***
На базе слишком шумно из-за вернувшегося вчера Намджуна, которого Тэхён, послав всех, забрал домой. Бойцы несказанно рады своему наставнику, пожимают ему руки и желают скорейшего выздоровления. Намджун лечится под надзором их главного врача Кан Сюмина, папы Вонхо и Даниэля, которого Вонхо упросил работать в их клане, и которого каждый боец уважал и любил, как родного. Тэхён на ходу здоровается со всеми, идет прямиком к себе в кабинет, где уже собрались все. Намджун лежит на кожаном черном диване, через оправу очков глядит на него и подмигивает, сразу же переключив внимание на ноутбук на коленях. — Явился. — фыркает Хосок, подходя к нему с вкладкой на экране ноутбука. — У нас чертовски хорошие новости. База Хоккэ находится на севере. — Ага, и пересечь территорию нам не позволит договор между правительствами. — кидает Намджун. — Наши посмотрели с воздуха, пару бойцов смогли неблизко подобраться. Точно эта база. — Когда это правительство нас останавливало, Нам? — усмехается Тэхён, изучая картинку здания. — Пошлем туда шпионов? — спрашивает Хосок, осмотрев всех. — Как крысы? Нахуй, Хосок, нет. — отрезает Тэхён, садясь за свой рабочий стул и недолго думая. — Нужно нарыть информацию об их поставщиках, отплатить той же монетой и, в крайнем случае, объявить войну. Мы съездим туда сами. — говорит альфа, получив в ответ усмешку Намджуна. — Пошатаемся в Пхеньяне. Если захотят открыть огонь, то мы готовы и не скрываемся. — говорит Намджун, на что Хосок задумывается и согласно качает головой. — Потащишь туда всю базу? — вскидывает бровь Хосок, глядя на Тэхёна. — Их будет больше. — Это лишь предупреждение, что мы знаем о них и в прятки играть не выйдет. — отвечает Тэхён, поднимаясь с места. В кабинет воодушевленно заходит Юнги, размахивая в воздухе флэшкой. — Удалось нарыть имена всех, кто сотрудничает с этими япошками, а также расписание поставок. — довольно рассказывает Юнги. Тэхён хлопает его по плечу и берет флэшку, садится за компьютер и вставляет ее. На экране высвечиваются имена, даты и цифры, и Юнги хищно скалится. — Сучки, ответите за кражу товара. — На завтра там что-то запланировано? — спрашивает Хосок, подходя к братьям и опираясь на спинку кресла Тэхёна. — Поставка кокаина в полночь. — говорит Тэхён, просматривая списки. — Мы будем там раньше. — Око за око, наркота за наркоту. — ржет Юнги, на что Намджун прыскает, качая головой. — Останешься пока здесь, Нам. — произносит Тэхён, внимательно посмотрев на брата, который понимающе кивнул. Дверь резко распахивается, и Вонхо с Джухоном в черной форме, только вернувшиеся из обыска севера, пожимают всем руки. — Мы установили маячки и мелкие камеры по городу, связь идет к нашему главному компу. — на ходу сказал Джухон, плюхаясь рядом с Намджуном на диван. — Тогда Намджун будет вести нас по городу. — предлагает Хосок, похлопав по спине Вонхо, что подошел к кулеру с бутылкой. — Открывай двери в свое хранилище, боец. — усмехается Хосок Тэхёну, намекая на склад оружия в корпусе альфы. — Вам нужно отдохнуть. Завтра в полночь перехватка товара у Хоккэ. — обращается Намджун к зашедшим, и Джухон с усмешкой поднимается. — С кайфом. — кидает он, желает доброй ночи и утаскивает с собой Вонхо, следом за ними выходят и Тэхён с Юнги, Хосок идет в тренажерный зал. — Я видел Чимина. — вдруг ухмыляется Тэхён, спускаясь с Юнги в свой корпус. Юнги сразу меняется в лице, нежность проскальзывает в его взгляде, губы трогает усмешка. — Ты