Лестница на Небеса

Ванесса взглянула на часы и отставила бутылку бренди. Перед глазами у неё плыло уже достаточно, чтобы пережить эту ночь. Точнее, она собиралась просто вырубиться и до самого завтрашнего утра не думать ни о чём. Девушка замялась лишь на секунду. Она смотрела на свои бледные руки на лакированной стойке. Пальцы подрагивали, а сквозь тонкую кожу просвечивались переплетения фиолетовых вен. Она сжала их в кулаки, вспоминая, когда вот так в последний раз сидела одна. Ванесса боялась одиночества. Остаться одной, казалось худшей пыткой. Она считает, что среди всех Адских мук, которые, судя по всему, ожидали её впереди, для неё заготовлен отдельный котёл. Без соседей или вообще живых существ. Она будет там одна. Вот, как и сейчас. Стены душили, и никого вокруг. Совсем никого. Одна. Она одна. — Не угостишь меня? — А? — встрепенулась девушка, сразу же пряча руки под барную стойку. — Мне всегда было любопытно, зачем люди пьют алкоголь. Даже если рассуждать здраво, это всё равно, что своими руками урезать себе годы жизни, — Михаил отодвинул высокий барный стул, усаживаясь за стойку. — Так угостишь? — Я… — Ванесса мгновенно вытерла глаза тыльной стороной ладоней и вскочила. — Конечно, чего хочешь? — Без понятия, — тот легонько улыбнулся. — На твой вкус. — Ты же понимаешь, что тебе придётся водку пить? — всё ещё с красными глазами тоже улыбнулась Ванесса не сдержавшись. — Буду самым крутым в отеле, — архистратиг едва сдержал смешок, глядя на то, как девушка перелезла через стойку и потянулась за бутылкой на самой верхней полке. — Я сейчас, стой. — А? — испуганно вздохнула та, понимая, что архангел тоже перепрыгнул барную стойку. Одним лёгким движением. — Ты чего? — Я помогу тебе достать бутылку, а ты расскажешь мне, почему плакала, — он не стал дожидаться ответа, перехватывая над девушкой бутылку. Ванесса сглотнула, зажмурившись. Михаил нависал сверху, прикасаясь грудью к её плечу. От него пахло мускатным орехом и какими-то пряностями, которые добавляли ему нотку сексуальности. Девушка сжалась в один комок, с ужасом осознавая, что она-то даже не пользуется дезодорантом. А мужчина находился так близко. Непозволительно близко. В последний раз это кончилось очень плохо. Очень плохо. Ванесса сразу же отскочила в сторону, возвращаясь на своё место за стойкой. Архистратиг неловко сглотнул и выровнялся, легко перепрыгивая к девушке. На этот раз сохраняя дистанцию. Он открутил крышку на бутылке и налил в подставленную стопку водки. Ванесса сама себе налила ещё бренди. Хотя, казалось бы, остановиться стоило ещё давно. — Извини, это не даёт мне покоя, — повернулся на неё Михаил, — это я тебя обидел? — Ч-что? — девушка даже на секунду забылась. — Я просто пытаюсь понять, — архистратиг понюхал содержимое рюмки и едва не чихнул. — Я не так часто общался с человеческими женщинами. Так что действительно мог сказать что-то не то. — Нет, — тяжело выдохнула Ванесса. — Дело не в тебе. — Понятно, — неловко проговорил Михаил, больше и не зная, что сказать. — Слова — это, конечно, опасное оружие. Но, знаешь, куда больнее, когда тебе лезут в голову и достают наружу всё самое больное, заставляя заново пережить всё. — Ты сейчас говоришь о Люцифере? Он что-то сделал? — Да… И да, — Ванесса выпрямилась, серьёзно взглянув на Михаила. — Но это больше не имеет значения. Я давно уже научилась жить с тем, что делала. Меня спасла Эмили. А я её. И никакой Дьявол этого не изменит. Я готова хоть сотни раз пережить то, что случилось. Но пока он