Покуда твоя смерть не разлучит нас

Роберт стоял на кухне, со все еще не спадающей улыбкой, и делал чай. Завтра. Завтра они уедут из этого проклятого города. Билли забудет свою чертову семейку и будет любить только Роберта. От этой мысли становилось тепло. Перестав перемешивать чай, мужчина прикоснулся к губам. Ощущение того жгучего поцелуя никуда не пропало. Так приятно и хорошо внутри. Роб на мгновение прикрыл глаза, вспоминая своего малыша. Бледное осунувшееся личико, чуть припухшие губы, к сожалению не от ласк (Роб до сих пор думал вмазать себе по морде, за то, что ударил его), и грустные глаза… Глаза! Осознание как молотком по башке ударило. И Роб уставился в стену. Билли улыбнулся ему, но выражение его глаз осталось неизменным. Осталось равнодушным и пустым. Внутренности задрожали и сердце упало вниз, когда он услышал приглушенный удар. Роб рванул с места, уронив при этом наполненную чашку с чаем, и понесся наверх. Идиот. Билли никогда не подходил к нему первым. Билли никогда не целовал его первым. И самое главное и ужасное — Билли его ненавидел. Второй удар. Происходящее напоминало сон. Когда бежишь, но при этом ноги утопают в трясине, мешая тебе. Третий удар. Роберт у двери, он задыхается. Все слишком медленно. Ну же. Залетает в комнату. Каких-то несколько шагов до ванны. Быстрее. Быстрее. Распахивает дверь. И от увиденной картины ноги едва не подкосились. — Билл! Не смей! Все будто в замедленно съемке. Роберт видит, как острый край без труда начал входить в кожу и показались первые капли крови. Мужчина рывком хватает ладонью чужую руку с осколком, отводя его как можно дальше от артерий. В миг у обоих кожа на ладонях от острия расходится как по швам, окрашивая кафель в ярко красный. Пусть так, лучше ладони чем шея. Мальчишка, не ожидавший, «спасителя» в последний момент, начинает дёргаться и вырываться. Но мужчина гораздо сильней. Не разжимая кровавую ладонь, Роб второй рукой обхватывает тонкую шею, буквально волоча пацана из ванны. Вывалившись из помещения они оба падают на пол. Мальчишка кричит, но Роб не обращает внимания. Не ослабляя захвата на шее, и не отпуская руку с осколком, он большим пальцем надавливает на болевую точку на кисти и мальчик наконец разжимает руку, роняя проклятый кусок зеркала. Кожа на ладони разорвана. Крови много, но не критично, ничего не задето, покрайней мере он надеялся. Роб хватает осколок и быстро убирает его в карман домашней толстовки. — Что это было, блять?! — он отпускает шею Билла, переворачивая его на спину, мальчик плачет, вероятно даже не слыша его. И это окончательно выводит из себя Роберта. — Ты! — пощечина. — Себя! — пощечина. — Не убьешь! — Роб хлестал наотмашь, не замечая боли от своей рваной раны, пытался тем самым вбить пацану в голову то, что говорит. Остановился, только когда понял, что теряет над собой контроль. Он навис над ребенком, тяжело дыша и смотря на него. От злости и испуга под глазом лихорадочно билась венка. Билли держался за горящие щеки, пачкая себя и пол кровью, все еще плача, но уже тише. Роберт смотрел на него не веря, что буквально пару минут назад могло произойти непоправимое. Он даже и представить не мог, что такое может случиться, а самое главное, что это настолько сильно может его напугать. — О-о-отп-пуст-ти мм-ен-ня, — Билли с трудом выговорил, задыхаясь от отчаяния, запинаясь на каждой букве. — Никогда, — неумолимо ответил мужчина. Немного успокоившись, Роберт поднялся, покачиваясь, не упуская мальчишку из виду. Быстро зашел в ванну, выключая до сих пор льющуюся воду, которая набралась почти до краев. Намочил полотенце и вернулся к Биллу, принявшись стирать с него кровь. Роб от шока не чувствовал боль, пацана хлыстал по лицу изрезанной рукой, поэтому мальчишка сейчас выглядел как вампир в разгар пиршества. Закончив, мужчина