***
— Иу, Белль, это что? — холёная высокая единорожка подняла любовно украшенный скетчбук с парты Рэрити, брезгливо держа его телекинезом за самый уголок и демонстративно кривя личико. Сейчас оно было настолько не похоже на то, какое обычно смотрело на жителей столицы с обложек журналов и билбордов, насколько это вообще возможно. — Ты всё ещё пытаешься рисовать свои нарядики? Дорогая, это нелепо, абсолютно нелепо. То, что ты вдохновилась примером своих родителей, вылезших из грязи в князи, ну или, кхем, внушивших тебе это, не значит, что срисовывать одежду с половой тряпки на вашей кухне — хорошая идея. Хотя, возможно, ты правильно делаешь, что не отходишь далеко от раковины и туалета — не испытаешь слишком большого разочарования, когда вырастешь. Рэрити медленно вдохнула и выдохнула. Ненависти и негодования ей добавляло осознание того, что её шерсть очень близка к эталонной белизне, и в моменты, когда она хоть немного краснела, эта аристократичность не считалась выгодным элементом внешности. Единорожка изящным, но сильным телекинетическим движением вырвала скетчбук. Секундное превосходство над способностями соперницы придало ей сил взять правильный надменно-любезный тон, которым она медово начала: — Лис… — Коко! — тут же возмущённо задохнулась единорожка с таким видом, словно ей в смузи швырнули полуразложившуюся, но всё равно живую крысу, шевелящую переломанными усиками и скребущую коготками по стеклу. На зов неизменно, как и всякий раз за проведённый в Кэнтерлоте год, из-за спины капризной фифы вылетела кремовая земная пони обманчиво-милого вида. Вернее, она действительно выглядела мило с этой наивно подстриженной нежно-аквамариновой гривой и голубыми глазками с опущенными безо всяких косметических ухищрений уголками, и для Рэрити до сих пор оставалось загадкой, что такая кобылка забыла рядом со стервозной, использующей её по всем фронтам королевой класса и школы. Даже её голос не был угрожающим, как бы она ни пыжилась выдавить из себя: — Леди Флёр де Лис! Ты говоришь с дочерью лорд-мэра Кэнтерлота, она родилась с тем статусом, до которого тебе в жизни не дослужиться! — Вообще-то, её очень легко может заменить любая курица с целыми голосовыми связками, — бодро протараторила полностью розовая земнопони, непринуждённо, как будто позируя для пляжной фотографии, брякнувшаяся локтем на парту между спорщицами, недвусмысленно закрывая Рэрити собой. — Что-о-о?! — возопила Флёр де Лис, и Пинки Пай была рада пояснить. Она встала на задние ноги, загнула копыта передних себе за спину и начала размахивать получившимися крыльями, широко разведя глаза в стороны и подражательно кривляясь: — Коко! Кококо! Накажи эту невежу! Она не хочет принимать мой куриный хвост за павлиньи перья! Коко! Класс взорвался смехом, и даже сама Коко Поммель отвернулась будто бы от стыда, но её лопатки красноречиво вибрировали от сдерживаемого хихиканья. Флёр де Лис оскорблённо зафыркала, гневно мотая вылизанным хвостом. — Только такой шутовской сброд с тобой дружить и соглашается! — вскинула она голову и пошагала к своему месту, высоко задирая копыта. — Коко, за мной! Это недостойно истинных леди! Принцесса Луна не подпустит к себе такую плебейку и на расстояние своей вытянутой ноги! — У тебя с ней одна смазанная фотография, а у меня — целый блок в газете, — мелодично парировала земная пони, и ответом ей служил раздражённый рык. Пинки Пай подмигнула Рэрити. Рэрити подмигнула ей в ответ и постаралась не шевельнуть ухом на раздавшийся из сумки смешок. Делая вид, что убирает скетчбук и достаёт учебник, единорожка украдкой приложила копыто к губам, и бирюзовые глаза из тёмной глубины между книгами и тетрадями заговорщицки подмигнули ей в ответ.***
— Я немного волнуюсь, — пожевала нижнюю губу Рэрити, нарочно идя по коридору медленнее обычного. — Флёр де Лис всё же выросла в роскоши и моде. Она смотрела на мои наброски… с очень неподдельным презрением. Что, если я неправильно поняла задумку организаторов? Край прикрывающей одну из перемётных сумок тканевой крышки приподнялся и сдвинулся, давая крохотной квами-аликорночке высунуть голову и тихонько приободрить единорожку: — Уверена, ты поняла её даже глубже, чем они сами осознают. Ты бы не стала сноходцем, если бы не умела этого делать, Рэрити! — В том-то и дело, что я Рэрити, — испуганно прошептала та. — Сноходец — принцесса Луна! Рэрити — простая школьница, держащая ручку швейной машинки чаще, чем копыто жеребчика! — Одного конкретного жеребчика? — лукаво промурлыкала квами, щуря большие бирюзовые глаза, и единорожка предостерегающе шикнула на неё, воровато втягивая голову и озираясь по сторонам. Коридоры по-прежнему оставались пустыми. — Да, — с алеющими щеками признала Рэрити и кашлянула в копыто, чтобы вернуть к нормальному звучанию голос, отчего-то ставший тоньше и нежнее, а затем решительно тряхнула завитой в крупные локоны гривой. — Не отвлекай меня, Луна! Я тут беспокоюсь о своём будущем, у меня нет времени мечтать о, — она понизила голос так сильно, что только существующая между квами и хранителем телепатия позволила маленькой собеседнице расслышать: — Фэнси Пэнтсе. — Хорошо, хорошо, — покладисто проворковала квами и протянула копытце, нежно поглаживая единорожку по плавно перекатывающемуся от ходьбы плечу. — Посмотри на это с той стороны, что конкурс на историческую тематику, а у тебя в помощниках — живая свидетельница тех времён. Конечно, я не смогла сохранить всю память принцессы Луны, но то, чего не оказалось в книгах о нарядах тысячелетней давности, у меня в голове обнаружилось. Судьи похвалят тебя за такое внимание к деталям! — Если смогут понять, что это детали, — проскулила Рэрити, сбиваясь с курса и начиная наворачивать нервные мельтешащие круги на углу. — Я не ставлю под сомнение твою компетентность, Луна, правда, но… мне же как-то придётся называть первоисточник таких подробностей, а рассказывать о квами, превращающей меня в культовую супергероиню — это моветон, — она невольно погладила копытом одну из украшавших её уши серёг. Сейчас, в спящем виде, они выглядели всего лишь как миниатюрные платиновые полумесяцы. Объяснить родителям появление такой дорогой вещи было в своё время делом более лёгким, чем объяснить самой себе, каким образом обычная примерка странного подарка от старика-единорога материализовала из воздуха крылато-рогатую кобылку, умещающуюся на копыте и умещающую в себе мудрость бессмертного древнего существа.***
