Встретим время так,
как оно встречает нас.
Уильям Шекспир,
«Цимбелин».
Выйдя из столовой, Алек направился к кабинету, в котором должен был проходить последний на сегодня урок – история. Её преподавал молодой мужчина, можно сказать, что в самом рассвете сил, - Виктор Элдетри. Его уроки были настолько интересными, что не оставалось ничего, кроме как внимательно слушать. Учитель истории и английского и сам был человеком особенным. Он рассказывал множество историй в дополнение к своим рассказам по учебникам настолько детально, будто переживал их сам. Почти все девочки класса Алека и Иззи были тайно или явно влюблены в мистера Элдетри. И не только они – учительница географии миссис Каунтер тоже не сводила с него глаз, когда мужчина проходил мимо в коридоре. Изабель хорошо к нему относилась, что было довольно-таки взаимно, хотя это было больше похоже на что-то вроде взаимного уважения. Как говорила Изабель, мистер Элдетри занимал не маловажную роль в Конклаве и часто помогал ей на уроках. Её брат же твердил, что Ложа просто пытается её контролировать, посылая везде своих агентов. Алек просто не чувствовал ничего приятного к этому человеку. Для него от их учителя истории шло какое-то странное ощущение, будто тот что-то скрывает. И Лайтвуд никак не мог от этого отделаться, ведь каждый раз, смотря на Элдетри, он видел лишь скрытного и мерзкого человека. Саймон называл это предчувствием, так как Льюис поддерживал друга в его соображениях. Он даже как-то раз пытался проследить за учителем, чтобы подтвердить свои догадки насчёт его тёмного прошлого, но из этого ничего не вышло, так как историк заметил его и заставил месяц разбирать после уроков книги в библиотеке. После звонка учитель раздал ребятам результаты контрольной работы, которую они писали на прошлой неделе. - В большинстве своём, вы хорошо подготовились в этот раз, поздравляю. Как всегда хочу выделить Изабель Лайтвуд, получившую пять с плюсом за восхитительные знания об истории восемнадцатого века, - медленно проходя между парт, произнёс историй. - Пс, Алек, что у тебя? – тихо наклонилась к брату Иззи. - Четыре. Хотя должен признать, что получил заслуженно, ведь я был не очень-то готов к контрольной, - немного с разочарованием произнёс Александр. Обычно он был одним из лучших в классе. После Иззи, конечно. - Мистер Элдетри, это дискриминация! Моя работа заслуживает как минимум четвёрки! Вы меня завалили из-за того, что я парень, - произнёс Радж с задних парт. Учитель подошёл к нему, взяв работу и процитировал: - «В восемнадцатом веке все носили ужасные парики, длинные чулки, даже мужчины, и пудрились так, что дышать было не возможно». - А что такого? Разве это неправда? – продолжал возмущаться Радж. - Вы отвратительно написали работу. Ваши выражения недостойны даже тройки, поэтому прошу вас сесть и успокоиться, пока я не снизил оценку до двух баллов, - он прошёл к доске. – А сейчас записывайте новую тему на ближайшие уроки… После всех занятий Алек и Изабель вышли на крыльцо и, попрощавшись с друзьями, медленно спустились по лестнице у выхода из школы, двинувшись в сторону своего дома. Благо, жили они недалеко, минут пятнадцать пешком или три остановки на автобусе. Близнецы иногда любили после дня, просиженного за партами в душных кабинетах, никуда не торопясь, идти и болтать обо всём на свете. Но сегодня обоих волновала только одна тема. — Ты что-нибудь чувствуешь? — оглянувшись и убедившись, что их никто не подслушивает, спросил Алек у сестры. — А что я, по-твоему, должна почувствовать? — с улыбкой спросила Изабель. Она знала, что брат немного волнуется за неё, но сама относилась ко всему происходящему вокруг спокойно. Недаром же её готовили к этим событиям с детства. — Не знаю… Предчувствие, интуицию, головокружение, в конце концов. — Честно говоря, нет. Ничего не происходит. Обычный день, обычные уроки, обычные ощущения, — сквозь стёкла своих дорогих солнечных очков, Иззи увидела обеспокоенный взгляд брата. — Расслабься, ты ведь, наверное, заметишь, когда я исчезну. Я разрешаю тебе даже на пару секунд порадоваться об этом. — Это не смешно, Из. Я же