Знакомство

Дадзай сидел в углу тускло освещенной пустой комнаты, сжимая в одной руке так и не пригодившийся ему пистолет. Свет, просачивавшийся в помещение сквозь незашторенные окна третьего этажа, отражался в лужах крови, стремительно расползающихся по полу, выложеному кафелем. От этого на холодных, тёмных стенах плясали красноватые блики, словно языки пламени, а представляющаяся картина была воистину жуткой. Казалось, что тьма и кровь все не могли поделить между собой пространство этого помещения. Комнату заполнял мерзкий, тошнотворный запах железа и соли. Но мафиози все это не сильно волновало. Сейчас он находился в неиспользуемом многоэтажном здании, стоящем у прибрежной зоны Йокогамы. По крайней мере так предполагал Осаму по виду ночного города за окном. Парень глянул время на экране своего телефона. Была половина первого. "— По идее собрание началось около получаса назад." — подумал Осаму и вдруг тяжело закашлял. Приступ длился недолго, вот только после него на ладони осталась кровь, а по подбородку медленно стекла красная дорожка. Что ж, неприятно. Как же он надеялся, что до этого не дойдёт. Выругавшись, Дадзай обессиленно откинул голову назад, упершись макушкой в стену, и поискал в карманах пальто платок. Белоснежная ткань вмиг окрасилась в алый. Вот только, сколько не три, кровь прекращаться явно не собиралась. Осаму и без того чувствовавший себя хреново, вдруг зашёлся в ещё одном, ещё более тяжёлом приступе, не дававшеем вдохнуть. Почему-то сейчас в голову мафиози лезла всякая чушь. Например, о том, что нужно бы прекращать косплеить Акутагаву, а то слишком уж много будет туберкулезников на один квадратный метр Мафии. Хотя кашель Дадзая был вызван вовсе и не болезнью. Немного успокоившись, мафиози судорожно вдохнул. Воздух шёл в лёгкие толчками, обжигая, огнём распространяясь по всему телу и отдавая пульсацией в мозг. "Лучше просто быть не может. Как здорово бы было, если бы судьба вдруг вот прямо сейчас смилоствалась надо мной, и я перестал дышать вовсе. " — мелькнула до ужаса ироничная и соблазнительная мысль, сбыться которой было увы не суждено. Это Дадзай усвоил уже давно. Приходилось терпеть. И почему-то все же продолжать надеяться на русский "авось в этот раз все-таки прокатит?..." Надеяться, просто из вредности и упрямства. И нежелания делать что-либо в направлении попытки спастись пожалуй. Телефон вдруг ярко загорелся, оповещая о входящем звонке. Звонил Мори. И кажется в 15 раз. Осаму только хмыкнул, отбрасывая гаджет подальше, чтобы не слепил глаза. Отвечать Дадзай не собирался, и Огай это прекрасно знал. Вот только почему-то настойчиво продолжал звонить. – Неужели босс Мафии ради приличия наконец вспомнил о моем существовании? Какая забота. Я сейчас расплачусь. – презрительно прошептал Осаму сам себе, прикрывая глаза. Конечно, никто не знал, что произошло и почему Дадзай так и не явился на собрание пяти исполнителей организации. Ну, по крайней мере, не знали остальные. Но Мори-то определённо должен был догадываться, ведь поиск по номеру телефона при помощи GPS никто не отменял. Все-таки, как никак, но Дадзай был исполнителем. Уж местоположение Огай уже точно знал, а сложить последующие два и два не составило бы для него особого труда. Вот только он что-то не торопился на выручку. Как впрочем и всегда. "Мог бы хоть из вежливости людей отправить на помощь," — подумал Осаму. — "В глазах других стал бы выглядеть, как заботящийся о своих подчинённых босс. Прибавил бы солидности. " Сознание стремительно ускользало от него, словно волнами то возвращая в реальность, то снова забирая и даруя сладкое забытие. И Дадзаю совсем не хотелось его покидать, вот только действительность будто не желала расставаться с мальчишкой, постоянно заставляя возвращаться к реальности с её ощущением боли. "Хотя я не очень-то и расстроен, что не попал на это скучное собрание. Просто в уныние вгоняет то, как все на нем пытаются казаться умными, выдвигая свои жалкие теории по улучшению организации. Лучше уж так и здесь, чем там засыпая." — пришла следующая спонтанная мысль, когда Осаму в очередной раз вынырнул из желанного им забвения. Дадзай провел рукой по шершавой ткани пиджака, на которой остался узкий разрез от лезвия. Ладонь мгновенно стала липкой, окрасившись в приятный алый цвет, и пропитывая запачканные в пыли бинты на руках. Мафиози вздохнул. Он терял кровь. Пусть и не такими темпами, как враги на полу, но если промедлить, то ничем хорошим это не закончится тоже. Но почему-то торопиться не хотелось. Осаму поднял руку, подставляя