Лестница на Небеса

Эмили сидела на белой кушетке и болтала ногами. Перед глазами маячил ангел в белом халате. Его угрюмое лицо говорили о том, что мужчина не слишком рад снова видеть брюнетку у себя в кабинете, но вот против приказа Чака никак не пойдёшь и поэтому скрипя зубами, ангел протянул девушке пачку таблеток обезболивающего. Оставленные Люцифером синяки уже не так сильно болели, да и отёк со сломанного носа заметно спал. Значит, здешний врач хоть и недоволен своими пациентами, но работу свою выполнял исправно. Но в отличие от физических ран душевные болели просто адски. Они выворачивали всё нутро, не переставая потрошили её изнутри, будто специально хотели сделать ещё больнее. После того случая Эми не стала плакаться в плечо любимой подруги, хотя ей очень сильно хотелось, всё её существо просило выплеснуть эту боль, вылить её на кого-нибудь чтобы больше никогда её не ощущать. Но Эмили не могла сделать этого. Боль — это искупление. Да, именно, она обязана искупить свои грехи, поплатиться за них и вынести то наказание, которое даровал ей Господь. — «Опасность таится в том, что порой мы обожествляем боль, даём ей имя человека, думаем о ней непрестанно», — вдруг в полной тишине прозвучал мужской голос. Он казался настолько громким, что не ожидавшая никого услышать Эмили, подпрыгнула на месте. После этого послышался смешок. — Пауло Коэльо «Одиннадцать минут». Хороший автор, мне нравится его творения. — Не думала, что вы любите читать. — Да, вряд ли я похож на такого, — Гавриил пожал плечами и поднялся с кресла. Он подошёл к девушке, смотря ей в уставшие и немного сонные глаза. Он, наверное, никогда не забудет тот вечер, тот душераздирающий крик от которого даже у него по спине прошлись мурашки и что-то внутри сжалось в тугой узел. А потом он увидел Эмили. Она билась в собственных страшных воспоминаниях, подобно испуганной птице, которая потеряла надежду на спасение. Гавриил не смог понять, что тогда толкнуло его сделать тот отчаянный шаг, но он не жалел о содеянном. — Но порой интересно заглянуть в новый, придуманный мир. И даже сопереживать персонажам. — Да. Это действительно так, — Эми с трудом улыбнулась. Скулы ныли, а потрескавшиеся губы не давали улыбнуться широко и более открыто. — Спасибо вам большое. — М? — Гейб зашуршал фантиками и не сразу понял за что его благодарят. Или сделал вид, что не понял. — Не стоит меня благодарить. — Никогда не поздно и не рано сказать «спасибо», — пожала плечами Эмили и поплелась в сторону лестницы. По непонятным причинам лифт рухнул и теперь им нельзя было воспользоваться. Поэтому приходилось подниматься самостоятельно. Девушка прослеживала взглядом рисунок ковра и ощущала, какой тяжёлой становилась её голова. Ванесса сказала ей сегодня отлежаться и не перенапрягаться, но Эми знала, что пока одна она оставаться вряд ли сможет и поэтому всё же решила прогуляться по длинным коридорам отеля. Может и в бар потом заглянет, хотя замещающая её Несса вряд ли будет довольна. — И куда теперь топаешь? — Гавриил решил не отставать. Ему было любопытно поговорить с Эмили. Что-то в ней было такое, что его притягивало уже с первого дня их встречи. — Тебе же лучше будет валяться в кроватке под одеялком. Я даже сказочку могу тебе прочесть. — Это очень мило с вашей… — Твоей. Я хоть и стар, но не настолько. — Твоей стороны, но не нужно, — сразу же поправилась девушка. — Я хочу просто прогуляться. — Здесь не лучшее место для прогулки, ты так не думаешь? — Лучше, чем сидеть в одной комнате, — Эми пожала плечами. Не то, чтобы она была против чьей бы то ни было компании, но рассчитывала она на одиночную прогулку, погрузившись в свои собственные мысли. Но по всей видимости глашатай не планировал оставлять её и поэтому девушка просто выдохнула. — А в… ты почему здесь? Я думала тебе нравится проводить время в баре. — Так и есть, — подтвердил Гавриил. — Но иногда следует разнообразить свои приоритеты и заняться ещё чем-нибудь. Я же в конце-концов не Бальтазар, чтобы днями на пролёт пить и стоять за барной стойкой. Девушка хихикнула, вспоминая какой аромат вечно исходил от француза, но это было его своеобразной фишкой без которой Бальт уже никогда не будет Бальтом. Эмили не заметила каким взглядом её одарил младший архангел, зато заметил проходящий мимо Люцифер и несколько других ангелов. Дьявол презрительно хмыкнул, думая, что пожалуй, когда-нибудь продолжит свою игру с этой простушкой. С её памятью оказалось очень забавно играть и к тому же там много чего интересного. Если бы его младший братец не был бы таким добродушным занудой — ему бы тоже очень понравилось. Там много тайн, которые наверняка следует узнать. — Меня слегка поразило то, как ты ответила Люциферу. Не каждый на такое осмелится. — Я помню твои слова, — Эмили взглянула на глашатая и вновь улыбнулась. Из-за сломанных очков ей не слишком хорошо