волнуюсь! С тобой может случиться всё, что угодно! — Но могу тебя заверить, что сегодня этого точно не произойдёт, поэтому я останусь здесь, наедине с твоей хмурой мордашкой, — пошутила девушка, переходя дорогу. — Ты этого знать не можешь, — возразил Алек, и, помолчав минуту, продолжил. — Интересно, где ты окажешься? То есть когда? — Надеюсь, не в центре Великого пожара 1664-го года. — Боже, Из, Великий Лондонский пожар был в 1666-м году! — поправил сестру Лайтвуд. — Как можно не знать этого! Такая простая дата. Кроме того, эта часть города тогда была не очень-то сильно застроена, а значит, не могла вся сгореть. Хотя зачем я это говорю, тебе не раз об этом рассказывали на занятиях. Ты ведь историю получше меня знаешь. — Возможно да, возможно нет… — протянула брюнетка, послав мимолётную улыбку проезжающему мимо парню, который от неожиданности чуть не свалился с велосипеда. — Не будь таким занудой, братик, я знаю, что делать в ситуации с перемещениями во времени. Алек всегда восхищался спокойствием и выправкой сестры. Ему от одной мысли о путешествии в прошлое всегда становилось дурно, а так как он тоже неплохо знал историю, то помнил обо всех войнах, заражениях чумой и оспой, об инквизиции… Молодую девушку в их школьной форме вполне могли принять за ведьму! И от этих мыслей ему становилось ещё страшнее за Изабель. Хотя её всю жизнь учили, как не растеряться в прошлом. С детства она занималась танцами, фехтованием и конным спортом. Иностранными языками и историей. Впрочем, это никогда не мешало ей заводить подруг, ходить по магазинам и мастерски охмурять понравившихся парней. Но с прошлого года Изабель, вдобавок ко всему, каждую среду стала уезжать с леди Аристой и их матерью неизвестно куда. Возвращались они только поздно вечером. Родственники называли это «занятия по тайноведению», хотя мало что слышали об этих поездках. Алек тоже многой информацией не владел, так как сестра каждый раз отнекивалась, говоря, что не может рассказать об этом. В семье Лайтвудов вообще было очень много секретов. Саймон даже в шутку говорил, что тайн у них больше, чем у всех секретных служб Великобритании и США вместе взятых. И не то, чтобы кто-то был с этим не согласен. Дойдя до дома, близнецы остановились у массивной чёрной двери, выглядящей довольно старо, по сравнению с окружающей обстановкой.Их дом был построен в старофранцузском стиле из белого кирпича. В нём было три этажа и огромное количество комнат, многим из которых так и не нашли применения. Льюис предполагал, что раньше это был дворец какого-нибудь известного в городе чиновника. Остальным же было всё равно на его историю. Так как ключей у них не было, Иззи нажала на звонок, послав мелодичную трель по всему дому, и стала ждать, когда кто-нибудь им откроет. — У тебя точно голова не кружиться? — зачем-то уточнил Алек. — Не действуй мне на нервы, братец, они и так почти на пределе, — сказала Изабель, входя в открытую им их дворецким дверь. — Здравствуйте, мистер Бернхард, не подскажите, где леди Ариста? — Ваша бабушка в музыкальной комнате! — доложил швейцар. Хотя на самом деле ни Алек, ни Изабель, не знали, кем именно был мистер Бернхард. Для Маризы он был «бабушкиной правой рукой», а сама бабушка называла его «старым другом семьи Лайтвуд». Впрочем, они не сильно хотели в это вникать. — Не забудь обязательно сделать все уроки, братик! — немного издевательски крикнула Изабель и вспорхнула вверх по лестнице, умудрившись при этом не сломать ноги на своих высоченных каблуках. Ещё одно поразительное умение Изабель Лайтвуд. Музыкальная комната находилась на втором этаже. Там стоял любимый рояль Александра, за которым он любил сидеть, погрузившись в свои мысли и наигрывая известную ему одному мелодию. Как заметила Иззи, он проводил там время, только когда ему было грустно или тяжело на душе. В такие моменты её брат хотел побыть в одиночестве, и она его не трогала, предпочитая просто слушать. Входная дверь захлопнулась, выдёргивая Алека из его мыслей. Вздрогнув, он вдруг снова почувствовал, как в животе всё сжалось, колени задрожали, а в голове закружилось. Всё произошло так