Рев Дракона. (The Dragon's Roar)

Это было нелепо. Она знала, что не должна бояться. Ее племянник был не из тех, кто жаждет мести. Но все равно она была в ужасе. Сколько раз этот тихий голосок в ее голове говорил ей, что она слишком сурова к Джону? Что ей не нужно бояться его возможных претензий на Винтерфелл? Робб был совершенно здоровым мальчиком, который ни в чём не уступал Джону, разве что только в боевых навыках. Мейс Тирелл был лордом Простора, даже с учетом того, что его собственная мать считает его дураком. Но он был старшим и унаследовал Хайгарден по закону. Нед любил ее. Он никогда не лишил бы их собственного первенца его законного наследства. Несмотря на это, она всё равно не могла относиться к Джону иначе, чем как к угрозе. И теперь она заплатит за это. Нед снова и снова предупреждал ее, чтобы она не обращалась с Джоном так резко, но его слова не были услышаны. Когда Джон был ребенком, он заболел оспой, и на какое-то время его смерть казалась почти неизбежной. Она пообещала себе и Богам, и Старым, и Новым, что если Джон выздоровеет от оспы, она будет хорошо с ним обращаться. Он выздоровел, но ее поведение осталось прежним. Она нарушила свое обещание Богам. Она знала, что эгоистично думать, что Боги превратили Джона в короля, только чтобы наказать ее, но она не могла избавиться от чувства, что вот-вот подвергнется расплате. И она это заслужила. Она ходила по замку на цыпочках. Каждый раз, проходя мимо Джона, она делала реверанс и отказывалась встречаться с ним взглядом. Она никак не могла понять, признает он ее или нет, но сир Барристан всегда был с ним, и его, казалось, сбивало с толку, что она так низко склоняет голову и так часто медлит, прежде чем поднять взгляд. Через несколько дней после того, как Джон — или Эйемон, как он теперь больше предпочитал, — объявил о своем королевском наследии, ее озадачило, что она в глубине души совершенно не удивилась, услышав, что он не сын Неда. Несмотря на то, что он был похож на него, поведение ее мужа в отношении Джона — Эйемона! — было озадачивающим. Благородный Эддард Старк, который всегда держал свое слово и никогда не лгал, нарушил свою брачную клятву, данную ей, переспал с другой женщиной и зачал с ней ребенка. Это было очень нехарактерно для него, и она вспомнила, как смутилась, когда он впервые показал ей Эйемона. Конечно, теперь все это имело смысл. Роберт убил бы мальчика, едва Нед произнес бы слово «Таргариен». Несмотря на все свое отвращение и презрение к Эйемону, она с ужасом подумала о судьбе, которую Роберт мог бы ему уготовить, если бы узнал. Просто… почему Нед претендовал на Эйемона, как на своего бастарда? Дело было не в его незаконнорожденном статусе, а в том, что он представлял единственную проблему в их браке. Что еще более сбивало с толку, так это пристальное внимание Эйемона к Джейме Ланнистеру. Репутация Ланнистеров была крайне отвратительной и жестокой благодаря уничтожению лордом Тайвином домов Рейнов и Тарбеков. Золотой сын ужасного льва сам убил короля Эйериса II Таргариена. Единственное, что она когда-либо слышала о нем, так это то, что он был лучшим мечом в Семи Королевствах, и, увидев, как он столкнулся с сиром Барристаном Селми и легко разоружил его, она поверила в это. Остальные Ланнистеры были известны как золотые и надменные. Мало кто мог вынести их, и у них было бы мало союзников, если бы не чрезвычайное богатство, которое они имели. Было хорошо известно, что только благодаря милости лорда Тайвина и притоку золота из шахт Утеса Кастерли в Королевскую Гавань королевство еще не обанкротилось. Мнение Кейтилин о Ланнистерах мало изменилось за время их пребывания здесь. Она нашла Серсею Ланнистер