аритмия

28.09.19

      сегодня у нас был субботник. первый субботник в этом году. люблю такие мероприятия, но долго не выдерживаю — я совершенно нетренированный, и после десяти минут уборки листьев с площади школы у меня появляется жуткая одышка.       рихард к назначенному учителем времени сбора не пришёл, и я расстроился, что вообще пришёл, хотя мог не появляться по состоянию здоровья. и, что самое удивительное — остальные члены rammstein пришли раньше всех, и весь субботник как-то странно смотрели на меня.       с мамой я помирился. когда я пришёл домой после школы, она обняла меня крепко-крепко и поцеловала в лоб. я ощутил это тёплое, такое родное чувство, и чуть не расплакался. папа сказал, что они понимают мою позицию, и если я хочу ходить в школу даже больным — это моё дело, но запускать всё тоже не стоит.       но всё-таки, та ситуация с рихардом грузом висела на шее и тянула меня на дно. я явно испортил то, что могло зародиться между нами.       после субботника, когда учитель благодарил всех за проделанную работу, тилль вдруг схватил меня за край куртки и потащил за школу. сердце моё билось с невероятной скоростью, а в голове родилась тысяча и одна причина тому, что он делает. — ну что, нравится подслушивать? — сказал он мне прямо в лицо, в то время как трое его друзей образовали вокруг нас полукруг, — нравится?! — прикрикнул он, хватая меня за ворот.       в то время я понял: кто-то рассказал тиллю о том, что я подслушивал. неужели, это рихард? я молчал, колени мои тряслись, а в горле пересохло. — врежь ему! — вскрикнул шнайдер, подняв руку вверх и сжав ладонь в кулак. — будет знать, как крысятничать, уёбище.       я закрыл глаза, едва увидев, что тилль замахивается. в голове крики, писк, я не слышу того, что происходит снаружи, но вдруг все помехи прекращаются. — успокойся, линдеманн, — знакомый голос. такой сладкий, приятно приторный. любимый. я открыл глаза и увидел, что к нам идёт рихард. — отпусти пауля.       рихард знает моё имя и называет меня не по фамилии? и вообще, зачем он меня опять спасает, если он же меня и сдал? или не он?       когда тилль отпустил меня, я свалился на землю — ноги больше не держали. кристоф, оливер и флаке расступились, давая линдеманну место, чтобы пройти. я прижался к стене и с животным страхом наблюдал за тем, что происходит. — в последнее время ты стал много выёбываться, цвен, — тилль убрал руки в карманы и встал напротив рихарда. разница в их росте и телосложении была видна. — бухаешь, куришь, нюхаешь за мой счёт, а уважения не проявляешь… плохая псина, — он резко ударил рихарда под дых, отчего я в испуге взвизгнул, но тут же закрыл рот рукой.       круспе согнулся от боли, но ни звука не издал. тилль наклонился к нему и что-то прошептал ему на ухо, а спустя секунду выпрямился, потянув за собой рихарда. тот вытер кровь с губ и посмотрел на меня. линдеманн взглянул сначала на рихарда, потом — на меня, потёр подбородок и рассмеялся. — то есть ты, цвен, хочешь сказать, что променял нас на этого ботаника? и я даже больше скажу, — он оглянулся на своих друзей, — ты его любишь. нет, ну посуди сам, — он развёл руками, — сюсюкаешься с ним, от меня защищаешь… ты, получается, пидорас, цвен?       рихард стоял ровно, не проронив ни слова. он покорно выслушивал всё, что говорил ему тилль. линдеманн посмотрел на меня, затем — на оливера и кристофа и подмигнул им.       те тут же подошли ко мне и подняли с земли, поддерживая за плечи, чтобы я снова не упал. тилль подошёл ко мне, и я подумал, что он меня ударит. он даже замахнулся, но остановился очень близко у моего лица. видимо проверял реакцию рихарда, и тот удовлетворил его желания: рванул с места, но кристиан не дал ему подойти ближе. тилль рассмеялся и на секунду глянул на рихарда. — что ж, тогда оставляю голубков наедине. не хочу марать руки о пидоров, ещё заражусь, ха-ха, — ребята отпустили меня, получив кивок от тилля, и пошли за ним.       линдеманн, проходя мимо круспе, вытер об него руку, которой ударил его в живот, и поморщился. когда rammstein скрылись за углом, казалось, я снова смог нормально дышать. голова моя пошла кругом, а из глаз хлынули слёзы, и словно что-то надавило на меня сверху, отчего я снова упал на землю. — ты в порядке? — спросил рихард, подходя ко мне. — он не успел тебя ударить? — присев на корточки, круспе протянул мне салфетку, чтобы я вытер лицо. — зачем? — спросил я, а голос мой дрожал. — зачем? теперь из-за меня они будут ненавидеть и издеваться над тобой. зачем? — я подумал, что это несправедливо, — цвен достал из куртки сигарету и зажигалку. он закурил и убрал принадлежности обратно. — тебя сдал какой-то уёбок, у которого есть долг тиллю, а ты, я уверен, оказался у двери случайно, ведь так? — в шоке я не понимал, что он имеет ввиду, но кивнул. — и с чего ты, жертва обстоятельств, должен расплачиваться?       после этого рихард проводил меня до дома. хоть всю дорогу мы молчали, я чувствовал невероятное тепло, исходящее от него. несколько раз, когда наши взгляды встречались, он улыбался мне, а я краснел. это было похоже, словно мы — будущая парочка, а он заигрывает со мной. но рихард не заигрывает со мной, я ему даже не друг. когда я стоял на пороге дома, рихард стоял напротив меня и казалось, что того инцидента с тиллем не было, лишь красные пятна на его губах напоминали о нём.       внезапно, рихард наклонился к моему уху: — до встречи, пауль хайко ландерс, — прошептал он настолько нежно, что по моему телу пробежались мурашки.       сразу после того, как последний звук был произнесён, рихард спрыгнул с крыльца, засунул руки в карманы куртки и ушёл.       а я так и стоял: красный как рак от смущения, с невероятным ощущением бабочек в животе: что же теперь будет, рихард?