Огни неоновых ночей

Кольцевая трасса Кербера мерцала фиолетовым неоном. С холмов открывался прекрасный вид на каждый поворот и изгиб, покрытый пурпурными огнями. В распоряжении восьми оставшихся участников был практически весь город. Цепочка фонарей тянулась по Лазурному мосту, по перекрытым улицам и трассам с потоком ничего не подозревающих машин, огибала весь островок Нью-Альта, касаясь залива на промзоне, а затем – через грузовой разводной мост – вновь ныряла в холмы, продолжая путь до самого финиша в парковой зоне, по серпантину среди деревьев и узких троп. Сложный, местами безрассудный маршрут. Аллура разглядывала его с опаской, стоя на капоте зеленого форда, прямо как пару месяцев назад, когда на ней было серебристое платье и желтые пляжные тапочки. Только в этот раз богатый наряд ей заменили простые джинсы и блейзер, а владельцы автомастерской в роли случайных знакомых теперь были ей близкими друзьями. Столько событий втиснулись в этот, казалось бы, небольшой отрезок времени, что Аллура волей-неволей задавалась вопросом, а жила ли она по-настоящему до того, как они с Лотором заключили странную и нелепую сделку. Вчера, оставив подозрительно довольного Корана в аэропорту, она первым делом купила новый телефон. Коран сказал ей, что оставит слежку и вернется к Альфору, так что теперь Аллура была предоставлена самой себе. Старый сотовый она выбросила, вместе с привязанным к нему номером, так что отец не смог бы до нее дозвониться при всем желании. Она, конечно, чувствовала некоторые угрызения совести по этому поводу, но отбросила все мысли, договорившись с собой, что свяжется с ним после Кербера. Это же всего один день, вряд ли он вызвал бы спецназ для того, чтобы прочесать город в поисках нерадивой дочери. К тому же, Коран обещал отвлекать отца по мере сил и возможностей ближайшие двадцать четыре часа. Кредитка Аллуры вновь была открыта. Разглядывая толпу, девушка краем уха слышала голос Пидж, которая в последний раз перед стартом перепроверяла системы субару. После того, как Аллура ввалилась в мастерскую прошлым вечером, с горящими глазами и настойчивым желанием разобрать машину на винтики, чтобы найти там план диверсии Нарти, Пидж, кажется, облазила каждый сантиметр салона, корпуса и внутренностей. И ничего не нашла. Как не найдет и сейчас, если только не случится какое-то чудо. Лэнс помогал ей как мог, но только получал от девушки тычки и ледяные взгляды, потому что большей частью путался под ногами. Ханк и Широ обсуждали последние новости, стоя слегка в отдалении, а Кит молча грелся в объятиях последнего, почти полностью спрятавшись под его куртку. Этой ночью было прохладно. Вчера, когда такси везло Аллуру в сторону «Blue & Yellow», она успела перебрать все оправдания, все слова, которые собиралась сказать ребятам. Лэнс, своим появлением у аэропорта, убедил ее, что друзья на нее не злятся, но она все равно ощущала, как чувство вины непрестанно давит на ее плечи. Она не видела их целую неделю, пока жалела себя и упивалась горем в том пропахшем картофелем фри номере. Она смотрела ток-шоу пустыми глазами, а они в это время вовсю готовились к гонке, намеренные идти до победного конца. И Аллура хотела быть сильной и честной. Ради них. Потому что, видит бог, они этого заслуживали. Слова не понадобились. Конечно, Аллура пыталась извиняться, но ее голос просто утонул в восторженных воплях команды. Стоило ей войти в уютное помещение автомастерской, с его ароматом тако и семейными фото на стенах, как атмосфера там мгновенно преобразилась. Ее обнимали и тискали, как будто не видели целый год, как будто ее шаг – пойти наперекор отцу и вернуться в город, где ее знали как сумасбродную поставщицу экстази – оказался самым смелым и серьезным в этой жизни. Пока девушку волокли в сторону гаража, чтобы показать субару без намеков на столкновение, что она пережила, Аллура бросила взгляд на стену с фото, и с удивлением увидела на снимках себя. И Пидж, и Кита, и даже Широ. Они все теперь украшали автомастерскую наравне с родственниками Ханка и Лэнса. Снимки в баре, при уборке тако-ресторана, на ферме МакКлейнов, возле едва восстановленной субару. Аллура видела себя на этих кадрах, счастливую и беспечную, с улыбкой от уха до уха, и думала о том, что никогда раньше не видела себя такой искренней. А когда Ханк подал ей молочный коктейль с опавшей уже шапкой сливок, сделанный специально для нее и стоящий среди пустых стаканов, как это было когда-то с Китом, Аллура почувствовала, что собирается заплакать. Только на этот раз это были не слезы отчаяния и жалости к себе. Ребята знали, что она не улетит. Когда она почти допила коктейль, к ней подошел Кит, и девушка уже была готова к этому разговору. - Ты паршиво выглядишь, - сказал Кит. Аллура хмыкнула. После очевидного вежливого обмана Лэнса у аэропорта, эта неожиданная правда здорово подняла ей настроение. Кит был самим собой. И да, он снова был прав. После недели в темном номере с компанией нездоровой пищи и нездорового телевидения она действительно выглядела не очень. Они немного помолчали, глядя на то, как развеселившийся Лэнс достает Пидж своими замечаниями по поводу совершенствования системы управления субару, а затем парень произнес: - Это был его бывший. Аллура кивнула, наверное, слишком усердно, потому что уголки губ Кита дрогнули в улыбке. Это была неловкая, но нужная им обоим беседа. - Лэнс сообщил, - ответила Аллура и, слегка помедлив, продолжила. - Я… - Извини меня, - неожиданно сказал Кит и со вздохом встрепал непослушные волосы. – Я был очень зол, но не должен был на тебе срываться. Широ сказал, это потому что ты беспокоишься обо мне. Я просто… - он состроил гримасу. – Не привык к такому. Надо же. Аллура с первого взгляда обвинила во всем Широ, причем уже не в первый раз, а он защищал ее. Горячий румянец залил щеки. Да. Она действительно беспокоилась за Кита. За каждого из их сплоченной компании. Что, конечно, никак не оправдывало ее идиотских поступков. - Прости, - сказала она в свою очередь, пальцем собирая с краев стакана взбитые сливки, - я совсем не хотела тебя злить. Но когда растешь в такой «обеспеченной» семье, как моя, никогда не знаешь, кому можно доверять. А кто дружит с тобой только из-за денег и готов лицемерить на каждом шагу. Лотерея, в