— Хорошо, — выдохнув, кивнуло нечто, совершенно спокойно и даже улыбчиво отреагировавшее на то, что Рэрити захлопнула его в прозрачной банке для печенья. Само печенье, спешно вытряхнутое телекинезом, песочными осколками усыпало пол её комнаты, и явно интересовало то и дело опускавшую к нему нос… кобылку?.. Но она всё же вернула взгляд своих разумных на вид бирюзовых глаз к перепуганной до полусмерти единорожке и представилась, выполнив в воздухе внутри стеклянной тюрьмы грациозный книксен: — Я — квами Луна, душа жившей тысячу лет назад принцессы Луны. К сожалению, я не сохранила все воспоминания о её жизни, но я точно знаю, что она управляла луной и сновидениями. Я же могу дать тебе силу заглядывать в подсознание пони — или в души, если тебе нравится. Для этого тебе нужно трансформироваться. Рэрити, поморгав, медленно и аккуратно поставила банку рядом со стопками атласной ткани на своём рабочем столе и туго закрутила магией крышку. А потом опрометью бросилась к лестнице, на ходу заглатывая воздух для пронзительного крика: — Ма!.. С лопнувшей за её спиной звонкой вспышкой квами телепортировалась в пространство перед её лицом и ярко-бирюзовой аурой сомкнула челюсти единорожки, в останавливающем жесте широко растопырив по сторонам все четыре ноги и зашептав с неистовой мольбой: — Нет, пожалуйста, не кричи! Я не причиню тебе вреда, но обо мне никто не должен знать! — она взмахнула крыльями, несмотря на то, что всё это время прекрасно левитировала без них, и приняла более грациозное положение. Её копытца изящно сложились напротив груди. — Давай просто поговорим, хорошо? Я отвечу на все твои вопросы так честно, как сама знаю, как тебе? Рэрити несколько секунд водила по маленькому тельцу широко распахнутыми глазами, прежде чем покивать. Телекинетическая хватка вокруг её мордочки осторожно ослабла, а затем исчезла совсем, и Луна облегчённо выдохнула: — Хорошо, мы пришли к соглашению. — Кто ты? — просипела Рэрити и под гнётом впечатлений рухнула крупом на пол. — Квами, — терпеливо повторила Луна. — Душа жившей тысячу лет назад… — Нет, — замотала головой единорожка, стараясь не задыхаться от паники. — Вот эта Луна, которой ты душа — кто она такая? — Древняя правительница Эквестрии, — просияла квами, — аликорн, как я, — и она покрутилась в воздухе, словно первоклассница, хвастающаяся разлетающимися оборками на школьном фартучке. Разве что вместо них были синие крылья и воздушные голубые волосы. Луна выглядела, как простая пони… только очень маленькая и сразу с рогом и крыльями. — Они мудро и справедливо правили с принцессой Селестией, её сестрой, отвечающей за подъём солнца. Они были бессмертными и правили многие сотни лет… но потом что-то случилось, — разом потускнела аликорночка, — и у меня не было достаточно времени, чтобы вспомнить, что именно. Но их больше нет, есть только мы, квами — всё, что от них осталось. — Но это же сказки! — мгновенно возразила Рэрити. — Бессмертные аликорны, сменяющие день и ночь… — единорожка проглотила язык, уставившись на миниатюрное, но, несомненно, живое воплощение того, что она только что описала. — Неужели… неужели не сказки? Подозрительно, как в ожидании укуса, подрагивающее белое копыто поднялось на уровень плавно парящей в воздухе Луны. Та отзывчиво коснулась его своим, по-доброму улыбаясь, и Рэрити вздрогнула, почувствовав прохладу — не как от обёртки мороженого или от покойника, а как если бы по её шёрстке прошёлся ночной летний ветер. — В каждой сказке есть доля сказки, — мягко сообщила квами. Рэрити гулко сглотнула и скосила глаза, силясь увидеть блеск платиновых клипс-полумесяцев у себя на ушах. — Это… из-за этих серёжек? — Да, — оживлённо хлопнула крыльями Луна, — это — камни чудес. Надев их, ты стала моей хозяйкой и обрела возможность видеть меня и разговаривать со мной. Пока ты носишь их, другие пони тоже могут это делать, но моё существование и твои супер-силы должны оставаться в секрете. — Мои супер-силы? — ошарашенно повторила Рэрити, попятившись на крупе от Луны и больно зажав хвост между своим телом и ковром. Это её и остановило. — Если ты скажешь особые слова, я вселюсь в серьги и превращу тебя в принцессу Луну. — «Лунная кобыла, дай мне силу»? — Нет, «трансформация» или «зажигай звёзды». Ты получишь возможность летать, мощно колдовать и путешествовать по снам или даже воспоминаниям пони. Но силы квами, — назидательно подняла копытце Луна, менторски сомкнув веки, — ни в коем случае нельзя использовать во зло. Рэрити поджала губы, сканируя взглядом пол и пытаясь уложить в голове услышанное. — То есть, — нерешительно произнесла единорожка, — если я скажу… эти слова, — решила состорожничать она, — я превращусь в древнюю принцессу и обрету её силы? — Часть её сил, — степенно поправила квами с какой-то странной гордостью. — Возможно, ты будешь получать новые по мере освоения со старыми… или своего взросления. — Но зачем? — недоумевала Рэрити. Она поднялась и принялась беспокойно измерять шагами пространство своей комнаты. — Зачем кому-то доверять мне такую ответственность? Кто… — она встала, как