Рев Дракона. (The Dragon's Roar)

Джон резко проснулся и вдохнул воздух, который, как он думал, больше никогда не наполнит его грудь. Он стянул с себя шкуру, которой был укрыт, резко сел на кровати и посмотрел на свой бок, туда, куда его ранил Король Ночи, и не нашел ничего, кроме чистой и гладкой кожи. Он осмотрел остальные части своего тела и обнаружил, что колотые раны на его груди, полученные во время бунта на Стене, тоже исчезли. Он судорожно вздохнул и в замешательстве огляделся. Он помнил эту комнату. У него были лишь смутные воспоминания об этом месте, так как он был здесь, казалось бы, целую жизнь назад. Это и было целую жизнь назад. Он повернул голову. Эта мысль пришла ему в голову, как будто ее прошептали ему на ухо, но никого не было. Он был совершенно один в крошечной комнате, которая оказалась его спальней в Винтерфелле, где он жил, будучи бастардом лорда Эддарда Старка. Ты больше не бастард. И снова эта мысль, казалось, пришла ему в голову извне. Воспоминания проносились в его голове, как страницы книги. Он не был незаконнорожденным сыном лорда Эддарда Старка, он был последним законным наследником Рейегара Таргариена, рожденный Лианной Старк, сестрой Хранителя Севера. Эта мысль не давала ему покоя. Как такое возможно? Как такое вообще возможно? Но Джейме и Тирион Ланнистеры в конце концов стали его самыми преданными сторонниками, и, хотя он еще не встречал ни одного из них, он знал их в лицо. У одного из них в коротких волосах и бороде уже серебрилась седина, на лице пролегли морщины, но до того, как все пошло наперекосяк, в его глазах всегда был озорной огонек, а на лице — высокомерная ухмылка. У другого были темно-русые волосы и еще более темная борода, своим ростом он едва доходил ему до пояса, но всегда был остер на язык. Они оставались с рядом с ним, даже когда случалось самое худшее. Тормунд Великанья Смерть. Великан со спутанными рыжими волосами и бородой умер так же храбро, как любой рыцарь королевства. Он всегда был полон сил и жизни и каким-то образом даже стал сердцем армии. Он был их эмоциональным флюгером. Джону достаточно было взглянуть на его лицо, чтобы понять, что беспокоит остальных его людей, когда он часто сидел с комфортом у небольшого костра или в собственной палатке, хотя в конце концов его роскошь была невелика. Он снова оглядел свою комнату. В последний раз он был здесь еще до того, как Старки отправились на юг, в Королевскую Гавань. Но когда это было на самом деле? Призрака он не видел. Он улыбнулся на мгновение при мысли, что может снова увидеть Призрака. Последний раз он его видел около года назад. Они попали в засаду, когда шли на юг, и лютоволк прыгнул между ним и Белым Ходоком, приняв предназначенное ему копье. Ему было позволено оказать волку почетную милость — сжечь его труп, чтобы его нельзя было больше оживить. Сжигание мертвецов стало самым добрым поступком, который только можно было совершить над телом. Каждый из них горячо надеялся, что если они умрут, то будут сожжены, чтобы не причинить больше вреда своим товарищам. В конце концов, действительно не имело значения, из какой части мира ты был родом, пока был живым человеком, — к тебе все равно относились с состраданием. Джон подошел к окну и приоткрыл его, чтобы выглянуть наружу. Он услышал тихое стрекотание сверчков и, подняв глаза, увидел тысячи звезд, подмигивающих ему в ночном небе. Легкий ветерок, проникавший в окно, для южанина, возможно, и был бы прохладным, но для него он был сладко-теплым. Почувствовав мягкий летний воздух на своей коже, он взглянул на себя и понял, что он без рубашки. Когда в последний раз было достаточно тепло, чтобы спать без рубашки? Он вспомнил о времени, когда занимался любовью с Дени: они могли позволить себе такую роскошь, лишь находясь в комнате замка с четырьмя прочными стенами и крышей над головой. Волна эмоций неожиданно захлестнула его, как прилив океана, и он, тихо закрыв окно, вернулся в постель, чтобы поплакать в подушку. Его плечи тряслись от многолетнего чувства вины, отчаяния, изнеможения