которой я всегда проигрывала. - Ты сейчас хочешь, чтобы я пожалел тебя, что вода в твоих бассейнах была недостаточно голубой, а шампанское – недостаточно французским? – подняв брови, поинтересовался с ухмылкой Кит. – Я вообще-то рос в трейлере на окраине парка аттракционов. Это не было обвинением, скорее дружеское подначивание. Аллура легко улыбнулась. - Мне запрещено было есть сладкое до пятнадцати лет, - сказала она. - Ты победила. Когда Аллура познакомилась с ребятами, при ней были платиновые кредитки, это правда. Но так вышло, что все их двухмесячное общение она была лишена привычных средств к существованию и работала на равных с друзьями. И они не бросили ее. Возможно, в этом случае она все же собрала нужный ряд бочонков в своей жизненной лотерее. Кит взглянул на нее, неожиданно посерьезнев. - Чтобы ты знала, - в его голосе зазвучала яростная убежденность, - я ни секунды в нем не сомневался. Он говорил о Широ, это было сразу понятно. Удивительно, как быстро эти двое сошлись, несмотря на то что, кажется, принадлежали разным мирам, и преодолели препятствия, одним из которых была и сама Аллура. И удивительно, насколько глубоко они друг друга понимали. Две части одного целого, прямо как в фильмах, которые Аллура так любила до пятнадцати лет, поглощая их вместо запретного шоколада. Да, она могла бы сказать, что слегка завидовала им. И она не шутила, когда говорила Киту о своих проблемах с доверием. Людям чаще были более интересны деньги ее отца, чем она сама. Девушка доподлинно знала об одной подруге, которую «покупали», чтобы она проводила время с подрастающей юной мисс. Наверное, именно поэтому она сблизилась с Лотором. Они росли вместе, у них обоих были богатые семьи, казавшиеся бесконечными материальные блага и удушающее одиночество. И если Аллуре повезло хотя бы с несколько отстраненными, но любящими родителями и с Кораном в качестве няньки, то Лотор был совершенно один. И отцу, и матери было на него плевать. Едва ли он за всю жизнь слышал от них хоть одно доброе слово – только то, что он должен делать, каким должен стать, как должен себя вести. Быть идеальным, стараться впечатлить собственного отца, чтобы он хоть раз обратил внимание на сына. Аллура знала обо всем этом. Лотор не был ее прекрасным принцем, но она понимала его. В детстве они всегда защищали друг друга, и она украдкой сжимала ладошку светловолосого мальчика, когда он съеживался под взглядом Заркона, а потом все стало гораздо запутаннее и сложнее. И это воспоминание – двух детей в тени мужчины – яркими кадрами завертелось в голове Аллуры сейчас, когда она стояла на капоте зеленого форда и смотрела в толпу. Потому что Лотор сам шел к ней. И он был один. Без прихлебателей и восхищенных лиц, без своих вездесущих помощниц, без рук, которые подхватили бы его бокал с шампанским. И без шампанского. Одинокий среди толпы, сосредоточенный молодой человек в темно-синем жилете и белой рубашке с закатанными, по обыкновению, рукавами. Серебристые волосы собраны на затылке и потоком струятся по плечам. Люди расходились перед ним, хотя он не произносил ни слова. Аллура не видела стандартной улыбки на его губах, зато хорошо разглядела тщательно спрятанные макияжем темные круги под глазами. Потому что у нее самой были такие же. Она очень давно не видела друга в таком состоянии. Аллура смотрела на него и понимала, что вся ее двухмесячная злость куда-то испаряется. - Паршиво выглядишь, - сказала Аллура вместо приветствия, в точности повторив интонацию Кита. Лотор удивленно взглянул на нее снизу вверх, стоя перед бампером форда. Краем глаза девушка видела, как лица ее друзей обращены в их сторону, и каждый из них готов прийти на помощь в случае непредвиденного. Удивительно, но сейчас, когда Аллура стояла на капоте и смотрела на усталого мужчину перед собой, она поняла: он и правда не причинит ей вреда. Поэтому она едва заметно качнула головой, успокаивая свою команду. Ей нужно было поговорить с Лотором наедине. И выслушать его, не обвиняя во всех смертных грехах, впервые за последние недели. Мужчина подал ей руку, чтобы помочь спуститься, и на этот раз Аллура ее приняла. Они встали рядом друг с другом, опираясь о капот форда. Девушка украдкой рассматривала давно знакомое ей лицо. В свете фар и неона черты казались высеченными из мрамора. Лотор был очень красив, даже с темными кругами под глазами, и рядом с ним всегда вилась стайка щебечущих девиц, но он никогда не встречался с ними серьезно. Аллура знала о некоторых, и каждая задерживалась не дольше недели. Наверное, все они мечтали о том, что смогут изменить холодного принца и остаться с ним на веки вечные, чтобы в этой сказке непременно были долгожданные «и жили они долго и счастливо». Жаль, что жизнь мало походила на сказки. - Ах, Аллура, - сказал Лотор своим обычным тоном, с ленивой разочарованностью сложив руки на груди, - если ты так сильно меня ненавидишь, отыгрывайся на мне, а не на моих людях, принцесса. Девушка знала, о чем он говорит. Вчера ее команда, собравшись в автомастерской, пыталась придумать план, как обезвредить Нарти на время гонок и вывести ее помощника на чистую воду. К сожалению, второе пока было не осуществимо. Для того, чтобы понять, кто был сообщником, нужно было захватить Нарти в плен и подвергнуть ее пыткам пением Лэнса или кулинарными изысками Пидж, или установить за ней круглосуточную слежку, на которую уже не оставалось никакого времени. Но у Аллуры появилась рисковая идея, как отстранить эту опасную участницу от последующих событий. Поэтому днем она анонимно позвонила в полицейский участок, так же как это сделала Нарти в тот вечер в клубе по поводу наркотиков. И сообщила, что есть подозреваемый в убийстве гонщика, тело которого нашли возле доков. Сказала, что видела человека на месте преступления, и как могла точно, до мельчайших подробностей, описала вид Нарти. А так же то, где ее можно будет найти. Аллура не знала, будут ли доказательства в непосредственном участии лоторовской помощницы в убийстве, но полиция, которая ничего не могла поделать с самими гонками, была готова хвататься за любой крючок, чтобы раскрыть хоть какое-то дело. Чтобы у них была хоть какая-то победа. Обвинить кого угодно, чтобы была возможность слегка прихвастнуть в СМИ – мол, у