вкопанная, и даже не заметила, как с любопытством парящая за ней квами гулко врезалась в заднюю часть её рога. — Кто был тот дедушка, что дал мне серьги? — О, это хранитель камней чудес, — радостно зашевелила ушками Луна. — Его зовут Стигиан, и мы с другими квами склонны верить, что он лично видел всех бессмертных — настолько он старый… — Подожди-подожди, с другими квами?! — подскочила Рэрити, разворачиваясь, и на этот раз аликорночка успела уйти от столкновения. — Есть ещё такие, как ты? — Да, они живут в других камнях чудес, — покивала Луна. — И они — души других бессмертных существ из прошлого. — У меня… слишком много вопросов, чтобы не запутаться в них так сразу. — Я догадываюсь, — благосклонно ответила квами. — Тебе интересно, как Стигиан прожил столько лет, почему от бессмертных остались только частички их душ, зачем Стигиан начал раздавать их простым смертным и что тебе теперь делать? — Угу… — На первые два вопроса я, к сожалению, не смогу ответить, — Луна очень искренне расстроилась, так сильно, что её левитация ослабла, и Рэрити бережно поймала осенним листом полетевшую к полу квами в копыта. — Но одно я знаю точно: камень чудес моей сестры бесследно исчез. — Откуда исчез? — прошептала Рэрити. — И куда? — Никто не знает, — печально покачала головой аликорночка. — Стигиан собирал и хранил камни чудес, сколько помнил себя. Отследить след камня чудес Селестии удалось только недавно, и Стигиан немедленно отправился в путь, и, прибыв на место, он действительно обнаружил тайник, но тот оказался пуст. Это значит, что кто-то узнал главный секрет Стигиана. Это значит, что кто-то целенаправленно добывал знания о нём. Камень чудес мог попасть не в те копыта. Но Стигиан слишком стар, чтобы отправиться искать его в одиночку — поэтому он нашёл молодых пони, чистых сердцем и разумом, для этой миссии. — О, — выдохнула единорожка с заметным облегчением. — Я должна превращаться в принцессу Луну и смотреть сны пони, чтобы отыскать камень чудес? — На самом деле, — замялась квами, отведя глаза и тихо поцокав копытцами друг о друга, — есть кое-что важнее камней чудес. Камни Гармонии. Это величайшие артефакты не просто древности, но всех времён от начала до конца. По отдельности они слабее и беззащитнее камней чудес, но тот, кто соберёт их вместе, обретёт небывалое могущество и сможет выполнить любое своё желание! — расчувствовавшись, Луна вскинула копыта над головой, но заставила себя присмиреть и скромно подобралась. — А это можно сделать с помощью камней чудес. Причём камни чудес может использовать кто угодно, а камни Гармонии подойдут каждый только одному владельцу, но, добыв камень Гармонии, ты сможешь мгновенно отыскать и его хозяина. Поэтому так важно вернуть их на место — чтобы не нарушить баланс мира и не допустить попадания их в копыта зла. — Это розыгрыш? — прохладно спросила Рэрити. — Нет, я бы никогда не стала шутить над пони подобным образом! — клятвенно взлетела к лицу единорожки Луна. — Правила вообще запрещают квами пользоваться своими способностями ради озорства! — И кто же установил эти правила? — недоверчиво прищурилась кобылка. — Мы вместе, — тут же ответила Луна. — Нам необходимо было установить порядок, чтобы сохранять всё в тайне. Например, мы не можем выдавать кому-либо имена своих хозяев. Кстати, как зовут тебя? — она смутилась, и сердце Рэрити при виде опустившихся ушек и укрывших плечики и грудь крыльев квами не могло не подтаять. — Нужно было спросить сразу, это вышло очень невежливо… — Ты ведь всё равно не сможешь сказать никому моё имя, — проворчала единорожка, упрямясь по инерции. — Никому, кроме тебя. А ведь нам придётся общаться, пока ты осваиваешься со своими способностями и учишься быть принцессой Луной. Рэрити немного помолчала, предаваясь остаточным сомнениям, прежде чем представилась. Это вызвало у квами сдержанную, но очевидную радость, словно она одержала маленькую победу. — Пожалуйста, Рэрити, я чувствую, что ты очень хорошая пони. Стигиан не мог ошибиться в тебе. Просто попробуй. Единорожка посмотрела на люк, ведущий вниз, в пекарню. Сегодня ей не нужно было помогать родителям на кухне. Затем она обернулась на заставленный стопками тканей рабочий стол, но неожиданно обнаружила, что проверить слова квами на истинность гораздо интереснее и непривычнее, чем корпеть над выкройками. Рэрити кивнула. — Ладно, но я только попробую, как ты и сказала. Что именно надо делать? Луна радостно ахнула, замотав пышным хвостом, и набрала побольше воздуха в грудку.***
Рэрити вся вытянулась назад на вросших в пол копытах. Она помертвела и засветилась предобморочной бледностью сквозь и без того светлую шерсть. Её угораздило вспомнить про время и прыгнуть в поворот, тараторя об этом предусмотрительно спрятавшейся в сумку Луне, не раньше и не позже того момента, когда из находящегося рядом кабинета выходил Фэнси Пэнтс. Она сбила одноклассника с ног, впечатала его в дверь, и теперь он сидел на полу школьного коридора и, морщась, потирал копытом пострадавший висок. — Мне жак таль! — выпалила Рэрити, и её бледность сменила позорная кирпичная краска. — Т-т-то есть, так жаль! Мне! Мне так жаль! Фэнси Пэнтс болезненно, но добродушно улыбнулся ей с пола, и единорожка забыла, как дышать, совсем нелепо хлопая ртом и глазами. Как же глупо она, должно быть, выглядела — хотя вряд ли глупее, чем говорящей якобы с самой собой и врезающаяся в невинных пони. В невинных пони, посещавших её во влажных стыдливых снах весь последний год… — Ничего страшного, Рэрити, — та перестала паниковать и вся обратилась вслух, жалея, что не взяла с собой диктофон. Но, с другой стороны, она была рада впечатать в память каждое слово этого безумно красивого жеребчика, обращённое к ней. И они были совсем одни. Сердце бешено колотилось