его так засосал, что он в водолазке ходит? — Тебя ебет? — хмыкает Юнги, не думая скрывать ничего от брата. — Я его поцеловал. И, блять, можешь ржать, но мне это чертовски понравилось. И не только это. Мне нравится он сам. — выдает Юнги, пристально следя за реакцией Тэхёна, который, ожидаемо, хмурится. — Уверен? Бросишь, потом не простит. Эти Чоны из гордых. — На себе знаешь. — усмехается Юнги, удивляясь, когда Тэхён кладет руку ему на плечо. — Уверен, как ни в чем. Черт, Тэхён, хочу сделать его своим во всех смыслах. — честно говорит Юнги, зная, что брат поймет. Сделает вид, что поймет, но не одобрит ни разу, потому что никогда не признает омег, как себе равных. — Buena suerte, Ромео. Я потом бухать с тобой из-за разрыва не стану. — ухмыляется Тэхён, резко тормозит и с братской любовью смотрит на Юнги. — Но если это сделает тебя счастливым, я принимаю. — Hermano. — улыбается Юнги и крепко обнимает. Тэхён коротко улыбается в ответ и хлопает его по спине, не лжет ни капли, но сомнения заселяются в душе, ведь никому доверять нельзя, пуще того, стервозным Чонам. Тэхён прекрасно видит, как братья его сдались им в плен, но довольно считает, что сам избежал падения, пусть даже где-то на дне паршиво. Тэхён собирает оружие, заходит с братом в тренажерный зал и полтора часа стреляет по мишеням, жадно вдыхая запах пороха, что слаще всего. Альфы выделяют бойцов для задания, готовят машины и загружают бомбы. Каждый готовит свою форму, оружие, сумку бойца. После приготовлений, Тэхён спускается на ринг, и, не считая времени, вымещает на тяжелой груше весь гнев голыми руками, все помешательство на клубничном омеге, на секунду не покидающего мысли, как бы альфа отчаянно не бился. — Дай угадаю, тебя выбесил этот Бэмби? — с усмешкой заходит в зал Юнги, плюхаясь на диван и поставив на маленький стол бутылку виски с двумя стаканами. Юнги не издевается, ведь Чонгук действительно похож на сказочного оленя из мультфильма. Тэхён бьет сильнее, свирепее, так действует на него одно упоминание о Чонгуке. — Я забил. — кидает Тэхён, оставляет грушу и выпивает до дна протянутую минералку, вытирается полотенцем и отпивает виски. — Прямо сейчас увидел, как ты забил. — прыскает Юнги, следя за альфой, что раздраженно поджимает губы. Юнги брату не верит, ведь Ким — последний в мире человек, что остановится перед стеной. Тэхён рушит препятствия с ноги, но сбой, оказывается, бывает в любой системе. Временный сбой, Юнги уверен, потому что слишком хорошо знает его. — Я еду к Ханбину. — Тэхён не уточняет, но Юнги понимает сразу, потому что к этому их другу, если это не касается клана, они обращаются только по одному поводу. — Уже окольцован, или присоединишься? — Кальян пригублю, но шлюх не предлагай. Тэхён усмехается, ведь рыжий уже привязал к себе Юнги, который менял омег чаще, чем трусы. Альфа говорит брату завести машины, пока он освежится в душе. Холодная вода отрезвляет тело, но не мысли, вихрем кружащиеся вокруг одного имени. Тэхён бьет плитку кабины, опирается на стенку и опускает голову, пока капли стекают по накаченному, бронзовому телу. Перед глазами Чонгук, облизывающий блядские алые губы, с ненавистью смотрящий в его глаза; нежная молочная кожа в его грубых руках, стройное, млеющие от каждого прикосновения, тело. Тэхён бьет стену снова, чувствует тягу внизу, как член требует на себе сладких кровавых губ омеги. Альфа выключает душ, резво обтирается и натягивает джинсы с черной рубашкой, проводит