нас все под контролем. Аллура не была уверена, что план сработает. Однако он сработал. Если не найдут доказательств – продержат Нарти несколько часов в участке и выпустят. Но этого времени должно быть достаточно, чтобы она ничего не смогла испортить на трассе Кербера. Ее сообщник все еще оставался невидим, но, поскольку женщина была временно обезврежена, все надеялись, что он тоже не решится себя проявить. - Ты знал, что это она? – спросила Аллура. – Я думала, от тебя ничего не может укрыться. Лотор хмыкнул. - Я платил ей, чтобы она была мне верна. Видимо, не достаточно. Напомни мне выписывать наемницам чеки посолиднее, - сказал он беспечно. - Но – отвечая на твой вопрос – нет. Я только подозревал, и окончательно убедился, когда Нарти указала на место, где искать несчастного девятого, попавшего под раздачу. Это я сообщил полиции. Я только надеялся, что Нарти оступится и укажет на сообщника. У меня есть деньги, но я не всесилен, принцесса. Кому как не тебе об этом знать. - Почему она все это делала? - Спрошу ее при встрече. - Ты говорил с отцом? – неожиданно спросила Аллура вместо ответа. Ленивое безразличие слетело с лица Лотора. Он глубоко вздохнул, поднимая голову и глядя куда-то в чернеющее небо, засвеченное городскими огнями. - Он ждет меня завтра в офисе, - произнес мужчина ровным голосом, которым можно было обмануть кого угодно, кроме Аллуры. - Зачем ты взял вину на себя, если знал, что это случится? Не помню в тебе мазохистских наклонностей. Аллуре необходимо было услышать это, необходимо разобраться в случившемся, потому что иначе она просто не знала как себя вести. Едва ли она смогла бы делать вид, что ничего не произошло. - Я очень завидовал твоей популярности в прессе. Обо мне так давно никто не писал, а ты там чуть ли не каждую неделю появлялась. Я решил, что это мой шанс. Видела наше с тобой милое сэлфи? Ты там такая веселая. - Прекрати. Лотор недовольно цокнул языком и обернулся к девушке. - Не понимаю, что ты хочешь от меня услышать, принцесса, - сказал он почти зло. – Какие еще объяснения тебе нужны? Хочешь, чтобы я раскаялся во всех грехах, чтобы я потешил твое самолюбие и сказал, что все это ради тебя? Что я готов бросить все это – деньги, тачки, алкоголь, очаровательных леди в узких юбках – и отправиться на растерзание к своему отцу, чтобы признаться тебе в любви? Ты знаешь, что такого не будет. Аллура проглотила обиду и рвущиеся наружу возмущения, потому что эта тирада совсем не походила на попытку оскорбить ее и убедить в том, что все горячие слова – неправда, насмешка над самой мыслью, что так может быть. Как раз наоборот. Вероятно, Лотор пытался убедить в этом не Аллуру. А самого себя. В молчании девушка взглянула на свою команду, стоящую у бело-красной субару, сверкающую новизной в неоновом свете. Широ и ее красный паладин все еще были там, стояли вместе и обсуждали что-то с Пидж. Пидж махала руками и тыкала пальцами в сторону субару, что-то стараясь им объяснить. Аллура видела, как Кит обернулся к мужчине с немым вопросом, а тот со смехом чмокнул его в лоб. У них все было так просто. Так просто заграбастать кого-то в объятия. Встрепать волосы. Прикоснуться носами. Расцеловать скулы. Так легко любить и демонстрировать любовь без оглядки на окружающих. Доверять друг другу. - Когда все стало таким сложным? – спросила Аллура, не глядя в сторону Лотора, и услышала его хмыканье. – Когда ты подговорил того парня столкнуть меня в девятиярусный торт на моем пятнадцатом дне рождения? Лотор издал сдавленный смешок, поперхнулся воздухом, а затем свободно рассмеялся, покашливая. - Торт было очень жаль, - продолжила Аллура. – Я в жизни не видела столько взбитых сливок. Мне пришлось несколько часов мыть голову, чтобы в волосах не осталось ни капли крема. А еще жаль всех гостей, потому что я уже видела их горящие глаза, когда внесли этого белого монстра с розами из мастики. Мне кажется, они плакали и собирали куски бисквита с пола, когда я ушла. - Ты бы все равно не смогла его попробовать, - фыркнул Лотор, - тебе запрещалось есть сладкое. Я всего лишь восстановил вселенскую справедливость. - После этого случая запрет на сладкое был снят, - Аллура улыбнулась, - и несколько месяцев после этого косметологи мучились из-за моей воспаленной, покрасневшей и покрытой прыщами кожи по всему телу. - Какие сексуальные подробности, - Лотор улыбался легко, и мрачная тень скорой встречи с отцом на время его покинула. – Я сделал это, потому что ты целовалась с тем сыночком владельца золотых скакунов. - Ты сам со мной поспорил! – возмутилась Аллура. - Но я же не думал, что ты и правда это сделаешь! Сейчас они улыбались, но в тот момент маленькая пятнадцатилетняя Аллура думала, что ее жизнь закончилась, рухнула в одночасье так же, как огромный и довольно уродливый торт, расплескавшийся по золотым блесткам на полу. После того случая она не общалась с Лотором, наверное, около полугода. И да, все просто пошло наперекосяк. Но… возможно, не поздно было все исправить? - Прости, что так легко обвиняла тебя во всем, - собравшись духом, сказала Аллура. - Наверное, я это заслужил. Он не был золотым мальчиком, идеальным парнем с серенадами под окном. Но Аллура знала, что и ее саму сложно было бы назвать подарком богов. Их странные поломанные отношения были верхом неоднозначности. Он вполне заслуживал ее гнева, потому что всегда вел себя так, словно пытался оттолкнуть всех вокруг, а самое главное – ее. Хотя она была единственным его союзником с самого детства. И даже когда Лотор делал что-то нетипично хорошее по отношению к подруге, он никогда в этом не признавался. Неожиданно в голове девушки сложились два плюс два, и Аллура медленно спросила: - Это ты оплатил ремонт кафе? Лотор моргнул и отвернулся от нее. Толпа вокруг зашумела, пришла в движение. Басы музыки слегка стихли. Возле золотых полос старта, мерцающей голограммы в полумраке ночи, начал речь представитель керберовского фонда. До старта оставалось совсем мало времени. - Это был какой-то аноним, - твердо ответил Лотор и оттолкнулся от капота форда, выпрямляясь. – Кажется, скоро начнется. Удачи тебе и твоему гонщику. А своего я, пожалуй, заберу, пока твой коварный соблазнитель не отбил у него все желание прийти к финишу первым и принести мне