замотал его разодранную ладонь в уже порядком кровавое полотенце. Билл хныкал, но не протестовал. Видимо из-за сильного стресса Билл временно выпадал из реальности и упустил момент, когда Роб отлучился и мигом вернулся с аптечкой. Не церемонясь мужчина просто вывалил половину ее содержимого на пол. Билла он приподнял здоровой рукой, подсунув ее под поясницу, чтоб тот принял сидячее положение. Аккуратно размотав полотенце, он принялся обрабатывать рану перекисью, размышляя придется ли зашивать. Придя к выводу, что пока можно обойтись тугой повязкой он наложил ее. Билли за время всех этих манипуляций не издал ни звука, вероятно пока боль притупилась от шока. На свою ладонь Роб неглядя ливанул антисептик и просто обмотал бинтом, чтоб опять не заляпать все кровью. Как только повязка была наложена, он тяжелым взглядом вперился в мальчишку, который низко опустил голову. Они оба молча сидели на полу. — Если ты посмеешь сделать это еще раз, — Роб не кричал, голос был очень спокойным (чего не скажешь о том, что творилось у него внутри), и серьезным, отчего можно было понять, что он ни грамма не шутит. — Твое место займет твой младший брат. От последних слов мальчик едва не задохнулся. Он поднял голову, уставившись на мужчину перепуганными глазами. Просто открыл рот, хватая воздух словно рыба, выброшенная на берег, не в силах вымолвить ни слова. Билли трясло. Угроза вертелась в голове, снова и снова делая больно. Нет! Он этого не допустит. Что угодно, но не это. Не зная, что предпринять, мальчик замотал головой, в знак протеста, придвигаясь к Роберту ближе, потянулся дрожащими руками к нему, показывая, что он все понял. Пусть лучше он. Он, а не брат. А мужчина с удовольствием наблюдал, какой эффект возымели его слова. Вот теперь малыш смотрит на него своими большими полными ужаса глазами и тянется к нему, моля одним только видом о прощении. Мальчишку сотрясала мелкая дрожь, что даже кожа теперь была покрыта зябкими пупырышками. На шее уже проступили красные отметины от его пальцев, на плече ссадины, нос немного припух и на губах вновь открылись ранки от хлестких пощечин. Роберта долго упрашивать не пришлось. Он с силой схватил его за волосы, притянув вплотную к себе и залепляя губы поцелуем. Хотя это поцелуем с трудом назовешь. Он как дикий зверь принялся терзать дрожащие губы мальчика, пока вновь не повалил его на спину. — Ты мой, Билл, — сказал Роб, до синяков вцепившись в худенькие плечи. — Я ведь по-хорошему хотел, но почему ты все портишь? Заставляешь меня быть таким зверем по отношению к тебе? — он уткнулся носом Биллу в шею. — Мы уедем далеко, где нас никто не найдет. Никогда не позволю тебе сбежать, никаким способом. Билл всхлипнул, смотря на безумно горящие глаза мужчины. Хотел закрыть лицо руками, но Роб схватил его, заставляя смотреть на себя. — Ты только мой. Мой. Никому не отдам. Ты будешь принадлежать только мне. Всегда. А раз ты это пока не понял, я продолжу втрахивать эту мысль в тебя. Нравится тебе это или нет. Билл лежал, не веря своим ушам. Роберт выглядел словно окончательно тронулся. А мальчик не мог даже слова вымолвить. Он понимал, что сейчас будет, мысленно приготовился. — И начну прямо сейчас, — Роб раздвинул ему ноги, ложась так что их нельзя было свести. Он кое-как приспустил штаны, поскольку к руке медленно, но верно возвращалась чувствительность и она начинала нещадно ныть. Подушечкой пальца он принялся массировать плотно сжатое кольцо мышц. Только вот мальчишка захныкал, видимо пытаясь что-то сказать, упёрся согнутыми руками Робу в грудь, продолжая вертеть головой. — Заткнись и не рыпайся! — припечатал Роб. Добрым он быть больше не собирался, уже дал слабину и вот, что едва не произошло. — Ты сейчас отключишь мозг и глубоко вдохнешь всем телом. Роб буквально вдавливал