Недобитые

      Марсель шёл быстро, не дожидаясь лифта и едва не пролетая по лестницам. Он всегда думал, что на главной базе Четвёртого Палладиума, станции «Алькор», обитает слишком много людей; но сегодня их количество явно превышало допустимое. А ведь это было даже не ежегодное собрание, по неизвестным для Марселя причинам перенесённое на другое время.       Из другого лифта на первом уровне, почти в одну секунду с ним, вышли несколько охранников. Один из них, отличавшийся от других званием капитана, точно заметил его выкрашенные в синий волосы — попытку бунта, которую никто не оценил. Марсель услышал, как капитан с обречённостью вздохнул и громко обратился к нему, но проскочил мимо, ловко лавируя между рабочими, разгружавшими недавно прибывшие в порт корабли. Когда же топот спешащих за ним ног усилился, Марсель перешёл на бег.       У него был единственный шанс поймать сержанта с шаттла, попавшего в порт всего пятнадцать минут назад. Марсель впервые был рад, что проверка в порту «Алькора» такая строгая, — обычно она только мешала ему незаметно улизнуть, — ведь это означало, что сержант задержится, как и все остальные. Великолепная возможность узнать о результатах экспедиции, про которую ему почти ничего не говорили.       Марселю вообще ничего о делах, протекавших здесь, не говорили. Словно он не был племянником подполковника Регула и не имел силы, в которой так нуждалась верхушка МКЦ. Порой ему отчаянно хотелось от неё избавиться, исключительно назло МКЦ, но даже так он понимал, что проблем от этого меньше не станет. Даже без силы он крайне важен. Быть последним живым пларозианцем тяжело, особенно когда почивший дядя завещал защищать Марселя всеми возможными способами.       Марсель бежал дальше, не гнушаясь использовать силу. Он вовремя предупреждал не замечавших его людей, на которых нёсся, не желая лишний раз повышать голос и выдавать себя в толпе. Охрана уже нырнула за ним, и она точно найдёт его, наверное даже раньше, чем Марсель доберётся до сержанта. Но для этого ведь и нужна сила: отвлекать, спутывать следы, внушать что-то другое. Марсель всего за четыре года в совершенстве овладел ею и знал, что не будь начальство «Алькора» таким влиятельным и осторожным, его тренировок бы хватило, чтобы навсегда распрощаться с этой станцией.       Он бы, наверное, так и сделал, потому что уже давно зазубрил порядки станции и мог придумать какой-нибудь сносный план. Однако отсутствие места, куда он мог податься, сильно ограничивало его дальнейшие решения. Фактически полностью уничтожало их, но в этом Марсель никому не признавался, даже дяде, потому что подполковник Регул — дядя только на словах.       Эмблема нужного шаттла показалось среди множества других, и Марсель едва не подпрыгнул от радости. Он заметил контрольно-пропускной пункт, охрану и андроидов, тщательно проверяющих багаж прибывших пассажиров, и прибавил скорости. Он даже не представлял, как выглядит сержант — найти что-то о личностях особого корпуса МКЦ, находясь в самом сердце Четвёртого Палладиума, оказалось сложно; но Марсель рассчитывал на свою силу. До него доходили слухи, что сержант отличается от остальных. Не только тем, что относится к особому корпусу, о котором Марсель знал меньше всего из абсолютно всей системы МКЦ, но ещё кое-чем другим.       Однако никакой помощи от силы Марсель не дождался. Он вынырнул из людского потока отбывающих, ожидавших своей очереди к пункту, и застыл напротив ограждения. Либо зрение стало его подводить, либо особый корпус МКЦ был настолько особым, что в какую-то супер секретную и важную экспедицию отправил всего десять человек. А ведь Марсель точно знал, что для отчёта начальство запросило всю экспедиционную группу.       В голове Марселя всё до ужаса спуталось, но он не был готов отступать.       Стоило только поставить одну ногу на ограждение, как к нему тут же подлетел ближайший андроид, готовый отчитать и даже оштрафовать, если придётся. Марсель быстро поднял ладонь, кладя её на лоб андроида, и подождав, пока тот застынет на месте, довольно улыбнулся и перепрыгнул через ограждения. Ещё два андроида уже спешили к нему: один — чтобы пресечь незаконное проникновение, другой — чтобы увести отсюда. Но Марсель точно знал, как остановить их.       — Прошу прощения, — громко сказал он, чтобы его услышали и рабочие, проверяющие документы экспедиционной группы, и сама группа, — меня зовут Марсель Регул, и я бы хотел поговорить с сержантом Ортегор!       Он пытался зрительно определить, кто из десяти членов группы является сержантом, но многолетний опыт наблюдения за людьми отчего-то подводил. Члены группы не были похожи на тех, кто побывал в каком-то опасном месте, добыл важные и секретные сведения или же вернулся с полным провалом. Они ничем не отличались от других людей, прибывающих и отбывающих. У кого-то были видоизменяющие модули, один мужчина имел кибернетическую левую ногу, металлическую лодыжку которой Марсель заметил из-за задравшейся штанины. Лицо женщины рядом с ним было покрыто какими-то рисунками, который Марсель не узнавал — должно быть, что-то инопланетное. Он не сильно хотел вдаваться в значение рисунков на телах других людей, продолжая искать что-нибудь, что отличает сержанта. Особый знак на простой одежде, — почему-то личности из особого корпуса не имели своей формы, — или чрезвычайно уверенный взгляд, способный в одно мгновение заставить других выполнять приказы. Хоть что-нибудь.       Девушка с фиолетовыми волосами и розоватой кожей, растянув сиреневые губы в улыбке, спросила:       — Для чего тебе сержант, Регул?       — Хочу знать результаты экспедиции, — совершенно честно ответил Марсель.       Девушка повернулась к другим членам группы и рассмеялась. Её смех подхватили, а мужчина с кибернетической ногой даже опёрся на соседа рядом, чтобы удержать равновесие.       Марсель почувствовал, как к острым ушам приливает краска. Он не привык вызывать такой смех, разве что снисходительный и будто прощающий.       — Провалилась экспедиция, — ответила девушка, взмахнув руками с четырьмя пальцами. Марсель рефлекторно пригляделся и отметил на её предплечьях наросты всех оттенков фиолетового и розового, а после, подняв взгляд на лицо девушки, — жёлтые склеры и глаза того же оттенка, что и волосы. Она несомненно была нгуенкой. — Ваши информаторы послали нас не в то место, а когда мы наконец добрались до нужного, технологию уже забрали.       Марсель вздрогнул, но попытался взять себя в руки. Он не говорил, что из МКЦ или как-то связан с ней. Но девушка так уверенно произнесла «ваши информаторы», словно точно знала, откуда Марсель и какое место он занимал на «Алькоре». Фамилия Регул делала своё дело, но не могла же девушка узнать, кем был Марсель на самом деле?       — Ой, погоди, — вдруг сказала девушка, подойдя ближе. Маячившая за её спиной женщина в то же время направилась обратно к проверявшему документы рабочему порта, словно была главной и могла урегулировать любую ситуацию. Марсель по дурости едва не прыгнул за ней, но нгуенка положила руку ему на плечо и остановила. Она наклонилась, словно хотела поделиться с ним каким-то секретом, и Марсель весь подобрался, но девушка лишь заговорщически спросила: — Ты случайно не та диковинка МКЦ, которую так старательно прячут в Северной башне? Марсель Регул, последний пларозианец, способный прочитать древние тексты. Этому тебя обучил подполковник?       Марсель вздрогнул. Никто, кроме начальство МКЦ и станции, не знал, что он может прочитать древние тексты. И Марсель не верил, что об этом так просто разболтали девушке из особого корпуса.       — Расслабься, — легко бросила девушка, отходя на шаг. — Я никому не выдам твой секрет. В конце концов, нас отличает только то, что ты умеешь читать древние тексты, а я — нет.       Марсель свёл брови к переносице и приоткрыл рот, не вполне уверенный, что он хочет сказать. Разговор получался совсем не таким, каким он ранее представлялся. Да и эта девушка была какой-то… странной. Будто немного не от мира сего.       — О, уже закончили? — весело спросила она, когда её коллеги зашевелились и стали проходить мимо рабочих, уже пропускавших их за ограждение. — Что ж, Регул, — добавила она, повернувшись к Марселю, — не пытайся пока узнать то, что страшнее утерянных веков до Первой эры. Прошло всего четыре года.       Она последовала за остальной группой и даже отсалютовала женщине, ладонью подзывающей её и просящей поторопиться, но вдруг обернулась к Марселю и, отсалютовав ещё раз, бросила напоследок:       — Сержант Ортегор. Приятно познакомиться.

