Лестница на Небеса

Взглянув на свои записи, Люцифер закрыл тетрадь и перевёл голубые глаза на лежащую рядом Ванессу. Её спокойное дыхание успокаивало, а бледные аккуратные плечи так и манили их прикусить, оставить след на коже. Её пушистые ресницы подрагивали, а покрасневшие от страстных поцелуев губы слегка припухли и выглядели очень красными. Дьяволу казалось, что они стали ещё более привлекательными и сладкими. Он мало что помнил, но ощущал, как всё тело приятно тянуло. А это значит, что ночь была явно бурной и насыщенной. Тоже самое говорила и покрытая красными царапинами спина. Усмехнувшись, блондин надел футболку и как раз в этот момент дверь распахнулась. От неожиданности мужчина вздрогнул, готовый высказать нарушителю спокойствия всё, что он думает насчёт такого бесцеремонного проникновения. Но все слова застряли в горле, когда на пороге появилась невероятно бледный Гавриил. Его рубашка была застёгнута неправильно, волосы всклочены, дыхание сбито, а глаза горели от подступающих слёз. Люцифер сразу же опустил руки, думая о самом худшем. В мозг начали больно ударять мысли о том, как сообщить Ванессе о смерти Эмили, но тут за спиной глашатая появилась брюнетка и Люц как-то облегчённо выдохнул. — Бальт… — выдавил Гавриил, опираясь о дверной косяк. — Мы нашли его в баре утром, — продолжила Эмили холодным голосом. Надев джинсы и рубашку младшего брата она выглядела сейчас менее хрупкой, чем обычно. — Он… не выдержал. — Мы не можем его винить, — Несса обернулась в одеяло и подошла к остальным. Её взлохмаченные розовые волосы струились по её оголённым плечам, придавая ей ещё большего очарования. — Где Кас? — — Неизвестно. Не можем найти, — пожала плечами брюнетка. — Оставьте его, — выдохнула обладательница розовых волос и подошла к шкафу. — Скоро нас позовут на очередное «выступление». Мир кричал. С каждым днём — всё громче. Невозможно сдержать лавину паники и ужаса, Отец убивал детей, многие вешались, стрелялись, душили родных. Потом мир начал затихать. Крик переходил на шёпот. Шёпот боли. Шёпот жалких остатков тех постояльцев, которые тут были, схлестнувшихся с живыми и мёртвыми за право встретить ещё хоть один рассвет. Людская натура такова, что «ожившие мертвецы» — это опасность, ничтожная на фоне пробуждающейся человеческой жестокости внутри ангелов. Шёпот — это определённо подходящее слово. Раньше планета кричала. Человек постоянно находился в клубке звуков. Рёв двигателя проезжающей машины, звонкий смех группы ребят, громкое оповещение на смартфоне проходящего мимо паренька, гавканье непослушного пса, так и норовившего потянуть хозяина за собой, звонко разбившаяся бутылка — это окружало со всех сторон, заглушая сердцебиение. Настала тишина. Всепоглощающая, сводящая с ума. Биение собственного сердца да шарканье ног вперемешку с хрипом за стеной — стало тем самым шёпотом, изредка сменяющим тон на выстрелы и крики — вестники смерти. Гавриил тяжело опустился на ступеньку и сжал пальцами свои отросшие волосы. Он старался выкинуть из головы образ мёртвого брата, но выходило плохо. Наверное глашатай уже никогда не сможет забыть заплывшие плёночкой глаза, стекающую по подбородку тоненькую липкую слюну, слишком бледные и холодные пальцы. Лучший друг, товарищ, брат… Почему-то до этого злополучного утра Гавриил думал, что именно Бальтазар останется последним в этом отеле, ведь ангел был силён духом. Неужели это место смогло сломать его настолько легко? Прямо как спичку… Эмили обняла архангела со спины, вдыхая приятный, но уже такой слабый аромат сладостей. Запах