его в пол своей грудью, уже направляя себя и потираясь головкой помассировал мальчишке анус. Пара мучительных секунд и он вошел слитым движением, вырывая хрипы и скулеж. — Заткнись сказал, носом дыши! Роберт плавно двигался, обнимая мальчика, не давая себя оттолкнуть и периодически кусая его за плечо. Он сцеловывал текшие слезы, но останавливаться не собирался. Пытался приникнуть к губам, но мальчик не давался. — И не смей отворачиваться! Чувствуешь меня? Билл чувствовал. Чувствовал, как без достаточной смазки член с каждым разом вгрызался все глубже, промеж ног жгло огнем при каждом его движении, а бедра под стальными пальцами кричали от боли. Мальчик кусал себя за руки, чтобы приглушить боль внизу… но страшнее всего было чувство полной беспомощности и унижения. Что он за неудачник такой? Даже выпилиться вовремя не смог, чтобы прекратить эту пытку, а теперь волен только лежать под мужчиной и ждать окончания этого кошмара наяву. Роб тяжело двигался, медленно выскальзывал и резко загонял себя назад до упора. Когда Билл прикусил пальцы, снова зажмуриваясь, Роб, войдя в него до конца, замер. — Кому сказал, глаза на меня, — резкий, грубый голос и мальчик смотрит на него. — Нравится тебе так? Отвечай! Билл весь трясся, если он хотел что-то сказать, он не мог вымолвить, просто мотал головой из стороны в сторону. Роб обнял мальчика за талию больной рукой еще раз резко вогнав себя, выбивая крик. — Да расслабься же ты, блять, — у Билла не получалось, все тело будто судорога сковала и он все-таки решился, хоть и клялся себе, что больше не будет умолять этого человека. — Б-больн-но, — единственное, что смог пролепетать он. И Роберт остановился. От того, что он делает сейчас, самому было тошно. Но зацепившись взглядом за запачканную кровью, задранную рубашку, злость вновь начала подниматься в вперемешку со страхом. Тогда он обхватил руками голову мальчика и встряхнул. — Почему все так, Билли?! Почему ты продолжаешь отталкивать меня?! — Роб действительно не понимал. — Я могу быть очень нежен, делать тебе только приятно. Так приятно, что ты будешь просить еще и еще. Но ты ведь сам … сам выводишь меня! Ну зачем?! Зачем ты хотел это сделать?! Роб орал тряся мальчишку за голову. Страх рисовал картинку того как Билли лежит на полу с ужасной, отвратительной раной на шее и совсем неизменившимся выражением застывших глаз. Роберт никогда такого не испытывал. Впервые все его нутро, всю его сущность сотрясало от страха за кого-то. Только внятного ответа так и не добился. Лишь видел как из уголков глаз медленно капали слезы. Роберт чертыхнулся. Он не позволит. Заставит, раз по другому никак. Но не отпустит. Повернувшись, он поглядел на полувыпотрошенную аптечку. До последнего не хотел к этому прибегать, но видимо придется. Мужчина дотянулся, пододвигая ее к себе и небрежно одной рукой перевернул, выбрасывая на пол оставшиеся содержимое. Всего раз. Он сделает это всего раз, чтоб пацан распробовал вкус. Роб устал видеть только боль и отвращение на лице своего малыша. Мужчина достал шприц и ампулу. Приподнялся, оперевшись на колени, но не выходя из тела мальчика. Дерганным движением встряхнул ампулу, и быстро заполнил шприц ее содержимым. Билл лежал, боясь дернуться, наблюдая за происходящим. Сзади распирало, но соскользнуть он не решался. Только когда мужчина начал щёлкать по шприцу, выгоняя из него воздух, мальчик пересилив себя, заикаясь спросил: — Ч-чт-то эт-то? — Это, котеночек мой, поможет тебе стать более сговорчивым и расслабленным. Мальчик сразу догадался о чем речь. И без того ставшие чёрными от страха глаза, расширились еще сильнее, заполняя полностью радужку. — П-пож-жал-луйст-та, — выдавил Билл, прижав к себе руки. — Да, это ты и будешь говорить, малыш! Ты мне сегодня все свои дырочки предоставишь с