не трогает её — всё хорошо. — Зачем же это терпеть? — свёл брови Михаил. — А что мне ещё делать? — Ванесса встала, убирая на место свою бутылку. — Понимаешь ли, я — маленькая девочка. И я могу только терпеть. Может, такие крутые архангелы не сталкиваются с бессилием, но я с ним живу. — Ты ошибаешься, — в спину уходящей девушке сказал мужчина, заставив её замереть, уже схватившись за ручку двери. — Я тоже пережил то, что причиняло мне невероятную боль. Ванесса развернулась, медленно приближаясь к архистратигу. Она вплотную приблизилась, заглядывая ему прямо в глаза. — Помнишь, я как-то говорила тебе об эмоциях? Прости, это прозвучит грубо, но это правда. У тебя их нет, как и чувств. Боль… её это и заглушает. А теперь представь, что чувствует девушка, когда её заставляют делать то, что она не хочет, — из глаз Ванессы струились слёзы. — Когда адская физическая боль, только посредник, удерживающий тебя над пропастью безумия. — Поэтому я и спросил тебя, — Михаил отставил рюмку на стойку, осторожно привстав и ухватив девушку двумя пальцами за рукав рубашки, он придвинул её ближе к себе. — Ты не думала, что я хочу это всё понять. — Ты можешь, как и твой братец, влезть мне в голову и посмотреть там всё, что тебе захочется. — Я не он. Я не собираюсь этого делать. — Потому что уже всё посмотрел? — девушка отняла свой рукав, отворачиваясь к двери. — Книги по психологии, которые ты читаешь, ничем не помогут тебе почувствовать эмоции. Они только сильнее всё запутают. — Тогда… Что мне делать? — архистратиг тоже встал. — Подожди меня здесь минуту, — Ванесса выскользнула за дверь. Михаил вернулся за стойку. Он схватил рюмку опрокинув её в рот. Горячая жидкость обожгла горло, но больше не было ничего. Архангел ожидал, что алкоголь принесёт ему блаженство. Что подарит покой и облегчение. Он налил ещё рюмку, снова опрокинув её. И снова. И снова. Лучше не стало. Лишь очень пекло во рту, горле, и, кажется, даже желудке. Бутыль опустела, но это не изменило совершенно ничего. Ручка щёлкнула и открылась дверь Ванесса вернулась. В руках она держала книгу. — Это Шекспир. Ромео и Джульетта, — девушка отдала том, едва заметно коснувшись ледяных рук мужчины. — Это не откроет тебе глаза на мир людей. Только сделает царапину на бреши. — Спасибо, — ответил тот в никуда. Ванесса ушла. И наступила тишина.

***

Люцифер вжался в стену, чтобы его не задело дверью. Он стоял там уже слишком долго. Михаил не заметил его, а Ванесса и подавно. И сначала, обладательница розовых волос просто плакала. Громко и взахлёб. Это было неприятно. Но блондин всё равно никуда не уходил. Стоял прямо за дверью, прислонившись всем телом к ледяной стене. Да звуки рыданий бесили его. Но, как оказалось, разговор с Михаилом вывел его из себя окончательно. Вы посмотрите какая сука, жалуется архистратигу. Бедная несчастная, все её обижают. Просто никто не знает, какая она сука, готовая продаваться ради денег и внимания. Почему он невзлюбив таких тварей вынужден страдать всю жизнь, а такая как она… получает всё больше любви и заботы. Даже старший братец проявляет сострадание. Почему никто не хотел спросить его, как себя он чувствует? Может быть, ему тоже плохо. Может быть, ему тоже не хочется вспоминать то, что было? И вдруг, слова Ванессы заставили Люцифера прислушаться. Эмили спасла её из Ада? Надо же. Две подружки, нашедшие друг друга. Что же станет, если он обидит эту маленькую темноволосую праведницу? Сильно ли это ранит Ванессу? Пожалуй, посильнее воспоминаний. Пусть и