в клетке рёбер, между которыми вдруг стало щекотно, разум вопил о том, что ей необходимо быть остроумной, весёлой и интересной, чтобы обратить на себя желанное внимание, но всё, что могла выдавать единорожка на самом деле — кивки невпопад и странные обрывочные междометия. Лишь сейчас. Позже она будет многословно и витиевато стыдить и корить себя за такое несуразное поведение, но сейчас возможность дышать одним воздухом с Фэнси Пэнтсом, непринуждённо поднявшимся на ноги и стряхивающим невидимые пылинки со своей неизменной чёрной рубашки, которая шла ему так, что у Рэрити внизу живота завязывался узел, действовала, как анестетик любой неловкости. Единорожка купалась в его присутствии и трепетала в наивном счастье первой влюблённости. — Из всех возможных вариантов я рад, что в меня врезалась именно ты — ты, по крайней мере, всегда извиняешься. Она знала каждую чёрточку лица своего возлюбленного, каждый предмет в расписании и все аксессуары, какие он когда-либо надевал. Десятки скетчбуков были изрисованы его рельефной, сформированной занятиями по фехтованию, фигурой, и Рэрити достоверно могла представить, как будет облегать его стройное широкоплечее и узкокрупое тело любая вещь вне зависимости от сложности её кроя и носки. Фэнси Пэнтс выглядел бы идеально даже в комбинезоне садовника. Модники и метросексуалы передрались бы и за мешок из-под картошки, если бы молодой единорог представлял его на новом плакате. Одним словом, этот жеребчик был идеален, и Рэрити помнила о его идеальности всё. Но белый прямоугольник бейджика над нагрудным карманом рубашки в привычный безупречный образ не вписывался. Дополнял его, конечно, выгодно-деловым способом, но был непривычен. Рэрити присмотрелась, и ей потребовалось держаться на ногах по-настоящему крепко. — Т-ты один из чл-ленов жю-жю-жюри? — проблеяла единорожка, страшно заикаясь. Перед глазами поплыло, голова закружилась. Цена провала утраивалась, учетверялась и увеличивалась далее во всех проекциях разом. Фэнси — деликатный, вежливый, чуткий, воспитанный и обладающий сотнями тысяч других достоинств Фэнси! — беззаботно засмеялся, поправляя бейдж песочным телекинезом: — Да, директор Синч захотела, чтобы молодёжь тоже приобщилась к истории моды Эквестрии и посетила выставку хотя бы ради того, чтобы лишний раз поглазеть на меня, — он пожал плечами. — Матушка решила, что это сыграет на копыто моему имиджу в целом, и подвинула расписание. — Д-д-да-да, верно, у тебя сейчас должен быть цилиньский язык… Фэнси Пэнтс навострил уши и с интересом посмотрел на Рэрити, легко улыбаясь: — Да, занятие перенесли на пару часов. А откуда ты знаешь? Панический крик прокола наполнил череп единорожки и, кажется, вот-вот готовился зазвенеть прямо из её ушей. — Я… я… — хрипела Рэрити, всем существом умоляя высшие силы о сердечном приступе. — Ну ладно, — беззлобно посмеявшись, смилостивился над ней Фэнси, хотя он, вообще-то, и не думал издеваться над ней. Никогда. Какой же он хороший… — Желаю удачи, Рэрити. Я буду судить честно и беспристрастно, — он задорно подмигнул ей, и недавняя молитва единорожки едва не исполнилась, а коллекция о том, что можно будет вспомнить ночью под одеялом, внезапно стала чуть больше, — но уверен, что твоя работа будет выше всех похвал. Та даже умудрилась что-то промямлить в ответ и желейно помахать копытом вслед удаляющемуся с неизменной улыбкой жеребчику. Когда дверь в конце коридора закрылась за ним, Рэрити рухнула на колени и раненой вороной завопила в передние копыта, тараща в панике глаза. Луна пулей вылетела из сумки, волнообразно взмахивая перед хозяйкой передними ногами: — Успокойся, успокойся, успокойся! Ничего страшного не произошло! — Так это только пока-а-а-а!!! — продребезжала на грани громкости Рэрити, тщетно пытаясь заглушить вопль копытами, которые тут же принялась обгрызать со всех сторон.***
— А-а-а! — вскрикнула принцесса Луна и вразнобой заколотила крыльями по воздуху, пытаясь вырулить и уйти от столкновения с несущимся прямо к ней чёрным кристаллом. Она училась летать, не обращая внимания на изумлённые возгласы из оставшегося далеко внизу Кэнтерлота, когда вдруг увидела, как по башням заскакали, выпрыгивая прямо из стен и потом бесследно растворяясь в воздухе, тёмные самоцветы. Они лестницами поднимались к куполовидным полосатым крышам столицы, перескакивали на следующие здания или крылья дворца и продолжали двигаться в непредсказуемом направлении, причём намного стремительнее, чем сама принцесса Луна парила под облаками. Она подлетела ближе, но ещё не умела чувствовать собственную скорость и совсем не ожидала оказаться рядом с диковинным явлением так быстро — буквально лоб в лоб с… — Воу-воу-воу! — серый единорог с чёрной развевающейся, как у неё, гривой, зажёг серповидный рог и сделал такое движение гордой головой, словно к нему были привязаны вожжи, которые он и натянул. Кристалл остановился с неприятным, но явно иллюзорным скрипом, и незнакомец легко спрыгнул на ближайшую плоскую крышу. Его средство передвижения растаяло, не оставив на выбеленной стене соседнего здания ни единого следа. Жеребец смахнул с груди несуществующие пылинки и показал принцессе Луне лучезарную клыкастую улыбку: — Ты, наверное, и есть тот самый партнёр, о котором мне говорил мой квами? Принцесса Луна озадаченно подняла брови и нерешительно приземлилась напротив него, соглашаясь: — Наверное. Я до этого момента на самом деле не верила, что моя квами говорит мне правду. Так, значит, эм… — Король Сомбра! — резво протянул копыто единорог. — Принцесса Луна, — легонько стукнула его своим аликорница. — Ты получил камень чудес ещё неделю назад? — На самом деле десять минут назад, — весело ответил Сомбра. — Что? — воскликнула Луна и отклонилась, чтобы заглянуть ему за