Рев Дракона. (The Dragon's Roar)

Эйемон смотрел на Драконий Камень из безопасного укрытия флагманского корабля «Принц Рейегар». Ему пришлось несколько раз оглядеться вокруг, чтобы убедиться, что он не король Джон Сноу, впервые прибывший на переговоры с Дейенерис Таргариен, коим он был в другой жизни. Вместо солидного и ободряющего присутствия сира Давоса у него было солидное, но решительно агрессивное присутствие Джейме Ланнистера. Ему не нравился мрачный взгляд Джейме, когда тот смотрел на замок, но он достаточно хорошо знал Джейме, чтобы понимать, что тот не прольет зря кровь только ради самого замка. У них был план. Среди многих вещей, которые были составлены за две недели с тех пор, как вассалы Драконьего Камня присягнули ему на верность, это были условия капитуляции. Как и в случае с Королевской Гаванью, целью было захватить остров без кровопролития. У Станниса больше не было человеческих ресурсов, кроме его личных солдат. В то время как в их распоряжении были часть солдат Западных земель, часть рыцарей Долины и вассалы Драконьего Камня. Неделю назад наконец-то прибыл Бронзовый Джон, и его тут же пригласили присоединиться к ним на тот случай, если Станнис решит окопаться на Драконьем Камне, как он сделал это в Штормовом Пределе. Его дядя Нед был временно оставлен во главе Семи Королевств с большей частью северных и речных солдат, чтобы сохранить мир в столице. Тайвин Ланнистер по-прежнему оставался для Эйемона непостоянной фигурой на политической доске Вестероса, хотя до сих пор он не сделал ничего такого, что могло бы вызвать подозрения. Но все же Эйемон оставил его в Королевской Гавани. Вопрос о том, кто будет сопровождать Эйемона — Джейме или Нед, — оставался спорным. — Лорд Джейме — десница короля. Он должен стать регентом и править, пока король будет отсутствовать. Я же всего лишь лорд, — возразил ему дядя. — Вы правы, дядя, но вы не знаете Станниса. Я хочу, чтобы со мной был кто-то, кто знает, чего ожидать от Станниса, и кто может даже немного задеть его за живое. И Джейме идеально подходит для этого, — ответил Эйемон. «Не говоря уже о том, что он и я хотя бы в этом вопросе сходимся во мнениях». По-видимому, в военных вопросах он и Джейме редко расходились во мнениях и лишь изредка спорили о том, какая часть какой армии будет сопровождать их по морю. Роберт Баратеон оставил их с весьма истощенным флотом: с немногим более чем десятью кораблями. Их содержание было под подозрением, особенно с тех пор, как Станнис, который был мастером над кораблями при Роберте, сбежал несколько месяцев назад. Его новый мастер над кораблями, лорд Веларион, координировал инспекцию оставшихся кораблей и объявил их пригодными для их целей, но настоял, чтобы Эйемон и Джейме находились на его личном корабле. И вот теперь они направлялись в бухту, где их ждала свита Станниса Баратеона. Эйемон написал тому письмо, описывая, что с ним произойдет при любых дальнейших мыслях о восстании, которое непременно закончится полным уничтожением его дома. Через несколько дней Эйемон получил ответ, столь же резкий и холодный, как и сам Станнис: «Я выслушаю ваши условия». В мгновение ока они с Джейме оказались на борту корабля. Эйемон смотрел на Драконий Камень, почти ожидая увидеть Дрогона, который вот-вот бросится за замок, пронзив небо свирепым криком, от которого кровь стыла в жилах у всех, кроме самых храбрых. Тогда он не был уверен, что не идет навстречу своей смерти, но им было необходимо драконье стекло. «И вот я снова вернулся сюда ради этого, хотя Станнису и необязательно об этом знать», — подумал он. Действительно, Драконий Камень ничего для него не значил. Он читал, что во времена Таргариенов наследный принц был лордом Драконьего Камня; предполагалось, что это было место наследника. У