***

      — Что за беспорядок?       Марсель подскочил как ужаленный и обернулся к двери.       — Звёзды, Бруно, — выдохнул он, прижимая руки к груди, — не пугай меня так!       — Ты не знал, что это я? — непонимающе спросил Бруно.       — Я занят, — уклончиво ответил Марсель, отводя глаза в сторону.       Хотелось бы ему вновь остаться в одиночестве, но такой роскоши Марселю не могли предоставить, особенно на «Алькоре». Северная башня главного здания, включающая в себя архив и хранилище не только оружия, но и различных неопознанных предметов и материалов, что учёным ещё предстояло изучить, по совместительству была его импровизированной тюрьмой. Весь верхний этаж — в его распоряжении, как и личный лифт, многочисленные комнаты со всеми удобствами и ключ-картой, отпирающей, к сожалению, далеко не все двери. Бруно, пожалуй, был единственным, кто заходил сюда. До смерти подполковника Регула, разумеется.       Какие бы теплые чувства Марсель ни питал к Бруно, сейчас он действительно хотел его выгнать. Девушка из экспедиционной группы, которая, по всей видимости, и была сержантом Ортегор, всколыхнула в нём обиду, с каждым днём оседающую всё глубже. Иногда Марсель умудрялся забывать, что «Алькор» для него — тюрьма, из которой ему не выбраться. Только если он вдруг не разучиться читать древние тексты и не перестанет быть пларозианцем. Тогда, возможно, шанс ещё есть, пусть и микроскопический.       — Ты что-то хотел, Бруно? — давя раздражённый вздох, спросил Марсель. Он стоял напротив огромной голографической доски, старательно сортируя материалы, которые смог отыскать за последние три часа, и всё равно чувствовал волнение. Бруно был человеком и уж точно не самым последним. Ему можно доверять — это факт. Но Марсель не привык думать, будто кто-то понимает его так же хорошо, как он понимает сам себя.       — Ты должен взглянуть на кое-что, — терпеливо произнёс Бруно, складывая руки за спиной.       Оказываясь в обществе Марселя, Бруно словно начинал играть в дворецкого, хотя таковым не был. Он — учёный из исследовательского центра «Алькора», который тесно сотрудничал с подполковником Регулом, и, так уж вышло, один из тех, кто в курсе способностей Марселя. Он следил за ним ещё с самого детства, когда Марсель только появился на станции, но особое внимание стал уделять с пятнадцати лет, и за последние три года стал крайне близок ему. Марсель знал, что на Бруно можно положиться, но когда речь заходила о такого рода проверках, хотел рвать и метать.       Сержант Ортегор назвала его «диковинкой», словно он был вымирающим видом птицы, живущей в огромном вольере с золотыми прутьями. В меру роскоши и ограниченности. То, что нужно для действительно вымирающего вида.       — Я не хочу никуда идти, — твёрдо заявил Марсель, смотря на то, как программа архивирует последние файлы и отправляет их в закодированную папку.       — Речь идёт о реликвиях, — растягивая слова, добавил Бруно.       — Ну так пусть верхушка с ними и разбирается. Я-то им зачем?       — Они хотят узнать, что ты поймёшь.       — Они и так все восемнадцать лет следили за мной, как стервятники. Я не хочу бежать выполнять их приказы только потому, что они защищают меня.       «Хотя они даже не защищают меня, — чуть было не продолжил он. — Они защищают меня как последнего представителя пларозианской цивилизации, а не как личность».       — Возможно, ты будешь удивлён, но удалось найти один очень интересный манускрипт.       Марсель недоверчиво фыркнул.       — Откуда вы знаете, что он интересный? Вы же не можете прочитать древние тексты.       В четырнадцать Марсель разработал систему, благодаря которой выучиться чтению древних текстов мог любой. Ни подполковнику, ни Бруно с его командой это не понравилось, хотя Марсель считал свою идею просто гениальной. Сколько знаний содержится в древних текстах, оставленных на почти искрошившихся камнях, старых металлах, погребённых под слоями земли, вековых деревьев, почти заросших растениями… Сколько бесценного опыта прошлых поколений прячется за сотнями не самых сложных символов, читать которые Марсель умел с того самого момента, как его обучили межзвёздному. Разве это плохо, что больше людей узнают древний язык? Так было бы намного проще — и ему, и всем остальным.       Но либо в головах остальных что-то постоянно заклинивало, либо Марсель и впрямь был диковинкой. Совершенно случайно прочитав надпись на корпусе одного корабля, который показывал ему подполковник Регул, только вернувшийся с дальних планет, Марсель обрёк себя не вечное одиночество и эксплуатирование. Никто так и не смог выяснить, почему Марсель умеет читать древние тексты. Никто не понимал, откуда в нём эти знания. Марселю же всегда казалось, что они были с ним с самого рождения, но присваивать их только себе он не желал. Он хотел поделиться ими, потому что это давало шанс на освобождение от работы на МКЦ и вечных проверок всякого старинного барахла, что добывали учёные и экспедиционные группы.       — Тебя уже ждут, — сказал Бруно, особенным тоном выделив каждое из слов.       — Подождут ещё немного, — огрызнулся Марсель, резко оборачиваясь к мужчине. — Если они так ценят мою способность читать древние тексты, могли хотя бы пойти мне навстречу! Могли позволить мне свободно перемещаться по станции, гулять, общаться с людьми… Да я даже других планет и станций не видел никогда!       — Это сержант Ортегор вбила тебе в голову всякую чушь?       