удавалось рассмотреть его лицо, но ей казалось, что взгляд у него очень мягкий и добрый. — Если честно, то я испытываю лишь жалость к нему. — Серьёзно?! — удивлению Гавриила не было границ. Он впервые в своей жизни услышал такое. — Ага, — Эмили завела руки за спину. Она глубоко вздохнула, втягивая запах стирального порошка, которым пахнет её белое платье. — Мне и впрямь его жалко. Мне кажется, что его просто не понимают. Он как маленький ребёнок ищущий защиты у старших. Хотя я и не отрицаю, что Люцифер сделал мне очень больно. — Кошмары снятся? — Заметно? — Выглядишь омерзительно, если честно. Эмили звонко рассмеялась. Она ощущала, как лопались пересохшие губы и во рту появлялся привкус металла, но почему-то это казалось так смешно и забавно. Натянутые, как струны нервы слегка расслабились и внезапно накатила ужасная усталость. Веки отяжелели и глаза начали слипаться. — Кому-то надо баиньки идти, — Гавриил похлопал девушку по плечу и улыбнулся. Не как он делал это раньше, а так, как он думал, уже забыл. Непринуждённо. Без всякого лукавства и злости. — Я хочу Ванессу дождаться, — покачала головой девушка и взглянула на часы. — Сейчас только четыре. Ещё как минимум часа три… — Пошли. Я побуду с тобой, пока ты не уснёшь, — уверенно заявил архангел. Он не смог сдержать усмешки, когда стоящая перед ним девушка в монашеском платье начала густо краснеть. — Обещаю не трогать. Честно-честно. Слегка сконфуженная Эмили неуверенно кивнула и пошла в сторону их с Ванессой комнаты. Почему-то она была уверена, что младший архангел не врал и доверять ему можно. Он не злой и агрессией от него не тянет. От Гавриила пахло шоколадом и крепким кофе со сгущёнкой. И ощущалось какое-то поистине домашнее давно забытое тепло. В комнате было прохладно и поэтому девушка поспешила забраться под тёплое покрывало и натянуть его до подбородка. Мужчина поставил рядом с кроватью стул и оглядел обстановку комнаты. И по слегка скуксившемуся лицу она ему не понравилась. Вряд ли он привык к такой вот немного бедной простате, к которой приучены Эмили и Ванесса. Да обладательница розовых волос могла себе позволить куда больше роскоши, но всё же и не брезгала жить в простых каморках. — Знаю, не комильфо, но лучше чем ничего, — проговорила Эмили. — У вас же тут тараканы не водятся, да? Брюнетка хихикнула и помотала головой. — Я задам вопрос, если ты не против, — поинтересовался архангел и, получив одобрительный кивок, глубоко вздохнул. — Я не специально заглянул в твоё прошлое, — он поднял виноватые глаза, но не увидел вспышку ненависти, которую он ожидал узреть и поэтому облегчённо выдохнув, продолжил: — Ты некоторое время жила в монастыре, так? Зачем ты туда пошла? Для чего? — После смерти матери я поняла, что… — Эми на мгновение отвернулась, стараясь подобрать более правильные слова. Она не понимала зачем решилась рассказать это, такое сокровенное, но и вопрос без ответа не могла оставить. — Ничего не кончается. И даже когда нет рядом рук, поднимающих тебя, упавшего, не плачь. Не будет рук — будет верёвочка, за которую можно удержаться. Стоит подняться и идти дальше. И не думать о завтра. Завтра и так будет, думаем мы о нём или нет. Не нужно корить, искать виноватых, в конце концов, во всём виноваты мы сами — так или иначе. Я не верю в то, что всё — к лучшему. Достаточно просто верить. Что так надо. А к чему — может, и поймём когда-нибудь. Не повторится многое. Но оно было. И оно — наше. И нашим останется. Слезами ли, счастьем, болью, с которой жить. Но — нашим. Сожалеть стоит, но не о прошлом, не о несбывшемся, жалеть тех, кому, видит Бог, много хуже, чем тебе. И прости. Всех тех, кто обидел, предал, оскорбил — так много чего можно написать, кто кому сделал плохого. Это вечная борьба добра и зла. И кто делал то или другое — по сути, не разобрать. У каждого своя правда. Я искала свою. — Нашла? — Кто знает. Может быть, — девушка пожала плечами и взглянула на свои руки. А ведь не так давно это было, может полтора года прошло с того момента, как она покинула монастырь. Эми не смогла долго жить в поставленных рамках, это были невыносимые муки, борьба против сути самого себя и Эмили была рада, что не убила свой внутренний мир, смогла переступить и пойти против поставленной системы. — Но я точно знаю, что туда больше никогда не вернусь. — Мда, там слишком страшные женщины, — усмехнулся Гавриил и в следующее мгновение они оба громко рассмеялись. Этот смех заполнил всё помещение, делая его живым, даже комната стала немного светлее. И на лице наблюдающей за этой картиной Ванессы расцвела красивая аккуратненькая улыбка. Девушка была искренне рада за подругу и поэтому, решив не нарушать созданную идиллию, осторожно прикрыла за собой дверь и направилась доделывать свои дела. Почему-то она не сомневалась, что утром они обнаружат на своём столе переполненную вазочку шоколадных конфет.