Прекрати мне сниться

- Нортон, я рада тебя видеть. Матушка, как всегда, была сдержанна. Тем не менее, сейчас она словно показалась часовщику более любезной, чем обычно. Удивительно. - Взаимно, матушка, взаимно, - мягко ответил Огнев. Ее замок, Чернолют, неустанно напоминал ему о детстве. В свое время он очень любил это место. Оно было связано с огромным количеством приятных воспоминаний. Воспоминаний, наполненных нежной материнской любовью и искренней детской благодарностью, в которых сейчас слишком легко было усомниться. Нортон чуть досадливо вздохнул: ему иногда этого не хватало. Мало того, имея такой чудесный пример в своём детстве, он никогда не мог переносить его в отношении собственных детей. Что-то все время удерживало от чуть более ласкового и трогательного участия в жизни отпрысков, хотя они, безусловно, нуждались в таковом. Периодически Нортон корил себя за это. В такие моменты он приходил к матери. В кабинете Королевы было тепло и уютно. Растопленный камин заполнял своим дивным светом помещение, оставляя золотистые следы и вынуждая глянцевые поверхности лосниться янтарным закатом. Нерейва неспешно прошла к своему рабочему столу, собирая в стопку раскиданные бумаги. - Тебя что-то беспокоит, милый? - Ее голос прозвучал почти столь же ласково, как и в его юности. Мужчина присел на коричневый кожаный диван напротив камина, оставляя между ним и матерью почтительную дистанцию. - Я не уверен, - неохотно начал он после паузы. Он не смотрел на мать, уставившись на камин, практически не моргая. Он действительно не знал, что сказать. В какой-то степени рассчитывал, что мама поймёт его без слов. Так и произошло. - Миракл рассказал мне, что сегодня на заседании Радосвета какая-то ещё нетронутая мимическими морщинами малютка пыталась с тобой флиртовать, - ее брови насмешливо дёрнулись. - Это, что, правда? Нортон на секунду воззрился на Повелительницу, а потом закатил глаза. - Мне иногда кажется, что у Миракла не один рот, а несколько, - он рассерженно выдохнул. - Либо он нашёл в себе новый талант в виде умения трепаться через какие-то другие естественные отверстия. Нерейва беззвучно рассмеялась. Да, ей тоже иногда казалось, что если бы Миракл не был таким высоким профессионалом в часовом зодчестве, он с легкостью смог бы отнять хлеб у сплетничающих бабок у подъезда. Язык - оторви и брось. И как его ещё не грохнули? - Ну, так что? Королева, закончив со своим столом, присела на диван рядом с сыном. Она вдруг сняла с себя вуаль, являя непокрытое лицо, и заинтересованно уставилась на часовщика. Тот ответил ей чуть раздражённым взглядом. - Мам, - непривычно начал он, - вот скажи мне, зачем ты часуешь над своим лицом? Нет, я понимаю, когда люди возвращают себе красоту и молодость. Но тебя я не понимаю совершенно. Пятнадцать лет назад Виктория (прим.автора: вэлкам в мою вселенную), твоя лучшая подружка, применила сливки своих хирургических навыков, чтобы сшить края раны, которую я так не любезно поставил тебе своими крыльями с лёгкой руки аффекта и собственного идиотизма, - Королева иронично хмыкнула. - Аккуратнейший шов, минимальное иссечение тканей, постоянная своевременная стяжка краев раны для лучшего косметического эффекта. Я ведь отлично постарался: рана была тонкая, без разрывов и без пересечения крупных нервных стволов. У тебя ведь даже полностью сохранилась мимика! Нерейва слушала сына, насмешливо выгнув брови. - Памятую, как мы свиделись через год. Даже тогда на лице был лишь тончайший рубец, заметный только с полуметра. И казалось бы, мы все обсудили и утрясли, и даже Германа (прим.автора: с ним я вас познакомлю позже) твой шрам совершенно не смутил, он по-прежнему смотрит на тебя, как кот на сметану, и облизывается, - теперь уже Нортон многозначительно дернул бровью. - Как, собственно, и я на него, - вклинилась в его монолог женщина, прикрывая глаза. Огнев чуть развёл руками. - Да, мы все это регулярно видим, - ядовито выдал он. Королева насмешливо скривилась. - Что, завидуешь? - Глумливо поинтересовалась она. - Не дай Эфларус, мама, в моей жизни появится мужчина, который будет смотреть на меня и облизываться, - Нортон замахал руками на смеющуюся Повелительницу. Какая долгая преамбула. - И, несмотря на все это, ты часуешь над своим лицом, придавая ему жуткий образ засчет намеренного уродования шрама и черт, - недовольно закончил Нортон, глядя матери в