охотой, — сказал Роб, хватая его за колено. Билл не хотел этого. Поэтому, пока мужчина не успел навалиться, он дернул ногой и из последних сил ухитрился заехать Роберту в грудь, наконец соскальзывая с члена. Но встать сил не было, Билли смог только перевернуться на живот и поползти к выходу. Мужчина не ожидавший такого немного отпрянул назад, выронив шприц. Ему не составило труда поймать мальчика за лодыжки, резко дёрнув на себя. Тот разве что на метр смог отползти. — Далеко собрался? — спросил Роб, снова ложась на него сверху. — Все равно будет по-моему! — Н-не н-над-до! — Билл так боялся, он понимал, что сопротивление сейчас не лучшее решение, но ничего не мог с собой поделать. Роберт перевернул мальчишку, вновь на спину, хотел видеть его лицо. Шприц он, к сожалению, выронил, когда Билли его пнул, но ничего, этим он все равно займётся позже. Сейчас ему надо снять напряжение. Роб уже пристроился, присунув на половину, как вдруг, раздавшийся внезапно звонок в дверь, заставил его замереть. Комната была нараспашку, потому слышно было прекрасно. Билл и понять не успел как тяжелая ладонь накрыла его рот, еще сильнее вжимая в пол. И тогда пришло осознание. Это же его последний шанс. Билли вцепился в руку закрывшую рот, но силы не равны. Роб, не отпуская его, нащупал трусы на кровати, которые до того сорвал с него. Мальчик даже писк издать не смог как ткань запихнули практически в глотку. Перехватив мальчишку за кисти здоровой рукой, чтоб не вытащил кляп, Роб, подняв его и дотащив до комода, достал из нижнего ящика еще одни запасные наручники. Вернувшись назад к кровати, рядом с которой они все это время боролись, вновь повалил Билла на пол, когда раздался еще один звонок. — Блять! Суки! Как же достали, — матерясь на чем свет стоит Роб, заведя руки Билла за спиной, приковал их к ножке кровати. Он поднялся, с трудом натянув штаны на стоящий колом член, и посмотрел на плачущего и бьющегося в путах мальчишку, но еще один звонок заставил его мигом рвануть вниз встречать незваного гостя. *** Бауэрс решился. Он вообще планировал еще на работе поговорить с Греем, но когда узнал, что тот в скором времени уедет насовсем, понял, что откладывать больше нельзя. И это его внезапное увольнение. Словно бежит от чего-то. Неужели дети и правда заставили его так напрячься? Слова того мальчишки Тойзера так и крутились в голове. Но как ему попасть в подвал Грея, не вызывая никаких подозрений? Хотя почему он вообще должен скрываться? В конце концов он тоже коп и имеет право вызнать. Хватит пускать все на самотек. Есть показания как минимум двух свидетелей. И если он даже опозорится, по крайней мере успокоит, наконец, сам себя. Сегодня у него был выходной. Специально поехал к Робу днем, взял с собой пару бутылок пива, все же надеясь на мирный конструктивный диалог. И все-таки дети были правы на счет подозрительности этого места. Никого на сотни метров вокруг. Конечно не Роберту кого-то там бояться, но все же. Бауэрс наконец припарковался перед домом. Сидя в машине он думал, стоит ли брать рацию с собой или это уже слишком. Решив, что не настолько все плохо, он взял лишь пистолет, который всегда был с ним и направился к дому. Только вот после первого звонка к двери никто не подошёл. Но судя по стоящей машине Роба, тот дома. Неужели спит? Бауэрс не стал отступать. Потоптавшись на крыльце, он позвонил еще раз, и тогда до ушей дошла какая-то приглушенная возня. Походу все-таки разбудил. Сейчас еще причитания по этому поводу придется выслушивать. Решив, что терять уже нечего, Оскар с садистским удовольствием нажал на звонок еще разок. Конечно он ожидал, что Грей откроет дверь не в духе, вот чего он точно не ожидал, так это представшего перед ним бледного, взъерошенного, перепачканного в некоторых местах кровью бывшего коллегу. — Чего