From winter to summer then winter again

Москва, 2022 год — Это что, седой волос? — Он самый. Москва, 2005 год Говорят, что время не стоит на месте. Даже когда нам кажется, что стрелки на часах замедлили ход, и каждая минута тянется, словно вечность, время все равно продолжает идти вперед, безжалостно и неумолимо. Проходят дни, один за другим сменяются годы, проходят целые десятилетия. Люди и оглянуться не успевают, как им в затылок начинает дышать смерть, как бы говоря: «Еще немного… Может, год-два, и ты познакомишься со мной поближе». И она никогда не обманывает, всегда ко всем приходит вовремя. Ко всем, кроме Игоря. Для него время остановилось уже очень давно. Он не жил, потому что жизнью назвать это можно было с очень большой натяжкой. Пока все вокруг пытались чего-то добиться, стремились к высотам, Акинфеев просто существовал, подобно камню, который просто лежит на дне ущелья и до которого никому нет дела. И которому нет дела до того, что происходит в мире. Он не смотрит новости, не обращает внимания на прохожих, даже толком не заботится о самом себе, а просто ждет. Чего? Игорь и сам давно отчаялся получить ответ на этот вопрос. Когда-то ему сказали, что в нужный момент он все поймет, но этот момент упорно отказывался наступать. Над Акинфеевым словно нарочно издевались какие-то незримые высшие силы, заставляя сполна прочувствовать весь вкус отчаяния и маниакального желания умереть. На самом деле, он даже перестал считать годы, а дни так и вообще слились в один. Длинный и не прекращающийся. Иногда, конечно, проскакивает надежда, что все это просто очень плохой сон, а утром все вернется на круги своя. Однако утро наступало, а бесконечный день не торопился подойти к своему логическому завершению. Осень кажется Игорю унылой, зима мрачной, весна всегда дает ложные обещания, а лето выжигает остатки самообладания. И старые воспоминания все чаще не дают уснуть, а ведь сон пока что остается той единственной ниточкой, которая продолжает держать на плаву. Потому что во сне Игорь не думает. А днем прошлое настойчиво стучится и заставляет вновь и вновь тонуть в нем, захлебываться, но все равно всплывать на поверхность, чтобы потом снова начать все с начала. Чтобы совсем не сойти с ума, Игорь время от времени гуляет. Без какого-то четкого плана, просто ходит по городу, чтобы это помогло ему отвлечься и ненадолго обо всем забыть. Но забыть все равно не получается. Да и стоит ли забывать? Санкт-Петербург, 1821 Он чувствовал, что Артем ему уже очень нравился, хотя они были знакомы от силы три дня. Но это не имело совершенно никакого значения, потому что на первый план вышли собственные ощущения, которые не могли обмануть. Сердце начинало колотиться с бешеной скоростью от одного только взгляда, а мысли отказывались соединяться в единую цепочку. Игорь впервые наблюдал такой разлад в самом себе, но он не казался ему катастрофой, а, наоборот, придавал сил и окрылял. — Ты слишком светишься, — хмыкнул Смолов, заметив, что товарищ раз за разом оборачивается в сторону Артема Дзюбы и не перестает глупо улыбаться. — И вовсе я не свечусь, — попытался возмутиться Игорь, но вышло у него довольно неправдоподобно. — Ошибаешься, — отозвался Федор. — Поговори с ним, хуже не станет. — И как ты себе это представляешь? — скептически поинтересовался Акинфеев, снова обернувшись назад. — «Сударь, вы мне очень нравитесь. Окажете мне честь и согласитесь сходить со мной на свидание?» Смолов испустил короткий смешок. — А почему нет? У меня же так получилось. — Твои отношения с Кокориным — случай один на миллион. Мне вряд ли так повезет. Лучше я просто продолжу наблюдать на расстоянии, без вреда для нас обоих. — Как знаешь, — Федор пожал плечами. — Главное, не пожалей потом. Москва, 2005 