глаза. - Большинство людей борются с сединой. Я и сам с ужасом жду дня, когда половина моей головы покроется этим жутким пеплом. Ты же это делаешь специально! Нерейва устало закатила глаза. - Тебе, что, осточертело твоё окрашивание? Я помню, как ты поддерживала осветлённые золотые пряди у лица большую часть своей жизни. Мне это очень нравилось всегда, - чуть смущенно добавил он, вновь отворачиваясь. - Так мы хоть как-то сходили за родственников. Нерейва слушала его монолог, чувствуя, как в ее душе разливается приятное ностальгическое тепло. Она не помнила уже, когда последний раз видела своего сына таким открытым и словно уязвимым. Даже когда до этого они беседовали иной раз, часто вспоминали прошлое, Нортон почти никогда не раскрывался. Все равно было натянуто. Как раньше уже не будет. Она подалась вперёд и требовательно взяла его за руку. - Понимаешь, милый, - медленно и вдумчиво начала она, - это же все не просто так. Нортон утомлённо приподнял брови. Жди откровений. - Ты же помнишь, как я реагировала, когда только ты наградил меня шрамом, - она заглянула ему в глаза. - Как и для любой женщины, дефект на лице - тяжкий ущерб здоровью и жизни. Особенно учитывая, как едва-едва до этого мы сильно поругались с Германом. Я же реально думала, что он от меня уйдёт, особенно после того, как узнает, какая я теперь «красавица». Огнев понимающе нахмурился. Он и сам помнил, как Герман кричал: «Если ты хочешь, что бы я ушёл, я уйду. Но уйду навсегда». Нортон помнил формулировку до буковки. Ему тогда было очень мерзко: понятное дело, что в тот момент он разрушил семью с Лиссой, он поругался с матерью, но он ни за что бы не желал, что бы и ее союз распался. Она очень любила Германа, об этом знали все осведомлённые об их связи в принципе. Он никогда не пожелал бы ей разрушения семьи в ответ. К счастью, Герман оказался понимающим и порядочным, и перспектива шрама на лице у его любимой женщины его не смутила. - С тех пор у меня произошла некоторая смена приоритетов, пока шла реабилитация, и я поняла, что, в сущности, это… Она замолчала на секунду. - Это просто тело, - философски закончила она. - Оболочка. Ничего существенного. Разумеется, я не скажу, что от нее нет никакого толку. Так или иначе, когда я только заняла королевский престол, единственное, чем мне удавалось пробивать себе дорогу, было мое глубокое декольте. Нортон позволил себе смешок. Да, а ведь способ действенный. - Опять же, я никогда не хотела бы скрывать свои истинные чувства и эмоции, ровно как и кожу свою никогда особо не прятала. Не хотела, чтобы люди думали, словно меня легко уязвить. Данное мое часование над внешностью в пользу уродства помогает мне оставаться уверенной в глазах общества и при этом сохранять какую-то тайну внутри, для себя и своей семьи. Блондин кивал почти на каждое слово Королевы. Где-то в глубине души он догадывался, что к чему. Он повернул голову и чуть переменился в лице. Перед ним снова сидела женщина с темными волосами и «золотистой проседью» окрашивания. Шрам на лице сменился тонким, едва заметным рубцом, прикрытым легким слоем сияющей пудры. Нортон отлично знал, в какой момент ее настоящая внешность застыла. Это было спустя полтора года после их семейной драмы, рубец зарос. Ей был пятьдесят один или пятьдесят два года на момент остановки, но в виду хорошего ухода и наследственности морщины ещё не успели проложить глубокие борозды, лишь наметились, не давая возможности наградить Королеву возрастом свыше сорока двух - сорока четырёх лет. Огнев облегченно вздохнул. Так ему было гораздо спокойнее. И роднее. - Я тебя понял, мам, - он и не заметил, как перешёл на менее формальное обращение. Нерейва наградила сына тёплой улыбкой. - Но неужели тебе никогда не хотелось перестать уродовать себя и снова выглядеть так, чтобы мужчины на тебя оборачивались на улице? Как в старые добрые времена. Женщина задумчиво уставилась на огонь. Возможно, стоило поискать смысл в словах сына. В какой-то степени, он прав, ей действительно всегда нравилось внимание других людей на предмет ее внешности. - Я обещаю тебе над этим подумать, - мягко произнесла она. - Уже предвосхищаю: я пятнадцать лет пугала детей своим шрамом и мрачным видом… - А теперь будешь пугать своей непривычной искренностью, - договорил за неё Нортон. Нерейва согласно покивала. Ей было очень приятно осознавать, что в ее отношениях с