перестал быть насыщенным и уже не вселял радости в душу. Словно из него тоже вышли все яркие краски жизни. Девушка проглотила образовавшийся болезненный ком в горле и подавила желание разреветься прямо здесь и сейчас. В памяти мелькали картинки того, как они все вместе такие весёлые сидели в баре и разговаривали не о чём. Они стали семьёй за всё то время, что пробыли в этом адовом месте. Хотя… Наверное Ад стал бы настоящим Раем по сравнению с отелем. В самом начале они думали, что если идти по лестнице, которая казалась бесконечной, то можно распахнув окно, коснуться пальцами облаков, увидеть небеса настолько близко насколько это возможно, но… всё это была лишь качественная иллюзия, спланированная Богом. Эмили не понимала лишь одного: почему именно они? Почему все они должны страдать, умирать? А может в этом и нет никакого умысла, простая прихоть? Но ради чего? — Знаешь, — хриплый голос Гавриила заставил брюнетку отвлечься от своих невесёлых раздумий. Она ощутила, как его тёплая ладонь накрыла её. — Мы встретились в странный период моей жизни. Тогда я думал о смерти. Но ты подала мне руку и поднявшись, я посмотрел в твои глаза, — он обернулся и теперь коснулся большим пальцем её мягких губ. — Они были яснее неба, но я видел в них искры пламени. Я видел в них что — то, что снова дало мне надежду. — В моём идеальном мире есть луг, Там ветер играет ветками дерева. Там синеглавые птицы касаются неба, И снег искрится на кронах гор. Я вернусь в мой мир, Закрою глаза, обрету покой. — Ты дописала мой стих? — усмехнулся глашатай, звонко чмокая Эмили в щёчку. — Ты же мой мышонок. — А почему именно мышонок? Я практически с тобой одного роста, между прочим! — Но старше-то я! При чём на очень много. Девушка звонко рассмеялась. Её смех раздавался в опустевших стенах громким эхом. — Старикашка! — Эй, не обзывайся, — Гавриил легонько укусил её за мочку уха. — А то я стану не таким ласковым и добрым! — А ты умеешь? — Эмили взглянула в его тёплые и печальные глаза. Теперь он не мог скрыть своей боли, ведь она плескалась уже через край, выливаясь наружу. Его душа кровоточила и она не могла помочь залечить эти раны. На эти нужно время. Но даже когда они затянутся, после останутся грубые, вечно ноющие шрамы. Эми притянула его к себе, ощущая, как его начало потряхивать. Она знала насколько он сильный, но даже сильным нужна поддержка. — Иногда, он говорил мне, что я похож на клоуна, — грустно усмехнулся глашатай, сжимая брюнетку. Гавриил не замечал, как из глаз брызнули прозрачные капельки слёз, стекающие по лицу. Он всегда боялся, что кто-нибудь когда-нибудь увидит его слёзы, боялся насмешек со стороны старших братьев. Проще было надевать маску клоуна, смешить всех, пряча свои чувства под ней, но вещи имеют свойство изнашиваться, ломаться, трескаться и расходиться по швам. — Но я ведь не клоун?.. — Нет, что ты, — она постаралась улыбнуться. Ради него стать чуточку сильнее. Большим пальцем брюнетка смахнула с его щеки одинокую слезу и осторожно поцеловала. В этот поцелуй она постаралась вложить всю надежду, любовь, которую продолжала испытывать несмотря на все тягости, которые свалились на них. Она мягко обняла его за шею, касаясь его губ своими. Прикосновение было невинным, но ей и этого было много. Эмили подалась вперёд, к Гавриилу, не зная, что делать, но так желая… сделать хоть что-нибудь. Её разрывало от странного ощущения. Гавриил целовал мягко и аккуратно, будто боясь. Тепло от его рук заставляло задыхаться. Она приоткрыла рот, ведь ей так не хватало воздуха, а