и ощутимого облегчения. Слишком долго холод и отчаяние были его постоянными спутниками, хотя он старался не подпускать их близко к себе. Теперь, когда он больше не был королем, он позволил себе на мгновение развалиться на части и упиваться своей новой жизнью. Он был уверен, что это не сон. Он встречал реальных людей, которые существовали в этом мире, с которыми он надеялся встретиться снова. Он тихо прошептал молитву Старым Богам сквозь рыдания в подушку: «Спасибо, спасибо за еще одну возможность все исправить. Я знаю, что не заслуживаю этого, но я сделаю все возможное, чтобы не подвести вас». Остаток ночи он пролежал в постели. Его разум мчался слишком быстро, чтобы снова заснуть. Неужели боги отправили меня назад, чтобы исправить ошибки прошлого? Если нет, то почему? Неужели я единственный, кто помнит то время? Он еще раз помолился, чтобы этого не случилось. Он не уверен, что когда-нибудь сможет чувствовать себя комфортно в собственной шкуре, если рядом не будет никого, кого бы он помнил. Если больше никто не вспомнит, то действительно ли он жил этой жизнью или все это было сном? Нет, этого не может быть. Может, я и не помню всех подробностей, но я не мог придумать того, какую роль должны были сыграть Ланнистеры в будущем. Он не мог представить себе ни одной семьи, где встретилось бы больше противоположностей. Сам Джейме Ланнистер был странной дихотомией благородного, самоотверженного рыцаря и эгоистичного ублюдка, который едва не позволил своей сестре разрушить королевство. Его собственная сестра-близнец, Серсея, походила на Таргариенов в своем безумии и жажде власти, особенно после того, как начала использовать Дикий Огонь так же легко, как масло, чтобы уничтожать своих врагов. Джон знал, что дядя Нед сочтет его сумасшедшим, если узнает, но он с нетерпением ждал встречи с братьями Ланнистерами. Ему было больно думать, что они, вероятно, не помнят его. Он вспомнил, что его первые встречи с Джейме были не слишком приятными и он даже хотел ударить блондина по лицу за насмешку. По правде говоря… разве Джейме не был прав? Не то чтобы Джон знал об этом тогда, но каким бы важным ни было сражение к северу от Стены, оно происходило в то время, когда в Вестеросе бушевала Война Пяти Королей. На этот раз он не направится к Стене, не с теми знаниями, которые у него были сейчас. Это вполне может обернуться еще одной Войной Пяти Королей, но в этот раз одним из королей будет он. Доказать, что он — последний истинный сын Рейегара Таргариена, будет непросто. Это было подтверждено в другой временной шкале только благодаря силам Брана как Трехглазого Ворона и его способности видеть прошлое. Джон знал, что его бывшие товарищи видели силу Брана в действии, и никто не сомневался в нем, но Бран еще не обладал этой способностью. Он снова сел в постели; Джейме должен вытолкнуть Брана из окна Сломанной Башни! Когда он узнал об этом преступлении в другой жизни, это был один из тех редких случаев, когда он потерял себя в ярости и пошел искать этого самодовольного мудака. Бриенна была той, кто невольно выдала его. Что ты сказала? Ее и без того светлая кожа стала еще бледнее и казалась почти серой. — Разве… разве лорд Бран не сказал вам? Казалось, что она нарочно растягивает слова. — Скажи мне! — Я слышала, как лорд Бран разговаривал с Джейме, когда тот возвращался из путешествия на Север. Он простил Джейме за то, что тот вытолкнул его из Сломанной Башни. Это было все, что Джону нужно было услышать. Он выскочил из палатки. Бриенна окликнула его:  — Подождите, Ваша Светлость! Тем не менее он, ни перед кем не останавливаясь и ничего не видя перед собой, бежал через лагерь в поисках предательской светлой головы. Джон нашел Джейме, когда тот смеялся над какой-то шуткой Тириона, и, как торнадо, бросился к нему и ударил в лицо, роняя на спину. — Что?.. Ваша Светлость? — в шоке схватился за щеку Джейме. К его чести, он выглядел скорее настороженным, чем испуганным. Чувство времени и разум покинули Джона, и он снова ударил Джейме в лицо, а затем еще несколько