сыном все ещё есть что-то уютное и родное, что-то, дарующее надежду и позволяющее пренебречь прошлыми обидами. Этот свет лился в ее душу. - Но я так и не получила ответа на свой вопрос, милый, - Королева встала с дивана и вновь подошла к столу, облокачиваясь. - Неужели Миракл был прав? Что это за малышка? Нортон закатил глаза и с неохотой воззрился на мать. В его руках появился стакан с виски. Он спешно отпил. - Да не знаю, кто это. Я ее видел впервые. Какая-то девушка. Нерейва чуть дёрнула бровью. - Так или иначе, я не собираюсь никак с ней взаимодействовать, - словно в подтверждение своих слов мужчина с громким стуком поставил стакан на низенький журнальный столик. - Она слишком юна. Он вдруг ещё раз щелкнул пальцами, и ещё один стакан с виски материализовался на рабочем столе рядом с Повелительницей. Королева одобрительно хмыкнула на этот жест и взяла в руки сосуд, отпивая. Хороший виски, подумалось ей. - Хороший виски, - уважительно высказалась она, покачивая стакан и наблюдая за янтарными переливами жидкости. Огнев приподнял брови в понимающем жесте. - Johnnie Walker Blue Label, - пояснил блондин, делая ещё глоток (прим.автора: Johnnie Walker Blue Label - марка хорошего дорогого шотландского виски, бутылка 0,7л которого стоит от 15 до 20 тысяч рублей). - Прекрасно. В кабинете снова на какое-то время воцарилась благоговейная тишина. Треск камина, шум отпиваемого виски и ничего более. Вот она, семейная идиллия. - Юна? - Спросила Королева. - Насколько? Нортон изможденно выдохнул. - Ох, поверь, матушка, достаточно, - категорично отрезал мужчина. - Нам с ней точно не по пути. Лучше уж предложить ее Мираклу. Женщина засмеялась. - Ну, понятно, - протянула она. - Это верно. У тебя уже есть три дочери, зачем тебе ещё одна иждивенка? Нортон солидарно закивал. Это даже не обсуждалось. - А как там Лисса? Этот вопрос застал Огнева врасплох. С чего бы вдруг маман стала заговаривать с ним о Лиссе? Обычное такое происходило только в критических ситуациях, особенно часто после того, как перед кем-то уже полыхал огненный крест. Нортон внутренне напрягся. Что ещё такого Миракл мог рассказать ей? - Миракл сказал мне, мол, ходит слушок, что она потеряла свою королевскую корону, - продолжала вести Нерейва, пристально наблюдая за часовщиком через омытое виски стекло. Огнев напрягся ещё сильнее. Ходит слушок? Он ничего не слышал. Вообще, с чего Миракл решил об этом рассказать Величеству. Старый трепач. - Не знаю, - чуть задумчиво проговорил блондин, осушая стакан. - Я ничего такого не слышал. Скорее всего, этот слушок в очередной раз ходит лишь в голове у самого Миракла. Но Белка действительно была сегодня без короны. Я видел, как на неё смотрели все подряд словно с каким-то осуждением. Хотя, возможно, дело было в ее платье… Нортон поймал непонимающий взгляд матушки. - А, то есть о короне он тебе сказал, а о декольте - нет? - Практически искренне удивился мужчина. - Поразительно. Что-то не похоже старину Миракла. Королева снисходительно усмехнулась. - Ну, что ты. Ты же прекрасно знаешь, что Миракл всегда был больше по моему декольте, чем по Лиссы, - глумливо отпарировала она, скользнув рукой по груди. Нортон возмущённо замотал головой. - Ой, не напоминай, - чуть брезгливо скривился он, откидываясь на спинку дивана. - Чертов геронтофил! К счастью, у меня уже есть отчим. Нерейва звонко рассмеялась, прикрывая рот ладонью. - У мальчика просто хороший вкус, только и всего, - жеманно улыбнулась Повелительница. Ее взгляд вдруг упал на роскошное кольцо, красующееся на безымянном пальце левой руки. Крупный чуть розоватый бриллиант, единственный, как глаз у Кутузова, восседал поверх лаконично-изысканного золотого ободка. Да-а, она очень уважала коллекцию Solitaire 1895 от Cartier, но совершенно не могла терпеть платину, в которой они чаще всего выпускали свои украшения. Герман знал это назубок. - Ох, избавь меня от подробностей, - побрезговал часовщик, прикрывая глаза. - Так или иначе, - вновь заговорил Нортон, - факт того, что Лисса сегодня была без короны, меня совершенно не касается. Я, ровно как и любой другой человек, совершенно не… Он вдруг замолк. В его мозгу яркой вспышкой пронеслась мысль. Она была настолько внезапной, что Огнев едва смог совладать со своей мимикой. - …Представляю, где Лисса могла ее оставить. Он пытался оставаться спокойным. Ему срочно нужно в свою спальню.