Крысота

— Следующий! Следующим был он. Вот, уже ведут. Брюер спокойно лицезреет процесс. Шериф вообще, наверное, в нирване пребывает от осознания того, что сохранил свою шерифскую шкуру… А то, что некоего Гая Гизборна через пару-другую минут укоротят на целую голову… Суд был справедлив и гуманен, как всегда. Даже без пыток обошлись. Милосердно поступили… Или просто возиться почем зря не хотели? Приговоренный к отсечению головы зачем-то всматривался в толпу. Каменные лица, довольные лица, снова камень и прочие стройматериалы… Похоже, народ, у которого попробовали изъять хлеб, согласился с властями полюбовно: вы нам — зрелище, а мы уж… Вон, даже этот наглый староста из Уикхема приплелся поглазеть, да не один, а с женушкой и ненаглядным чадом… И какое уж там приплелся — бегом, небось, прибежал, боялся пропустить такое зрелище. Ну, смотри, смотри же, Иуда, запоминай… радуйся! Не каждый день при такой швали, как ты, казнят дворянина! Вежливым рывком за профессионально связанные руки его заставили преклонить колени, потом аккуратно ткнули головой о деревянный чурбан, еще довольно липкий и скользкий от крови предыдущего клиента. Потом палач прицелился, занес топор, и… Что, уже всё? — Нет, но он продолжит, если Вам так не терпится… Женщина. Сэр Гай моргнул. Незнакомка и не подумала исчезнуть. Матерь Божья… Женщина чуть растянула губы в улыбке. — Сэр Гай, Вы мне льстите. — Я… не о Вас. — Ах, Вы про это? — женщина кивнула на палача, застывшего со своим страшным топором на полпути к рыцарской шее, на толпу недвижимого народа на лобном месте, на будто замороженного в своем кресле Роберта-чтоб-его-в-хвост-и-в-гриву-де Рено… — Так, маленький фокус. Видите ли, на тот свет Вы всегда успеете, а зачем торопиться? Особенно если всё можно исправить, правда же? Рыцарь горько усмехнулся. — А что взамен? Душу? Свою или чужую? Незнакомка отрицательно качнула головой. — Что же Вы так сразу — душу… Нет. Просто… помогите Ральфу Хантингтону, и всё. Будем считать, что мы с Вами в расчете, милорд. Вверх по позвоночнику рванулся холод. Ведьма, как есть ведьма… Красивая, еще не старая… Поманила — и в обрыв сбросила. Потому что убил… Одного из. Вот, значит, как выглядит пассия того выскочки… Посмеяться пришла… Ну, смейтесь, смейтесь. Если можете. — Он давно мертв, шутка не удалась, миледи. Так что давайте, размораживайте тут всех, и палача, и лорда-шерифа, и массовку заодно уж. Женщина улыбнулась. Мягко. Грустно. — Не надо, сэр Гай. Я предлагаю сделку вовсе не потому, что хочу поиздеваться над Вами в смертный час, напротив. Вы приведете моего мальчика к счастью, а взамен получите свою молодую жизнь на тарелочке, разве плохо? Я отмотаю время на несколько лет назад. Подумайте: Ваши воспоминания о том, что должно случиться, останутся в целости, а ведь знание — сила… Я правда могу это устроить. — А что, без меня никак? — грубить ведьмам — себе дороже, приговоренный рыцарь это прекрасно знал, но сейчас… Ах, ему было уже откровенно наплевать. — Сами бы смотались в прошлое да и помогли Вашему драгоценному Ральфу. Колдунья, похоже, начала терять терпение. — У всего есть свои пределы. И у моего искусства тоже. Так что решайте: или этот топор опускается, или… Молчите? Как Вам будет угодно, милорд. Она развернулась на каблуках, чтобы уйти, толпа на площади дрогнула, шериф потянулся за кубком анжуйского, топор… — Стойте! Последнее, что он увидел, оказалось ее улыбкой. Очень нехорошей улыбкой.