раз — в живот. Он успел нанести лишь несколько ударов, прежде чем Подрик и Бриенна схватили его за руки и оттащили в сторону. — Ваша Светлость, хватит! — Мой король, что происходит? Почему ты так поступаешь с моим братом? — спросил Тирион, склонившись над Джейме, который упал на землю почти без сознания, но все еще дыша. — Ваша Светлость, прошу прощения, но вы простили ему все его прошлые преступления, — сказала Бриенна. Это был один из немногих случаев, когда она осмелилась использовать лазейки. Она действительно любила, когда Джейме обходил таким образом правила кодекса рыцарей. — Я никогда не прощал его за это. — Вы сказали — все преступления. Лорд Брандон Старк простил его и забыл. Вы тоже должны, — тихо сказала Бриенна. Она старалась избежать безобразной сцены, но ущерб уже был нанесен. Король Эйемон Таргариен напал без причины на человека, которого презирала большая часть мира. Никто после этого, казалось, больше не доверял Джейме полностью, а несколько месяцев спустя на него напали и избили, после чего он увидел звуки.* «Мне не следовало тогда на него нападать»,— подумал Джон. Он винил себя за страдания, которые Джейме пережил позднее. После ухода остальных Джейме подошел к нему и рассказал о разговоре с Браном. Остыв, Джон хотел было попросить у него прощения, но Джейме легко прочел это в его глазах и сказал, махнув рукой: «Нечего прощать». Джон знал, что поступил с ним неправильно, как и многие другие. Джейме, который скоро должен был отправиться в Винтерфелл, был безрассуден и легкомыслен, как мальчишка, вступающий в свою первую битву. Каким-то образом Джон должен помешать Брану взобраться на башню. Но также ему нужно было убедиться, что он останется на Севере. Но как? По мере того как Джон натыкался на новые проблемы, которые ему нужно было решить, это слово постоянно всплывало в его голове: как? Несмотря на весь свой боевой опыт, он все еще очень мало знал о политике. Когда он нес службу в Ночном Дозоре, отказ играть в политику привел к тому, что его убили. Даже несмотря на то, что тогда ему во многом помогал Сэм. Сердце Джона подпрыгнуло в груди. Сэм не заслуживал страдать на Стене, лишенный земель и титулов из-за своего высокомерного отца. Но я не могу его удержать от похода на Стену. Сэм уже пообещал пойти туда. По крайней мере, я могу облегчить ему пребывание там. Может быть, побудить его учиться у мейстера Эйемона? Его сердце снова дрогнуло. Мой последний живой родственник, который находится не за Узким морем, а совсем рядом, в Черном замке! Мой собственный тезка. О, как ему отчаянно хотелось снова увидеть старого мейстера и поделиться новостями о том, что он не последний из своего рода. Надежда еще оставалась. Перед тем как уйти, он сделал себе пометку повидаться с мейстером Эйемоном. Несмотря на все свое беспокойство, он в какой-то момент задремал. Его разбудил сильный стук в дверь. — Брат, ты идешь завтракать? Уже поздно, — крикнул ему Робб. — Д-да, сейчас буду, — крикнул в ответ Джон, сбросив одеяло и начав натягивать одежду. Он удивлялся тому, как легок материал его рубашек по сравнению с мехами, которые ему пришлось носить под конец. Несколько минут он осматривал свою крошечную комнату, прежде чем вспомнил, что ему еще не предоставили привилегию пристегнуть меч к поясу. Это казалось незначительным, но отсутствие на боку успокаивающего веса Длинного Когтя заставило его почувствовать, что ему не хватает конечности. Он обнаружил, что его рука часто тянется к бедру, но ничего там не находит. Робб отправился завтракать без него, за что Джон был ему благодарен, поскольку с трудом сдерживал эмоции. Снова идти через Винтерфелл было все равно что идти сквозь сон. Даже когда они восстановили замок в прежние времена, он все еще был тенью былой славы, и не нужно было присматриваться, чтобы увидеть, где начинались новые деревянные и каменные работы и где они заканчивались. Его армия была вынуждена покинуть его снова, и он, вероятно, пришел в такое же запустение, как и форт, в котором они провели свою последнюю ночь. И повсюду