Гавриил словно этого и ждал. Его язык скользнул по внутренней стороне нижней губы, затем коснулся её языка. Эми неумело пыталась целовать в ответ, и Гавриил засмеялся, не прекращая поцелуя. Девушка прильнула к нему ближе, приподнимаясь чуть выше, целуя его сверху. Её руки гладили его волосы, его шею, его спину, а губы целовали настойчивее. Нехотя разорвав поцелуй, Эмили судорожно вздохнула и поднялась на ноги. Гавриил поднялся следом, ощущая, как она сжимает его ладонь в своей аккуратненькой руке. Если бы он мог, то никогда бы в жизни не отпустил бы её. Они спустились в бар и Эми включила приёмник. Гавриил танцевал уверенно, она же, только и делала, что запиналась об его уверенные ноги. Ловкостью Эмили никогда не отличалась, как и танцевальными способностями. Однако, Гейб все мои спотыкания воспринимал с откровенным восторгом, явно радуясь, что она хоть как-то танцует. Она танцевали. Довольно быстро им начало это нравится. Эмили попыталась забыть обо всём, в том числе и о том, что творилось за пределами этих стен. Она воспринимала его как ещё одного живого человека в пустом доме. Они танцевали, пока батарея на приёмнике окончательно не разрядилась, а на отель не опустилась прохладная ночь. — Я люблю тебя, — прошептал он, прикасаясь своей щекой к её щеке. — Я тебя тоже, — прошептала Эмили, но он уже не услышал её слов. Сотрясаясь от пробившей её дрожи, она опустила глаза на свои руки, рассматривая просачивающийся сквозь пальцы серый пепел. Он просто исчез, словно всё это время он был иллюзией, рассыпавшейся искорками стелющимися по полу. Её пробивает на истерический смех, хотя на глазах наворачиваются слёзы. Она рухнула на пол, сгребая пепел своими руками так, будто это что-то могло исправить. А потом она закричала. Кричала и кричала, пока горло не начало драть и лёгкие не начало жечь от недостатка воздуха. Голова закружилась, перед глазами начало темнеть, но даже так Эмили смогла рассмотреть сидящего и пьющего за столиком чай Бога. Он читал газету и, кажется, совершенно не обращал на нее внимания, но Эми ощущала на себе Его взгляд. Ему интересно, Ему нравится наблюдать за её мучениями. Это Его месть за то, что она отвернулась, бросила, не согласилась с Его решениями. — Через три часа жду оставшихся в зале, — бросил Чак, поднимаясь со своего места, одновременно сворачивая газету. — Тебе стоит поблагодарить меня за то, что я не заставил его убить тебя, — прошептал Ширли, наклонившись к её уху. — Или биться на арене вновь. Тогда бы Михаил не спас его. В горле встал ком. Столько слов хотелось выплюнуть Ем в лицо, но с губ срывался лишь неразборчивый хрип. Она даже не могла оторвать от пепла в своих руках взгляда. В голове просто не укладывалось то, что это всё, что осталось от него. — ЭМИЛИ! Эми! — дверь распахнулась и в бар влетели перепуганная Ванесса с Люцифером. — Что ты наделал?! — розоволосая схватила стул и швырнула в стоящего Чака. Но Ширли исчез и запущенный «снаряд» ударился о стену и с грохотом рухнул на пол. — Чёрт, Эми, вставай немедленно! — Он… Исчез. Понимаешь? Просто исчез… Я… Я… — бормотала брюнетка, сжимая в ладонях пепел. — Кас тоже исчез, — прохрипел Люцифер, присаживаясь рядом с девушкой. — И Джек. И все тела, которые были в подвале. — Мы остались одни? — в ужасе прошептала Ванесса, сжимая край своей юбки. Люцифер молча кивнул. Обладательница розовых волос судорожно вздохнула, переводя свой взгляд с блондина на рыдающую подругу. Она не знала, что делать. Не знала, как помочь. Но разве можно было чем-то помочь сейчас? Разве можно починить