победу. Аллура фыркнула. - Лотор, ты же понимаешь, что я не выйду за тебя, даже если ты выиграешь спор? – спросила она. Лотор обернулся на нее через плечо. - Очень жаль, - бросил он и улыбнулся, - возможно, когда-нибудь я попробую снова. Аллура видела, как он подошел к компании возле субару. Широ обнимал Кита за плечо и даже не попытался убрать руку при появлении босса. Наоборот – притянул парня к себе поближе, всем своим видом сообщая, что не собирается менять положение дел, даже если Лотор навесит на него еще больший долг, уволит или сделает что еще похуже, что могло бы прийти к нему в голову. Но Лотор только махнул рукой в сторону толпы. Аллура задумалась над тем, сколько времени он знает об отношениях этих двоих и что думает по этому поводу. Может ли быть, что он повторяет мысли самой Аллуры: «Почему мы сами все усложняем?» Когда Лотор и его гонщик скрылись из виду, Аллура присоединилась к своей команде. - Что он сказал? – поинтересовалась она у Кита. - Интересовался, не намерен ли я уступить победу своему бойфренду, - недовольный и смущенный, парень сложил руки в карманы куртки и пнул камешек носком красных кроссовок. - А ты намерен? – улыбнулась Аллура, уже заранее зная ответ. Вокруг загудели машины и взревели моторы вслед за аплодисментами и улюлюканьем толпы. Очевидно, речь у полосы старта была окончена. Участники готовились к заезду, выстраиваясь на полосе в порядке жеребьевки. - Он бы мне этого не простил, - ответил Кит, забираясь на водительское сиденье субару. Прежде чем тронуться с места, ему пришлось выслушать напутственные слова товарищей, включая откровенные угрозы Пидж вытащить его из любого укрытия и порвать на кусочки, если он посмеет повредить машину. Даже Лэнс похлопал ладонью по крыше субару и бросил короткое «удачи». - Главное, береги себя, - сказала Аллура, дождалась сосредоточенного кивка, и, наконец, покинула своего гонщика. Нарти здесь не было, Лотор оказался не при чем, и, кажется, заезд должен был пройти без сучка и задоринки. Оставалось только надеяться на лучшее. Уже не так важна была победа в споре, сколько чтобы ничего непредвиденного не случилось с Китом… И с Широ тоже. В голове Аллуры он уже был прочно связан с ее маленькой компанией друзей. Под вопросительным взглядом Лэнса Аллура слегка покачала головой – мол, все в порядке, я просто задумалась – и втиснулась на заднее сиденье форда к Ханку. Как только пройдет старт, большая часть зрителей переместится к финишу, чуть подальше от этого места. Там был установлен экран, который Аллура уже видела два месяца назад. Грохочущий лопастями вертолет уже был в воздухе, нацелив камеры на стройный ряд машин у мерцающих золотом полос. Теперь все зависело только от самих гонщиков.

***

Фиолетовый кенигсегг давил со всех сторон. Широ терпеть не мог эту машину. Он обкатывал ее уже на протяжении месяца, но взаимопонимания они так и не достигли. Макларен под его руками был живым, текучим и легким, словно подхваченное ветром перо альбатроса. Он охотно слушался, едва заметно урчал мотором и летел по трассе, почти не касаясь асфальта шинами. Изящный и обтекаемый. Кенигсегг даже близко не походил на потерянную машину. Грузный, грубой формы, с выпуклыми крыльями и выставленными фарами, он враждебно пялился на своего нового гонщика так, словно обещал убить при первом же удобном случае. От Сендака не осталось следов – ни в салоне, ни на корпусе автомобиля. Мэтт позаботился о том, чтобы внешне не было никаких шрамов от множества столкновений, что пережил этот кенигсегг. Однако этот лоск свежей фиолетовой краски никого не смог бы одурачить. Широ знал, чувствовал, что эта машина помнила каждый удар о барьер, каждую вмятину и каждый злой поцелуй соперников. Возможно, это было глупо, но кому как не Широ понимать, что кенигсегг был глубоко поврежден. Глубже, чем видели другие. Мэтт перенес в автомобиль систему, что стояла в макларене. И меньше всего на свете Широ хотелось бы подключать свою механическую руку к этому монстру. Он уговаривал себя, что ничего страшного не случится, что он делал это уже множество раз с маклареном. Что ведет себя как суеверный идиот, когда боится этой стильной дорогой тачки, о которой мечтали бы многие уличные гонщики. Но ничего не мог с собой поделать. И заключил с собой сделку, что воспользуется программой Мэтта только в самом крайнем случае. Когда без этого победы будет не достичь. Кенигсегг занял свое место на полосе старта. Широ включил навигатор, который должен был отслеживать их перемещение по городу и показывать полную его карту. Аллура, которая поначалу пыталась отказаться от смены жеребьевки, по итогу оставила все как есть, и теперь Широ видел впереди, через ряд машин, бело-красную субару у самых неоновых стартовых полос. Мерцающая голограмма осыпала золотом крышу и крылья спорткара. Отсюда невозможно было увидеть водителя, но Широ было достаточно знать, что он там. Возможно, смотрит в зеркало заднего вида, чтобы найти взглядом кенигсегг. Одна только мысль о хмуром парне за рулем поднимала настроение. Прощаясь пару минут назад, они обещали друг другу не играть в поддавки. Это было настоящее соревнование, а иначе – какое было веселье во всем этом? А уступать и подчиняться было куда интереснее этим утром, на злополучном тесном сером диване. Задумавшись о том, что все-таки придется приобрести кровать с первой же зарплаты преподавателя (старый знакомый был просто вне себя от радости, когда мужчина позвонил ему и согласился на предложение), Широ скользнул взглядом по соседу ало-белой субару. Это был темно-фиолетовый макларен. Любопытно. Первым номером шел Сендак. Тот самый, чей кенигсегг сейчас был в руках Широ. Тот самый, который смотрел на него сквозь толпу с непроницаемым лицом, а в линзе его протеза на месте правого глаза отражались желтые всполохи неона. Широ видел его сегодня, но не обратил внимания на спорткар. Краем уха он слышал, что Лотор бросил сопернику какую-то фразу, на что тот никак не среагировал, только продолжал пристально смотреть на нового водителя его проигранной ранее машины. И от этого взгляда неоновых бликов становилось не по себе. Фиолетовый кенигсегг, отремонтированный, с новенькой начинкой, все равно принадлежал Сендаку. Как верный пес, выжидающий момента, чтобы воссоединиться