Ничто не будет как прежде

      Уже стемнело. Легасов возвращался по знакомой дороге, ведущей к фургону. Он проводит внутри почти всё свое время, разве что не спит здесь. Когда он поднимался по лестнице, в голове мелькнуло воспоминание о том, как совсем недавно Щербина волочил по ней сломанный в гневе телефон. Когда им уже доставят новый? Остановившись перед дверью, Валерий думал лишь об одном: хоть бы он был здесь. Как только ученый вошел внутрь, его губы расплылись в улыбке. На небольшом диване мирно спал Борис. Казалось, что этому человеку вообще не нужен сон, но последние события способны утомить кого угодно. Команда едва находила силы работать, что уж говорить о ещё более загруженных людях, таких как Щербина.       Валера пытается передвигаться как можно тише, ему очень не хочется будить своего товарища. Однако тот всё же довольно быстро просыпается и окликает Легасова, неуклюже проходящего мимо дивана. — Который час? — Почти десять, — негромко отвечает Валера, усаживаясь на стул. — Прости, не хотел будить. — А я не планировал засыпать, — пробормотал Щербина. — Как-то само вышло… А ты чего здесь? Разве с отелем какие-то проблемы?       Ох уж это его стремление все контролировать, проверять. Это поначалу бесило, но потом как-то привыкаешь. — С отелем все хорошо, не волнуйся. — Чего же ты тут?       На этот вопрос ученый придумывал ответ целую вечность. Да и что отвечать? Он даже себе не мог признаться. Это странное желание находиться рядом с кем-то будто пришло из детства. Он даже не понимал, когда эта тяга к Борису овладела им. Может, после их совместной прогулки? Или после тех объятий, когда Валера засмущался как мальчишка? — Хотел найти тебя. — неуверенно отвечает он, мысленно проклиная себя за такое объяснение. — Вот как, — с легкой издевкой в голосе говорит Боря. — И что же ты хотел? — Тут нужно подписать кое-какие бумаги… Да впрочем неважно. — быстро пробормотав это, профессор закурил сигарету, пытаясь отвлечь внимание от своих глупых ответов. — Валера, — спокойно начал Щербина, при этом поднимаясь с дивана. — Я знаю тебя не так давно, но достаточно хорошо, чтобы отличать правду от выдумки. Ты явно не из-за бумаг сюда пришел.       Договорив, он уселся рядом с товарищем и потянулся за пачкой сигарет. — Но я сделаю вид, что поверил тебе. Давай тогда просто посидим вместе, раз уж ты здесь. Несколько минут они сидели в тишине. Дым от сигарет потихоньку стал заполнять комнату, но открывать окно было небезопасно, каждый это понимал. Уже много недель они не слышали пения птиц, звуков кузнечика, жужжания мухи. Животных и насекомых тут не было, понятно почему. Слишком близко.       По крыше фургона начал барабанить дождь. Профессор тяжело вздохнул. Он давно хотел попытаться объяснить Борису все, что чувствует, но не решался. Сделав еще один глубокий вздох, он опять потянулся за сигаретой. Его остановила рука Бориса. Валера поднял глаза. Его друг внимательно рассматривал его, едва заметно улыбаясь. — Ты много куришь, товарищ. — Мы много курим, — слегка грубо ответил ученый. — Отдай, пожалуйста, был трудный день.       Все это время они сидели где-то в двух метрах друг от друга. Неожиданно для Легасова Борис встал из-за стола, прихватил последнюю пачку сигарет и рухнул на диван, уставившись на удивленного товарища с довольной улыбкой. — Как это, простите, понимать? — спросил профессор. Он изо всех сил пытался изображать злость, но в голове летала только одна мысль: это флирт? — Пересядь ко мне, если хочешь свою сигарету. — еле сдерживая смех, произнес Щербина.       Немного поколебавшись, видимо, для приличия, Валерий опустился на диван к Борису. От него всегда приятно пахло, даже учитывая то, что он курил ничуть не меньше Валеры. Легасов переводит взгляд на товарища, чувствуя, как его щеки начинают краснеть. Это так выдает его!       Какое-то время они просто рассматривают друг друга, глядя в глаза. Одинаковые мысли проносятся в их головах, но никто не решается заговорить первым. Наконец-то молчание прерывает Борис. — Знаешь, Валера, я часто думаю, что ничто уже не будет как прежде. Когда мы все тут уладим, я не понимаю, как жить дальше, ведь от прошлой жизни почти ничего не осталось. И я сейчас говорю не только о катастрофе, — его голос срывается, как обычно бывает, когда пытаешься сказать что-то важное и значимое. — Но и о тебе.       Легасов устремляет свой уставший взгляд на Щербину. Он знает, он чувствует тоже самое! Его охватывает невообразимая радость, щеки покрываются румянцем, а губы расползаются в улыбке.       Боря аккуратно протягивает большую руку к лицу Валеры. Он нежно дотрагивается до его мягкой кожи, ощущая ее тепло, а затем начинает поглаживать румяную щеку Легасова, который внимательно наблюдает за лицом товарища, ничуть не сопротивляясь. Борис медленно переводит свой взгляд на губы. Не нужно спрашивать разрешения, ему понятно, что Валера хочет того же. Они вдвоем прикрывают глаза, ощущая теплое дыхание друг друга. Наконец, их губы сливаются в поцелуе. Жар и дрожь проходят по телу. Жадно прижимаясь к Борису, Валера протягивает свою руку к его шее и нежно дотрагивается до горячей кожи. Эти божественные секунды нельзя сравнить ни с чем. Боря берет его лицо в две руки, прижимаясь как можно ближе. Спустя некоторое время они прерываются, чтобы перевести дыхание. Руки Бориса спускаются к шее Легасова, который широко улыбается, глядя ему в глаза. Без лишних слов они с новой силой сливаются в поцелуе.