него определенно еще не было наследника. Возможно, его первым подарком Дени будет именно этот замок. Встреча с ней в этом замке, где она царственно восседала на темном троне, была полной противоположностью происходящему. Тогда она сияла, как звезда, с ее кожей цвета слоновой кости и серебряными волосами, освещая темноту вокруг нее. И все же Драконий Камень казался цельным именно с ее присутствием. Она пробыла там совсем недолго, когда он приехал, и все же он не мог представить себе, чтобы кто-то еще сидел на этом троне. Это соответствовало ее свирепому нраву. Толчок в спину вывел его из задумчивости. — Перестань мечтать, — прошептал Джейме ему на ухо. — Тебе нужно сосредоточиться. — Мы еще не достигли берега, — огрызнулся Эйемон. — Ты прекрасно знаешь, что они будут изучать тебя, выискивая в тебе мальчика, которым ты внешне все еще являешься. Ты должен выглядеть как король. Эйемон не потрудился оглянуться на Джейме, предпочитая сердито смотреть в пространство перед собой. У Джейме действительно была склонность обращаться с ним так, словно он был новичком в этикете. Он выучил все формальности еще в Винтерфелле, но на Севере все было гораздо спокойнее. По сравнению с ним Юг был чересчур формальным, укорененным в ритуалах и рутине. Его раздражали эти ограничения.«На все нужно время», — успокаивал он себя. Не было ничего плохого в том, чтобы привнести некоторую северную неформальность в напряженные придворные игры Юга. Сир Давос стоял на берегу со своей свитой стражников, такой же невозмутимый, как и всегда. Эйемон изо всех сил старался удержать тоску по такому верному и преданному человеку, как сир Давос. Джейме был его другом, но теперь он был угрюмее, чем когда-либо. Он попытался взять себя в руки, но его реакция на происходящее была слишком резкой. Эйемону было ясно, что Джейме борется с давлением и ожиданиями, свалившимися на него на должности десницы. Когда лодка наконец оцарапала песчаный берег, Эйемон выпрыгнул из нее и зашлепал по отмели к сиру Давосу, стараясь не обращать внимания на ледяную воду, просачивающуюся сквозь его сапог. Джейме следовал за ним по пятам, а сир Арис Окхарт и сир Престон Гринфилд — сразу за ним. — Ваша светлость, — приветствовал его сир Давос, коротко кивнув головой. — Сир Давос Сиворт, — ответил Эйемон. Он услышал, как Джейме вздохнул, и остановился, стараясь не поморщиться от своей собственной оплошности. Старый контрабандист поднял брови. — Вы слышали обо мне? — Лорд Веларион упомянул, что вы были последним лордом, который остался рядом с ним. Судя по тому, что я слышал, лорд Станнис — человек, соблюдающий формальности. Он не посмеет оскорбить потенциального врага, послав кого-то менее высокого ранга, — быстро сказал Эйемон. Сир Давос продолжал одаривать его странным взглядом. — Достаточно честно. Они повернулись и направились вверх по длинной лестнице к Драконьему Камню. «Джейме прав, мне нужно сосредоточиться», — ругал он себя, пока его сердце бешено колотилось. Он больше не должен позволять себе быть небрежным и показывать знания, которые он не должен был иметь. Это только послужило бы поводом для роста подозрений. Подъем по лестнице дал ему милосердно долгое время, чтобы снова собраться с мыслями и успокоиться. Но все же было трудно сосредоточиться, когда старые воспоминания продолжали всплывать на поверхность в его голове, как киты ради дыхания. Он ожидал, что вот-вот свернет за угол и увидит шеренгу Безупречных, охраняющих свою королеву. Он затаил дыхание, когда дверь в тронный зал открылась, почти ожидая увидеть серебристые волосы Дейенерис. Она сидела бы на троне, как кошка, мягкая, царственная и с высокомерным видом. Она претендовала на свой трон и вела бы себя соответственно. Он разочарованно вздохнул, увидев лишь