со старым хозяином. Откуда у него макларен? Обтекаемый корпус в цвет темного индиго. Широ, не отрываясь, смотрел в его сторону, пытаясь сложить кусочки головоломки. Но прежде чем ему удалось прийти хоть к какому-то выводу, была объявлена готовность к старту. Мерцающие полосы в воздухе перед машинами сменили цвет на красный. Широ сосредоточился на происходящем. Кенигсегг под ним замер в ожидании. И время рвануло с места в карьер вместе со спорткарами, едва зеленый неон растворился в полумраке трассы. Шум толпы быстро остался позади, сменившись ревом мотора и ветром летящих миль. Ровный ряд участников распался почти мгновенно, растянувшись вдоль дороги, и номера смешались в произвольном порядке. Это было легко. Это была стихия, привычная Широ. Словно он родился в ней, скорость обволакивала его тело подобно холодной воде, поддерживала на плаву, вливала адреналин в вены и заставляла обостриться каждое чувство. Ясное, ледяное спокойствие. Широ знал, что ему нужно делать и как этого достичь. В последние два года это было единственным, в чем он был уверен. Никаких сомнений, никаких страхов, только смазанная в пятна цвета реальность и ощущение контроля. Широ помнил, как менялся Кит за рулем, когда удавалось спустить субару с поводка. Сосредоточенный, спокойный и уверенный в себе. Словно все шло точно так, как должно было – по ровному накатанному пути. И мужчина был уверен, что если бы имел возможность взглянуть на себя со стороны, он выглядел бы точно так же. Кенигсегг, несмотря на разногласия с собственным водителем, был отличной быстрой машиной с мощным двигателем. Кажется, он смирился с собственной участью и жаждал крови, стрелой вливаясь в поток спорткаров, с полпинка набирая невероятную скорость. И легко подчинялся каждому движению, как и макларен. Возможно, Широ был не прав на его счет, слишком углубившись в сравнения автомобиля, его внешнего вида и его бывшего владельца. Глупо. Это всего лишь машина, и она должна вести себя так, как нужно было ее водителю. Легко обойдя соперников, кенигсегг уткнулся в хвост макларена Сендака. Бело-красная субару вела гонку, заставляя Широ ухмыляться, в тайне испытывая гордость. Макларен старательно вилял по трассе, не давая себя обходить. На этом узком участке это было почти невозможно, поэтому Широ слегка сбавил скорость, в ожидании изменений, и не обратил внимание на то, как его спорткар обошел ярко-рыжий хеннесси, сверкающий как всполох пламени. Широ пропустил его вперед без вопросов. Хеннесси был очень красив и выглядел как слиток золота на четырех колесах, и стоил примерно столько же. Фонари лизали его выпуклые фары и били в глаза, отражаясь от гладкого корпуса. Это был седьмой номер, и Широ даже испытал неподдельное сожаление, когда макларен Сендака в очередной раз вильнул в сторону на узкой дороге, и хеннесси, старательно избегая столкновения, слетел на обочину и потерял управление, исчезая в проломленных тщательно выстриженных кустах. Это было не так страшно – рыжая молния вполне могла вернуться на трассу. Только вот время уже будет безвозвратно потеряно. На подходе к Лазурному мосту они потеряли всего одного участника, что было отличным результатом. Следующий участок трассы не был огорожен, и Широ знал, что это его задержит. Он всегда притормаживал в людских скоплениях, внимательно следя за ни в чем не повинными, ничего не подозревающими невольными свидетелями гонки. Вливаясь в ночной поток машин, красно-белая субару тоже замедлила ход, но не сбросила его на разрешенный минимум. Широ не волновался за Кита – он уже видел, как тот умеет маневрировать, филигранно вписываясь в повороты. А вот Сендак такой вежливостью не отличался. Макларен гнал по мосту, совершенно не обращая внимания на простых городских обывателей. Возмущенное гудение клаксонов заполонило прозрачный воздух. Машины сворачивали с пути макларена, вжимались друг в друга, чтобы поскорее пропустить этого возмутителя спокойствия. Этого можно было ожидать. Как и то, что в какой-то момент Кит притормозил перед синим фольксвагеном, а Сендак воспользовался этим и проскользнул мимо них, прочертив полосу сбоку машины маклареновской фарой. Теперь во главе гонки шел он, а Широ, проезжая возле фольксвагена, увидел, как водитель яростно машет ему вслед средним пальцем. Они втроем вели лидерство. Макларен и субару постоянно сменялись местами, иногда едва избегая столкновения (из-за чего сердце Широ каждый раз холодело в груди), потому что Сендак обожал грязную игру. Кенигсегг держался к ним близко, но не совался вперед. Широ не рисковал понапрасну, выжидая подходящий момент. В его голове уже почти созрел план. Позади него маячили третий и восьмой, играя в ту же игру на некотором расстоянии. Где-то мелькнул белый монструозный порш пятого, но сразу же скрылся из виду. Очевидно, был намерен срезать путь через путаницу городских улиц. Машины летели по перекрытым дорогам легко и стремительно, пропуская сквозь себя пространство реальности, размазывая фонари и дома в одну бесконечную ленту фильма в ускоренной перемотке. В навигаторе фиолетовый путь исчезал за мигающей точкой, олицетворяющей кенигсегг. Сквозь приоткрытое окно Широ ощущал ветер, который невозможно было вдохнуть из-за силы, с которой он бил бы в лицо. Но в тесном, горячем салоне кенигсегга все равно нестерпимо пахло морем. Мужчина включил радио на широком свободном участке, чтобы услышать комментатора, чей вертолет сейчас висел над городом. Как раз вовремя, чтобы узнать, что седьмой хеннесси действительно вернулся в строй, но безнадежно отстал от соперников. А четвертый – зеленая субару – сошел с трассы, когда не вписался в поворот, врезался в пожарный гидрант и снес почтовый ящик. «Вода хлещет почти до самого неба, и я вижу конфетти из писем!» - восторженно вопил комментатор. У этого вертолета было еще одно стратегически важное предназначение. «Впереди по Зеленой улице шипы,» - радостно известило радио. И вся колонна аккуратно вильнула в сторону, уходя с маршрута, чтобы обогнуть опасный участок, сверяясь с лучшим путем по навигаторам. Две патрульные машины с воплем сирен ринулись вслед за ней, но быстро исчезли из виду. Полиции было невозможно тягаться со спорткарами, не зажимая их в тупики. Но каждый раз маршрут выстраивался таким