год Игорь невольно улыбнулся, вспомнив первые дни знакомства с Артемом. Почему-то этот эпизод не всплывал в его мыслях уже очень давно, а на передний план всегда выходили куда более болезненные картинки. Впору было бы насторожиться, с чего это вдруг память решила к нему подобреть и подкинуть что-то приятное, но Акинфееву хотелось лишь скорее вновь очутиться в своем прекрасном мире. И не важно, какими могут быть последствия. Дойдя до футбольного поля, расположенного недалеко от какой-то школы, Игорь сел на скамейку и откинулся на спинку. На поле мяч гоняли мальчишки-подростки, но они никак не могли помешать Акинфееву вернуться на пару сотен лет назад. Санкт-Петербург, 1821 год Игорь любил конные прогулки, а потому, когда Дзюба неожиданно предложил ему покататься, он не смог отказать. К тому же, это была возможность лишний раз побыть рядом с Артемом, что в последнее время случалось нечасто. — Скажите, Игорь, — начал Артем, когда они сделали остановку, чтобы перекусить и дать лошадям отдохнуть. — Вам когда-нибудь казалось, что вы думаете и чувствуете как-то неправильно? — Разве можно неправильно чувствовать? — удивился Акинфеев и внимательно посмотрел на Артема. Дзюба неловко переминался с ноги на ногу. — Не знаю, — закусив губу, ответил он. — Но все равно кажется, что люди подобного понять не смогут и осудят. — А я смогу? — Да, — выдохнул Артем. — Не знаю, почему, но уверен, что поймете. Игорь не успел ничего ответить, потому что в следующую секунду собеседник в несколько быстрых шагов сократил между ними расстояние, оказавшись непозволительно близко, из-за чего Акинфеев вдруг потерял дар речи. — Можете ударить меня, даже убить, — прошептал Артем, склонившись к лицу Игоря. — Но я не могу ничего с собой поделать. А следом — несмелый поцелуй, который даже больше походил на невысказанный вопрос. Вопрос, на который Акинфеев дал положительный ответ. Москва, 2005 Игорь почувствовал фантомные прикосновения на своем лице. Знакомые пальцы трогали его запястья, а горячее дыхание опаляло шею. Глаза открывать было действительно страшно, потому что стоит ему это сделать, как он вернется в холодный мир, в котором уже давно не осталось ничего, что могло заставить почувствовать себя счастливым. — Живой? — донесся до Игоря незнакомый голос. — А чего в себя не приходит? Проблем только не хватало. Меня ж родители убьют. — Кирь, тут человеку плохо, а ты только о себе и думаешь, — произнес другой. — Помочь надо. — Главное, хуже не сделать, — отозвался третий. — А то аукнется и ему, и нам. Тём, ты чего над ним завис? Дышит же. — Да мало ли, проверяю, — ответил четвертый. Услышав этот голос, Игорь резко распахнул глаза и встретился с обеспокоенным, до боли знакомым, взглядом. Заметив, что Акинфеев пришел в себя, его со всех сторон обступила толпа мальчишек, но такое повышенное внимание не беспокоило, Игорь его просто не замечал. Потому что для него сейчас существовал только один человек. Тот, который крепко сжимал его руку и который выглядел таким настоящим, таким… Санкт-Петербург, 1822 год Игорь стоял над раскрытым чемоданом и внимательно проверял, все ли необходимое они положили. Все-таки, поездка в другую страну была делом ответственным, а потому к сборам следовало подойти максимально серьезно. — Чертяга, ты уже сотню раз все пересмотрел, — заметил Артем. — За последние пять минут ничего не изменилось, поверь мне. — А вдруг мы что-то забыли? — Значит, так надо, — отозвался Дзюба. — Лучше иди ко мне. Предложение любовника было слишком заманчиво, особенно теперь, когда он так соблазнительно лежал на постели, прикрытый одной только простыней, не оставляющей никакого простора для фантазии. — Вот что ты со мной делаешь? — Извращаю, понятное дело, — усмехнулся Артем. — Давай