по мокрым волосам пятерней и быстро выходит из базы, ведь в штанах невыносимо тянет от желания натянуть сучек, даже если хочется только одну дерзкую лань. Юнги ждет его в своем ликане у ворот базы, строча кому-то сообщение. Тэхён усмехается и садится в свой йеско, резко заводит его и сигналит Юнги, выезжая на трассу. Время близится к полуночи, грязная, но приправленная дорогим лоском, жизнь начинает кипеть именно в это время. Тэхён затягивается сигаретой, жмет на газ сильнее и выдыхает дым в опущенное окно. На улицах горят одинокие фонари, ветер заводит песню под флейту, дождь перестал лить час назад, сполна орошив землю. Бордель Ким Ханбина находится в самом конце города, замаскированный под элитный трехэтажный отель, с красными стенами и черной крышей. Тэхён тормозит на забитой дорогими тачками парковке, усмехнувшись, ведь снять второсортную шлюху здесь стоит один средний автомобиль. — Бля, Тэхён, на чем ездит этот зверь? — бесится Юнги, хлопнув по заднему покрытию йеско. — Думал обогнать меня? — ухмыляется Тэхён, блокируя дверцы и глубоко затягиваясь. — Колеблется от тысячи трехсот лошадиных на бензине. — бросает альфа, заходя с Юнги в здание через темно-дубовые массивные двери. Прилизанный мужик в черном костюме приветственно кланяется им, осведомленный о приходе почетных клиентов. Помещение борделя сплошь из красных стен, кожаных черных диванов с дубовыми столами, множеством небольших сцен для стриптиза, где во всю отгребают деньги голые омеги, прежде чем их оттрахают до потери сознания. — Какая честь, какая честь, — восклицает звонкий голос рядом с ними, и Тэхён с усмешкой поворачивается к владельцу этого притона, обменивается рукопожатием и хлопает по спине. — Рад видеть вас, бро. — улыбается Ханбин, здороваясь с Юнги. Высокий, богатый, накаченный альфа с добродушным лицом, владелец сети борделей для всех — Ким Ханбин. Для Равенсара — неотъемлемая часть клана, давний друг и верный брат, мастер технологий и непревзойденный киллер. — Отлично устроился, — подмечает Юнги, направляясь следом за Ханбином в вип-комнаты. — Потрещим в кальянной, не то, вижу, этот дурень пришел сюда только ради плотских утех. — хмыкает Юнги, смотря на Тэхёна, что пожирал взглядом проходящих, почти нагих, омег. — У него катастрофический недотрах, заказал групповуху. — ржет Ханбин, на что Тэхён крепко сжимает его затылок, и альфа сдается. — Окей, бро, не заводись раньше времени. Юнги прыскает и заходит, поразительно, в просторную комнату с красными стенами, приглушенным светом и небольшим столом с тремя готовыми кальянами, что маняще пахнут цитрусами. Стол забит бутылками с виски и вином, за который присаживаются альфы, пока Ханбин разливает по стаканам виски. — Как жизнь в Мексике? Отличная от сеульской? — спрашивает Ханбин, разводит ноги и зажигает сигару. Тэхён губит залпом стакан, ухмыляется и наливает еще, снова входит во вкус разгульной жизни, в которой сладкому омеге с его клубничным ядом нет места. — Мексика бурлит адреналином намного больше, чем этот серый город. Хотя, уже объявился крупный противник. — отвечает Тэхён, разлегшись на диване и выдыхая кольца дыма из кальяна. Юнги периодически отвлекается на свой телефон, и Тэхён с усмешкой догадывается о том, кто заставляет брата улыбаться, как дебила. — Я виделся на днях с Джексоном, да и звонил он мне недавно, сказал, завтра на разборки на север. — задумывается Ханбин, затягиваясь сигарой. — Собрали бойцов? — Некоторых