раздражающей и снисходительной, и ей потребовалось все самообладание, чтобы не дать ей пощечину, когда насмешливая улыбка появилась на ее губах при взгляде на Сансу. Она лично не была сторонницей брака между Сансой и Джоффри, каким бы могущественным он ни сделал дом Старков или даже дом Талли. Принц казался грубым и не слишком умным, но Кейтилин хотела, чтобы ее милая дочь была как можно дальше от Серсеи. Кейтилин опустилась на колени и поблагодарила Семерых за то, что Эйемон положил конец этой помолвке. А что касается ее близнеца… после инцидента с его сестрой Кейтилин обнаружила, что сир Джейме на удивление флегматичен и молчалив, чем был поразительно похож на Станниса Баратеона. Он был совсем не похож на того лихого молодого человека с золотистой копной волос, который всегда ухмылялся в том же духе, что и его близнец. Она солгала бы самой себе, если бы не думала, что он выглядел великолепно на том турнире в Харренхолле, и, хотя в тот момент она уже была обещана Брандону, ее сердце немного поникло, когда он опустился на колени перед королем Эйерисом и принял его белый плащ. Все знатные дамы, присутствовавшие при этом, печально вздохнули, а некоторые даже разрыдались при мысли, что у прекрасного Золотого Льва никогда не будет детей. Временами она находила Тириона Ланнистера довольно грубым, но он был хорошо воспитан, хорошо говорил и всех всегда благодарил за гостеприимство. Особенно сейчас, он старался изо всех сил, чтобы расхвалить ее дом. Она подумала, что он, скорее всего, решил, что было бы неплохо поддерживать хорошие отношения со Старками, поскольку бывшим королевским детям разрешалось посещать уроки и гулять по замку, как подобает гостям, а не заключенным. Это решение в конечном счете пало на Эйемона, и он освободил их, за исключением Серсеи. Кровь Кейтилин похолодела при одной мысли о той ночи. После довольно поспешного суда над Джейме и Серсеей Нед почти силком потащил Кейтилин обратно в их комнату, его лицо выражало тревогу, гнев и боль. Там он шепотом рассказал, что увидел, когда вошел в комнату Джейме, и Кейтилин в ужасе уставилась на него. Позже она слышала, как слуги шептались, что мужчин нельзя изнасиловать, но в глубине души знала, что Джейме использовали против его воли. Когда его притащили и бросили перед королем, он был похож не на рыцаря, а на очень больного человека на грани отчаяния. Она знала, что его признание не было правдой. Было более чем очевидно, что он признался лишь ради того, чтобы избежать ненужной смерти детей, но Роберт в своем гневе был похож на бешеного кабана и видел только красное. Суд был пародией на правосудие, и она знала, что если Тайвин Ланнистер когда-нибудь узнает подробности, это навлечет на дом Старков огромную головную боль, особенно с учетом того, что Нед назначен на должность королевского Десницы. В конце концов, он должен был контролировать короля. Ни она, ни Нед не спали в ту ночь. Они лежали в постели и шептались о возможных войнах, которые могут начаться. Мир, который был завоеван восстанием Роберта и который всегда был весьма хрупким, исчез. И этот мир будет окончательно разорван в клочья обезглавливанием сира Джейме. Точнее — незаконным обезглавливанием сира Джейме. Нед шептал ей на ухо успокаивающие слова, которые казались ей пустыми. — Все будет хорошо. Мы справимся. Я надеюсь и верю, что Старые Боги все исправят. — Я знаю, что ты пытаешься меня утешить, но с тем же успехом мы могли бы завтра отправиться на войну. Тайвин Ланнистер разорвет Семь Королевств на части, а когда он доберется до нас… пощады не будет, — прошептала Кейтилин, крепко вцепившись в простыни. — Придется подождать и посмотреть, — ответил Нед, целуя ее в плечо и