она живёт в той клетке из сожалений, что и он. Потому что они похожи? Нет, потому, что она его бесит. Ванесса вылетела прочь из бара, а Дьявол пошёл следом. Им просто было по пути. Ему — в комнату девушек, а розововолосой — на виселицу. Хотя, это было бы слишком просто и снисходительно для такой суки. Вот только Эмили не оказалось в комнате. И Люцифер вдруг заметил, что не он один ищет праведницу. Всем было интересно, что в конверте. И только маленькая подружка мотылька могла дать ответы. Дьяволу же была нужна малышка для других целей. Он хотел и ей показать радужный мир воспоминаний. Он нашёл её. Эмили сидела на подоконнике, что-то записывая в блокноте. Мужчина переклонился ей через плечо, глядя на четверостишия. Почему мы все рождены со слезами, почему для нас всех закрыт сладкий Рай? Мы взираем на мир слепыми глазами, ни крыльев расправить, ни встретить мой май. И вижу я птичку, прошу: «улетай», оставь здесь со мной представления о боли. Я время прошу: «скорей утекай», Подарив мне мгновения сладостной воли. Оставляй и забудь, мне больше нет дела, Я влезу наверх, забывая печаль. И вниз понесу бесконтрольное тело, Моля беспрерывно, прошу, улетай… — Мне не нравится, — Дьявол взял в грубые руки длинную косичку Эмили. — Слишком чисто. Ты говоришь о боли так, словно это очищение, праведный огонь, избавление от грехов. Но это не так, ты ведь понимаешь? — Ты меня напугал, — выдавила из себя девушка, забирая свои волосы из рук Люцифера. — Боль — это прощение. — Нет, боль — это ощущение. Твои нервные окончания поют песенку мозгу. Уже не так романтично, да? Хотя, твоя мать так не считала, да? — Что? — вдруг задохнулась девушка. — Ч-что ты говоришь?.. — Наверное особенно неудобно в короткой форме официантки? — Дьявол сел рядом на подоконник. — Не так тебя воспитывали? —  Длина юбки лишь формальность, — Эмили опустила взгляд на свои практически голые ноги. — Я вот понимаю, что вас привлекло друг в друге. Она — шлюха, всю жизнь жалевшая о том, какая она есть. А ты — забитая собственной матерью праведница, мечтающая раскрепоститься, стать хоть немножко похожей на другую. — У всех есть свои тайны и мечты, — спокойно проговорила девушка. — Или мне поговорить о тебе с твоими братьями? — Я — Дьявол. Так или иначе весьма популярная личность. А ты — простушка Эмили, которая лжёт каждый день самой себе. — Нет. — Нет? Нет, так нет, — Сатана пожал плечами. — Тогда покажи руки. — Что? — Что слышала, руки покажи, — мужчина схватил её за предплечье. — Что ты чувствуешь, глядя на эти шрамы? — Пошёл ты, — девушка встала, направляясь прочь. — Молись. Голос его заставил Эмили замереть. Она смотрела себе под ноги, вдруг чувствуя волну накатывающих воспоминаний. Она выронила блокнот, сжимая голову руками. «Я больше не там! Больше не там!» — вопила в своей голове девушка. — Да, ты больше не там? Правда? Даже не знаю, — Люцифер спрыгнул подоконника, и вдруг прямо перед Эмили оказалась стена и одна единственная дверь. — Комнатушка ведь та же? С чего ты решила, что всё закончилось? — Это иллюзия! — что было сил закричала обернувшись брюнетка. — Даже и не знаю, — скрестил руки на груди блондин. — А ты проверь. Эмили обернулась на дверь, понимая, что хоть она и стоит на месте, комната приближается. Она уже прямо около двери и всё так, как было раньше. Кресты, иконы, свечи и запах. Запах крови и страданий. Которые, по идеи, несли освобождение и очищение. Эмили вдруг рухнула на колени. — Всё, как тогда… — прошептала она. Брюнетка сжала ржавый острый