суровое серое лицо Станниса Баратеона. Он был настолько серым, что почти сливался с камнем, выглядя жестким и неуступчивым. К счастью, это было именно то, в чем он нуждался, чтобы сосредоточиться в этом мире, изгнав мысли о Дейенерис из своего разума. После переговоров у него будет достаточно времени подумать о ней. Красная жрица Мелисандра стояла слева от Станниса с легкой улыбкой на лице. Она оставалась непроницаемой, но Эйемон ничего так не хотел, как отшатнуться с отвращением. Насколько известно, она еще никого не убила. Он надеялся, что так оно и останется. Эйемон быстрыми шагами приблизился к трону, надеясь продемонстрировать свою уверенность и превосходство. Ему показалось или он действительно видел, как лицо Станниса на мгновение исказилось в гримасе? Когда они изучающе смотрели друг на друга, у него определенно напряглась челюсть, потом он перевел взгляд на Джейме Ланнистера и не смог сдержать гримасу отвращения. Сир Давос тем временем представил его собравшимся: — Король Эйемон I Таргариен и его десница, лорд Джейме Ланнистер, — и произнеся эти слова, он присоединился к Станнису, встав справа от него и внимательно наблюдая за ними. — А она кто такая? — сказал Эйемон, указывая на Красную жрицу. Прежде чем кто-либо успел ответить, она шагнула вперед и присела в реверансе. — Я — Красная жрица Мелисандра, ваша светлость. Я служу Владыке Света — Р’гллору. — И какова ваша цель здесь? Насколько я понял, наши переговоры состоятся с лордом Станнисом Баратеоном, и все. — Я доверенное лицо лорда Баратеона, — ответила она, снова склонив голову. — И он хочет, чтобы вы были здесь? — спросил Эйемон. — Она останется, — ответил Станнис и, скривив губы, добавил: — Ваша светлость. — Жрица из Красного храма? Я никогда не считал вас человеком веры, — усмехнулся Джейме. — Что вы можете знать о вере, лорд Джейме? — спросил Станнис. — Довольно! Лорд Баратеон, вы уверены, что хотите начать эти переговоры с ехидных замечаний? — Лорд Станнис Баратеон, милорд десница и я здесь для того, чтобы обсудить вашу капитуляцию. Я готов быть снисходительным к вам, но я рекомендую вам не принимать это за слабость. Ваш брат Ренли уже совершил эту ошибку, и он будет платить за нее до конца своей жизни. Понятно? Станнис ощетинился с того места, где сидел. — И какова же будет судьба Ренли? Смерть? — Стена. Станнис дернулся в ответ, хотя и оставался таким же суровым и неприступным, как всегда. — Вы не очень-то похожи на своего отца. — Мне уже такое говорили, — ответил Эйемон, стараясь скрыть раздражение в голосе. Казалось, что сомнения в его праве на трон будут висеть над его головой, пока он не сможет жениться на Дейенерис, чтобы защитить свое наследие. Станнис фыркнул. — Вы претендуете на трон на основании слов одного человека, который утверждает, что Рейегар Таргариен — ваш отец, когда вы даже не похожи на него. — Я знаю, что вам известна безупречная репутация моего дяди в том, что касается его чести, — ответил Эйемон. Глаза Станниса сверкнули, и он наклонился вперед, его голос ударил по ним, как хлыст. — И я должен верить слову человека, который помог украсть у моего брата трон и воткнул нож ему в спину? Эйемон кивнул. — Да. — Слово Неда Старка стоит меньше, чем червяк в грязи, — рявкнул Станнис. Если он пытался подколоть этим Эйемона и вызвать какую-либо реакцию, то у него не вышло, так как тот лишь пожал плечами в ответ. — Это ваше мнение. Большинство же могут понять, что кровь сильнее, чем дружба. — Мой брат так не считал, — сказал Станнис, становясь еще более каменным в своем гневе. — Мы здесь не для того, чтобы обсуждать отношения между вами и вашим братом, — рявкнул Эйемон. — Мы здесь, чтобы обсудить условия вашей капитуляции. Вместо того чтобы ответить Эйемону, Станнис перевел взгляд на