образом, что оставалась сотня обходных путей на каждом участке, кроме мостов. Да и к тому же – Широ был уверен, что копы не так уж сильно усердствовали в поимке нарушителей порядка. От коррупции никуда невозможно было деться, а все участники Кербера были излишне богаты. Из-за этого маневра маршрут прохождения трассы слегка сдвинулся. И когда на экране навигатора замаячил монорельс, Широ понял, что сможет сейчас потерять все шансы, если не проскочит поезд перед самым его носом вслед за маклареном Сендака. Состав монорельса был коротким, но здесь каждая секунда была на счету. Белая змея поезда стремительно приближалась, ее оглушительный гудок сотрясал воздух. Эта часть дороги была перекрыта, поэтому помимо яркой плеяды гонщиков машин больше не было, как и пешеходов. Вопяще-алый фонарь предупреждал о неотвратимом приближении быстрой, сверкающей в полумраке громады. До часа ночи оставалось немного времени, и это был последний рейс монорельса. Широ видел свет в пустых вагонах. Мужчина закусил губу и устроился поудобнее в кресле водителя, сжимая пальцы на руле. Какая-то часть его мозга продумывала траектории движения, силясь понять, будет ли столкновение, другая часть могла только надеяться на удачу. Комментатор что-то вопил сквозь вертолетный грохот, но его почти не было слышно из-за рева и металлического перестука колес поезда. Сердце глухо билось о грудную клетку, словно время замедлилось вокруг. Широ видел, как субару Кита слегка тормознула перед шлагбаумом, и в следующую секунду макларен Сендака пролетел мимо нее, снося неприлично тонкую металлическую планку ко всем чертям со своей оси. Шлагбаум взлетел вверх, ударился о лобовое стекло макларена, исчез на мгновение из виду и Широ услышал глухой удар и скрежет на крыше своего кенигсегга. В вое гудка монорельса звучал ужас. Но это было уже не важно – Кит пролетел переход следом за Сендаком, и кенигсегг не отстал ни на мгновение. В зеркале заднего вида, пока весь обзор не перекрыла прерывающаяся стена монорельса, Широ мог видеть, как третий номер разворачивается в панике, избегая столкновения с планкой шлагбаума, а восьмой едва успевает ударить по тормозам перед воющим поездом. «Вы видели этот опасный момент? – орал комментатор. – Я готов подписаться под каждым высказыванием, что это один из самых зрелищных заездов последних лет!» Их осталось трое. Плюс исчезнувший порш пятого. Впрочем, его загадка быстро разрешилась, и машина, только номинально зовущаяся поршем из-за частично оставшегося корпуса, вынырнула из проулка, аккуратно встав в тень кенигсегга. Впереди был предпоследний участок трассы. Тот самый, на котором желтая бугатти пыталась протаранить субару Кита, и где, вероятно, погиб девятый номер. Ровная трасса, предназначенная для спринтерской езды. Место, где, как Широ раньше думал, нет окольных путей. И в чем его легко разубедила Нарти. И вот этим шансом он как раз собирался воспользоваться. Сбоку темными на фоне ночи громадами высились склады и разноцветные грузовые контейнеры. Пустынные ночные парковки и баржи, над которыми вились белесые пятна чаек. Их криков не было слышно из-за ветра в приоткрытом окне и голоса восторженного комментатора. В кенигсегге все еще царила ужасающая духота. Он упрямо летел вперед, неумолимо преследуя снова идущего вторым Сендака. Пока не показался светофор, на которым в прошлый раз серебристая мазда Лотора притормозила возле бело-красной субару. Широ быстро бросил взгляд на экран навигатора. Да, Нарти действительно пользовалась здесь сокращенным путем. Он тут был. Даже беглый просмотр позволил мужчине определить, по какому маршруту двигалась мазда, чтобы достичь Желтого склада в считанные мгновения, не потратив времени на долгую и изящную скоростную дугу трассы. Предстояло попотеть как следует, но Широ был уверен в том, что справится. Кит бы справился, так почему бы не попробовать и ему? После монорельса это едва ли могло стать проблемой. Он убедился в том, что субару и макларен не сходят с фиолетового маршрута, и повернул руль, отправляя кенигсегг в гущу складских помещений. Едва вслушиваясь в речь комментатора, чтобы знать, где находятся соперники, Широ весь отдался процессу маневрирования среди узких дорог и резких поворотов. Приходилось поминутно сверяться с навигатором, чтобы не вылететь в безнадежный тупик. Ему нельзя было терять ни секунды. Увлекшись преодолением препятствий, Широ не сразу заметил преследователя. Белый порш, который на деле едва ли мог зваться поршем, воткнулся в хвост кенигсегга, не отставая от него ни на миллиметр. Широ выцепил его вильнувший сверкающий бок в зеркале заднего вида. Пятый с самого начала пользовался любой возможностью срезать путь, но до этого момента все равно оставался позади главной троицы. Видимо, нырнув в лабиринт складов вслед за Широ, он надеялся наверстать упущенное. Впереди замелькало пустое пространство рыбного рынка, а за ним – два извилистых поворота и выход на основную трассу через парковку Желтого склада. Судя по комментариям из радио, ни Сендак, ни Кит даже не приблизились еще к этому месту. У Широ были все шансы занять лидерство. И привести с собой белый порш. Широ вставил пальцы в пазы на руле, как делал это уже бессчетное количество раз. Вены металлической руки полыхнули голубым, соединяясь с системой машины и электродами, что крепились к мышцам мужчины. Лобовое стекло по краям заполонили параметры, крутящиеся цифры и меняющиеся диаграммы. С этого момента стоило Широ подумать о повороте – и машина сама шла за его мыслями. Пугающее единение, холодом стынущее в районе живота. Теперь он видел все: что происходит с машиной, мощность ее двигателя, возможные траектории столкновения, расстояние до препятствий, собственные пульс и давление, кислород, вдыхаемый легкими. Ужасающее, но весьма полезное детище Мэтта. И если это было не очень приятно с маклареном, то с кенигсеггом казалось самоубийством. Машина словно пыталась проникнуть в мозг, хотя Широ знал, что такого не может быть. Это всего лишь датчики, реагирующие на микроскопические импульсы в мышцах, не более. Но от ощущения давления чужой воли никуда невозможно было скрыться. До конца маршрута оставалось совсем ничего, и Широ был уверен, что выдержит это испытание. Когда кенигсегг и порш поравнялись на