«Сегодня на окраине города произошла ужасная трагедия, шокирующая весь город — Сгорел дом известной семьи Стайлс. Это произошло около пяти-шести утра, когда почти весь город мирно спал, в том числе и сами хозяева…»
Руки начинают немного трястись, сложно дальше читать, но любопытство берет вверх, ведь то были не галлюцинации и передо мной стоял реальный человек. Реальный Эдвард Стайлс.«Пожар унес жизни всех, кто в тот момент находился внутри дома: женщина с мужчиной средних лет, восемнадцатилетний парень и его младшая сестра шестнадцати лет, лишь единственный мальчик, которого нашли без сознания в траве, в тридцати метрах от порога, выжил. Это их самый младший сын, и уже последний из Стайлсов. Четырнадцатилетний Гарри сильно пострадал, половина тела мальчика покрыта сильными ожогами, но, к счастью, врачам удалось его спасти. Вот только жаль, что только одного его…»
Я прервалась, переводя взгляд на рыжеволосую, которая внимательно наблюдала за мной. Не похоже, чтобы та шутила надо мной, либо же она просто очень хорошая актриса, так реалистично изображающая тревожность. Вернув обратно взгляд, продолжила читать:«Расследование до сих пор ведется, и пока что не понятно, убийство это или несчастный случай.
18.05.13»
Меня передергивает лишь об одной мысли, что чья-то семья сгорела… заживо. Это ужасно! Страшно представлять подобное, поэтому я закрыла лицо ладонями, начиная тереть глаза, чтобы немного отвлечься и не давать появляться этим картинкам. Стоп! Но тогда получается, что все это было нереально, что все это игра моего подсознания? Хотя, мальчик, который выжил, Гарри, не мог ли он соврать, что его зовут Эдвард? Бред. Зачем ему это. Из моих мыслей меня вырывает подруга, говорящая, что к нашему столику приближается толпа недоумков. — Хе-е-е-й! — рядом со мной присаживается Луи, а напротив, с Сарой, Люк. Другие же его дружки стоят по бокам. — Чем занимаетесь? — Мы сейчас в столовой, перед нами подносы с едой… Как думаешь, чем мы занимаемся? — рыжеволосая снова берет стакан с оранжевой жидкостью, делая пару глотков. — На самом деле, мне нет до этого дела. Чисто из вежливости спросил… — Ого, ты знаешь, что такое «вежливость», — не сдержалась я от комментария, перебивая парня. Некоторые из его компании испустили тихие смешки, но после грозного взгляда Томлинсона, перестали, принимая такой же непринужденный вид. Шестерки. — Дай договорить, — серьезно произнес шатен, и мы с Динис замолкаем, внимательно слушая его, — сегодня у меня вечером вечеринка в честь предстоящей игры. Я вас двоих тоже приглашаю, — ловя наш удивленный с Сарой взгляд, Луи добавляет: — да-да, знаю, честь для вас и все такое. Можете не благодарить, — он встает, уже собираясь уходить, но поворачивается, оглядывая нас, — и оденьтесь поприличнее, будет много народа, — после с друзьями скрывается за дверью, ведущую в школьный коридор. — Что это сейчас было? — тихо спрашивает такая же удивленная, как и я, подруга. — Без понятия, — честно отвечаю. — Но мы пойдем туда. И не смотри на меня так! Ты давно хотела хорошенько повеселиться, и это хороший повод, — не смея со мной спорить, она вздыхает, поднимаясь с места. — Отлично! — И что это он имел в виду, говоря «поприличнее»? — возмущенно-злясь, Сара посмотрела оценивающе сначала на меня, а потом на себя. — Уверена, для Луи Томлинсона «поприличнее» — значит придти голой, — я выкинула мусор с подноса, а его положила в стопку других. — Тот самый момент, когда хочешь быть неприличной, — хихикнула рыжая, пропуская меня вперед. — Но только в плане одежды! — поправила я ее, но также усмехнулась. Весь оставшийся день, на удивление, прошел довольно хорошо. Никаких происшествий, никаких проблем. Я пришла домой, сделала уроки (не все, конечно же), пообедала, полила цветы, как мама просила, хоть она прекрасно знает, что я ненавижу это делать. Поливка цветов для меня всегда нервотрёпка та еще, это всё равно, что разливать что-то алкогольное в незнакомой компании. Никогда ведь не знаешь, кто сколько пьёт. Хорошее сравнение, правда? Было еще время, поэтому я немного прибралась, и даже успела