успокаивающе проводя рукой по ее руке. А потом Эйемон Таргариен, последний истинный сын Рейегара Таргариена, объявил о своем наследии и занял трон с поддержкой Неда. Нед его подговорил? Ее чутье кричало ей, что Нед не может стоять за внезапным интересом племянника к трону. Роберт был лучшим другом Неда, и он, скорее, встанет с ним, чем против него, и он никогда бы не рискнул жизнью Эйемона. «Эйемон подтолкнул его к этому», — подумала Кейтилин, идя по коридорам Винтерфелла. Неужели Нед наконец рассказал ему о матери? Она не сомневалась, что он сделает это без ее присутствия, по всей вероятности, потому, что ей будет слишком больно от мысли, что он любил другую. «Эйемон должен был настоять на том, чтобы Нед поддержал его в этом плане — не для того, чтобы занять трон, а чтобы спасти Джейме Ланнистера. Но почему он? Они даже не встречались до прошлой луны. Какого фрагмента этой головоломки мне не хватает?» Несмотря на то, что за спиной Эйемона Таргариена стоял дом Старков, тайных встреч было великое множество. Нед по крайней мере три раза в неделю встречался с королем, и их обсуждения длились так долго, что он добирался до постели лишь к рассвету. Эйемон проводил свои самые тайные собрания в богороще, глубокой ночью. Джейме Ланнистер, несмотря на то, что больше не служил в Королевской гвардии, был привратником богорощи, и никто не осмеливался приблизиться к нему. Кейтилин не встречала сира Джейме с тех пор, как он поддержал ее племянника. Со своей стороны, он, казалось, избегал всех, включая свою собственную семью, всех, кроме Эйемона и иногда Неда, так как они встречались в его кабинете. Она была удивлена его твердой поддержкой Эйемона. Она знала, что Джейме теперь в долгу перед Эйемоном, но даже известная фраза «Ланнистеры всегда платят свои долги», казалось, не вполне объясняла такого рода лояльность. В конце концов, сир Джейме убил его деда, но Эйемон почти сразу же простил ему это. В этих отношениях было нечто большее, чем казалось на первый взгляд. Она спросила Неда об этом, но он только покачал головой. Нед всегда был плохим лжецом, что делало невероятным тот факт, что он так долго хранил тайну рождения Эйемона. Она видела в его глазах ужас и уверенность, что в их отношениях было что-то более глубокое. Она застыла в коридоре, когда сир Барристан решительно направился к ней.  — Леди Старк, Король Эйемон просит вашего присутствия, — сказал он, кивнув ей в знак приветствия. — Его Светлость упоминал, почему он хочет меня видеть? — Это было не мое дело, миледи, — ответил он. «Еще больше секретов», — подумала она. Они, конечно, упорно трудились, чтобы сохранить свой план в тайне как можно дольше. На мгновение она задумалась, зачем нужна такая секретность. Вряд ли даже через неделю после казни кто-нибудь из братьев Баратеонов узнал об узурпации своего короля. Она, конечно, видела Неда, Эйемона и даже самого сира Джейме, идущего к мейстеру Лювину с пергаментами в руках — вероятно, письмами, которые были разосланы во все дома Семи Королевств. Это был лишь вопрос времени, когда мир узнает, что здесь произошло. Она и сир Барристан вошли в богорощу. Сир Джейме на этот раз не стоял на страже у входа, а находился с Эйемоном и Недом у чардрева. Он как раз закрывал замысловатый деревянный ящик, когда подошел сир Барристан и объявил: — Я привел леди Кейтилин, Ваша Светлость. — Спасибо, сир Барристан, — сказал Эйемон, кивнув ему, прежде чем его взгляд упал на нее. Сир Джейме и Нед тоже посмотрели на нее. Она вздрогнула под тяжестью их взглядов, впервые почувствовав себя словно голой. — Я не подведу вас, Ваша Светлость. Я буду защищать ее, клянусь своей жизнью. Эйемон выглядел слегка раздраженным этим