ее свету и, как несостоявшийся эстет, с интересом рассматривая рубиновый цвет, стремительно расползавшийся узорами по ткани. Больно, но как красиво. Телефон снова засветился. От его яркости резануло в и без того слишком чувствительных сейчас глазах. На дисплее высветился неопознанный номер, но Дадзай его хорошо знал. Чуя. Осаму недовольно цыкнул. Напарнику сейчас отвечать не хотелось ещё больше, чем Огаю. После второго гудка, вызывающий абонент сбросил звонок. Да, терпением по отношению к суициднику Накахара не отличался никогда. Голова Осаму работать не хотела. Всё плыло и размывалось, словно привычную чёткую картину опустили в воду, как акварельный рисунок. Это бесило. Это раздрожало. От этого тошнило и хотелось быстрей отключиться. Желательно надолго. Желательно навсегда. Дадзай медленно поднёс до этого покоящийся пистолет к виску. Он ненавидел боль. Конечно, Дадзай мог её терпеть. Терпеть долго. Стойко. Ещё и ухмыляться в перерывах между ударами, ломающими ему кости и заставляющими мозг кружиться, словно на реактивной карусели. И он терпел. Издевался. Просто чтобы побесить мучителя. Чтобы поиграть на нервах несостаявшихся допросчиков. Дадзай мог не издать ни единого звука, когда ему ломали кости или избивали. На его лице никогда не дрогнул бы ни один мускул. Просто на зло. Просто, чтоб выкусили. Чтобы считали неубиваемым и теряли пыл, ну или наоборот распаляли. Дадзай мог терпеть боль во время побоев, когда адреналин зашкаливал. Вот только не после них. Когда адреналин отступал, боль расползалась по телу лютым зверем, пожирая заживо адским огнём. Так после выдернутого ногтя казалось, что болит вся кисть, после удара в скулу, что в голове разверзлась сама преисподняя, от сломанной же конечности болело все тело. Этого Осаму и не выносил. От своего эпицентра боль сеткой расползалась дальше по повреждённый конечности или части тела, распространяясь словно вирус, который ничего не могло остановить. Эта его госпожа-спутница по жизни всегда захватывала столько территории, сколько ей хотелось. Дадзай обладал достаточной волей, чтобы не показывать это другим, но внутри каждый раз сгибался от муки. Первые два дня после побоев всегда были особенно невыносимы. На третьи сутки, в зависимости от степени ранения, боль хоть немного, но начинала отступать. Кто-то скажет, что сорок восемь часов не так уж и много, можно потерпеть... Но... Но Дадзай предпочёл бы сразу пулю в лоб и вечное небытие, чем каждый раз переживать эту пытку, которая, как на зло, случалась с ним постоянно, а анальгетики за частотой использования уже практически не помогали. Боль всегда любила Осаму, преследуя его, он же пытался ускользнуть от неё в желанные объятия смерти, но та отвергала его. И так вечный треугольник. Дадзай уже собирался нажать на курок, чтобы снова не переживать эти три дня невыносимой боли, если его спасут. А его определённо спасут. Ранение хоть и было серьёзным, но пару часов, а, возможно, и больше он ещё протянет. И как-то вот эти вот пару часов его как раз и не прельщали, от слова совсем. Дадзай крепче перехватил пистолет, выскользающий из непослушной и слабой руки. А все ещё работающий мозг тем временем продолжал перебирать факты и высчитывать погрешности, которые могли бы сейчас ему помешать осуществить желаемое. Хэй, судьба-хранитель, что ты придумаешь в этот раз, чтобы спасти одного знакомого суицидника от давно желанного им спасения? Телефон снова засветился, успев буквально за долю секунды до того, как Осаму нажал бы на спасительный курок. Сквозь плотно сомкнутые веки, которые пришлось разлепить, проник раздрожающий свет, сообщавший о поступившем голосовом сообщении. Хрипловатый и в данном случае очень неожиданный голос Чуи разрезал глухую тишину комнаты. Дадзай с печалью отвёл руку с пистолетом от своей головы. Что ж, это было уже, действительно, интересно. Какова вероятность отправки Чуей сообщения ему? А голосового сообщения? Раньше Осаму считал, что эти цифры стремятся к нулям целых, нулям тысячных. — Эй ты, бинтованный придурок, ты ещё жив? Собрание как бы сегодня и как бы для исполнителей, коим ты к твоему сведению и являешься. Или ты у нас уже новым боссом заделался? Мне приказали тебя найти прямо посреди встречи, так что будь добр, по хорошему скажи, где тебя оставили сдыхать, потому что тратить свое время на GPS для поисков кого-то вроде тебя уж слишком много чести будет. Поверь ты того не стоишь. У меня своих дел хватает, поэтому если нужна помощь — пиши. Не нужна — выбирайся сам и не парь мозги людям. Мне плевать в какой