разбитое сердце? — Пойдём, — шмыгнув носом, Несса постаралась оттащить Эми, но та не желала слушать. — Ты уже ничего не сможешь сделать! Идём! — Оставь, — Люц положил свою тяжёлую ладонь на подрагивающее плечо Ванессы. Его глаза покраснели, но он держал себя в руках. Слишком много потерь за последнее время и слишком мало слёз, чтобы оплакать всех. — Мы не можем её здесь бросить! — отмахнулась девушка, нахмурившись. — Не сейчас. — Как раз сейчас и должны, — настаивал Дьявол и рывком поднял обладательницу розовых волос на ноги. Он понимал насколько тяжело сейчас было ей. Ведь неизвестно, в который момент наступит твой последний момент. Чак играет с ними, манипулирует, дёргает за ниточки и делает выстрелы с завязанными глазами. Для Него они просто клоуны с нарисованными улыбками на сцене. Ванесса оглянулась на подругу перед тем, как Лу закрыл дверь и предложил посидеть в холле на диванчике. Гнев и ярость внутри неё сменились холодным и липким горем. Девушка уже не могла плакать, глаза жгло невыносимо, а от вечно боли всё уже давно притупилось, покрылось корочкой льда. От этого не стало легче, но появилось ощущение бездонной пустоты. Хотелось чем-то закрыть эту пустоту, но она не знала способа. Идя по грязной красной дорожки, Несса вспоминала первые дни в отеле. Тогда она не знала какой их ждал ад и наивно предполагала, что они выберутся, найдут способ. Как же всё-таки она ошибалась. — А здесь мы впервые встретились, — усмехнулся Люц, вспоминая свой приход. Тогда они с Гавриилом не слишком хорошо ладили и сейчас внутри душу рвало от желания сказать так много. — Ты выглядела так нелепо тогда. — А ты более зловеще, — хрипло отозвалась Ванесса, сжимая его ладонь своими пальцами. Губы растянулись в подобие улыбки, но всего на мгновение. — Давай вернёмся. Я боюсь за неё. Но дверь бара была открыта, а внутри никого. Сердце розоволосой рухнуло в пятки, сделав реверанс. Она забегала глазами по помещению, замечая, что пепел был практически полностью собран с пола, оставляя лишь разводы. — Иди в свою комнату, я пока гляну в его номере, — сразу же скомандовал Дьявол, рисуя у себя в голове не самые позитивные исходы исчезновения Эми.

***

Она стояла под ледяными струями душа. Её глаза прослеживали падение чёрных капель, которые исчезали в водостоке. Всё её лицо было в чёрных разводах, но это не слишком её волновало. Всё стало таким далёким, чужим и ненужным. Перекрыв воду, девушка ступила босыми ногами на пол, оставляя после себя влажные следы, подошла к зеркалу. На краю раковины стояла баночка пепла. Взяв в руки ножницы, Эмили взяла в руки мокрую толстую косу. Чик. Чик. Волосы с еле слышным шелестом упали на небольшой круглый белый коврик. Взглянув на себя, она увидела уже не себя, а кого-то слишком похожего, но чужого. Глаза опухли, чёрный мокрые волосы свисали неровными прядями, не касаясь плеч. Лицо бледное, как у мертвеца, а взгляд пустой и безразличный. Мокрая одежда холодила кожу и неприятно липла к телу, но это не мешало ей. — Печальный клоун смеётся снова, Он понимает всё с полуслова, Он улыбается незаметно, И кто-то будет смертельно бледным. Я знаю — это всего лишь шутка, Но почему-то мне снова жутко, Мне этот смех не даёт согреться, Он раздирает на части сердце. Эмили шептала текст песни, смотря на себя, опираясь руками о раковину. В какой-то момент брюнетка замолчала и поднесла пальцы к своим губам насильно начиная растягивать, пока не стало слишком больно. Из глаз лились слёзы, но на лице была уродливая улыбка. — Какая странная игра… Играй, пока нужно играть.