Единственная вещь на свете.

Тихая музыка звона клинков. Две фигуры в темноте, словно танцуя, отбивают взаимные атаки. Взмах, удар, ещё удар, шаг назад, выпад, взмах… В этой битве заведомо не могло быть проигравших — слишком уж профессионально владеют мечами две во всех своих смыслах мировых державы. Япония, как всегда, строен, подтянут и абсолютно уверен в своих действиях. Ведь Кику столько в своё время посвящал идеальной подготовке самураев, что и сам стал практически безупречным воином. Поговаривали, что он способен разрубить на четыре части летящий лепесток сакуры, а затем поймать все кусочки на кончик своей катаны. Япония как-то этим слухам не верил, а лишь тихо улыбался, как и подобает настоящему джентльмену. Простите, японцу. В лихорадочно поблёскивающих азартом глазах Хонды отражался невозмутимый, как и всегда, Брагинский. Казалось, стереть улыбку с его лица не мог бы никто на этой жалкой планетке по имени Земля. Ведь у России была целая бутылка водки — для сугреву, как любил повторять сам Иван, — а так же заманчиво сияющий водопроводный кран где-то сбоку. Пока, правда, ни водка, ни кран нужны не были — годы и годы заточили меч до невообразимой остроты, а самого Брагинского сделали просто непрошибаемым. Хотя, нет. Была всё-таки одна вещь на свете, которая могла повлиять на загадочную русскую душу. И эту вещь Россия уже полтора часа как пытался отобрать у Кику. Безуспешно, но… Дзынь! Ловким ударом катана Японии была выбита у него из рук и, жалобно звякнув, отлетела в угол комнаты. Оставшийся безоружным, Кику беспомощно огляделся по сторонам и стал уже подумывать, как бы уговорить «этого русского» на ещё один поединок. Россия же, времени не теряя, подошёл к Хонде и, пошарив у того за пазухой, вытащил пачку фотографий. Довольная ухмылка — и вот уже — как частенько говорит Англия, — «исчадие колхоза» гордо уходит, тихо матерясь под нос. Этого у России не отнять. Япония изо всех сил пытался сохранить обиженный вид. У него дома лежало ещё пять фотоальбомов с компроматом на Брагинского…