же, иди сюда. Москва, 2005 год Игорь просто не мог поверить. Это был Артем, его Артем. Живой, здоровый и молодой. Такой, каким Акинфеев хотел бы его вспоминать все эти годы. А самое главное, действительно настоящий. Не мираж, который приходил к нему в минуты самого сильного отчаяния, а реально существующий человек. Хотелось притянуть его к себе и крепко обнять, но… Он не узнавал Игоря. Не смотрел влюбленно и завороженно. Словно вообще видел впервые в жизни. — Вы как? — обеспокоенно спросил Артем. — Голова не болит? — Болит, — хрипло ответил Акинфеев, вдруг почувствовав, что голова и правда раскалывается. — Что произошло? — В вас мяч попал. И вы долго не приходили в себя, — сказал один из мальчишек. — Мы не специально, честно. Просто не успели его перехватить. — Не страшно, — отмахнулся Игорь. — Главное, до дома дойти, а там отлежусь, и все хорошо будет. — Я вас провожу, — уверенно заявил Артем, всем своим видом показывая, что возражения не принимаются, отчего Акинфеев улыбнулся уже второй раз за день. Париж, 1822 год Артем мило зажмурился, подставляя лицо ярким лучам. Впервые за несколько дней в Париже вышло солнце, на смену сырости и проливным дождям. Игорь не может и не хочет перестать улыбаться и радоваться каждому мгновению, ведь рядом с Артемом он чувствует себя по-настоящему живым. Они были здесь вдвоем и они были безумно влюблены. Разве им нужно больше? — Как думаешь, мы всегда будем вместе? — спросил Дзюба, повернувшись к Игорю. — А что, есть другие варианты? — улыбнувшись, поинтересовался Акинфеев. — Просто уточняю, — ответил Артем, после чего оставил легкий поцелуй в уголок губ. А в следующую секунду неожиданно зашелся в приступе кашля. Москва, 2005 год Первые минут десять шли молча. Голова только-только начала отпускать, да и к тому же Игорь не знал, как подступиться к Артему, потому что каким бы знакомым он не выглядел, это все равно был другой человек. Похожий, но не тот. И ему нельзя было просто взять и сказать: «А знаешь, ты когда-то был моим любовником, парень. Ну, не совсем ты, но все равно был». — Любишь футбол? — наконец спросил Игорь первое, что пришло в голову. И не прогадал, потому что глаза парня загорелись от радости и воодушевления. — Еще как! — воскликнул Артем. — Надеюсь, у меня получится когда-нибудь стать отличным футболистом. Тренер говорит, что шансы есть. — Ты главное не отступай от мечты, — с улыбкой сказал Акинфеев, умиляясь подобному энтузиазму. — И тогда у тебя точно все получится. — Думаете, у меня и правда выйдет? — Конечно, если будешь прилагать усилия. Глядишь, станешь однажды звездой Чемпионата Мира. Это раззадорило парня еще сильнее, а потому он начал в красках описывать свой футбольный клуб и команду, в которой он выступал нападающим. Оставшееся время до дома Игоря они провели, обсуждая футбольные клубы, рассуждали о том, не уедет ли Вагнер Лав в ближайшее трансферное окно, и в общем целом быстро нашли общий язык, будто были знакомы уже не первый год. — Вот мы и пришли, — остановившись около подъезда, с сожалением в голосе произнес Игорь. — Как ваша голова? Прошла? — Да, все отлично, — ответил Акинфеев, после чего протянул Артему руку. — Приятно было с тобой познакомиться. — Мне тоже, — пожав руку, отозвался парень. — Жаль только, что так поздно. — Почему поздно? — удивился Игорь. — Послезавтра уезжаю в Питер. Мной «Зенит» заинтересовался. В груди Игоря что-то оборвалось. Питер всегда много значил для него, потому что именно там суждено было произойти встрече, которая перевернула его жизнь с ног на голову. И именно туда теперь уезжал другой Артем на поиски своего счастья. — Желаю большой удачи. Надеюсь однажды увидеть тебя в основном составе. Артем благодарно улыбнулся и уже сделал шаг в сторону, чтобы