***
Ночью кто-то бессовестным образом разбудил одного рыцаря, дёрнув его за хвост. — Papa, papa! Сэр Гай разлепил веки. Вспомнил, где находится. — Qu'est-ce que c'est, Marie? Шерстистый набор спиногрызов дрых пузами кверху в соседней клетке, как и положено. Весь. Только одной козявочке, самой любопытной, чего-то не спалось. Девочка восторженно ткнула коготочком в окно. Там то и дело мелькали силуэты летучих мышей. — Un ange! Крысосэр выдохнул. Мысленно досчитал до десяти. — Ils sont nos cousins. — крысосэр зевнул, укладываясь поудобнее. — Dormeaez-z-z…***
Гай Гизборн, человек и корабл… то есть крыс, растянулся под яблонькой в монастырском саду. Нежный ветерок шелестел листочками. Обед так уютно переваривался где-то в глубине Гая Гизборна. Думать об очеловечивании хоть и надо, но слишком лень. Жизнь и так прекрасна, и… Верные уши сэра уловили шум. Сбивчатое дыхание, топот шестнадцати лапок… Шум нарастал. А вот и его носители. Белые бока вздымаются, глазки горят! — Qu'est ce qui vous prend? — C’est elle! — Dame Marion! — Elle n'est pas à la… — L’homme bronzé… — Silence! — так. И что ж это за зверь, да по душу леди? Надо бы уточнить. — L’homme… — Avec la figure de serpent! — перебил Ральф, аж подпрыгивая. — Ne reste pas là à ne rien faire, papa! Это он ему? Взрослому кры… тьфу, то есть рыцарю? Главе семейства?! Крысосэр собрался было доходчиво объяснить белому шустрику, как не разговаривают со старшими, но… Человек Беллема, скорей всего. Со змеёй на одежде… И смуглый. Так! Ральфу надоело прыгать на месте. Крысёнок сорвался, полетел вершить подвиги во славу прекрасной рыжей дамы… И был остановлен чувствительным наступлением на хвост. За которым последовало праведное возмущение и рык родительский. — Ne bouge pas, mon petit ami! Мальчик ойкнул и замер, ожидая кары. Остальные аж глазки зажмурили, плотно-плотно. Разве герой этот мелкий смотрит — не сморгнёт, упрямец. Грозный рыцарь вздохнул. Как тут объяснишь, что подвиги в столь нежном возрасте чреваты? Даже ради самой-самой леди, которая умеет расчёсывать шёрстку просто на диво, а за ушами ласкает — вообще лучше нельзя? Он слез с детского хвоста и решительно спровадил детвору к крылечку, всю, оптом. Сказал, что всё сделает, прямо сейчас. И чтоб они не вздумали заниматься самодеятельностью, а лучше за сестрой приглядели, вдруг её тоже решит украсть какой-нибудь смуглый со змеями, а он им доверяет и вообще… — С'est compris? — уточнил Гай Гизборн, глядя прямо на бойкого младшенького. Малыш нехотя кивнул. Сэр прищурился, оглядывая остальных. Вот, Мария не отказывается от того, чтоб её охраняли… И старшенький самый, Эдмонд, кивает. — Уильям? Средненький тоже оказался за. И все они зачем-то поглядели на него, так дружно, таким долгим взглядом… И сиротливо сбились в кучку, будто замёрзли. Сэр Гай не знал, что ещё сказать и сделать. Не умел. Или… Вот что говорил отец, когда уезжал в тот раз, к границе, отогнать шотландцев? Это было так давно, целую жизнь назад. А то и две, и три сотни жизней, по крысиным-то меркам. Наверное. Но… если вспомнить… — Je reviens. И он быстренько поискал в голове у каждого детёныша. Блохи? Вроде нет… Надо было торопиться.