резко, что Лайтвуду пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть на пол. — Всё в порядке, мистер Лайтвуд? — учтиво спросил швейцар, оглядывая побледневшего парня с головы до пят. — Да-да, всё хорошо, просто немного тошнит. Это уже не впервые, наверное, съел что-то не то, Вы же знаете, какую еду дают в школьных столовых, — нервно улыбнувшись, сказал Алек. — Пойду, пожалуй, займусь домашним заданием. Мистер Бернхард лишь молча кивнул, делая безразличный вид. Но, поднимаясь по лестнице в свою комнату, парень ощущал спиной его внимательный взгляд. Уже поздним вечером, Изабель пришла к Алеку в комнату, застав его за написанием стихов в своём блокноте. Он лежал в своей пижаме, задумчиво смотря в потолок. Её брат очень редко кому-либо показывал свои наброски, считая это слишком личным, но Иззи пару раз удостаивалась чести заглянуть в священную тетрадку. «Аккуратно» спихнув все вещи брата с кровати на пол и получив возмущенный возглас их владельца, девушка скинула свои туфли и легла на покрывало, положив голову на колени Алеку. — О чём пишешь? — откинув прядь волос с лица, спросила Изабель. — Ты же знаешь, я не люблю показывать свои стихи. Они не так хороши, да и пишу я их просто ради себя, — не отрывая взгляд от написанных на листе строчек, произнёс Алек. — Те, что видела я, были классными, — сказала брюнетка, смотря снизу вверх на брата. — Я выбрал лучшие тогда. Не хотелось ударить перед тобой в грязь лицом, — Лайтвуд всё же отложил тетрадь и потёр уставшие глаза. Он взглянул на висевшие на стене часы. — Как прошли занятия по… что там на этот раз было? — Французский. Как всегда, скука неимоверная, mon cher*, — улыбнулась Изабель, укладываясь так, чтобы брат смог лечь рядом с ней лицом к лицу. После минутной тишины, она всё же решила нарушить молчание: — Как думаешь, много завтра придёт гостей? — Если бы ты слушала бабушку и маму, то знала бы, что да, много, — с небольшим укором произнёс Алек. Всё-таки его сестра иногда была слишком легкомысленной. — Нервничаешь? — Не больше тебя. Иногда мне даже кажется, что ты волнуешься сильнее. — Это лишь беспокойство. Но завтра твой день, Иззи, именно ради тебя придут все эти люди. — Да уж, чиновники, бизнесмены, разве что королей не позвали. И этих важных персон мы впервые увидим, но должны будем мило улыбаться и смеяться над каждой их шуткой, — сказала Изабель, в конце натянуто посмеявшись, будто показывая, как это будет выглядеть завтра на приёме. — А что делать, ты ведь у нас рубин, важнейшая фигура во всей этой истории с кругом, — отсмеявшись, произнёс Алек. — Ты справишься. Я это знаю. И мама знает. И даже этот Конклав понимает, что ты сделаешь всё ради "великой цели человечества" ! — Как будто меня кто-нибудь спрашивал. Хотя может быть я найду себе какого-нибудь богатенького красавчика завтра, сына одного из этих важных гостей. Может у нас даже получится что-нибудь. Исключительно ради нашей семьи, естественно. — А как же Мелиорн? — ухмыльнувшись, спросил брюнет. — Уже надоел? — О, эти отношения уже давно держаться лишь на хорошем сексе, — подмигнув, ответила Изабель. — Боже, замолчи, не хочу даже слышать об этом! — закатив глаза, но не сумев сдержать румянец на щеках, воскликнул Александр. — Ну не всем же девственниками до самой старости быть. Хотя может мы и тебе кого-нибудь найдём. Какого-нибудь горячего блондина. Это же и твоё совершеннолетие тоже. Главное не забывайте использовать презерва… — Хватит! — Алек закрыл сестре рот ладонью, сильно покраснев. — Боже, и почему блондина? — Ха! Так и знала, что ты хочешь этого! Обдумай моё предложение. Ты же знаешь, твоя сестра всегда готова тебе помочь, особенно на личном фронте. — Иди-ка ты уже спать! Завтра будет тяжелый день для всех. А особенно для тебя. — Зануудаа! — протянула Иззи и встала с кровати, поднимая туфли. — Спокойной ночи, братик. Горячих снов. — Спокойной ночи, Из, — проводив сестру недовольным взглядом, Лайтвуд снял покрывало, скомкав и бросив его в дальний угол своей комнаты, и забрался под одеяло, почти сразу засыпая с мыслями о завтрашнем дне. *"mon cher» (французский) — «мой дорогой».