рыбном рынке, порш намеренно вильнул в его сторону, чтобы сбить автомобиль с пути. Широ легко ушел от столкновения, испытывая злость и досаду: ему порядком надоели все эти грязные приемы. А дальше произошло непредвиденное. Машина как будто откликнулась на его возмущение (такого не могло быть!), руль сам крутанулся в руках, и фиолетовый кенигсегг со скрежетом впечатался крылом в бок порша. В полумраке полыхнули искры, словно фейерверки рассыпаясь во все стороны. Широ в ужасе смотрел, как бешено крутятся числа параметров состояния машины и его самого. Это было кошмаром, ставшим реальностью. Все те фильмы о восстаниях роботов оказались правдивыми. Широ определенно точно не совершал этот жесткий маневр, он никогда не делал ничего подобного, несмотря на свой тщательно скрытую ярость. Он не мог сам повернуть руль. Или… все же мог? Не зря же психотерапевт отправил его на курсы по управлению гневом. Чтобы окончательно не свихнуться, Широ отбросил все мысли и сосредоточился на управлении кенигсеггом. Спорткар охотно и послушно откликнулся, как будто ничего не происходило. Мягко отцепился от бока порша и нырнул в проулок. Как раз вовремя – потому что порш, который до этого напирал в ответ на давление со стороны противника, не вошел в поворот и врезался в деревянную лавчонку. Пропахшие лежалой рыбой доски разлетелись с глухим треском, осыпая лобовое стекло серебристым дождем старых чешуек. Широ этого уже не видел – его кенигсегг пересек последний виток лабиринта и вылетел на парковку Желтого склада. Но комментатор с вертолета вовсю расхваливал его кошмарно жесткий, нечестный ход. Судя по всему, крыша лавки рухнула на капот порша, а под прилавком притаились тающие кубы льда с остатками не проданной днем рыбы. «Даже не хочу представлять, какой аромат стоит в салоне этого спорткара, - восторженно заявило радио, - теперь, чтобы его продать, придется разобрать его на винтики и продержать каждый в бочке с уксусом неделю». Широ почти не слышал слов, пытаясь понять, что это было. Его собственные руки повернули руль или это сделала машина? Или это датчики отреагировали на гнев мужчины и едва заметную, злую мысль исподтишка – врезать поршу в ответ на его маневр? Была ли эта мысль на самом деле или Широ просто пытался себя убедить в том, что ситуация все еще находится у него под контролем, а система кенигсегга не обрела пугающую самостоятельность? А гонка тем временем продолжалась, и на трассе в бесспорных лидерах остались лишь трое. Потеряв время из-за столкновения с поршем, кенигсегг выскочил на фиолетовую трассу Кербера прямо перед носом бело-красной субару. За ней маячил макларен Сендака, то догоняя, то отставая на милисекунды. Пока спорткар Широ не вынырнул словно из ниоткуда, эти двое играли в догонялки как кошка и мышь, только куда более жестко. Макларен уже пару раз таранил субару, но Кит, отличаясь невероятным хладнокровием в этой ситуации, не отвечал ему, ныряя в сторону, сбрасывая и прибавляя скорость в нужные моменты. Кит прекрасно контролировал свою машину. В отличие от Широ. Впереди показался грузовой мост. Последний этап гонки. Следом за ним – небольшой участок серпантина и финиш, пока еще не видимый отсюда. Сейчас кенигсегг взревел мотором, закладывая Широ уши. Он вел гонку, но никакой радости не испытывал. Любой другой на его месте уже выбросил бы из головы ситуацию, придя к единственному напрашивающемуся выводу: он сам хотел сбить спесь с порша, электроды искусственной руки откликнулись на это желание, и кенигсегг как послушная псина вцепился зубами в бок противника. Но это было неправдой. Широ знал это. Здесь было нечто иное, пугающее. Потому что он был заперт в этом душном салоне на катастрофической скорости без возможности выбраться. Наедине со зверем, рычащим под корпусом искореженного в схватках кенигсегга. Пидж говорила ему об этом. Система, которую создал Мэтт и внедрил в управление спорткара, не была неуязвимой. И Широ знал об этом доподлинно, потому что пару недель после исчезновения некоторых деталей со склада, Мэтт рвал и метал, пытаясь найти вора и устранить неполадки в программе. Потому что кто-то – а теперь все были в курсе, что это оказалась Нарти – внедрил в нее троян. Мэтт все исправил. Он был в этом уверен. «Уверен на девяносто девять и девять десятых процента», - сказал он. «Мой брат слишком самонадеян», - с горячим вздохом сообщила Пидж сегодня перед стартом. Прямо как тот диспетчер в тумане, который думал, что полоса для посадки свободна. Ноющее чувство неотвратимого холодило ноги и кончики пальцев. Вокруг проносились последние дома, смазанные пятна фонарей и чернильная тьма ночного залива. В отличие от Лазурного моста, грузовой был лишен помпезности и золотых львов. Удушающе горячий воздух салона кенигсегга давил на виски. Нестерпимо пахло солью и рыбой. И бензином. Широ вперился взглядом в параметры спорткара. Неоново-желтые цифры сообщили, что у него зашкаливает пульс. Ярко-алые вопили об утечке топлива. Нужно было остановиться. Уже плевать на гонку. Сердце стучало в висках барабанной дробью. В шуме радио, сквозь помехи и слабеющий голос комментатора, Широ услышал вой самолетных турбин и оглушающий грохот столкновения крыльев. Теряя над собой контроль, мужчина попытался сбросить скорость. Кенигсегг лишь насмешливо прибавил ее в ответ. Машина больше ему не подчинялась. Возможно, у этого вируса была какая-то логика. Возможно, Широ даже успел бы ее разгадать, но времени у него уже не оставалось. Кенигсегг со всей дури правым крылом врезался в ограждение моста и помчался вперед, словно собака, расчесывающая о колючки зудящий от блошиных укусов бок. Скрежет металла о металл раздирал слух. Удар о барьер на несколько мгновений лишил мужчину способности вдохнуть. С чистой ясностью Широ понял, что у трояна единственная цель: вывести кенигсегг из игры любым путем. Показатели на лобовом стекле крутились как бешеные. Сквозь туман, застилающий сознание и вой турбин, Широ краем разума осознавал, что ему необходимо выбираться отсюда. Запах бензина был невыносим. В какой-то иной реальности он увидел, как мимо пронеслись субару и макларен. И вспомнил о мотоциклетных перчатках, которые остались на полке ванной в его квартире с панно Млечного пути. Грубая отделка которых царапала ему