Джейме. — А вы… совершить такое нечестивое деяние перед Семерыми, став отцом незаконнорожденных детей своей сестры. Эйемон ожидал, что Джейме начнет огрызаться в ответ, и был удивлен, когда тот промолчал, лишь бросив свирепый взгляд. — Хватит об этом! Если вы продолжите тянуть время, лорд Станнис, то у меня не будет другого выбора, кроме как привести свою армию на Драконий Камень. Я предлагаю вам с умом обдумать свой следующий шаг. Глаза Станниса вновь вспыхнули гневом, но, в отличие от старшего брата, он сумел сдержаться и зарычал: — Хорошо. Я хочу, чтобы Штормовой Предел стал моим. — Нет, — ответил Эйемон. Станнис сжал губы в твердую линию. — Теперь, когда оба моих брата лишились его, он принадлежит мне по праву рождения. — Я бы подумал о том, чтобы отдать его вам, если бы вы сразу сдались и добровольно дали мне клятву верности. Вместо этого мне пришлось приплыть сюда со своей армией, чтобы обеспечить ваше сотрудничество. — Если бы я покинул Драконий Камень, то мне нечем было бы торговаться. — С таким же успехом вам и не придется. Мои люди превосходят ваших в шесть раз. Я даже не должен был бы терпеть вашу наглость или ваше присутствие, но тем не менее я здесь и пытаюсь договорится с вами, без кровопролития. — И я должен был поверить вашему слову, что вы отдали бы мне Штормовой Предел? — Все те дома, которые заключили со мной союзы, были вознаграждены за свою службу. Не пристало заключать союзы, кидаясь пустыми словами, а после нарушать обещания. Но довольно об этом, нет смысла обсуждать то, что могло бы быть. У вас был шанс. Вы вовремя не среагировали, и теперь вам придется столкнуться с последствиями. Станнис Баратеон, отныне вы будете моим почетным гостем. — А как же моя дочь? Она всего лишь ребенок… — Штормовой Предел будет дарован вашей дочери, Ширен Баратеон. Станнис казался удивленным, если судить по тому, как расширились его глаза. Он нахмурился, глядя на Эйемона сверху вниз, как будто ожидая увидеть в его словах зловещий скрытый мотив. — Она мне не угрожает, — сказал Эйемон. — Однако вы… Станнис выпрямился. — Я сохранил нейтралитет, когда вы украли трон моего брата… — Поскольку я здесь победитель, позвольте мне сразу сказать вам одну вещь: изначально именно ваш брат украл трон у меня. Трон был моим по праву рождения. Тут Джейме впервые за все время переговоров подал голос: — Трон никогда не принадлежал вашему брату. Чего бы я только ни отдал, чтобы вычеркнуть его из анналов истории за тот беспорядок, в котором он оставил королевство после своего низложения. Он ухмыльнулся, увидев возросшую ярость Станниса. — Как ты смеешь злословить на моего брата? Я знал, что ты слишком вероломен, чтобы сохранить свое положение Королевского гвардейца! Сначала ты зачал ублюдков с женой моего брата, а потом внес свой вклад в восстание! — Ваш брат сам виноват в своем падении, когда попытался обезглавить меня, невинного человека, за эти преступления. Я не несу ответственности за то, что натворила моя сестра, — выплюнул Джейме. — Хватит, — крикнул Эйемон. — Что сделано, то сделано! А вы, лорд Баратеон, играете с огнем. Я предлагаю вам держать себя в руках. Он повернулся к Джейме, чтобы посмотреть на него, и подмигнул ему. В конце концов, сбить Станниса с толку — это работа Джейме. — Давайте не будем больше юлить: я представляю собой угрозу. Вы хотите избавиться от меня, так тому и быть. Давайте не будем терять время. Эйемон склонил голову набок. — Вы так жаждете умереть, а? А вот у меня есть для вас куда лучшее применение. — И что же такого я могу сделать для вас, что вы даже хотите оставить мне жизнь? Эйемон улыбнулся. — Я дам вам знать, когда придет время. А пока вы будете моим гостем под охраной в Королевской Гавани. Со временем вы и ваши домочадцы уедете с моим дядей на