заверением. — Я бы предпочел тебя арфе. Помни об этом, пожалуйста. Впервые с тех пор, как он приехал сюда, сир Джейме ухмыльнулся, кивнул и зашагал обратно в Винтерфелл. Арфа? Еще одна загадка, которую она не успела разгадать, пока Эйемон смотрел на нее. Кейтилин открыла рот. Она должна была поздороваться с ним, но слова застряли у нее в горле. Она взглянула на Неда, который улыбнулся ей, и на его лице отразилась усталость. Это ослабило напряжение в ее горле, и она присела перед племянником в глубоком реверансе. — Ваша Светлость, я хотела бы извиниться перед вами. Я ужасно обращалась с вами с самого детства. Я давно знаю, что мое отношение к вам было неправильным, и все же я никогда не могла избавиться от давно укоренившихся привычек и предрассудков. Я должна была принять вас в свой дом с распростертыми объятиями, кем бы вы ни были для лорда Старка. Прошу прощения. Она заставила себя посмотреть ему в глаза. Он холодно посмотрел на нее, что было почти хуже гнева. Она ожидала услышать лекцию и, возможно, мягкое наказание, хотя для него было бы нехорошо наказывать жену своего верного союзника, что бы она с ним ни сделала. — Да, следовало, — наконец ответил он. — Мне всегда хотелось иметь мать, но вы недвусмысленно дали понять, что никогда не будете относиться ко мне с материнской любовью. Вы сделали меня изгоем в моем собственном доме. Была ли у меня когда-нибудь настоящая семья, когда почти все судили обо мне по статусу? Даже Робб, которого я люблю как брата, назвал меня бастардом. — Да, я знаю. Это я виновата. Я посеяла семена сомнения и недоверия. Я не заслуживаю вашего прощения, но все равно прошу его. Эйемон фыркнул. Ей показалось или это было не похоже на волчье рычание? — Вы прощены, леди Старк, но я никогда этого не забуду. А теперь встаньте, это не то, для чего я позвал вас сюда. Кейтилин снова вздрогнула, и ветер не имел к этому никакого отношения. Она медленно встала и посмотрела на Неда. Он улыбнулся, снова кивнул ей и подошел, чтобы взять ее за руку. — Я занимаюсь организацией браков Робба, Сансы и Арьи. Я прошу вас сообщить Сансе о предстоящем бракосочетании. Окончательное решение еще не принято, но я чувствую, что лучше быть честным с девочками в этом отношении. Я сам сообщу Арье. Кейтилин пришлось подавить ярость, которая угрожала задушить ее. «Как ты смеешь использовать моих детей в качестве пешек в своей войне?» Но это было призвание каждого дворянина, и король имел полное право устраивать браки по своему усмотрению. Это случалось редко, но она знала, что он отчаянно нуждается в союзниках, и ее дети были их главной надеждой. — Конечно, Ваша Светлость. Кем будут их избранники? — Я хочу выдать Маргери Тирелл за Робба, а Сансу — за Уилласа Тирелла. Арья может выйти замуж за Тристана Мартелла, но я знаю, как она относится к замужеству, так что это будет предложено только в том случае, если ничто другое их не устроит, — ответил Эйемон. Она была ошеломлена. Тиреллы были исключительно влиятельным домом, и они поддерживали Таргариенов во время восстания. Было бы вполне разумно думать, что они могут снова поддержать Таргариена. Она размышляла над тем, что эти браки были хорошо продуманы, и такие союзы сделали бы Старков такими же могущественными, какими они не были со времен Зимних Королей. Она почти ничего не знала о Тиреллах, кроме их репутации, но Уиллас Тирелл был почти так же красив, как сир Джейме. Он тоже был рыцарем до ранения, и все, что она слышала о нем с тех пор, говорило о том, что он добрый и умный молодой человек, но мало кто хотел выйти замуж за калеку. Его перспективы почти исчезли в тот день, когда он получил травму. Единственное, что она знала о Маргери