плечо, но, разумеется, кристаллов, на которых он разъезжал по городу, словно серфер, уже давно не было. — Как ты можешь так легко и сразу управляться со своими силами?! Рэрити сразу почувствовала кислый вкус уныния и самоуничижения. Луна ошиблась. Она никак не могла подойти на роль спасительницы Эквестрии, если кто-то создаёт с нуля кристаллы и прыгает по ним, не боясь разбиться, пока она вверху барахтается на облачке, как пегасёнок-детсадовец. — Это как-то само собой получается, — вальяжно ответил король Сомбра, но, кашлянув, стушевался. — На самом деле все свои силы я ещё не испробовал. Мой квами сказал мне, что я — низвергатель, поэтому обязательно должен найти тебя. — Что значит низвергатель? — Я могу отнимать у других супер-героев их способности, — зловеще ответил единорог, но снова выдохнул в сторону: — в перспективе. — Ты всегда преувеличиваешь свои умения? — недовольно осведомилась принцесса Луна. — В некоторых вещах мне это не требуется, — значительно понизив голос, поиграл бровями Сомбра и смазал весь эффект, заржав после того, как аликорница покраснела от его не слишком тонкого намёка. — Поверить не могу, — раздосадованно буркнула она, — что мне придётся работать в паре с таким несносным, беспардонным пони! — Кстати, против кого мы будем работать? — деловито осведомился единорог. — Не знаю, наверное, мы поймём… А пока, может, научимся как-то синхронно передвигаться?***
Судьи были строгими. Из-за того, что среди жюри теперь находился Фэнси Пэнтс, невинный школьный конкурс превращался в серьёзное мероприятие благодаря попаданию под патронаж его матери, строжайшего критика и законодателя всей культурной жизни столицы. Она незримо присутствовала, оценивала каждого участника, и для них это могло стать пропуском в жизнь. Жюри всполошилось против собственной воли лишь под давлением имени этой личности. Судьи соблюдали высокие требования Зэсти Гурманд настолько, что их критика заставила одну из участниц аликорнизироваться, и Рэрити отчасти была рада, что до неё самой не дошла очередь. С такой взвинченностью, которую она обрела после столкновения с Фэнси Пэнтсом, даже магия камня чудес не защитила бы её от духа аликорна. — Значит, вы считаете, что имя Сури Поломэйр не займёт свою нишу в истории моды? — Рэрити, торопливо пробираясь на полусогнутых за кулисы, раздражённо морщилась. Эти аликорнизированные всегда почему-то так орали. Обращающая их Дэйбрейкер вообще пробовала сама когда-нибудь послушать? — Тогда это сумеет сделать СТАЙЛ КВИН! Тонкий высокий гул зажигающегося аликорньего рога привлёк внимание Рэрити, и она перестала ползти, панически обернувшись. В это мгновение стол жюри затопила сиреневая плазма, и из-под удара чудом смог выпрыгнуть Фэнси Пэнтс — единственный, кто уцелел, потому что только он среди взрослых сохранял подростковую гибкость, ловкость и реакцию. Он бросился к двери, Сури… Стайл Квин расхохоталась: — Не так быстро, красавчик! — и бросилась за ним на гигантских крыльях. Остальные члены жюри остались одной сшитой вместе кучей. Рэрити поморщилась: аликорнизированные редко были жестокими и редко причиняли физические, а не магические повреждения. Должно быть, сказалось то, что до прикосновения духа аликорна Сури Поломэйр была земной пони и вряд ли имела способности к замысловатой магии, кроме материализации иглы да ниток. Единорожка, пользуясь панической суматохой среди учителей и зрителей (директриса, как обычно, трусливо улизнула самой первой), юркнула за занавески. Из поясной сумочки немедленно выпорхнула Луна. — Нужно спасти Фэнси Пэнтса, — скороговоркой произнесла Рэрити и вскинулась в ожидании прикосновения древней магии. — Луна, зажигай звёзды! Квами, вспыхнув полярной, спиралью метнулась в одну из серёг, и белая шерсть единорожки поднялась дыбом от единого импульса, прошившего тело. Платиновые серьги почернели до обсидиана и в мгновение ока удлиннились, цепляясь за уши крепче и соединяясь за рогом в высокие зубья короны с символическим белым полумесяцем в центре. Рог же вместе с остальными костями безболезненно удлиннился и окреп, шкурка налилась полуночной тьмой, а грива и хвост звёздным небом плеснули по воздуху, и, распахнув обретённые крылья, принцесса Луна телепортировалась в коридор, куда, по её расчётам, должен был успеть добежать Фэнси. Уже в магическом скачке на её теле сформировались остальные регалии — нагрудник и накопытники. Никого не было. Аликорница тревожно посмотрела по сторонам и коснулась полумесяца на прикрывавшем грудь изящном доспехе. Он спроецировал в пространство перед ней карту окрестностей, на которой не оказалось заданной с самого дня обнаружения этой магии короны с фиолетовым рубином, зато появился — совсем рядом — букет из трёх чёрных кристаллов, растущих на зелёной дымке. Обладатель этой иконки появился из той двери, в которой должен был, согласно внутреннему плану Рэрити, исчезнуть её одноклассник, и пошёл к принцессе Луне со всей развязной обворожительностью, которая сделала его вторым секс-символом столицы после непосредственно Фэнси Пэнтса. — Всегда мечтал побывать в эпицентре срыва уроков, — традиционно начал Сомбра со своих ужасных каламбуров по ситуации, заставлявших Луну показательно закатывать глаза сквозь улыбку. — Хотя я огорчён, что это сорвало твою победу в историческом параде мод в миниатюре. — Хватит паясничать, — привычно проворчала в ответ принцесса Луна, материализуя лунную косу. — Нужно найти одного жеребчика, Фэнси Пэнтса — я видела, как аликорнизированная гналась за ним. — Я уже отвёл его в безопасное место, так что можешь не беспокоиться и сосредоточиться на поиске травмы, пока я защищаю тебя, принцесса, как верный рыцарь. — Ты же король. — У тебя я готов быть даже в рабстве. — Так, хватит, — не улыбаться уже было