Север. Там вам будет дарована земля с замком в месте под названием Дар. Однако ни вы, ни ваши будущие сыновья никогда более не сможете претендовать на Штормовой Предел. — Что еще за Дар? Что, черт возьми, я буду делать в этом Даре? — Когда придет время, вы и сами поймете. — Хорошо, я не получу Штормовой Предел. Но как вы уже сказали, он отойдет Ширен… — Я прикрываю свои позиции, лорд Станнис. Видите ли, хотя вы и были врагом, ваша родословная и имя по-прежнему пользуются большим уважением. В эти опасные времена было бы неразумно выкорчевывать такую фундаментальную семью. А теперь я хотел бы узнать, как зовут бастарда Роберта, который живет в Штормовом Пределе? До Станниса наконец дошло, что Эйемон задумал сделать. — Нет… — Кажется, Эдрик Шторм, ваша светлость, — ответил Джейме. — Отлично, Эдрик Шторм. Его единственный благородный бастард. Я думаю, что он заслуживает повышения в своем статусе. Я помню, как важно было для меня получить фамильное имя, — задумчиво произнес Эйемон. Он так долго хотел быть Старком, но быть Таргариеном было едва ли лучше. «Это только имя, — выругался он на себя, — но все же это было не то имя, которого я жаждал всю свою жизнь». Ему потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к своему новому имени — Эйемон — в прошлой жизни. А потом он снова превратился в Джона Сноу, потому что не чувствовал себя достаточно королем, чтобы заслужить свое настоящее имя, что бы там ни говорили. И вот теперь Джон Сноу стал словно совершенно другим человеком, который служил на Стене и знал лишь холод и смерть. Станнис не оценил его идеи. — Вы, смотрю, все же хотите запятнать имя Баратеонов. — Ваши братья уже запятнали это имя. Давая его бастарду, я, возможно, только улучшу его репутацию, — сказал Эйемон. — Ширен Баратеон станет женой Эдрика Баратеона, чтобы они вместе смогли восстановить некогда великий и благородный дом Баратеонов. — Моя дочь этого не заслуживает. — Тогда вам следовало бы поклясться королю, когда у вас была такая возможность, — сказал Джейме. «Все равно это лучше, чем то, что сделали вы», — подумал Эйемон, и ему пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы не выпалить это. — А как же мой брат? Эйемон поднял брови, и Джейме сердито посмотрел на него. — Ваша светлость, — процедил Станнис сквозь зубы. — А что будет дальше с… с Робертом? — Роберт Баратеон должен быть казнен за свои преступления против короны и подстрекательство к мятежу. Вы будете рядом с Ренли; по крайней мере, если захотите, вы сможете загладить свою вину. Станнис зарычал. — Казнен за преступления? А что насчет лорда Тайвина? — Я оказал вам любезность, рассказав о судьбе, которая ждет ваших братьев. Мне не нужно оказывать вам любезность, говоря, что будет с другими. Его голос надломился с силой хлыста. Последовавшая за этим тишина, казалось, повисла в воздухе, пока Эйемон не обернулся. — Сир Давос Сиворт, поскольку лорд Станнис сдался мирно, я позволю вам дать мне клятву верности и уйти с Драконьего Камня свободным человеком, сохранив за собой ваш дом и титул. Если вы не дадите мне клятву, у меня не останется иного выбора, кроме как лишить вас ваших земель и титулов. Так каков ваш ответ? Сир Давос выглядел ошеломленным и посмотрел на Станниса, но тот смотрел прямо перед собой и не обращал на него внимания. Старый контрабандист бессознательно схватился за висевший на шее мешочек, в котором были кости его пальцев; молчание стало затягиваться. Эйемон ждал, затаив дыхание. Все сыновья Давоса живы в этом времени. Они не погибли в битве при заливе Черноводной. У него есть другие люди, ради которых стоит жить, а не только Станнис. — Прошу прощения, ваша светлость, но именно лорд Станнис Баратеон возвысил меня. Не в моем характере отказываться от тех, кто вложил