тебе? — без приветствия спросил Роб. — И тебе «привет», — отойдя от лёгкого шока, Оскар решил взять напором, поэтому, подтолкнув дверь, прошёл внутрь. — Ты кого-то расчленяешь что ли? Что с рукой? — спросил Бауэрс, заметив кровавый бинт. — Оскар, какого хрена? — Роб был на взводе, внутри все аж дрожало от злости, плюс ко всему не унявшееся возбуждение, кончить он так и не успел. — Если ты пришел угововаривать меня остаться, так я еще в участке все объяснил, я устал от этого городишки, так что будь добр свали. — Грубиян, — ответил Бауэрс, бесцеремонно входя на кухню и садясь на стул, ставя две бутылки пива на стол, открыл одну. — К чему такая спешка? Даже со своими бывшими коллегами пирушку не устроил. В одну неделю решил свалить. Тебе не кажется это скоропалительным решением? У Грея на виске пульсировала венка. Он задавался вопросом — это вселенная испытывает степень его терпения? — Я давно хотел свалить, а тут появилась такая возможность, что грех было ей не воспользоваться. — И тот инцидент с детьми, которых ты избил, не имеет к этому никакого отношения? — приподняв бровь, спросил Оскар и сделал глоток пива. Грей на секунду застыл, уставившись на своего бывшего коллегу, не веря, что что-то подобное вообще прозвучало из его уст. — Ахахаха, — Грей не выдержал и истерично заржал. — Так вот зачем ты пришёл, решил поиграть в доброго папочку, после того как тебе пожаловалась группка пездюков? Признаться, я разочарован. Где мой старый добрый Оскар Бауэрс, которому насрать на всё и вся? — Не переводи тему, Роб. Мы оба знаем, что ты сверх меры тогда превысил полномочия. У одного сломана рука, у второго сотрясение и… — Бауэрс, — тон настолько изменился, что Бутч взрогнул. — Какого хуя тебе сейчас надо в моем доме? Оскар поднялся. От мужчины напротив исходило сейчас столько агрессии, что ее казалось можно ощутить физически. Если Грей и перед детьми тогда предстал без своей маски добродушия, то у детишек и правда стальные яйца, раз они решили проникнуть в дом этого человека. — Подвал твой хочу глянуть, — больше не скрывая причины своего визита, спокойно ответил Бауэрс. По хорошему все равно не вышло. — И почему ты решил, что я тебя туда пущу? На каком основании, Бауэрс? — Роб лыбился. Только улыбка это была не та, когда подшучиваешь над коллегой. Он откровенно издевался и насмехался. — На основании показаний детей. — Ты пришел с ордером? — Оскар из последних сил держался. Сейчас перед ним стоял не тот Грей, которого он знал, даже с закидонами садиста. Сейчас это был самый настоящий Грей. Без маски - не скрывая, какой он на самом деле кусок говна. И Бутч не сомневался, если даст эмоциям волю и врежет первым - Роб без всякой жалости разнесет его карьеру. — Нет, считай это моим одолжением, — жестко ответил Оскар. — Или это сделаю я, или группа копов с ордером, что перелопатит уже весь дом, уж поверь, я позабочусь. Подумай. Дергующийся веко не осталось без внимания Оскара. У Грея аж глаза покраснели, настолько он был взбешен. — Уебывай, — на неспадающей скалящейся улыбке прозвучало это страшно. — Хорошо-хорошо, — Бутч поднял руку в примерительном жесте, в другой он держал пиво. Он обошёл Грея дугой, подсознание подсказывало на интуитивном уровне, что спиной повернуться — равносильно самоубийству. Грей по пятам шёл за ним. — Только вот поездку свою отложи. Бауэрс смотрел прямо в глаза, не отводя взгляд. Грей давил. Это можно было кожей ощутить. — Попрощайся с карьерой, Бауэрс, — выплюнул Грей. — Это мы еще посмотрим, пиво можешь оставить себе, — улыбнулся Бутч, кивнув на непочатую бутылку на столе. Он уже был в коридоре, хотел выйти также не поворачиваясь спиной. Как вдруг произошло то, чего ни он, ни Грей точно не ожидали. Со второго этажа, явно из одной из комнат, раздался детский слезливый крик. — ПОМОГИТЕ!