уйти, но снова остановился. — Игорь, скажите, вам когда-нибудь казалось, что вы думаете и чувствуете как-то неправильно? Париж, 1823 год С каждым днем ему становилось хуже, это было просто невозможно не заметить. Он плохо ел, у него порой не было сил даже банально подняться с постели, а легкие и горло разрывались от постоянного кашля. Иногда, правда, казалось, что начинается улучшение: Дзюба улыбался, ходил по квартире и даже шутил, а на следующий день сказка заканчивалась, и все снова становилось очень плохо. Сердце Игоря обливалось кровью, хотелось убить самого себя за то, что он не мог ничего сделать, не мог спасти. Артем, его любимый, жизнерадостный и неутомимый Артем затухал на глазах. Чахотка знала свое дело и неумолимо приближала день, когда Дзюба больше не сумеет проснуться. — Чертяга, — еле слышно произнес Артем. — Попить? — спросил Игорь, отложив газету в сторону и подойдя к постели больного. — Нет, — ответил Дзюба, закрыв глаза, потому что свет вдруг стал слишком резким. — Игорь, я… Я могу тебя… И снова кашель, от которого по всему телу проносятся судороги. — Могу тебя попросить об… услуге? — спросил Артем, наконец придя в себя. — Ты же знаешь, что я ради тебя сделаю, что угодно, — отозвался Акинфеев, крепко сжав ладонь любимого. — Это будет сложно сделать, — заметил Артем. — Но… Игорь, ты можешь меня убить? Москва, 2005 год Игорь несколько секунд недоверчиво смотрел на парня, пытаясь понять, не показалось ли ему. В одно мгновение Артем словно повзрослел лет на десять и теперь был еще больше похож на того Артема. — Разве можно неправильно чувствовать? — повторил Акинфеев слова, которые впервые произнес так давно. — Не знаю. Но мне кажется, никто не поймет. Просто посчитают странным. — А я смогу понять? — Не знаю, — вновь произнес Артем. — Просто мне кажется, что вам можно доверять. Но все равно боюсь. — Не стоит мучить себя, — положив руку на плечо парня, сказал Игорь. — Я готов выслушать тебя в любой момент, если захочешь. Ты ведь теперь знаешь, где меня найти, так? Артем кивнул. — И когда поймешь, что готов рассказать, я буду ждать тебя, идет? — Да, — улыбнувшись, ответил парень, после чего, наконец, ушел. Ушел с уверенностью, что теперь все точно будет хорошо, а странные сны больше никогда не будут пугать его по ночам. Мадрид, 1825 год -Вы с ума сошли? — испуганно кричал испанец, сжимая в ладонях плечи Игоря. — А если бы я не успел и вы захлебнулись? — То ничего бы не случилось, — сплюнув воду в сторону, ответил Игорь. — Очередная бессмысленная попытка убить себя. — Что это значит? — Вы все равно не поймете, — высвободившись из цепких рук незнакомца, сказал Акинфеев. Испанец несколько секунд задумчиво смотрел на Игоря, размышляя о чем-то своем, после чего вздохнул и произнес: — Вы тоже потеряли свою родственную душу? — Что? — опешил Игорь. — Я вас не понимаю. — Вы лишились своей души, своего родного человека, — пояснил испанец. — Того, кто был предназначен вам самой судьбой. — Я все равно не… — Пойдемте со мной, я все объясню. И Игорю оставалось лишь согласиться. Москва, 2018 год Время вдруг ускорилось, будто подсело на фен. Игорь и оглянуться не успел, как со встречи с Артемом пролетело тринадцать лет. Нет, в его распорядке и укладе жизни не изменилось ровным счетом ничего, да и сам Артем так больше никогда и не пришел, но дни вдруг перестали казаться бесконечными, а плохие воспоминания посещали Игоря все реже и реже. Он все еще существовал, а не жил, но это существования перестало тяготить, потому что теперь Акинфеев знал, чего ждать. И он ждал. Уже в 2006 году Артем Дзюба вошел в основной состав питерского «Зенита», а потому Игорь не пропускал ни одного матча, несмотря на то, что всей душой болел за московский ЦСКА. Он радовался