Марсель сжал кулаки, ощутив полоснувшую по сердцу обиду. Он постоянно говорил, что чувствует себя запертым, чуть ли не каждый чёртов день, но стоило ему один раз прорваться за ограду, как его стали считать попавшим под чужое влияние.       — Она рассказала мне о провале на экспедиции. И свобода — это не чушь.       — Марсель, — строго произнёс Бруно, сведя брови, — ты забываешь, какое сейчас неспокойное время.       Будто ему не повторяют это постоянно… Словно он не знает, что произошедший два года назад инцидент на Кратваре всё ещё мешает обычной жизни кратварского общества, что нгуенские пираты продают оружие «Гоморре» и другим преступным организациям, а особый корпус всё никак не может официально попасть под юрисдикцию МКЦ. Его подчинение нынешней МКЦ — лишь формальность, граничащая с безумством. Всё в этой Вселенной подчинялось МКЦ, даже если особый корпус «Нова Астра» был древнее, подобные вольности недопустимы.       — Я очень не хотел говорить, — вздохнул Бруно, ущипнув себя за переносицу, — но до нас дошли тревожные новости. Против Конфедерации готовится заговор.       — Заговор? — недоверчиво переспросил Марсель, вновь собирая дрожащие руки на груди и пряча пальцы. — Кто в здравом уме пойдёт против МКЦ?       — Насколько нам известно, они называют себя «Первым Квазаром».       Марселю показалось, что он уже слышал это название. Из-за количества прочитанных древних текстов и книг на межзвёздном, как связанных с его обучением, так и развлекательных, порой у него в голове была настоящая путаница. Ему требовалось сосредотачиваться всей своей сущностью, выискивая в памяти нужные фрагменты и тщательно воспроизводя их, но чужое присутствие обычно только отвлекало. Марсель привык к одиночеству, и даже Бруно не мог вселить в него полноценное чувство уверенности.       — «Первый Квазар», — медленно повторил Марсель в надежде на то, что Бруно расширит свои объяснения и даст чуть больше информации. — М-м, а что за «Первый Квазар»?..       — Мы как раз пытаемся это выяснить. Либо это слухи, либо…       В голове Марселя щёлкнуло: он вспомнил корабль, с которого всё началось. Старый, едва удерживающийся металлической обшивкой, которую в современном мире не производят. И ряд символов на днище, под которое Марсель заполз, стоило подполковнику Регулу на секунду отвернуться.       Он попытался вспомнить точную формулировку, но напряжение в комнате нарастало. Бруно ждал ответа и послушания, какое привыкли наблюдать за Марселем, но сам юноша не мог позволить голове переключиться на другую задачу так быстро. К тому же, если он явится перед начальством, будучи таким рассеянным и задумчивым, его точно в чём-то заподозрят.       — Я хочу переодеться, — пробормотал он, старательно выбирая тон. Лучше притвориться, что слова Бруно заинтересовали его в допустимых рамках, что на самом деле он не придавал им большого значения, потому что верил в МКЦ и трудился на благо всего космоса.       — Жду тебя через десять минут в кабинете, — сказал Бруно, качнув головой в знак согласия, и вышел из комнаты.       Двери закрылись, и Марсель повернулся к голографической доске. На ней уже проецировалось звёздное небо, появляющееся в минуты ожидания и бездействия со стороны Марселя, но оно исчезло по первой же команде. Регул проматывал все заархивированные файлы, все папки и программы, которые только были загружены в системы его комнат, пытаясь отыскать отмеченную датой папку с одним-единственным файлом.       Шестое число одиннадцатого месяца триста девяносто пятого года. 06.11.395. Марсель вперился взглядом в эти числа, словно от них зависела его жизнь, и открыл файл.       На экране появилось три строчки древнего текста. Они хранились в архивах «Алькора», но вряд ли кто-то вообще думал, что в свободное время Марсель станет туда заглядывать. И вряд ли кто-то думал, что он ведёт свой архив.       — «И явился «Первый Квазар», что вели луны», — тихо прочитал Марсель, стуча пальцем по подбородку. — «Прогнали они тьму, что несли лица, и обратили ночь в свет».       Марсель совсем ничего не понял. Что тогда, что сейчас. Это было больше похоже на какую-то загадку или фрагмент из очень старой поэмы. Но Марсель поэм никогда не читал и не знал, действительно ли в одной из них могут быть эти строчки. Ни один объект, с которым он работал после обнаружения у себя способности читать древние тексты, не нёс в себе информации о «Первом Квазаре», каких-то лунах, лицах и ночи, что обратилась в свет. Это было больше похоже на самое обычное описание естественного процесса смены времени суток. С этим Марсель тоже никогда не сталкивался, потому что на станциях дни и ночи были искусственными, а купола освещались в зависимости от часов, имитируя то, что было на ближайшей планете.       Это точно какая-то загадка — Марсель был в этом уверен. Если бы в древних текстах говорилось о подобном противостоянии, об этом упоминалось бы намного чаще. Не могло что-то такое важное поместиться на одном только днище старого корабля. Да и как это вообще там оказалось?       Марсель всякое слышал о древних цивилизациях, которые разными способами пытались доставить те или иные сообщения, особенно в каких-то экстремальных ситуациях, но днище корабля — это какой-то новый уровень.       Марсель твёрдо решил изучить это и понять, о чём говорил Бруно. Но не раньше, чем разберётся с очередным объектом внимания учёных и не переведёт древние тексты на межзвёздный.

