Здесь нам нечего ловить, — дошло до него наконец.       Только он хотел повести колонну дальше, как вдруг, дверь дома отворилась, и из неё вылетела глиняная тарелка, разбившись о деревянные ступеньки крыльца. Один из стражников, самый расторопный, окликнул начальника стражи:       — Сэр, смотрите!       — Что? — воскликнул он с надеждой в голосе и обернулся.       — Убирайся, ты, ничтожество! — прозвучал женский голос, резкий, как хлыст.       Начальник конвоя сначала застыл на секунду в недоумении. Потом раздулся и покраснел от гнева, как омар.       — Как вы смеете так разговаривать с начальником стражи города, с представителем нашего благороднейшего графа!       — Забирай свои манатки и убирайся! Глаза бы мои тебя больше не видели! — снова тот же женский голос, резкий и оглушительно противный.       Начальник стражи, казалось сейчас взорвётся от распирающей его злости. Ему невдомёк было, что обращаются не к нему. Он хотел было уже разразиться гневной тирадой, но тут вдруг, вслед за глиняной тарелкой, из дома стремглав вылетел мужчина — средних лет, смугловатый даричис, с крупными чертами лица и пышной каштановой бородой. Своей внешностью он напомнил Рейну мудрого гнома. Мужчина был одет в синий походный дублет и круглую фетровую шляпу золотистого цвета с синей лентой.       — Рад был потратить на тебя лучшие годы жизни, жёнушка! — воскликнул он. — Счастливо оставаться тебе здесь с твоими «любовничками», Аматея!       Он спустился по ступенькам крыльца и глубоко, с наслаждением, вздохнул. На его устах была жизнерадостная улыбка, но глаза заволокла печаль.       — Уходи! И не возвращайся! Ненавижу тебя! — с криками появилась на крыльце женщина в желтом платье. Похоже, она была его женой. Сквозь лившиеся ручьем слезы она кричала проклятия и оскорбления ему вслед, пока её муж уходил прочь.       Хозяин поместья вышел через калитку, запрокидывая походную сумку на плечи.       — Крепостные крестьяне для вашего поместья, господин. Покупайте за полцены, — отчеканил начальник стражи.       «Боги, какой же он твердолобый! — подумал Рейн. — Он что же не видит, что происходит?»       — Мне больше не нужны ваши рабы. Обращайтесь к Аматее Кволо — моей теперь уже бывшей жене, — ответил мужчина. — Я освободился от оков, держащих меня здесь, вашим подопечным я желаю того же, — он указал на арестантов.       — Вас понял, господин. Не смею задерживать, — пробубнил начальник стражи, и отдал приказ. — Поехали дальше! Марш!       Колонна медленно двинулась дальше. Бородатый мужчина шел параллельно ей. На вид он был лет тридцати, но его пышная борода прибавляла ему еще лет пятнадцать. Однако его беззаботная походка и радостный взгляд, будто его только что впервые выпустили из дома погулять после домашнего ареста, отнимали у него сразу лет тридцать. В сухом остатке оставался счастливый пятнадцатилетний мальчуган в теле взрослого мужчины, шагающий пружинистой походкой, вперёд к новым приключениям.       «Интересно, что же произошло у них с женой? — подумал Рейн, — Вроде бы они расстались только что, но он будто бы не чувствует ни тоски, ни горечи. Очень странно. И почему он сам ушел из дома, а не выгнал жену? Может, она хозяйка поместья? Тогда понятно. Похоже, теперь он тоже бездомный дворянин. Почти как я… Только он от своих оков освободился».       Мужчина с бородой поглядел на Рейна. Они встретились взглядами. Некоторое время он разглядывал его, а потом, поравнявшись с ним, тихонько прошептал:       — Эй, парень, ты что тут делаешь?       Вопрос ошарашил Рейна: «Что я тут делаю? Да, так на озеро собрался, отдохнуть, позагорать! Что я тут делаю? Грибочки ищу! Что я тут делаю? Тренируюсь цепями греметь погромче, чтобы после смерти стать призраком и пугать маленьких детей! Что я тут делаю?..» — на большее фантазии у него не хватило.       — Ты же из знати, да? — шептал мужчина.       Рейн кивнул, не замечая, что глядит на него дикими глазами.       — А ты как в цепях-то оказался? Что у тебя случилось-то? Тебя как звать-то? — его внезапный собеседник не унимался.       — Рейн. Меня зовут Рейн Ропасия.       — А ну, помалкивай, заключённый! — рявкнул на Рейна один из стражников с кнутом, а затем обратился к путнику. — Не разговаривайте с ними, господин! Не положено.       Стражники учтиво общались только с начальством и с представителями знати, узников они даже за людей не считали.       — А что, если я хочу купить его? — внезапно произнес человек.       Рейн не знал что ему чувствовать: вроде бы радоваться надо, но он не мог поверить в услышанное. Думал, что его уши обманули. Стражник был озадачен этим заявлением, и не нашелся что ответить. Он почесал затылок рукояткой кнута.       — Стойте! — крикнул мужчина, и половина колонны повернулась на него. — Я хочу купить этого раба!       Начальник стражи тоже повернул голову. Его глаза были на лбу от удивления. Он подал знак и колонна остановилась. От внезапной остановки узники врезались друг в друга. Начальник колонны, развернул коня и подъехал к новоиспеченному покупателю поближе.       — Вы же говорили, вам не нужны наши рабы, — сказал он.       — Да. Рабы мне не нужны, но спутник в дорогу не помешал бы, — бородатый мужчина указал на Рейна.       — Тридцать золотых, — назвал цену начальник стражи.       «Значит, вот сколько я стою с их точки зрения?! Так мало?» — возмущенно подумал Рейн.       — Вы говорили, их можно купить за полцены, — ответил покупатель. — Получается, пятнадцать?       «Пятнадцать? Боги, какое унижение!» — подумал Рейн.       Начальник стражи позеленел, его дыхание перехватило, словно бы ему на шею взобралась огромная жаба и начала душить своими лапками.       — Ладно! — выдавил он, — пятнадцать так пятнадцать. Он все равно нам уже столько хлопот доставил. И уже вечер, в город вернуться хочется.       — По рукам! — звонко воскликнул покупатель, забрался рукой в сумку, нашарил кошелек и загремел монетами.       Пока он отсчитывал в протянутую руку начальнику стражи пятнадцать золотых, Рейна освобождали от оков.       «Наконец-то! — ликовал он. — Как же меня достали эти железные браслеты!» — когда их сняли он прошел несколько шагов. Боль еще отдавалась, браслеты впились так сильно, что ранили кожу, но без них теперь уже было не так мучительно.       Когда с оплатой и снятием оков закончили, колонна поехала дальше. А двое: купивший и купленный — остались одни на дороге.       — Пойдём со мной! — сказал его покупатель.       — Я теперь ваш раб? — спросил Рейн на всякий случай.       — Да брось ты это! Сегодня наш с тобой день освобождения от оков! — радостно и воодушевляюще сказал его освободитель.       — Ох, благодарю вас! — ответил Рейн. — Но зачем вам это? Я не понимаю! И кто вы?       — Элик Кволо, счастливчик, решивший начать новую жизнь. Сегодня я наконец-то обрел свободу, и хочу поделиться ею с другими. А ты кто? — он протянул руку.       — Рейн Ропасия, тоже, пожалуй, решил начать новую жизнь, — он пожал руку.       — Молодец, парень! Это правильно! — сказал Элик, каждое его действие было с большой буквы и пылало эмоциями. — Надеюсь, не в этом гадюшнике? Боги, как же мне опостылел этот треклятый город!       — Мне тоже, я здесь всего лишь пару дней, но мне уже хочется подальше отсюда уехать и никогда в жизни сюда не возвращаться, — ответил Рейн.       Элик Кволо счастливо улыбнулся.       — Куда же ты хочешь поехать?       — На Нефритовый остров! — скромно улыбнувшись, вымолвил юноша.       Элик Кволо раскрыл от удивления рот:       — Да ладно! Серьезно? И правильно! Если хотеть уехать подальше, то нужно выбирать что-то действительно подальше. Нефритовый остров! Это же так далеко! В Драконьем море! Не поверишь, я всю жизнь хотел побывать там, да вот все никак повода не было! А теперь-то я свободен! Теперь мы свободны!       — Вы разошлись с женой? — спросил Рейн.       — Да! Ничто не вечно, всё когда-нибудь кончается. Я расскажу тебе всё позже. А пока что, друг мой, нам нужно подыскать себе лошадей!