сложно, особенно чувствуя копытом, накрывшим разговорчивый рот Сомбры, его улыбку. — У нас есть работа. — Угу, — энтузиазменно кивнул единорог, и красный кристальный меч упал из воздуха в его телекинез. Они вылетели из школы каждый своим способом. Стайл Квин обнаружилась на главной городской площади, прямо как и её сила: она вспышками рога наряжала всех, кого видела, в вычурные, пышные и совершенно непрактичные наряды, в которых было невозможно двигаться. Попавшие под её атаку пони неуклюжими бочками падали на брусчатку и некоторое время крутились и перекатывались, словно уроненные монетки на своих рёбрах. Принцесса Луна облегчённо выдохнула: — По крайней мере, всё не так плохо. С жюри она поступила совсем уж жестоко. — А что она сделала с жюри? — осведомился король как можно невиннее, стараясь не выдать своего беспокойства, и от того, как аликорница поморщилась перед ответом, ему не стало легче: — Сшила их вместе. Прямо через кожу. — Ай. — Да. Постарайся отвлечь её, но не зли слишком сильно — на всякий случай. — Как ты это себе представляешь? — иронично вскинул брови Сомбра, опершись на копытоять меча, уткнувшегося остриём в неподвижно держащий его кристалл. — Аликорнизированные в первую очередь стремятся дорваться до нас любыми способами и забрать наши камни чудес. Уверен, она ради такого даже распорет мой рог, если это… — Тихо! — шикнула на него Луна, прижав уши. — Никакой информации о реальных личностях. — Для тебя сюрприз, что у меня есть рог? — промурлыкал Сомбра. — Кажется, я знаю, чем удивить тебя ещё больше. Луна лишь закатила глаза на его нарочито-топорный флирт и, взмахнув крыльями, заложила широкую дугу над оккупированной Стайл Квин площадью. Единорог весело захохотал и прыгнул с кристалла — перед ним тут же выскочил из ближайшей стены следующий, а старый растаял, не оставив и искры. Как он и предсказывал, аликорнизированная впала в ярость, лишь увидев их. Позади неё тут же смертоносным веером полыхнула на солнце дюжина швейных игл, увеличенных до размеров копья. — Принцесса Луна! Король Сомбра! — проревела Стайл Квин. — Отдайте мне ваши камни чудес — и никто не… С два десятка кристаллов взорвали землю вокруг неё, плотно перекрестившись и перепутавшись над рогатой головой, и она от неожиданности прервала свою речь. Стал слышен зевок Сомбры. — Так скучно. Передай Дэйбрейкер, чтобы она написала вам новую речь, эта уже приелась! — он прыгнул снова, приземлился передними ногами чётко на новый кристалл и, боком лихо съехав с него прямо к успевшей разрушить свою тюрьму Стайл Квин, ринулся в самое пекло битвы. У них с Луной был надёжный и безотказный план по изматыванию аликорнизированных, чтобы их психическая защита ослабла, но Сомбра никогда не дожидался своей напарницы, если вообще допускал её до боя. Он с невиданным, сумасшедшим пылом рвался вперёд и принимал удары и за себя, и за неё, даже если требовалось целенаправленно броситься наперерез и поймать атаку своим телом. Про все получаемые раны и шрамы он только шутил, что всего лишь даёт своей принцессе дополнительную мотивацию разыскивать камни Гармонии: тот, что воплощал Доброту, обещал открыть своему носителю супер-силу исцеления. На ночные патрули, во время которых мог спокойно спать, король тоже ломился вместе с ней. Однажды он случайно проговорился, что каждый раз совершает настоящий побег из дома ради этого, но всё равно продолжал сидеть рядом с погружающейся в транс аликорницей и охранять её покой, а после — играть в догонялки над крышами Кэнтерлота. Рэрити почти готова была признать, что дженлькольта пробы выше, чем задал Сомбра, не встречала никогда в жизни, если бы её сердце не было отдано другому жеребчику. Да, единорог с сотканной из тьмы гривой проговорился, что он — её возраста под магической маскировкой. И что ему совсем не требовалось осваиваться с расой, в отличие от Рэрити. Если поначалу различия в их сноровке были очевидны, теперь они сравнялись в мастерстве, научились работать вместе и комбинировать свои силы. Их дуэт стал эталоном командной работы. И теперь Луна и Сомбра вместе атаковали аликорнизированную Сури Поломэйр, уходили из-под её ударов и прикрывали друг друга. — Осталось немного, я чувствую, как в её защите образовываются бреши! — крикнула аликорница. — Ты хотела сказать, «расползаются швы», — дурашливо поправил единорог, и Луна засмеялась на лету. Стайл Квин рычала и выплёвывала проклятья и угрозы, меча в них гигантские иглы, силясь запутать ноги, крылья и рога в длинных шерстяных нитях и лишить зрения, обмотав головы плотными тяжёлыми тканями. Сомбра не отставал, рассыпая каламбуры на швейную тематику, и Луна даже удивилась, как ему удаётся придумывать их так быстро и так удачно, что у неё несколько раз даже прицел сбился от хохота. — Да заткнись ты уже! — заорали они с аликорнизированной на единорога в унисон, но с разными интонациями, а затем удивлённо переглянулись, и Луна не упустила момент. — Море снов! — выкрикнула принцесса, и её затянуло в нематериальный мир. Разверзшийся в момент усталости, слабости и обескураженности вход в подсознание Сури Поломэйр зиял среди энергетических потоков, и аликорница, не мешкая, скользнула внутрь.***