Тирелл, так это то, что она была ровесницей Робба и что она так же добра, как и ее брат. Дорн идеально подойдет для Арьи. Ее дикий волк, который так старался тренироваться с мужчинами, в конце концов добьется своего, если выйдет замуж за принца Дорна. Но мой ребенок будет на другом конце света! Проще говоря, она, по всей вероятности, никогда больше не увидит Арью, пока они не посетят Королевскую Гавань. Она взглянула на Неда, и он снова кивнул. — Очень хорошо, Ваша Светлость. Его взгляд снова пронзил ее насквозь, и ей пришлось бороться с собой, чтобы не отвести глаз. — А также вы напишете своему отцу и сестре и прикажете им преклонить передо мной колени. — Отец может не послушать меня, — ответила она, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Тогда советую вам надавить на него, чтобы он выслушал, — сказал Эйемон холодным, как сталь, голосом и глазами. Затем он прошел мимо нее и вышел из богорощи. Она прерывисто вздохнула, когда он оказался вне пределов слышимости, и муж слабо улыбнулся ей. — Я уверен в этих браках. Мы оба знали, что этот день настанет, — сказал Нед, обнимая ее, когда они тоже вышли из богорощи. — И все же мне кажется, что еще слишком рано, — сказала она, хватая его руку и сжимая ее. — Признаюсь, браки отличные. Думаю, наши дети будут довольны, когда встретят свою будущую вторую половину. — Я тоже так думаю. — Ты ему помог в этом? — Эти браки предложил в основном лорд Джейме. — Лорд Джейме? — спросила Кейтилин. Ей не понравилось, как это прозвучало. Нед натянуто улыбнулся и, положив руку ей на спину, насильно повел ее в их комнаты. Как только он закрыл дверь, маска — она не думала, что он способен ее носить — упала с его лица. Он выглядел усталым и настороженным. — Эйемон сделал Джейме своим Десницей. Кейтилин была уверена, что ее сердце пропустило несколько ударов, ее глаза расширились, а рот приоткрылся. — Джейме Ланнистер — королевский Десница? — прошептала она. Она окинула взглядом комнату, словно ища ответа в их покоях. — Разве ты не предупредил короля о них? Ланнистерам вряд ли можно доверять! — Конечно, — отрезал Нед. — Он объяснил причины, о которых я не могу тебе рассказать. Они здравы, но все же я встревожен. Я не доверяю ни одному льву, который утверждает, что в его интересах было бескорыстно помогать Эйемону. — Что мы можем сделать? Нед вздохнул и обмяк. — Ничего. По крайней мере, пока ничего, не вызывая подозрений ни у одного из них. Эйемон посылает Джейме на одиночную миссию. Он должен будет договориться о союзах с другими лордами, пока Эйемон возглавляет армию. Кейтилин почувствовала слабость, и ей пришлось присесть на кровать, чтобы отдохнуть. — Откуда у лорда Джейме столько влияния на Эйемона? — Я знаю откуда, но это не значит, что я одобряю это. — Знаешь?.. — Я бы предпочел, чтобы между нами больше не было никаких секретов, но… — он промолчал. — Я не могу. Я не могу тебе сказать. Только Эйемон или Джейме могут об этом рассказать. — Что мы будем делать? — Мы будем помогать Эйемону советами в меру наших возможностей. Возможно, с разлукой он придет в себя и поймет причину. Будем молиться, чтобы это случилось до того, как Ланнистер нанесет слишком большой ущерб его делу. Пойдем, мы должны рассказать нашим детям об их предстоящей помолвке. — Очень хорошо. Я признаю, что если лорду Джейме удастся справиться с этим, дом Старков будет в сильном положении. Я просто не могу представить, чтобы он проделал всю эту работу с Эйемоном, — ответила Кейтилин, заламывая руки. — Посмотрим, что принесут нам предстоящие месяцы. Она еще раз помолилась Старым Богам и Новым, чтобы Джейме Ланнистер не предал их или их племянника, иначе это могло стать причиной их гибели.