вокруг себя он видел призраков. Так много призраков. Слуги бегали по замку, стирали, ухаживали за лошадьми, складывали дрова. Он видел, как Ходор кормит кур. Джори Кассель затачивал мечи. Трудно было представить, что все эти люди умрут, если он не сможет помешать дяде отправиться на юг, в Королевскую Гавань. Когда он вошел в главный зал и увидел, что все сидят за столом, он чуть не расплакался. Дядя Нед поднял глаза от стола и улыбнулся ему. Леди Старк холодно посмотрела на него и сделала вид, что его нет. Санса последовала за ней, продолжая есть, как леди. Арья и Бран улыбнулись ему сияющими улыбками. Радостно закричал Рикон. Теон просто отвесил ему короткий поклон и сказал:  — Сноу. — Ты в порядке, брат? Ты выглядишь немного бледным, — сказал Робб, но это было сказано с улыбкой. — Х… хорошо, хорошо. Я плохо спал, вот и все, — сказал Джон. Все изящество, накопившееся за годы борьбы, казалось, покинуло его, и он нащупал свое место рядом с Роббом. Теон, Робб и Бран захихикали, когда он ударился коленом о стол, пытаясь сесть. Он осторожно взглянул на Теона. После того ада, через который он провел семью Старков, Джон так и не простил его по-настоящему. Он вернулся на материк вместе с железнорожденными, чтобы сражаться за рассвет. Он и его сестра в конечном счете потерпели неудачу, но они, по крайней мере, боролись. Он решил, что сделает все возможное, чтобы Теон не вернулся к отцу. Он не знал подробностей этой части войны и причин, по которым Теон сделал то, что сделал, но он был полон решимости не дать ему еще одного шанса повторить историю. — Итак, у вас четверых сегодня утром уроки, — сказал Нед, указывая пальцем на каждого из мальчиков, достаточно взрослых, чтобы посещать занятия. — Я не желаю слышать от мейстера Лювина, что вы не выполнили своих обязанностей, иначе я заставлю вас целый месяц чистить стойла. Это понятно? — Да, отец, — нараспев произнесли его сыновья. — Да, лорд Старк, — пробормотал Теон и закатил глаза. Джон запнулся при слове «отец». Ему потребовались месяцы, чтобы обращаться к лорду Старку в собственной голове как к дяде, а не как к отцу, и теперь он должен был вернуться к этому снова. Но при мысли об уроках он снова оживился. В прошлом они с Роббом частенько отлынивали от них, но теперь, зная, что он король, ему нужно было лучше понять, как работает королевство. Угроза отца сделала свое дело, потому что все пошли на уроки сразу после завтрака. Мейстер Лювин был рад, что у него есть ученики, хотя Бран и Теон слушали невнимательно. Тем не менее Робб и Джон старательно записывали, задавали вопросы и внимательно слушали. — Что на тебя нашло, Сноу? Я думал, тебя это не волнует. В конце концов, что ты собираешься делать с этими знаниями? — спросил Теон, когда они направились на тренировочные площадки. — Никогда не знаешь, что может пригодиться, Грейджой. У нас впереди долгая жизнь. Может произойти все что угодно, — ответил Джон. — Может быть, для меня, но Долгая Ночь наступит прежде, чем тебя можно будет считать человеком высокого положения, — хохотнул Теон. Джон только странно посмотрел на него. Были ли у Теона воспоминания из прошлой жизни? Но если бы они у него были, разве он ходил бы по Винтерфеллу под носом у семьи, которую он предал, и всех людей здесь, которых он убил? Он решил, что Грейджой вряд ли что-нибудь знает о его настоящем происхождении, и просто отмахнулся от его слов. Теон всегда говорил больше, чем имел в виду. Сир Родрик Кассель ждал их на тренировочной площадке. — Так чего же вы, ребята, ждете? Хватайте мечи! Нет, Грейджой, не живую сталь, — сказал он, сердито глядя на Теона. — Сначала мы должны убедиться, что ты не порежешь себе ненароком бедро. — Сир Родрик, мы тренируемся уже десять лет. Вам не кажется, что пришло время? — спросил Робб. На юге они, возможно, уже были бы женатыми, и Джон согласился, что шесть и десять лет — это слишком много, чтобы практиковаться лишь с затупленными турнирными мечами. — Ты ведешь себя так, будто на горизонте война. Даже твой лорд-отец не носит с собой повсюду