***

      Идеально отглаженный воротник светлой рубашки-поло душил Марселя, пока он, следя за сменяющимися на дисплее лифта цифрами, пытался пригладить волосы. Он ненавидел кабинет, где встречался с советниками, учёными и членами экспедиционной группы, что ждали от него содействия — этот кабинет находился аккурат в центре научного крыла, где заработать косой взгляд было очень легко. Марсель уже успел стать объектом обсуждения двух лаборанток, что вышли этажом выше, — они посчитали крайне забавной его неумелую попытку перекрасить чёрные волосы в синий.       Пожалуй, кабинет в центре научного крыла был единственным местом, куда Марсель попадал без проблем. Даже ключ-карта не нужна, потому что двери были открыты лишь в том случае, если там находился Бруно. Это автоматически уничтожало любые планы Марселя относительно попыток проникнуть в кабинет в другое время, хотя он, стоит признать, никогда о таком не задумывался.       Кабинет был просторным и светлым, разделённым на две части. В первой располагался гладкий низкий стол П-образной формы, напротив него — небольшое возвышение, где порой размещались некоторые из находок экспедиционной группы. Вторая часть кабинета была отделена толстым стеклом и включала в себя только крохотный стол в самом центре. Туда Марсель попал лишь раз, и то давным-давно.       — Всем добрый день, я хочу отсюда уйти, — сходу заявил Марсель, быстрым шагом проходя в кабинет и останавливаясь напротив возвышения. Он смотрел себе под ноги, потому что советники это ненавидели, а сейчас ему очень хотелось их позлить.       — Я тоже хочу отсюда уйти, — раздался нежный женский голос, и Марсель, испуганно вздохнув, дёрнулся и поднял голову.       Прислонившись к столу, на него смотрела незнакомая женщина. Ни лабораторного халата, ни формы МКЦ с вышитыми знаками отличия на ней не было, только чёрные плиссированные брюки, белая рубашка с короткими рукавами, плотно облегающая грудь, и чёрные туфли на невысоком каблуке. Когда женщина оттолкнулась от стола, Марсель заметил рыжий тонкий хвост с пушком, качнувшийся позади неё, и ставшие торчмя уши. Янтарные глаза смотрели на него с вежливой заинтересованностью, а пухлые губы изгибались в улыбке, от которой Марселю стало неуютно.       Да ему вообще от одного присутствия этой люманирийки было неуютно.       Она казалась какой-то слишком… красивой. Почти идеальные черты лица, улыбка, выдержка, доброжелательность — Марсель слишком редко общался с девушками, чтобы понимать, как ему себя вести.       — Ну наконец-то, — недовольно проворчал Бруно, выходя из боковой двери, к которой Марсель никогда особо не присматривался, и останавливаясь возле женщины. — Ты задержался.       — Я… э-э…       — Не нужно ругать его за опоздание, — ласково протянула женщина, улыбнувшись Бруно.       Бруно только хмыкнул и, выждав секунду, добавил:       — Марсель, познакомься с Хелен Ан, послом из департамента межцивилизационного сотрудничества.       Хелен улыбнулась ещё шире и слегка склонила голову. Марсель с ужасом почувствовал, как его сердце ёкнуло. Эта женщина была слишком прекрасной, и оттого жуткой.       — С сегодняшнего дня мисс Ан будет твоим куратором.       — Секундочку, — Марсель щёлкнул пальцами, пытаясь прийти в себя, и недоверчиво покосился на Бруно. — Я ничего не понял. Ещё раз.       — Мне потребовались месяцы, мистер Регул, — вступила Хелен, не дав Бруно даже рта открыть, — чтобы убедить центральное управление в вашем непосредственном участии в программе, которую реализует департамент межцивилизационного сотрудничества. Надеюсь, это не слишком обременительно для вас. Я была бы очень рада, если бы вы согласились оказать нам небольшую помощь.       Марсель нервно сглотнул. Сила сопротивлялась, будто искажая что-то на периферии его сознания. Отчего-то он хотел верить Хелен: её прекрасному голосу, убедительному тону, открытому лицу и вежливой улыбке, её естественному току крови в организме и ни разу не сбившемуся дыханию. Хелен говорила правду, но сила продолжала протестующе вопить.       — Не понимаю, — повторил Марсель, начав перебирать пальцами. — Мне сказали, что я должен… проверить кое-что.       — Документы о твоём официальном переводе уже готовы, — как ни в чём не бывало отозвался Бруно, копаясь в своём планшете. — Ты, конечно, можешь отказаться, однако в таком случае мисс Ан будет вынуждена искать другой способ прибегнуть к твоей помощи…       — Что за помощь? — нетерпеливо перебил Марсель, с надеждой посмотрев на Хелен.       — Суть нашей программы заключается в раскрытии сложностей жизни представителей тех цивилизаций, что находятся на грани вымирания или по каким-либо причинам попали в крайне непростую ситуацию. Кандаранцы, сидмонцы, фраберцы… пларозианцы.       Она выгнула бровь и посмотрела на него, будто ожидала ответа, но Марсель не знал, что сказать. Он — последний из народа Пларозии. Так говорил подполковник Регул, потому «Алькор» защищал его. Чем он может помочь, если не представляет из себя ничего особенного?       — Но я же… — попытался возразить Марсель, однако рука Хелен плавно опустилась на его плечо, и он ощутил, как приятное тепло мгновенно разлилось по всему телу. Язык отяжелел.       — Ты — настоящий герой, Марсель, — она так восторженно и тихо произнесла это, что по его телу побежали мурашки. Взгляд Хелен с вежливого на мгновение сменился жёстким и стальным, но Марсель даже не обратил внимания. — Ты даже не представляешь, как сильно можешь помочь нам.       Всю свою жизнь Марсель только и делал, что помогал, вот только безвозмездно и против своей воли. Он читал древние надписи на реликвиях, что находили экспедиционные группы; каждый месяц посещал медблок; вместе с Бруно занимался сортировкой имеющейся у них информации. Единственное, чего хотел Марсель, — это вырваться с «Алькора» и, наконец, заняться чем-нибудь другим. Может, посетить знаменитые своими развлечениями станции «Мерак» и «Наруками», или записаться на курсы пилотирования, или же… помочь Хелен Ан.       Она казалась такой потерянной, пока просила его о помощи, что Марсель просто не мог ей отказать. Всё его естество бунтовало, но что-то иное побеждало, вынуждая Марселя хотеть помочь Хелен.       Он кивнул, сжимая кулаки, и Хелен улыбнулась. По её скуле поползла янтарная ниточка света.       Марсель в ужасе раскрыл глаза и закричал — чернота залила собой всё вокруг, прерываясь лишь редкими всполохами янтарного света.

***

      Сириус ненавидел центральное управление Четвёртого Палладиума, находившееся на станции «Алькор». Ненавидел так сильно, что на срочные вызовы отвечал через раз, непрямые приказы начальства игнорировал, а если и появлялся на «Алькоре», то только на своих условиях. Пожалуй, только это и помогало ему переживать ужасные дни, тянувшиеся друг за другом со скоростью маурианских черепах.       — Сириус? — обеспокоенно позвал мужской голос.       — Я здесь, — ответил Сириус с нескрываемым раздражением. — Хватит звать меня по пустякам.       — Вообще-то ты сам со мной связался.       Сириус вскинул брови и уставился в экран, где красовалось изображение его непосредственного помощника. Атрей выглядел так, будто не спал уже неделю, но при этом имел наглость дерзко улыбаться и говорить таким тоном, словно Сириус был с ним на курорте.       Но он был в самом настоящем аду. Сириус ненавидел «Алькор» ещё и потому, что на него всегда странно смотрели. Смуглая кожа и коротко остриженные белые волосы— сочетание не такое уж и редкое, чтобы из-за него таращиться, а вот его фиолетовые глаза всегда привлекали внимание. Да и уши…       — Мне нужен отчёт, — невозмутимо сказал Сириус, откидываясь на спинку скрипнувшего стула.       Он ненавидел этот скрипящий стул, гладкий матовый стол, большие окна и высокий потолок. Ненавидел яркие башни за окнами, магнитные пути с поездами, манты и корабли, поднимающиеся или, наоборот, садящиеся, — комната выходила прямо на порт. Сириус ненавидел и этот порт. Ни на «Алькоре», ни где-либо ещё не найдётся пейзажей прекраснее, чем на Пларозии.       Он помнил бесконечные зелёные луга, холмы цветущего вереска и каменно-металлические здания, в своём архитектурном совершенстве превосходящие всё, что когда-либо строили другие цивилизации.       