26.09.19
мне было так плохо после того, что я увидел в парке, что я не смог вчера дневник даже в руки взять, что уж говорить о том, чтобы хоть что-то написать. до сих пор мне противно вспоминать об этом, и недавно съеденный обед вновь подкатывает к горлу.
в тот момент моё сердце вело себя как бешеное, такое ощущение, что оно готово было взорваться. горячая кровь бурлила в тонкий артериях, и даже пошла из правой ноздри.
я сидел в этих кустах, не знаю сколько… но когда пришёл домой, было уже темно. мне было больно, это правда... если раньше аритмия не доставляла мне особо болезненных ощущений, то позавчера и потом мне казалось, что это — предсмертная агония.
когда я вошёл в дом, весь перепачканный в собственной крови, в зелёной от листьев и травы одежде, моя мама, кажется, стала белее белого. она упала в обморок, а я бросился ей помогать, но моя голова всё ещё гудела. и я не соображал, что делаю. хорошо, что в это время в доме был отец. он помог маме прийти в себя, дал ей таблетку и стакан воды.
как только она открыла глаза, то тут же потянулась ко мне и коснулась моей щеки, спросив, почему я плачу. она подушечкой пальца сняла слезинку у подбородка, готовую упасть на свитер. а я даже не заметил, что плакал. после, когда я уже умывался, то заметил, что глаза у меня такие, словно я плакал не один час: неужели я плакал с того самого момента?
из-за него? чушь.
ещё мама сказала, что с того времени, к которому я должен был появиться дома, они с папой названивали мне каждые три минуты, но я не брал трубку. я не слышал телефона?
и ясно почему — в тот момент я не мог ни о чем думать: ревностные мысли с болью кричали в голове, готовые проломить её, словно отбивной молоток, раскрошить в труху, разбить и расколотить. как я мог не слышать телефон?
боль. невыносимая, разъедающая и сжигающая боль, где-то там, у сердца, у лёгких. она словно нить, завязанная узлом вокруг этих органов, она тянет их, сдавливает. каждый мой вдох и выдох в момент, когда я вспоминаю о рихарде, кажутся огненными. я словно дышу огнём. настоящим, но невидимым.
разве у аритмии такие признаки?
«наверное, я болен…
просто болен» — подумал я, увидев старые добрые 37,7 на градуснике. казалось, в ту секунду камень упал с моих плеч. тогда температура объясняет мои ощущения — при тридцати семи боли присутствуют всегда.
но сразу какое-то странное и непонятное чувство петлёй завязалось на шее. мой разум просто смешал две самые волнующие меня вещи: болезни и новенького. вот я и подумал, что мне плохо из-за круспе.
зачем я вру?
из-за моего самочувствия и температуры, да и вообще… из-за всего, что произошло, мама оставила меня дома, и вчера я весь день пролежал в кровати. у меня не было сил встать. их будто высосали, даже руку я поднимал с нечеловеческим трудом. в голове постоянно образ этой
девушки твари. она для меня словно вампир, нечисть, что питается рихардом. он не заслужил этого. когда я вспоминаю её, рвотные позывы дают о себе знать, мои органы словно выворачиваются наружу.
не знаю, как, но я нашёл её профиль в соц.сети. её зовут кэрон, она выкладывает свои фотографии с рихардом: как они обнимаются, гуляют вместе, целуются. и на каждой фотке всё расплывается, становится незаметным, словно неважным. в центре моего внимания только круспе. я не вижу ничего, кроме него. это болезнь так действует на меня? или я свихнулся?
я сошёл с ума?
сегодня я пришёл в школу, не смотря на все слова мамы о том, что если я не вылечусь полностью, то в будущем заболею сильнее. мне было плевать на то, что станет со мной, я должен был увидеться с рихардом в живую, понять, что он всё ещё тот рихард, сидящий рядом со мной на химии и обожающий пиротехнику. но маме я сказал, что сейчас очень важная тема в школе, и я никак и ни под каким предлогом не могу её пропустить. скрипя сердцем, она отвезла меня на учёбу, и на прощание поцеловала в лоб. я не почувствовал ничего. обычно моё тело вздрагивает от полного любви поцелуя, но утром… мне как-будто отключили все тактильные ощущения, и я чувствовал лишь страх и волнение. невероятное волнение… за рихарда.
не знаю, почему, но я боюсь, что эта кэрон… испортит его. сделает другим, чужим, не тем рихардом, к которому я слишком быстро привязался. почему? почему я волнуюсь? почему? не знаю. правда, не знаю.
я ворвался на химию в самом начале урока и ,по взгляду учителя, я понял — выгляжу отстойно. но меня это не
ебало волновало вовсе. откуда я знаю такое слово? мама надаёт по губам, если услышит. и когда я стоял в дверях, весь запыхавшийся, все смотрели на меня, только рихард продолжал пристально глядеть в тетрадь.
не здороваясь, я прошёл к месту и только почувствовал
свой любимый этот до боли знакомый запах. сердце сжалось, словно кулак. мне стало больно, но вместе с тем очень хорошо. такими темпами когда-нибудь моё сердце просто остановится.
когда я уже уселся и достал все принадлежности для урока, а учитель продолжил объяснять материал, я пригляделся и увидел, куда так упорно смотрел рихард. в телефон. а там переписка с этой кэрон. шлют друг другу сердечки-смайлики.
ненавижу её. ненавижу. терпеть не могу. убил бы. с чего у меня такая ненависть к незнакомому мне человеку? я не знаю её, а следовательно, не могу судить. может она святая и любит благотворительность.
но дьявол не может быть святым. я не знаю её.
весь урок я смотрел на него, время от времени переводя взгляд на доску, ведь иногда рихард замечал то, что я подглядываю и поворачивался ко мне. несколько раз мы встретились взглядами, и меня словно током било. один раз я даже подпрыгнул на стуле —настолько его взгляд проник внутрь меня.
аритмия снова дала о себе знать, только теперь она, словно слизь, растеклась внутри и прилипла к рёбрам. дышать всё труднее, но когда я вижу рихарда — не так сильно.
а что было, когда он случайно коснулся моей руки… такое чувство, словно я сунул пальцы в розетку и меня неплохо так ударило. если бы я мог, я бы закричал от удовольствия, но пришлось закусить губу и пищать. что со мной?
какого хуя творится? что происходит?
когда я прокусил губу, и кровь струйкой потекла по подбородку, учитель немедленно наказал мне отправиться в медпункт, но я словно прирос к стулу: я не хотел вставать и отходить от рихарда. но мне пришлось уйти, и я видел, как меня взглядом провожает рихард: никак. ему всё равно. если до этого я ловил на себе его беглый взгляд, то после его встречи с этой кэрон… что с ним? что со мной?
после химии мне стало ещё хуже, так как случайно я увидел рихарда и его девушку, и сердце моё не выдержало — я упал в обморок. мама везла меня домой, причитая, мол, не надо было отпускать меня в школу. а я хочу. хочу к нему.
что со мной? я умираю?