свою веру в меня. — Лорд Станнис, когда я закончу с ним, не будет иметь такого статуса, чтобы командовать кем бы то ни было. Вы будете иметь ранг выше, чем он. Куда вы пойдете после того, как принесете мне клятву, мне все равно, но ваша верность принадлежит мне и только мне, поскольку я ваш верховный лорд и король, — ответил Эйемон. «Пожалуйста, сир Давос, образумьтесь!» Сир Давос сглотнул, а затем в его глазах появился свет, и он сказал: — После того, как я поклянусь вам в верности, ваша светлость, можно ли мне будет поклясться в верности леди Ширен? Когда ее лорд-отец будет отправлен в ссылку, ей будет не хватать знакомых лиц. Возможно, ей будет приятно, если рядом буду хотя бы я. — Как я уже сказал, мне безразлично, куда вы пойдете, если дадите клятву, — сказал Эйемон, хотя его сердце воспарило от ответа сира Давоса. План состоял в том, чтобы Ширен на некоторое время поселилась в Королевской Гавани, а затем отправить ее на воспитание в другое место. Тирион предложил ей стать фрейлиной Сансы, когда та выйдет замуж за лорда Уилласа. Санса была вежлива и мила и не обращала бы внимания на недостатки Ширен. Это означало, что сир Давос будет некоторое время поблизости, и поскольку он был вассалом Драконьего Камня, Эйемон надеялся, что это не будет выглядеть слишком странно, если он будет беседовать со старым контрабандистом. — А как же моя леди-жена, ваша светлость? — спросил Станнис. — Она последует за вами в Дар. В конце концов, леди должна оставаться со своим мужем. Станнис немного помедлил, а потом сказал: — Драконий Камень — ваш, ваша светлость. Он медленно поднялся со своего места и с трудом опустился на колени у ног Эйемона. Затем Станнис вышел, сопровождаемый сиром Давосом и Мелисандрой; последняя не смогла удержаться от любопытного взгляда назад. — Поздравляю, ваша светлость. Дом ваших предков принадлежит вам, и последний Баратеон наконец повержен, — глухо сказал Джейме. — Похоже, ты разочарован. Джейме вздохнул. — Я знаю, что наша цель состоит в том, чтобы бескровно объединить Семь Королевств, но это кажется слишком легким. Слишком просто. — То, что это не было захватывающим, не означает, что это было легко, — ответил Эйемон, глядя на трон Драконьего Камня. Железный трон принадлежал ему, ему не нужно было место дракона. — Вассалы Драконьего Камня покинули Станниса Баратеона. У него осталось меньше пяти тысяч человек. Ты же сам сказал, что он не склонен к самоубийству. Он не посмеет повести своих людей на бойню. — Давай не будем забывать, что именно это он и сделал в прошлый раз, — с обеспокоенным взглядом прошептал Джейме. — На этот раз он еще не зашел так далеко. Может быть, мне удастся отослать Красную жрицу прежде, чем она успеет поймать его на крючок, — пробормотал он. — И какой же цели это послужит, если Станнис решит стать мятежником? Он не сможет никуда ее привести. — Она ищет Азор Ахая, обещанного принца, — задумчиво ответил Эйемон. — Он должен был появиться перед войной на Рассвете. Она подозревала, что это могу быть я. Джейме бросил на него острый взгляд. — И ты гадаешь, права ли она. — Ты был к тому времени уже мертв, Джейме. Я как раз только убил тебя. А после твоей смерти мой меч вспыхнул пламенем. Вот так я и победил Короля Ночи. — А почему ты раньше ничего не сказал?! — прошипел Джейме. — У меня были гораздо более важные вещи на уме. Я был один в Винтерфелле, когда проснулся в этом мире. Это просто вылетело у меня из головы еще до твоего появления, — прошептал Эйемон в ответ. Джейме встряхнул головой, выглядя одновременно взволнованным и нервным. Эйемон никогда не видел его таким, и как раз когда он собирался спросить, тот сказал: — Мечи просто так не начинают пылать в огне. — У Берика Дондарриона пылал. — Это была ловушка! Теперь ясно, что он тоже не был обещанным принцем. Мне это не нравится, — ответил Джейме, отступая от него. — Нам не нужно еще и это… божественное проявление. — Может быть, это была галлюцинация? И она все же права насчет пророчества? — Разве недостаточно того, что боги вернули тебя назад? Теперь ты должен быть героем прямо из пророчества? — коротко бросил Джейме. — Если вы позволите, ваша светлость, я пойду подышу свежим воздухом. Эйемон с взволновано смотрел ему вслед. «Во что же мы ввязались?»