Он также помнил целые острова, парящие над землёй вопреки законам гравитации, разрушенные дворцы и иссохшие деревья, — всё то, чем отличалась нынешняя Пларозия.       — Сириус, — с нетерпеливым вздохом позвал Атрей.       Сириус нахмурился, стрельнул в собеседника изничтожающим взглядом, но Атрей не дрогнул. Ещё несколько лет назад в его медовых глазах можно было различить хотя бы тень страха.       — Ты специально меня бесишь? — с ещё большим нетерпением пропыхтел Атрей, пододвигая свой планшет ближе. Его лицо на экране стало больше, чему сам Сириус был не рад. Загорелая кожа и короткие светлые волосы Атрея отвлекли его от изучения строгой обстановки кабинета на заднем плане. — Э-эй? Мне что, вылетать прямо сейчас?       — Не смей, — проскрипел Сириус, закрывая глаза. По магнитным рельсам, проложенным совсем рядом, пронесся поезд, свет от которого на несколько секунд затопил тёмную комнату. — Покинешь свой пост — пеняй на себя.       — Тут так скучно, что впору помирать. Может, развлечёшь меня какими-нибудь новостями?       — Экспедиционная группа «Нова Астры» не смогла забрать технологию.       Атрей замер. Затем нервно усмехнулся и, оглянувшись через плечо, удивлённо уставился на Сириуса.       — Они что-то подозревают? — осторожно спросил он, выделяя каждое слово.       — МКЦ подозревает, «Нова Астра» — нет. По крайней мере, я не понял, чтобы сержант Ортегор что-то от меня скрывала.       — Тебе нужно срочно возвращаться.       — Не торопись, — Сириус провёл ладонью по волосам и глубоко выдохнул, чувствуя, как напряжение всей станции фокусируется в пределах этой ненавистной комнаты. — На сержанте остался странный след.       — Насколько странный? — тут же уточнил Атрей.       — Не могу понять… Что-то холодное, тёмное. Но сама Ортегор не такая. Не думаю, что она вообще понимает, что за неё зацепилось.       — Ты начинаешь меня пугать. Если есть что сказать — говори прямо. Я не выношу твоих загадок, да и не пойму их, раз уж Богиня обделила меня вашим расчудесным даром.       Сириус вновь выдохнул. Дар. Атрей называл это даром, но чаще всего — издевательским тоном, если хотел поддеть Сириуса. Сейчас его слова прозвучали как-то иначе.       После многих лет скитаний, лишений и предательств Сириус уже не знал, может ли он называть свою силу даром.       — Богиня уберегла нас от этой катастрофы, — пробормотал Сириус, смотря в потолок.       — Эй, я всё слышу!       — Я должен убедиться, что по пути вас не перехватят. Перешли мне ваш закодированный маршрут, чтобы я подкорректировал его, и выдвигайтесь ближе к утру.       — К утру? Ты что, с ума сошёл? По нашему времени утро через полтора часа!       — Мне хватит тридцати минут, чтобы доработать ваш маршрут. Высылай, иначе отправлю к Бездне Корблской.       Атрей выругался, но за дело всё же взялся. Его хватило лишь на пять секунд тихой и сосредоточенной работы:       — Что будешь делать с Ортегор?       — Изучу её. Завтра очередное заседание, на которое меня пригласили… Думаю, после этого мы сможем поговорить с ней наедине. Я в любом случае узнаю, что за след остался на ней.       — Что насчёт другого следа?       Сириус знал, что Атрей говорит вовсе не о странном ощущении, что могло возникнуть при разговоре или физическом контакте с кем-либо. Атрей говорил о галлюцинациях, что преследовали Сириуса наяву и во сне, и называл их «следом» исключительно ради того, чтобы не вызвать подозрений у других.       Сириус не говорил своему помощнику, что часть галлюцинаций и не галлюцинации вовсе.       Он знал, что прекрасные пейзажи Пларозии — память, что впиталась в разрушающуюся планету, и потому не мог отнести их к играм воображения. Холмы цветущего вереска — тоже, а вот иные картины вставали под вопрос. Сириус не знал, почему его сознание показывало ему лабораторию со сломанными меддроидами и мёртвым доктором, сгоревший дом, шумящий водопад или бесконечные просторы, тонущие в розово-фиолетовом мареве. Каждую ночь образы были разные, и каждое утро, просыпаясь, Сириус забывал половину из них.       — Расследую, — коротко ответил Сириус, кладя подбородок на ладонь и устремляя взгляд на город внизу.