шею. Вкус пряного рома на губах. И зовущий в полумраке голос. Надежный, уверенный, мягкий, голос, которому можно было доверять, холодные пальцы на горячих висках. Сухой успокаивающий поцелуй. Туман отступил. Широ отпустил руль здоровой рукой, потому что не было уже никакого смысла цепляться за него. Кенигсегг, сбросивший скорость из-за бодания с оградой моста, действовал сам по себе. Вирус наделил машину собственным интеллектом, решающим сейчас только одну проблему – уничтожить спорткар вместе с его водителем. Очень некстати грузовой мост был оснащен ограждением и помешал ему столкнуть автомобиль прямо в черные воды залива. Вой турбин никуда не делся, прорываясь сквозь шорох помех радио и скрежет искореженного кенигсегга. И Широ с удивлением осознал, что это запись. Это не в его голове самолеты сталкивались друг с другом – в его мыслях сейчас звучал только голос Кита, поддерживающий и заставляющий его держаться в сознании – это в салоне самой машины гремели звуки взрывов и грохот металла. Кто-то знал о ПТСР Широ, но не успел понять, что у мужчины появилось эффективное средство борьбы с ним. Избавляться от металлической руки раньше не было так больно. От датчиков и креплений на коже остались глубокие багровые следы и вздувшиеся жилы. И в какой-то момент мужчина даже испытал страх, что рука успела прирасти к его телу, и он никогда не думал, что будет рад, не ощущая импульсного движения фантомно-искусственных пальцев. Боль сковала плечо, мышцы ныли в кошмарном напряжении. Запах бензина и непрекращающийся грохот забивали голову ватой. Машина отлепилась от ограды и неслась вперед в половину свой настоящей скорости. Прямо на высокий бетонный барьер на выезде с моста, отделяющий пешеходную зону от проезжей части. Широ не успел подумать как следует. Все его инстинкты вопили, тяжелая голова раскалывалась, сердце глухо бухало в груди. Слюна стала вязкой и горькой, с металлическим привкусом крови. Широ схватился за руль, не осознавая до конца, что делает, и резко вывернул его здоровой рукой, в то время как металлическая, мертвая, все еще болтающаяся сбоку, тащила его в другую сторону. Все параметры на лобовом стекле окрасились красным. С левого бока что-то мягко, вскользь ударилось о кенигсегг, вмялось в капот и разбило один из задних фонарей, подталкивая спорткар в нужном Широ направлении. Машина врезалась в барьер боком, подчинившись воле ненавистного водителя и толчку со стороны. Шины стерлись об асфальт с оглушающим визжанием. А затем колеса оторвались от земли. Кенигсегг взлетел в небо, переваливаясь через препятствие, перевернулся вверх ногами и тяжело приземлился на крышу, с грохотом и скрежетом протащившись по грунту. Земля словно взорвалась под ним, прыснула в разные стороны. Спорткар оставил за собой чернильную полосу взрытой почвы. Система кенигсегга вырубилась. Голубые вены металлической руки погасли, вместе с параметрами на лобовом стекле, по которому пробежала сеть трещин. Вой турбин заглох, остался только оглушающий запах бензина. И крови. Сквозь заливающую глаза багровую пелену ничего не было видно. Широ знал только, что висит вниз головой, удерживаемый в кресле ремнем безопасности. Ремень сдавливал шею и мешал дышать. Все тело ныло и казалось непреподъемным. Мужчина едва ощущал собственное сознание, на краю чернильной пелены тьмы. Ватные слабые пальцы нашли замок ремня, щелкнули им, и тяжелым мешком Широ вывалился из сиденья. Падение было недолгим, но болезненным. Салон кенигсегга и так был низким, но теперь в нем, кажется, вообще не осталось места. Разум вроде улавливал какие-то мелочи: кровь, хлещущая из носа и рассеченного лба, шорох вращающихся по инерции колес, щелчки и остаточные стоны умирающего спорткара. Двигаться не хотелось. Голова упрямо гнулась к покореженной крыше машины. Свисающая с руля металлическая рука неприятно касалась спины, а фантомная рука на ее месте болела, словно невидимые пальцы сжались в кулак, в судороге напрягая мышцы. Собрав последние силы, Широ попытался выдавить стекло. Рукой не вышло, ни человеческой, ни фантомной. Мужчина попытался развернуться, чтобы ударить ногами, но силы куда-то делись. Лежать, глотать кровь и смиренно вдыхать запах бензина было куда легче. Где-то гремели лопасти далекого вертолета. Широ пнул стекло ботинком, но удар получился таким смехотворным, что едва ли убил бы даже блоху, не то что выбил окно. «Интересно, - отстраненно подумал он, - сколько мне придется посещать психотерапевтов после двух аварий?» Вспышки боли уже не разгоняли ватную тьму. Уплывающим сознанием Широ ощутил запах гари, который слишком хорошо ложился в компанию к аромату бензина. А затем сквозь стеклянный треск в душный салон ворвался холодный воздух. И чьи-то настойчивые руки потащили мужчину за ноги, выволакивая из ловушки разбитой машины. Грохот вертолетных лопастей был совсем уж близко, злобно разрывая туман разума. В ореоле неонового света, сквозь темную пелену крови, заливающую глаза и слипающую ресницы, Широ увидел лицо Кита. На его щеке красовался свежий широкий порез, который, кажется, нисколько не интересовал парня. Его губы открывались, и он что-то говорил, хлопая по лицу мужчины ледяными пальцами, но Широ ничего не слышал, кроме гула в голове и скулежа собственных болезненных мышц. Широ мог только пялиться на неоновый ореол света в волосах Кита, очерчивающий каждый вихор, каждую непослушную прядь. Темные испуганные глаза в обрамлении длинных черных ресниц. Бледное лицо, с щекой, окрашенной кровью. Красный в цвет его машины, в цвет его байка. В цвет кроссовок на длинных ногах. Неоновый ореол не был светом фонарей. Свет исходил от самого парня. Широ любил его сейчас так сильно, что это чувство почти приглушало боль. Ледяные пальцы очень успокаивали воспаленный разум. Прикрыть глаза и отдаться их ласковым прикосновением – все, чего мужчина хотел сейчас. Как жаль, что два года назад, после той страшной аварии, никто так не касался его лица. «Все будет хорошо», - прорезался взволнованный, но уверенный голос сквозь пелену тумана. Да. Широ знал это. Он слышал эти слова раньше, сотню тысяч раз, произнесенные сотней тысяч губ, но никогда не воспринимал их всерьез. Они никогда не находили отклика в его израненной душе. Однако… Этому голосу он мог верить.