***

Эйемон с презрением оглядел комнату. «Даже в Винтерфелле теплее, чем здесь», — подумал он. На кровати лежала меховая накидка, в камине пылал огонь, но холодная сырость просачивалась сквозь стены и пронзала его до самых костей. Здесь было не так холодно, как на Стене — да и вообще где может быть холоднее, чем там? — но этот холод был совершенно другим: было такое чувство, будто он только что вышел из-под проливного дождя. Он беспокойно мерил шагами свою комнату; отсутствие компании острым уколом отзывалось в его груди. Призрак остался в Королевской Гавани, потому что Эйемон хотел, чтобы его волк мог свободно бегать, Джейме кипел в своей собственной комнате, а Дейенерис была за Узким морем посреди Дотракийского моря. — Мы скоро будем вместе, Дени. Эта комната подходит тебе больше, чем мне, — сказал он, оглядываясь вокруг. Если бы он закрыл глаза, то увидел бы, как она с наслаждением растянулась на подушках дивана, лениво потянувшись за бокалом вина с улыбкой на губах. Он мог только представить себе ночную рубашку, скрывающую ее фигуру от посторонних глаз. Он прикусил нижнюю губу, чтобы подавить стон. Он резко повернулся и вышел через дверь на балкон, навстречу дующему ветру. Море ревело под ним, когда он всматривался в темнеющую воду. Он мог видеть огни, которые, казалось, плавали в воздухе, когда корабли подпрыгивали на разбивающихся волнах. Небо было ясным, и он в изумлении смотрел на россыпь звезд. Его глаза искали узоры созвездий, которые он так долго изучал. «Слишком далеко на юге, чтобы увидеть волчью голову», — подумал он. Но как раз в тот момент, когда он искал менее знакомые созвездия Юга, его взгляд упал на красное пятно, и он замер. «О рождении моего дракона возвестила красная комета в небе». Ее голос прозвучал так отчетливо, что он на мгновение вздрогнул, пытаясь понять, где она находится. Он вздохнул, затем пристально всмотрелся в темноту. «Значит ли это, что ее драконы родились? — задумался он. — Мой дракон вылупился или ему все еще нужно пройти ритуал? — Точно так же, как воспоминания о том, как его меч вспыхнул, значение красной кометы совершенно вылетело у него из головы. — Боги, Дени, я надеюсь, что ты в безопасности». Стук в дверь вывел его из задумчивости. — Да? — Ваша светлость, Красная жрица желает поговорить с вами, — доложил сир Престон Гринфилд через дверь. Он нахмурился. «Теперь, когда Станнис опозорен, она пытается подлизаться ко мне?» Он хотел было отослать ее, но жгучее любопытство заставило его сказать: — Впусти ее. И все же его рука лежала на ноже, заткнутом за пояс. Она скользнула внутрь и присела в реверансе. — Ваша светлость, весьма впечатляюще. Мало кто может сопротивляться пролитию крови, когда есть такая возможность, и все же вы не воспользовались ею. — Говори, чего хотела, жрица. У меня нет терпения слушать дьявольщину о вашей религии, — отрезал Эйемон. Ее улыбка на мгновение погасла, но потом вернулась. — Умоляю вас, не прогоняйте меня столь поспешно. Ибо я верю, что у нас много общего. Она поплыла дальше в комнату, ближе к балкону. Он следил за ее движениями и сгорал от желания приставить меч к ее груди. — Единственное, что у нас есть общего, это то, что мы оба дышим. На этом сходство заканчивается. — Да? А разве вы не стремитесь победить Долгую