Somnium bellator

      Нервно оглядываясь назад, словно боясь погони, мужчина прижимал к себе свёрток. Он тщательно прикрывал то, что находилось внутри от посторонних глаз. И наоборот. Лишь бы мальчишка не запомнил дорогу.       Сумерки опустились непроглядной вуалью на город. Блеклые домики с кирпичными стенами практически незаметны в темноте ночи. Но внезапно округу разразил грохот, содрогая. Улочки озарились ярким светом молнии. Всё замерло в ожидании грозы.       — Куда ты меня тащишь? — малец принялся вырываться.       Кулачки ударяли по твёрдой груди, словно это возымело хоть какой-то эффект.       — Заткнись или выброшу в канаву, — злостью он пытался скрыть дрожь, но сердце разрывалось от тоски.       Закрывая глаза, он до сих пор видит её. В луже крови и с дырой во лбу. Такая невинная и чистая. Влекомая желанием защитить смысл своей жизни - мальца, что с испугом на лице, наблюдал за этой сценой.       Стоило ему прийти чуть раньше. Буквально на несколько минут. И сейчас бы им не сияла так ярко луна. Прозрачные капли, подобные тем, что сейчас беспрерывно омывают город, застыли в уголках глаз. Тоска по ней гложет изнутри. А чувство вины будет медленно убивать его. Но чёртовому мальчишке нужен новый дом. С чёртовым отцом, который и не подозревает о его существовании. Джон бы с радостью перегрыз ему глотку. Но его маленькая Элайза не простила бы.       Впереди уже виднелся уходящий в небо шпиль башни, бросал блики начищенный колокол. А рядом каменный замок. Редкие огоньки выдавали место нахождения патрульных и не спящих воронов.       Отступать слишком поздно. Он потратил на эти несколько часов воли последние сбережения. Если опоздает на минуту, чёртова полиция объявит его, как беглеца и жалкого преступника, опозорив и так недоброе имя.       Какая ирония - некогда убивающий детей бродяга сейчас будет сводить концы с концами ради жизни мелкого племяшки. Он стал тем, кого презирал полжизни. Именно этим и гордилась бы его девочка.       Одна непрошеная капля скатывается по сухой коже, но он будет до последнего уверять себя, что был дождь. Слеза его сестрёнки, которая разделяет с ним эту горечь. Которая заберёт это съедающее изнутри чувство одиночества, что он впервые осознал только сейчас. Впервые оказавшийся один.       — Слушай сюда, малец, — взор льдистых глаз остановился на мужчине. — Сейчас пойдёшь к той двери и будешь звать Леви Аккермана.       Он поспешным движением кивнул в сторону входа в замок.       — Ты притащил меня сюда только ради этого, сумасшедший старик? Кто он вообще такой?       Горечь душила горло, сжимала внутренние органы в ком. Он притащил его невесть куда и теперь собирается бросить.       — Твой отец.