гвоздь в руке. Словно по волшебству, мир закружился, и она лежала на стол, привязанная по ногам и рукам. К ней подошла женщина. Видно было лишь её глаза. Безумные, ведомые лишь одним. Религией. — Нет, мамочка! — закричала Эмили, пытаясь пошевелиться. — Ты ведь понимаешь, милая, ты — самый большой грех. Ты грязна, а мы должны очистить тебя. — Я ничего не сделала, мама! Ничего не сделала! Ничего! — Сделала, милая, сделала, — её мама поклонилась кому-то и Эмили закричала, что было сил. — Ты же знаешь, что наш Отец должен сделать это. Иначе, мы никогда не попадём в Рай. Слёзы застилали ей глаза, и девушка ощутила, как ей в рот запихивают вонючий кляп. Сил вырывать не было совсем. Боль. Боль. Боль. Наплывала стеной, проникала внутрь неё самой, вытесняла всё остальное… — Брат, хватит! Эмили вдруг поняла, что сидит на полу в коридоре. Под ногами что-то тёплое неприятно хлюпает… — У неё же кровь идёт, придурок… — тёплые руки подхватили её, и брюнетка судорожно глотала воздух. — Не мешай мне, Гейб, — Люцифер схватил младшего брата за куртку, рванув назад. — Ты всё портишь! С этим рывком, Эмили качнуло. Она прислонилась влажным лбом к груди глашатая, наконец вспомнив всё, что о нём читала. Самый добрый из архангелов. Он сейчас буквально держит её над пропастью. — Ты окончательно свихнулся, Люц? — Гавриил едва устоял ещё и с девушкой на руках. — Ты ей нос сломал. Отец тебя по головке не погладит. — Это только Михаил пытается задницу подлизать Папочке. А мне плевать хотелось. Эта девчонка — моя шахматная фигура, и она будет шагать так, как я скажу. Поставь её. — Я не хочу с тобой драться, брат, — глашатай сузил горящие коньячные глаза. — Ты старше и сильнее. Но ты неправ. — Да, прав как раз ты. Я сильнее, и если захочу, убью тебя, братишка. Снова. Ты ничего своим геройством не добьёшься. Всю жизнь сбегал — беги и сейчас. Иначе… — Иначе, что? — сзади раздался голос Михаила. — Люцифер, ты чего добиваешься вообще? — Так ты тянул время, — вдруг рассмеялся Дьявол. — Мои же братья против меня, спасая человеческую девчонку. — Ой, у тебя отобрали игрушки? — рядом с Михаилом появилась Ванесса. — Закатишь истерику? — она без тени страха двинулась к Гейбу, который всё ещё держал на руках Эмили. — Ты слишком далеко зашёл, Люцифер. — Меня отчитывает проститутка, — широко улыбнулся на собравшуюся публику блондин. — Ой, вы не знали? — передразнил Ванессу он. — Классно, когда шлюхи такие дешёвые. — Я… Я хочу сказать, — вдруг вставила слово Эмили, когда глашатай аккуратно поставил её на ноги. Она пошла вперёд, собирая разбросанные листы со стихами. — Если ты — Дьявол, сам Сатана, то что-то я как-то не впечатлена. Люцифер ничего не ответил. Иначе, любая его фраза, что бы он не сказал, предзнаменовала его полнейшее поражение. Коридор пустел. Гавриил забрал Эмили в медпункт, Винчестеры разогнали остальных. Даже Дьявол одним из первых ушёл. В конце-концов осталась лишь Ванесса и Михаил. — Я прочёл. — А? — встрепенулась девушка. — Прочёл Ромео и Джульетту. — И как тебе? — Ванесса спросила больше из вежливости. — Жутко. Очень жутко. С тобой что-то подобное произошло? — Со мной? — девушка вдруг поняла, что архистратиг действительно не знает, какой была её жизнь раньше. — Нет, совсем нет. Я… как-то расскажу тебе. — Но не сейчас? — Не сейчас. — Да, сейчас ты нужна своей подруге, — Михаил кивнул. Ванесса даже не улыбнулась. Она просто развернулась и пошла по пустому коридору к госпиталю. Только потом она замерла, тихо-тихо прошептав: — Спасибо тебе…