свой меч, — сказал Родрик с неизменным выражением лица. Робб, казалось, понял, что этот спор был проигран, и пошел за деревянными мечами. После стольких лет у всех были свои любимчики. Джон перебирал мечи с большим изяществом. Теперь у него было достаточно опыта в обращении с живой сталью, чтобы знать, что он ищет, и он был встревожен тем, сколько деревянных мечей были сбалансированы не совсем так, как он хотел. Он больше никогда не возьмет в руки Длинный Коготь! Он должен будет вернуться к Стене и стать стюардом Старого медведя, чтобы вновь получить фамильный меч Мормонтов, а он не собирался сидеть на Стене в течение почти десяти лет со знаниями, которые он сейчас имел. Ему придется обойтись без валирийской стали. Неохотно он взял более тяжелый меч и встал перед сиром Родриком. — Джон, Робб, выйдите в центр. Я хочу увидеть хороший, честный бой. Джон принял стойку и спокойно посмотрел на Робба. Ему хотелось рассмеяться над серьезным выражением лица брата. Несмотря на то, что они так стремились к тренировкам с живой сталью, ноги Робба были не совсем там, где они должны были быть, и он слишком сильно сжимал меч. Они кружили друг вокруг друга, пока Робб не потерял терпение и не бросился на него. Джон легко отступил в сторону и обрушил удар на запястье. — Ой. — Робб, ты оставил себя открытым. Сноу мог бы сделать тебе гораздо хуже. Снова. Расслабь хватку! На этот раз его брат справился немного лучше, но Джон просто повторял все пасы и прыжки, которые он использовал в бою на мечах в Ночном Дозоре, хотя ему и было больно думать о том, что сир Аллисер Торне имеет какое-то к этому отношение. Их следующий раунд длился несколько минут. Робб пытался быстро и злобно перейти в наступление, но Джон предвидел каждое его движение и инстинктивно выбирал правильное положение, чтобы противостоять ему. Робб поднял меч, чтобы обрушить резкий удар, и Джон тут же вспомнил свою последнюю битву с Королем Ночи. Он поднял меч, чтобы отразить атаку, но тут же нанес удар прямо в ребра Роббу. — Ой, Джон! — воскликнул Робб. — Это было нечестно! — Может, и так, но в бою все средства хороши, — огрызнулся Родрик на Робба. — Будьте готовы к тому, что ваши оппоненты будут вас обманывать. Сноу, ты показываешь гораздо больше навыков в бою, чем два дня назад. Что случилось? Джон замер. Его разум лихорадочно искал объяснения, и он сказал: — …Прошлой ночью мне приснился сон, сир Родрик. Я сражался с Королем Ночи. Брови Родрика взлетели вверх, Робб уставился на него, а Теон расхохотался. Робб, казалось, оправился от шока и тоже захохотал. — Это правда. Мне приснилось, что я сражаюсь с Королем Ночи. Я просто… подражал движениям, которые я использовал против него. Он проделал тот же маневр против меня, но… он ударил меня кинжалом в свободной руке. Тогда я и проснулся, — сказал он. — Я никогда не придавал большого значения снам, но вы, кажется, извлекли из них урок, каким бы надуманным он ни был. Я бы не смеялся, ребята. Сноу вполне может побороть вас обоих. Он небрежен сейчас, но с немного большей подготовкой он может считать себя одним из лучших фехтовальщиков в Вестеросе. Джон старался сдерживать эмоции, но сердце его бешено колотилось. Он чувствовал себя неуклюжим щенком в своем молодом и неопытном теле, но теперь мог считать себя на много лиг впереди Робба. Ему придется много тренироваться, если он хочет вернуться в ту форму, которая у него была. Пока Робб собирался с мыслями, Джон заметил какое-то движение и, обернувшись, увидел, что дядя Нед и тетя Кейтилин наблюдают за ними. Он слегка улыбнулся и одобрительно кивнул, но леди Старк только холодно посмотрела на него. Как ее, должно быть, раздражало то, что он оказался более способным, чем ее сын. Джон изо всех сил старался сохранить невозмутимый вид, но про себя он с едва сдерживаемым ликованием представил себе выражение ее лица, когда она узнает, что он — настоящий король Семи Королевств. * у Джейме после травмы появилась синестезия — это способность человека испытывать ассоциацию слышимого звука с каким-либо цветом.