заброшке ты до сих пор сидишь и, вообще, зачем, но... — тут голос Накахары осекся, послышалось какое-то копошение и рычание. Кажется Чуя осознал, что сказал лишнее, забывшись в гневе. На этом голосовое сообщение оборвалось. Комната снова погрузилась в тишину. "— Вот ты и проболтался, — с улыбкой подумал Осаму. — Вы знаете, где я. И Мори, и ты Чуя. Не удивлюсь, если ещё с самого начала встречи. А Мори молодец. Наверняка, по-джентльменски выжидал время, надеясь, что я тут коньки отброшу." Осаму сотряс ещё один приступ кашля. Силы стремительно покидали его тело. Однако просить кого-то о помощи он не собирался. Позвонить сейчас равнозначно тому, что подтвердить, что он жив. Пускай оба побудут в блаженном неведении ещё немного. " Что ж, — подумал Дадзай, — кажется, пора выбираться и назло всем воскресать. Закончить здесь, вместе с этими уродами, последнее, чего я желаю." Заставив себя разлепить глаза и подождав, пока взгляд сфокусируется, парень начал медленно вставать. Одной рукой опереться на стену, вторую упереть в колено. Последовательно. Без резких движений. Ноги пронзала дрожь от количества потеряной крови, а тело не слушалось от слова совсем. И без того рваное дыхание перехватило от резанувшей боли. По лицу градом катился холодный пот. Словно боль будто только и дожидалась, пока мафиози пошевелится. Осаму, кое-как поднявшегося на ноги, резко повело в сторону, но он устоял. "— Класс. Всего лишь встал, а кажется, что уже покорил самую высокую гору мира. При этом взобравшись по отвесной скале без снаряжения." Прислонившись спиной к стене и переводя дыхание, мафиози ещё раз оглядел представляющуюся перед ним картину, концентрируя свое внимание на каждой детали и заставляя свой мозг работать, чтобы не потерять сознание. Телефон на полу все не унимался. Чуя продолжал снова что-то говорить, не стесняясь в выражениях о том, как "сильно, вот просто невъ*бенно он любит Дадзая", с последующим привычным плавным переходом в сторону того, что он с ним сделает, когда доберётся и прочее бла-бла-бла, которое Осаму уже давно не слушал. Да и просто продолжать слышать не хотел. Парень, наконец отдышавшись, немного хромая, направился прямиком к раздрожающему гаджету и с силой наступил на него, вдавливая в пол, удовлетворенно слыша хруст раздробленного экрана и представляя на его месте одного раздрожающего коротышку в шляпе. Телефон мигнул в последний раз и навсегда погас. Сил не было, но необходимо было собрать хоть какую-то информацию о напавшей на него банде и главаре, купившем их. Ведь одно из негласных правил Мафии гласило: воздавать за враждебные действия сторицей. Осаму зашагал к выходу, желая осмотреть комнаты на предмет наличия хоть какого-то компьютера. К счастью, нужной ему оказалась четвёртая по коридору дверь. Его пальцы быстро бегали по клавиатуре, набирая нужные коды для взлома счетов и ищя нужные сведения. Дадзай всегда носил с собой пустую флешку именно на такие случаи, ведь предусмотрительность лишней не бывает никогда. Быстро скопировав всю информацию о нанимателе, самой группировке и забрав перечисленную предоплату в качестве оплаты за свое потраченное на этот мусор время, Осаму выдохнул. Хорошо, что не пришлось бегать по остальным этажам, отыскивая нужную комнату. Вот всегда бы так везло. Работа была выполнена. Итак, следующее, что предстояло сделать — дойти до лестницы, по которой его сюда привели. Дадзай помнил, что, идя сюда, они повернули налево, то есть сейчас ему нужно было идти по коридору на право и парень направился туда. Но не успел мафиози пройти и половину пути, как по его телу прошла судорога, и Осаму упал на колени, прижав руку к ране. Кровь из неё хлынула с новой силой. Дадзай больше не мог сделать вдох. От накатившей боли и слабости перед глазами плыло, застилая все вокруг белой пеленой. Нащупав рукой стену, парень подполз к ней, приваливаясь спиной. Ему нужно было перевести дух, подождать, пока голова перестанет кружиться. А затем идти. Идти, отчитываться. Идти, широко улыбаясь. Почти скалясь. И всем видом говоря: Что не ждали? Надеялись не увидеть?! А я вернулся! Снова! Получите, распишитесь и не делайте таких постных лиц! И при этом ненавидя то ли всех вокруг, то ли себя. — Но вас, дамочка, я ненавижу больше всех... — со злостью прошептал Дадзай, отвлекаясь от мыслей и морщась от пульсаций, распространяющихся волнами по телу. Он всего на минуту прикрыл глаза и даже не заметил, как потерял сознание. В здании воцарилась глухая тишина, прерываемая только редкими гудками машин, доносящимися откуда-то с улицы...