***

      Сержант Ортегор грязно выругалась, едва только двери зала собраний закрылись. Несколько высокопоставленных лиц, присутствовавших на собрании, удивлённо на неё обернулись. Сержант растянула сиреневые губы в улыбке, обнажив белоснежные зубы, и помахала на прощание.       Сириус стоял возле колонны и скучающе разглядывал простые геометрические рисунки на полу. Собрание он покинул пятнадцать минут назад, не выдержав концентрации напыщенных и властолюбивых глупцов. Если бы не сержант Ортегор, он бы сразу же направился в порт и покинул ненавистный «Алькор».       — Доброе утро, — холодно поздоровался он, прикладывая два пальца правой руки, указательный и средний, к сердцу.       Этот жест был древним, как сам межзвёздный, если не древнее, и вряд ли сержант Ортегор знала его значение. Сириус не упускал возможности показать другим, что он не тот, кого стоит недооценивать.       — Утро совершенно точно не доброе, — возразила сержант, подходя ближе, — однако и я вас приветствую, капитан. Со всем уважением, только без жестов. Пальцев-то у меня четыре, небось значение будет совершенно другим.       Сириус сощурился. Сержант остановилась возле окна и упёрлась в подоконник, всем своим видом показывая, как она устала.       — Предлагаю сразу перейти к делу, — начала она раньше, чем он успел открыть рот. Сержант повернулась к нему, и Сириусу показалось, что её фиолетовые глаза с жёлтыми склерами недобро потемнели. — Мне совсем не нравится, что вы меня изучаете.       — Как и мне не нравится, что вы изучаете меня, — легко парировал Сириус, смотря на неё сверху вниз.       Вряд ли сержанту были интересны его белые волосы, на фоне смуглой кожи кажущиеся ещё белее, а фиолетовые глаза оттенком почти не отличались от её глаз. На уши она почти не косилась. Значит, дело было в другом.       — Мне абсолютно плевать, чем вы занимаетесь, — ровным голосом произнесла сержант, отвечая на его взгляд. — Как и вам, насколько мне известно, плевать, чем занимается «Нова Астра». Так в чём же дело?       — Почему в экспедицию отправили вас? Вам же всего двадцать три.       — Двадцать четыре, — гордо исправила сержант, а потом вдруг широко улыбнулась и добавила: — Исполнилось буквально на днях.       Сириусу было всё равно.       — Ну же, — не унималась сержант, всё ещё улыбаясь. — Прислушайтесь к своему эфиру.       Сириус и так слушал свой эфир — всё время, ни на секунду не заглушая его. Слушал и не понимал, почему пробить защиту сержанта так сложно. Её эфир не мог быть таким сильным и так отчаянно сопротивляться попыткам Сириуса обнаружить тот странный след.       — Я бы предпочёл, чтобы ни вы, ни ваш начальник больше не бросали тень на меня, — равнодушно произнёс Сириус, ещё глубже погружаясь в ощущения.       — А мы и не бросаем, — пожав плечами, ответила сержант Ортегор. — Проведя небольшое расследование, мы выяснили, что информаторы МКЦ и «Алькора» в частности утаили от нас некоторые детали. Смею предположить, что вы пострадали от рук тех же недобросовестных мерзавцев.       Для Сириуса все в МКЦ были недобросовестными мерзавцами, но вслух он этого не сказал. Много лет назад, когда он молил МКЦ о помощи, никто его не услышал. Вряд ли услышат сейчас.       Сириус развернулся и пошёл дальше, оставляя зал собраний и сержанта Ортегор позади. В спину прилетело слишком быстро, в сопровождении тонкого следа холода и тьмы:       — Мы почти одинаковые.       Сириус остановился. Разумеется, он знал, что они почти одинаковые. Не знала этого МКЦ, а если и знала, то тщательно скрывала.       — Вы умете читать древние тексты?       Сириус обернулся. Сержант Ортегор нервно теребила локон фиолетовых волос.       — Я знаю кое-кого, кто умеет, — продолжила она. — Точнее, встретила недавно. Я думаю, он вас заинтересует.       Он знал, о чём она говорит. Он чувствовал это с первого дня, как оказался на «Алькоре», но определить точное местоположение источника так и не смог. Он пропал вчера, ближе к вечеру, и Сириуса до сих пор не покинуло тревожное чувство. С сержантом, судя по ощущением, происходило то же самое. Эфир внутри неё так и бурлил.       — Удачи, сержант Ортегор, — ледяным тоном произнёс Сириус, разворачиваясь.       — Удачи, капитан Эзарон.