каждому достижению Артема, переживал из-за каждой травмы, и надеялся, что Дзюба все еще о нем помнит. И все надежды с лихвой окупились, когда утром 30 июня в дверь его квартиры позвонил курьер и вручил билет на матч Россия-Испания в Лужниках. И Игорь прекрасно знал, от кого он был. Мадрид, 1825 — То есть, я теперь обречен на бессмертие из-за того, что убил собственную душу? — переспросил Игорь, обессиленно упав в мягкое кресло. — Да, — кивнул Серхио. — Знаю, звучит дико. Признаться, я и сам не поверил, когда узнал. Но очень скоро перестал сомневаться. И, как видишь, живу уже больше трехсот лет и жду. — Предположим, я поверил, — протянул Акинфеев. — Но чего мне тогда ждать? Что должно произойти? — Честно? — спросил Рамос. — Я не знаю. Просто жду и верю, что однажды вновь стану человеком, который не прикован к земле и способен дышать полной грудью. Главное не отчаиваться, иначе может стать невыносимо тяжело. — Но как? Как можно жить без того, кто стал для тебя всем? Как просыпаться по утрам, зная, что убил его своими руками? — Это зависит только от тебя, — ответил Серхио, заранее представляя, как Игорю будет больно. Потому что ему было больно до сих пор. Москва, 2018 год Весь матч Игорь сидел, как на иголках. Оставались последние три минуты, а счет был по-прежнему не открыт, что предвещало еще более мучительное дополнительное время. А если и в эти минуты ни одна из команд не забьет решающий гол, то вообще могут дотянуть до серии пенальти, и тогда обе сборные могут надеяться только на чудо. Когда особо опасный момент создал Серхио Рамос, который с последней встречи с Игорем заметно изменился и стал немного старше, трибуны вдруг затихли. А может, все голоса просто слились в единое целое, отчего Акинфееву начало казаться, что наступила тишина. Впрочем, она длилась недолго, потому что мяч у испанцев перехватили российские полузащитники и двинулись в сторону ворот противника. Игорь задержал дыхание, когда Денис Черышев сделал пас в сторону Артема, который весь матч носился по полю, пытаясь вывести команду вперед, а затем стадион взорвался восторженными криками, потому что мяч оказался в воротах. Все попытки испанцев отыграться в добавленные три минуты не принесли им никакого результата. А сборная России вместе со всей страной праздновала свою заслуженную победу. Москва, 2000 год — Район у нас тихий, — оповестила Игоря женщина. — Соседи мирные, культурные. Старшая по подъезду очень ответственная, хотя и молоденькая совсем. Катей зовут. Игорь обвел взглядом прихожую. Все в этой квартире было прекрасно, что, впрочем, Акинфеева не особо волновало. — Меня все устраивает, — сказал мужчина безразличным тоном. — Беру. — Отлично, — обрадовалась женщина. — Тогда обсудим детали и по рукам. Москва, 2018 год — Ты повзрослел, — заметил Игорь, осмотрев героя вчерашнего матча с ног до головы. Теперь его было совсем не отличить от того Артема, которого Акинфеев потерял уже очень давно. И это вызывало крайне двоякое ощущение, с которым Игорю было трудно бороться. Тяжело было стоять рядом с тем, кто был так похож на того, кого ты любил, но не иметь возможности обнять и поцеловать. — А вы не изменились, — отозвался Дзюба. — Выглядите совсем как в тот день, когда мы с пацанами в вас мячом попали, и я вас провожать пошел. Несколько минут они просто смотрели друг на друга, изучали, оценивали. — Может, вернемся к тому, на чем остановились тогда? — спросил Артем, неловко закусив губу. — Если хочешь, — улыбнулся Акинфеев. — Думаешь, теперь я смогу тебя понять? На несколько секунд Дзюба задумался, мысленно прикидывая, правильно ли он поступает и не совершает ли ошибку. Потому что ошибаться сейчас совершенно не хотелось. Глубоко вздохнув, он произнес: — Ты всегда меня понимал, Чертяга.