оставили на базе во главе с Намджуном. Нам понадобится и твоя помощь, Хан. — смотрит Юнги на альфу, который в готовности садится прямо. — Только свистни. Я так понимаю, я нужен на базе? — говорит Ханбин, глянув на Тэхёна, что параллельно поглощает третий стакан. — Да, в непредвиденном случае, будьте готовы ехать на подмогу. — отвечает Тэхён, облизав губы. Все, что он чувствует — кайф, которому сейчас позволяет взять над собой верх. Тэхён поднимается с места, берет протянутую вип-карточку от Ханбина и направляется на выход. — Не порви мне никого, ловелас чертов. — кричит напоследок Ханбин под смех Юнги. Тэхён скалится, ведь не может ничего обещать. Монстр морил себя голодом слишком долго, и не разорвать пойманное мясо будет трудно. Тэхён поднимается на третий этаж, идет к последней двери и открывает ее картой. Комната такая же, где он сидел, но здесь стоит огромная кровать с красной постелью, на которой призывно лежат две блондинистые омеги в эротичных костюмах из черной кожи с прозрачными черными чулками. Тэхён с ухмылкой переводит взгляд на кожаный диван, на котором разместились остальные три, все шатены и в таких же черных костюмах. Альфа захлопывает дверцу, заклеивает трещину на броне, изгоняет имя из мыслей и выпускает голодного льва из клетки. Тэхён трахает одного за другим до потери сознания по кругу, заставляет кончать каждого и кончает сам, грубо натягивает шлюх на свой член и заставляет их работать умелыми ртами, теряясь в этом океане удовольствия и пошлости. Образ белоснежного омеги с алыми губами и звездными глазами не покидает ни на минуту, и Тэхён рычит, бешено долбится в стонущее под собой тело шатена, который так отдаленно напоминает Чонгука. Кровать ходит по комнате от сильных толчков, матрас прогнулся давно, омеги выдохлись, поочередно теряя сознание, но Тэхёну все мало, голод никуда не уходит, лишь распаляется сильнее. Тэхён делает сильный толчок, не замечая, что шатен под ним лежит без сознания до тех пор, пока не слышит крик одного из омег. — Остановитесь, прошу вас, вы его порвали! Тэхён видит кровь на красной простыни, усмехается и кончает внутрь шатена, который, несомненно, жить будет. Альфа плюет на слезы блондинов, у которых тушь размазалась по фальшивому лицу. Тэхён наспех принимает душ в рядом стоящей ванной, одевается и выходит из комнаты разврата, на ходу встречаясь с Ханбином. — Бля, Тэхён, ну я же просил. — закатывает глаза Ханбин, хлопая его по плечу. — Только не говори, что ты не удовлетворен, ты трахал их несколько часов. — возмущается альфа, ведь лицо у Тэхёна такое, словно он дрова рубил, а не шлюх натягивал. — Так себе, я перечислю тебе деньги на карту. — ухмыляется Тэхён, и Ханбин шутливо бьет его в бок, направляясь вместе с ним на выход. — Юнги сбежал после первого часа, сказав, что не может выносить этих стонов, хоть и стоит у нас везде звукоизоляция. Что же, придется укрепить ее. — хмыкает Ханбин, провожает Тэхёна до его машины. — Жду тебя завтра, Хан. Алкоголь был отменный. — бросает Тэхён с кривой улыбкой, пожимает товарищу руку и заводит йеско. Самолюбие потешилось, разум заглох, но сердце не заткнулось ни разу, проклинает, мечет, требует только аромата клубники, молочной кожи и кровавых губ. Хочет Чонгука, эту стерву, плевавшую на него с башни, в которую Тэхён сам заточил его. Однако теперь, когда Тэхён выпустил его, в его дворце стало пусто, погано, и от бетонных стен эхом раздается детский смех омеги, дерзкое "мудак", и сладкое "Fresa".***