Название особой способности своей принцессы Сомбра ненавидел и боялся. Слишком ярки были в памяти эпизоды, когда из подсознания некоторых аликорнизированных она возвращалась молчаливой, не реагирующей ни на что, деморализованной и практически убитой. Как бы Сомбра ни упрашивал, он не мог вытянуть ни единой подробности и вскоре перестал пытаться, понимая, вернее, не понимая, какие ужасы подчас видит его любовь. Он узнал, что все обращённые в аликорнов пони на деле глубоко несчастны. Что их годами грызли изнутри комплексы, страхи, вина и горе. Дэйбрейкер налетает на ситуации, что обостряют их боль, как стервятник, и использует глубину силы их трагедий в собственных интересах, кем бы она ни была. И, кем бы она ни была, он её ненавидел. В его гражданской жизни, подчас строгой и суровой, но в остальном избалованной вниманием и роскошью, не было ни единой доли насилия и несправедливости, что переживали аликорнизированные на протяжении многих лет. Праздный и мающийся в плену забитого расписания и общественных ожиданий, он согласился на предложение своего квами из жажды перемен, приключений и реальной жизни, не скованной имиджем материнской компании. Осквернённые, униженные, отчаявшиеся, аликорнизированные шли на сделку с Дэйбрейкер, потому что больше не имели сил терпеть собственную жизнь и были готовы пойти на всё, чтобы изменить её. Его особой способностью и обязанностью стало разрушение чужеродных аликорньих кусков, которые обнаруживала Луна в обращённых вместе с их причинами согласиться принять такую долю. Сомбра, его квами, обещал, что когда-то в будущем он сможет разрушать способности даже носителей камней чудес, прерывая их трансформацию, но пока приходилось довольствоваться этим. Сомбра напряжённо молчал, глядя, как мечется вопящая аликорнизированная, сопротивляясь вмешательству в свою душу. Он не атаковал её — лишь следил, чтобы она не навредила гражданским. И тягуче отсчитывал минуты. Каждый раз он боялся, что Луна не успеет уложиться в десять минут, остававшиеся камню чудес после активации особой способности, и её трансформация прервётся раньше. Раскрытие личностей — вещь, которую принцесса предотвращала ответственнее всего, и Сомбра, несмотря на надоедливый флирт в дело и не в дело, поддерживал это стремление. Потому что оно могло сделать Луну и кобылку под её личиной счастливее. Когда пространство вокруг Стайл Квин завибрировало и загудело, единорог наконец выдохнул и вдохнул полной грудью от облегчения. Луна выскочила из подпространства, держа между крыльями перед грудью светло-серый шарик, и Сомбра выдохнул снова: не чёрный. Не стрекочущий молниями, не поглощающий свет, не истекающий смоляными слезами — просто серый. — Сомбра, лови! — весело — весело, чудо чудесное, весело! — крикнула Луна, метнув находку единорогу, словно пляжный мяч. — Разъедающий дым! — приказал Сомбра зажигаемому рогу, поймал подачу — и настала его очередь исчезнуть в подпространстве. Он до сих пор не находил нужных слов, понятий и ассоциаций, чтобы описать этот процесс хотя бы для себя. Словно Луна каждый раз давала ему координаты, только внутри чужой души. Сомбра пытался из любопытства сунуться в другие области пространства или хотя бы найти границу того, в какое попадал, но это было бесполезно — ему каждый раз приходилось только ловить чёрный силуэт миниатюрного, как квами, аликорна, и выходить с ним обратно в реальность, где они вместе с Луной очищали его от зла. И это была лучшая часть их совместной работы, требующая соприкосновения рогами над мотыльково трепещущим духом аликорна. Из уважения к личности напарницы — хоть реальной, хоть той, которую дозволялось ему видеть — Сомбра никогда не стремился проникнуть в её душу, но иногда, в некоторые редкие волшебные моменты, Луна сама показывала ему что-то от себя. Обрывок искренней эмоции. Невесомое прикосновение дежавю, которое никогда не могло принадлежать ему, но только ей. Даже элементарное чувство симпатии и благодарность — это уже было благословением, уже этим аликорница приподнимала вросшую в лицо маску и на мгновение смотрела на него своими, собственными глазами. В этот раз она не показала ничего, но Сомбра не огорчился. Он проводил улетающий очищенный дух и перевёл взгляд на Сури Поломэйр, чьи параметры тела возвращались к норме, а крылья и рог исчезали с головы тем же дымом, которым улетучивались нелепо-непропорциональные наряды горожан и прочие учинённые аликорньей магией беспорядки. Как и всегда, Луна подошла к освобождённой кобылке, опустилась перед ней на колени, чтобы сравняться в росте, и зашептала слова утешения. Но Сури внезапно ожесточилась лицом, вскочила и с силой оттолкнула супер-героиню от себя: — Ты не понимаешь! Ты ничего не можешь об этом знать! Ничего! — после чего убежала, яростно грохоча копытами по площади. Принцесса поднялась с утомлённым вздохом, не несущим никакого сожаления. Сомбра хмыкнул, подходя к ней и следя за развевающимся по ветру пурпурным хвостом бывшей аликорнизированной: — Очередная капризулька, преувеличивающая свои страдания? — Дэйбрейкер не брезгует ничем, — кисло согласилась Луна. — Ну что же, ещё один день, ещё одна аликорнизированная — и наши камни чудес всё ещё при нас. — Но мы по-прежнему не нашли ни одного камня Гармонии, — нахмурилась аликорница. — Ты никогда не бываешь довольна собой, принцесса, — нежно произнёс Сомбра, тронув щеку Луны копытом, и она позволила. — А уж мне ты можешь верить: я из первых рядов смотрю, как много ты делаешь для города и для всей Эквестрии. — Спасибо, Ваше Величество, — тихо прошептала Луна и раскрыла крылья. Единорог отпустил её щеку и отступил на шаг. — Удачи добраться до дома. Время твоей трансформации тоже скоро истечёт. Сомбра отсалютовал ей и дал уйти первой, прежде чем тоже отправиться в путь до школы. Оказавшись вблизи, единорог телепортировался в туалет для жеребцов, сполз по стене и выговорил: — Отмена трансформации. Угрожающего вида шипастая корона-шлем вокруг его головы сузилась до простого рогового кольца и вернула серебряный цвет и материал, а перед лицом закрутился вылетевший из камня чудес серый единорог, забрав себе цвет с белой шерсти хозяина и вернув изысканную сапфировую голубизну его гриве и глазам. — Где мой кабралес? — немедленно потребовал Сомбра. Фэнси Пэнтс со стоном полез во внутренний карман своей рубашки: — Ты же умещаешься у