почитать книгу. И как только мой телефон загудел от будильника, поставленного раннее, я начала собираться к Томлинсону. Звучит одновременно и смешно, и противно. Этот парень тот еще, эм… придурок. Солнце светит в глаза, когда я захожу в комнату, поэтому резко задвигаю шторы и подхожу к комоду с одеждой. Сегодня не праздник, значит, не обязательно одеваться по-особенному, да и Луи не Дженсен Эклз, чтобы я наряжалась для него. Черное платье на тонких лямках, с маленькими вырезами вокруг всей талии, что делают её визуально меньше, подойдет. Из украшений выбираю длинное колье с шипами, а на ушах маленькие кнопки, в виде черного бриллианта. Делаю красивый пучок на распущенных волосах. Остался макияж. Крашусь я только по базе, также ничего особенного. Наношу немного тонального крема для ровного тона лица, консилер под глаза, чтобы скрыть выделяющиеся синяки, немного румян, подвожу и заполняю брови тенями (мне ими легче пользоваться, чем карандашом и всякими помадками), после закрепляю из прозрачным гелем, и напоследок, тушью подкрашиваю реснички. Заключающий оценивающий взгляд в зеркало — неплохо. Беру небольшую черную сумку с длинным ремешком через плечо, телефон и выхожу из комнаты. Обуваю свои любимые черные кеды с белой подошвой, а-ля Vans'ы, пусть будет хоть что-то светлое в моем образе. Выхожу на улицу и запираю дверь. Могла бы пойти и на каблуках, я, к счастью, умею на них ходить, но подходящих к этому наряду у меня не было, только слишком уж яркие, а это не комильфо, знаете ли. Мой путь лежит к Саре, которая живет от меня в пятнадцати минутах ходьбы пешком, что, конечно же, радует, не приходится ехать через весь город. Есть время хорошенько подумать. Не знаю, о чем, но подумать надо. По дороге двое парней, хотя, на вид им точно больше двадцати, начали мне вслед свистеть и говорить неприличные вещи, что жутко взбесило, ведь я не псина какая-то, чтобы откликаться на подобное (не обессудьте, песики, я вас люблю), поэтому, крикнув короткое и злобное «Отвалите!», пошла дальше. Но один их них, самый смелый, видимо, подошел и попросил номер, на что я ответила отказом. Не в моем вкусе, — слишком дебил. Но тот не отставал. Тогда я достала телефон из сумки, заходя в контакты: — Смотри, ушлепок, это номер моего отца, а он полицейский. Если не хочешь проблем, то иди, куда шел. Иначе мне придется сказать ему, что ты ко мне приставал… Все уяснил? — серьезно произнесла я, хотя на самом-то деле лгала. Каждое мое слово было ложью. Но он-то это не знал. Папа работал железнодорожником. Кем именно, точно сказать не могу, так как не разбираюсь в этом, но он точно не коп. — Воу-воу, полегче, дама, я понял, — поднимая руки в воздух, будто бы я направила на него дуло пистолета, брюнет усмехнулся и, развернувшись, что-то шепнул другу, уходя с ним прочь. Оставалось всего несколько метров до дома подруги, когда вдалеке я заметила торчащие из-под шапки знакомые рыжие локоны. Я уже с улыбкой на лице, помахала ей ручкой, привлекая внимание. Сара, хоть и не сразу, но заметила меня, и поэтому ускорила шаг. — Привет, — произнесла та, подойдя ближе. Я осмотрела ее с головы до ног. Хорошо, нет, больше отлично выглядит. Наряд чем-то похож на мой — тоже темный, хотя, отдается больше оттенков синего: короткий топ на молнии спереди, с железными стразами, и также на тоненьких лямках, юбка чуть выше колен, что подчеркивала ее длинные ноги (вот тут, наверное, больше уместна фраза — «Ноги от ушей»), а сверху всего джинсовая камуфляжная куртка на пуговицах. И, как я ранее подметила, черная шапка. Её выбор обуви меня крайне удивил, ведь это были, не как обычно — кеды или кроссовки, а туфли. Не в ее стиле. Хотя, все меняются, и она не исключение. Я бы тоже выбрала высокую подошву, если бы не моя до сих пор больная нога, да и, как я выше упоминала, не было подходящих. Доктор запретил мне носить подобное, как минимум, полгода. Классно, правда? — Отлично выглядишь! — наконец, перестав ее разглядывать, проговорила я и улыбнулась. — И ты, мне нравится твое платье! — ответила подруга такой же искренней улыбкой. — Пойдем? — Пойдем.