— Господа Чоны, как вы объясните свои поздние похождения? — строго говорит Чон Шивон, сидя на просторном диване из белой кожи и недовольно смотря на своих сыновей, что мнутся на пороге. — Господи, да они же насквозь промокли. — злится Шивон, беспокойно подходит к Чонгуку и Чимину, обнимает обоих, что выглядят маленьким рыжим котенком и пушистым крольчонком, пробирается нежностью, ведь слаб перед этими большими глазками, которые смотрят так виновато. — Нет, нет, в этот раз вы меня не проведете. И не надо так умоляюще смотреть, я не поведусь. — указывает им пальцем Шивон и треплет омег по волосам. — На домашнем аресте, оба. Чимин, я забираю твои ключи. Отныне вас будет отвозить и забирать один из моих охранников. Теперь идите наверх, примите теплый душ и спускайтесь обратно, Джин приготовит вам чего-нибудь горячего. Все ясно? — Ясно. — хором кивают омеги, поднимаются и бегут в свои ванны, согреваясь теплой водой. Омеги сушат волосы, переодеваются в домашнюю одежду и спускаются обратно. — Наказали, как маленьких. — бурчит Чонгук под хохот Чимина, заходя с ним на кухню, где сидят Джин с Шивоном. — Вы нас напугали, негодники. — возмущается Джин, ставит перед ними горячие какао и пару десертов. — Я думал, Шивон поседеет раньше времени. — прыскает Джин под смех омег, получая слабый толчок в бок от старшего брата. — Надеюсь, вы успеете сделать свое домашнее задание, так как скоро уже девять вечера. — хмурится Шивон, бросив взгляд на свои часы. — Прости, пап. — растягивает с улыбкой Чонгук, поднимается и обнимает Шивона, что наигранно сжимает губы, но под натиском и Чимина, который обнимает его с другой стороны, проигрывает и смеется, приобнимая детей в ответ. — Улыбочку. — громко восклицает Джин, достает телефон и фотографирует улыбающуюся семью на память. — Прекрасно. — Дай посмотреть. — подбегает к нему Чимин, смотрит на фото и счастливо сверкает глазами. Чонгук все еще стоит, обнявшись с отцом, с грустью думая о том, как им не хватает папы. Но Чонгук знает, что это был его выбор. Шивон не утаил ничего, честно рассказал им, как папа хотел сделать аборт, но он остановил его, сказав, чтобы родил ему этих детей и свалил на все четыре, что тот и сделал. Больно чертовски, но братья научились жить с этой болью, и рана уже почти не кровоточит. — Что ты делал с Юнги? — спрашивает уже в их учебной комнате Чонгук, распечатывая на принтере доклад. Чимин строчит кому-то сообщение, рассеяно смотрит на брата и закусывает губу. — И с кем ты переписываешься? — Это Юнги. Мы... поцеловались. — тихо говорит Чимин, тушуясь, когда Чонгук в шоке подскакивает с кресла, бегая возмущенными глазами по его лицу. — Чем ты думал? — упрекает Чонгук, садится рядом с ним на мягкий кремовый ковер и берет брата за руку. — А он сам? Ты ему хоть нравишься? — Думаю, да. — бормочет Чимин, вздыхая. — Чонгук, я правда хотел этого. Я понимаю то, что сделал, и просто счастлив. Чимин говорит искренне, нежная улыбка трогает пухлые губы, шоколадные глаза радостно сияют. Чонгук не может сказать ничего против, ведь брата таким не видел никогда, и все, что он может сделать — поддержать его. — Но если этот хам навредит тебе, ему конец. — серьезно говорит Чонгук, и Чимин негромко смеется, приобнимая его. — И как тогда случай с Сонхва? — беспокоится Чонгук, опираясь спиной на белый диван рядом. — Большая глупость. — неуверенно произнес Чимин, посмотрев на вибрирующий телефон. — Эта сучка все