ночь? Эйемон замер. Его горло снова сжалось, но все же он сказал: — Прошу прощения? Это всего лишь миф. Она усмехнулась. — Вы опытный лжец, ваша светлость, но не настолько, чтобы обмануть меня. Ее веселье рассеялось, и выражение лица стало самым серьезным из всех, что он видел с тех пор, как она воскресила его. — Владыка Света дарует мне видения. Я видела не только армию мертвых. Еще я видела там вас и лорда Джейме Ланнистера. Есть что-то особенное в вас двоих. — Ты говоришь чепуху, жрица, — прошипел Эйемон, но его рука предательски задрожала, и он крепче схватился за рукоять меча. — Я был глупцом, раз согласился на этот разговор. — Это не первая ваша жизнь в этом мире, — прошептала она. Эйемон вытащил свой меч и приставил его к ее шее. — Произнесешь еще хоть слово — и ты умрешь. Хотя он и не ожидал увидеть ужас на ее лице, все же… А потом он обругал себя: «Дурак! Ты сам только что подтвердил этим ее слова». — То, как вы двигаетесь, говорите, и даже ваши глаза — все это показывает, что вы не мальчик семнадцати лет, а мужчина с гораздо большим опытом, с которым мало кто может сравниться. — Я просто хорошо образован, хорошо воспитан. И больше ничего, — сказал он. — Вам не хватает того пламенного импульса, который есть у мальчиков вашего возраста. Вы закалены и дисциплинированы своим прошлым опытом. После капитуляции Станниса стало ясно, что вы несете милость богов. Люди Драконьего Камня уже услышали и начали распространять весть о бескровном короле. — И какие же боги, по-вашему, даровали мне милость? — настороженно спросил Эйемон. Она улыбнулась. — Владыка Света не обязательно должен быть единственным богом, просто он тот, за кем следую я. Тот, кто даровал мне мой дар. Я смотрела в огонь и видела, как вы и лорд Джейме Ланнистер вели народ. Скоро наступит Долгая ночь. Люди Вестероса будут нуждаться в вас в это темное время. Эйемон открыл рот, но слова так и не слетели с его губ. Затем он откашлялся и спросил: — Вы знакомы с какими-нибудь легендами о пылающем мече? Она напряглась и бросила на него острый взгляд. — Только Принц, который был обещан, владеет огненным мечом. Чтобы победить Долгую ночь, Светозарный должен зажечься, и это, в свою очередь, возвестит о прибытии Принца, который был обещан. Эйемон почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. «Меч вспыхнул, когда я пронзил Короля Ночи. Неужели я тот самый Принц, который был обещан? Может быть, именно поэтому я, а никто другой, был избран для возвращения в прошлое? Но тогда как насчет Джейме? Почему выбрали именно его?» — Я вижу, что вы все еще ищете наставления. Я могу быть вам полезна, ваша светлость, — сказала она с улыбкой и легким наклоном головы. Он пристально посмотрел на нее. — Я верю в Старых богов. Южане верят в Новых богов. Тут нет места для вашего бога. Я не позволю вам осквернить мой двор. Она отпрянула назад. — Простите меня, ваша светлость, но я вам понадоблюсь. У меня есть ценная информация. — Нет. — Тогда куда же мне идти? — Мне все равно, куда вы пойдете. Однако если до меня дойдет хотя бы слух о том, что Красная женщина начала сжигать людей во имя своего Бога, я прикажу тебя убить. Она отпрянула назад, но на ее лице было написано сильное желание. — У меня только самые чистые намерения. — Нет ничего чистого в том, чтобы сжигать людей заживо. Это убийство, и вы будете обезглавлены за него. — Да, ваша светлость. Понятно, — тихо ответила она. С этими словами она присела в реверансе и ждала, сложив руки, как будто была септой. — Вы можете идти, — сказал Эйемон. Он снова повернулся к балкону, услышал тихий щелчок закрывшейся двери и снова уставился в небо, смотря на красную комету. «Долгая ночь настигнет нас прежде, чем мы это осознаем. Я начну добычу стекла при первой же возможности».