меня на копыте; почему мне иногда кажется, будто ты ешь, как взрослый конь? Вот, держи. У меня уже больше нет сил кормить матушку сказками про инновационную сырную диету собственной разработки. — До тех пор, пока ты пахнешь сыром и поддерживаешь форму, она тебе верит, — подбодрил квами, разделываясь телекинезом и копытами с многослойной упаковкой. — Ох, да мог бы хоть раз просто положить его и всё! — Воняю сыром, Сомбра! — закатил глаза единорог. — Если бы я его упаковывал хоть немного небрежнее, меня бы уже какая-нибудь ворона утащила! — Так с тобой, по крайней мере, немного приятнее сосуществовать, — набивая рот кусками сомнительного лакомства, вредно отвесил Сомбра. — Если бы не кабралес, я бы уже повесился от твоих ночных стонов сквозь сон и этих «Луна». — Заткнись, — отступился от воспитания Фэнси Пэнтс, протяжно зашипев и покраснев до кончиков ушей. Он похлопал себя копытами по щекам, силясь согнать румянец. — Всё, тихо. Мне ещё возвращаться и судить остальных участников. — Оправдайся стыдом за то, что сбежал. — Пошёл ты, — лениво отозвался жеребчик и отогнул край рубашки, намекая, куда его квами нужно идти. Тот, набив желудок, или что там внутри у этих духов, безропотно залез во внутренний карман.***
— Я никогда ни в кого не влюблялся, — осоловело сообщил Фэнси Пэнтс. Он сидел в своей огромной роскошной комнате и рассматривал никаким боком не вписывающуюся в окружение жёлтую газетёнку, потому что именно ей, как ни странно, удалось заполучить лучшего качества фото новой — и, ладно, первой — супер-героини, принявшей вызов нового — и, ладно, первого — супер-злодея и разбившей наголову его первого аликорна вместе со всеми клонами. Принцесса Луна поразила Фэнси Пэнтса в самое сердце. Он всю жизнь гордился своим разумом, сдержанностью и самоконтролем, с ранних лет позволявшими ему выполнять даже слишком тяжёлую в эмоциональном плане для жеребёнка работу, но сейчас всё это ушло в прошлое, и единорог никогда не радовался ничему больше. Это было на вкус, как обычная жизнь обычных пони, которым было простительно быть слабыми, ошибающимися и даже зависимыми. Это было на вкус, как свобода. — Добро пожаловать в простые смертные, кольт, — отечески огрел Фэнси по плечу копытцем Сомбра. — Странно слышать это от бессмертного духа, — пробормотал единорог, нервозно грызя кончик карандаша. — Когда-то я был таким же, как ты, — древние красные глаза квами значительно посмотрели в юные голубые. — И прошёл через то же самое, что и ты. — Что? — не понял Фэнси Пэнтс, и Сомбра моментально спохватился, отмахиваясь и улетая — нет, убегая — в другую зону комнаты. Сгоряча опрокинув стул, единорог соскочил на пол и бросился за ним. — Нет, не вздумай уходить от ответа! Мы работаем вместе, и я должен знать всё! — Я уже рассказал тебе всё, что знаю, так что отвали, — буркнул Сомбра. — Сейчас Рэйвен зайдёт на звук целого табуна в твоей комнате! — Вот, чтобы я перестал галопировать и не выдал тебя, и ответь мне на вопрос! — Перестанешь носиться и голова сыра в придачу. — Что… — Две. — Да как ты… — Три. — Ладно, хорошо! — зарычал Фэнси Пэнтс, демонстративно тормозя посреди бега. — Три головы сыра. Три головы этого чудовищного сыра, чтобы в комнате было вообще не вдохнуть. Подлетевший к нему поближе Сомбра, несмотря на мнимое поражение в деле сохранения своих секретов, выглядел крайне довольным собой, и Фэнси Пэнтс понял, что его только что развели, как сопливого жеребёнка. Сразу после этого он с удивительной для себя проницательностью понял, что это был только первый раз из следующих миллионов. Но любопытство было сильнее. — Крыльев, как другим квами, мне не досталось, — начал Сомбра, — да у меня их и не было, но зато я помню немного больше, чем остальные. Я точно помню, кем я был, кто был моими врагами и кого я любил. — Луну. — Да. Фэнси помолчал. — Это значит, что мои чувства к ней… — боязливо поёжился он, боясь так скоро лишиться права на одно из самых лучших, что ему довелось испытывать. — Нет. Я не могу тебе ничего навязывать, ты — это ты. Но ты перенял часть моей… скажем так, прозорливости. Ты любишь не Луну, а кобылку в её облике. Не сотрёшь эту дебильную улыбку с лица — замолчу. — Извини. Я не могу. Четыре головы сыра? — Мы сработаемся, — сухо улыбнулся Сомбра. — Так же, как и ты, она раскрывается под маской и становится самой собой — той, которой никогда не смогла бы быть в привычном амплуа. Она тоже боится, не хочет оправдать надежды, не опозорить и прочая мишура из разряда долга и ответственности, из-за которой в своё время сгинула старая Эквестрия. Ночью вы оба живёте. Его глаза внезапно стали мягче, в них блеснула едва ли не нежность. — Ночью мы оба жили.***
— Поздравляю с победой, Рэрити. Абсолютно заслуженно, как я тебе и говорил, — Фэнси Пэнтс держал её копыто и улыбался, и это замершей от счастья единорожке было важнее и ценнее медали, диплома, да хоть всех монет кэнтерлотских. — Мой голос был отдан тебе, но он один не смог бы перевесить: другие судьи думают точно так же. Ты потрясающе смогла почувствовать эпоху тысячелетней давности и добавила что-то от себя так, словно только оно и могло быть на том месте. Они оба повернулись к модели — их общей однокласснице, Флаттершай. Она перебарывала свою стеснительность ради Рэрити и демонстрировала платье окружившим её кобылкам и жеребцам, восторженно вздыхавшим и трогавшим расшитые разноцветным стеклом, имитирующим самоцветы, складки сложного высокого подола. Фэнси видел, как в её бирюзовых глазах сквозь робость вспыхивало удовольствие. — Она чувствует себя настоящей принцессой, — со знанием дела тихо сказал единорог. И подумал, рефлекторно погладив копыто млеющей от его внимания победительницы: «Может быть, Флаттершай, бирюзовоглазая Флаттершай, и есть принцесса?..».