равно выведет меня из себя когда-то. — рыжий хмурится на сообщение, быстро печатает ответ и смотрит на брата. — Они завтра уезжают на задание. Черт, мне страшно за него. Чонгук опускает взгляд, ведь "они" — значит и Тэхён. Нельзя думать о нем, но не выходит, как бы отчаянно Чонгук не старался. Запах крови засел в легких, сильные руки фантомно ощущаются на теле, грубый голос, что шепчет откровения на испанском, повтором звучит в ушах. — Если ты любишь кого-то, то должен принять его полностью, Чимин. — тихо произносит Чонгук, сам не вдумываясь в свои слова. Чимин удивленно рассматривает его, садясь рядом. — Юнги — глава мафии, и жизнь его всегда будет под прицелом. И хуже того, в опасности будешь и ты. — тревожится Чонгук, качает головой и сжимает алые губки. — Я не откажусь от него, даже несмотря на это, Чонгук, если только он будет рядом. — Чимина пробирает на нежность, он облизывает губы и смотрит на экран, на сообщение от Юнги. Чимин с усмешкой отвечает на сообщение и глядит на Чонгука, который смотрит в сторону. — Ты закончил? — спрашивает рыжий, подпирая голову рукой у дивана. — Почти. Иди спать. — мягко произносит Чонгук, обнимает брата и следит за ним до выхода. Чимин счастлив, значит, счастлив и он, неважно, что душу собственную стягивает непонятное волнение. Через полчаса Чонгук заканчивает с чертовыми заданиями, умывается и ложится спать, накрыв Чимина одеялом, который заснул в своей комнате на диване с книжкой. Чонгук переодевается в тонкую белую футболку, убирает пушистое покрывало с кровати, ложится на белоснежную постель и сразу же засыпает.***
— Такой сладкий. Чонгук громко стонет, зарывается пальцем в темные волосы Тэхёна, покрывающего жадными поцелуями его шею и ключицы. Альфа засасывает молочную кожу до багровых пятен, сжимает грубыми руками упругие бедра омеги, вырывая сладкий стон из алых губ. — Кончи для меня. Чонгук резко открывает глаза, с протяжным стоном изливается на простыню и садится на кровати, судорожно дышит и смотрит на пятно на простыни. Неужели он кончил из-за одного лишь грубого голоса Тэхёна во сне? Чонгук вспыхивает румянцем, прикрывает глаза и вспоминает голодные поцелуи, чувствует, как снова начинает возбуждаться. Омега трясет головой, медленно поднимается и меняет простынь, закидывая испачканную в стирку. — Уже встал? Чонгук испуганно подпрыгивает, когда видит Чимина на пороге своей комнаты, с потрепанными волосами и заспанным лицом. — Не могу больше спать. — усмехается Чонгук, но причину не говорит. Чимин что-то невнятно бормочет про завтрак и идет к себе в ванную, а Чонгук выдыхает и идет в душ, чистит зубы, укладывает волосы и направляется в гардеробную, затем на кухню. — Доброе утречко. — улыбается Чонгуку Джин, что стоит у плиты в розовом фартуке. Шивон смотрит на него из-под очков и кладет газету на стол, тоже желая доброго утра и отпивая свой кофе. — Доброе, пап, Джин. — улыбается в ответ Чонгук и садится за стул. Следом спускается Чимин, что знатно прихорошился, обнимает отца и садится рядом с Чонгуком. — Только не овсянка, Джин. — ноет Чимин, морщась при виде маленькой миски с аппетитно выглядящей кашей с кусочками клубники и банана, залитой молоком. Джин закатывает глаза, пригрозив ему лопаткой. — Ешь, овсянка нужна для энергии до обеда. — строго говорит омега, ставит всем по омлету с авокадо и довольно садится за стол. — Ты сегодня не идешь на работу? — спрашивает с набитым ртом Чонгук, вытирая рот салфеткой. — Сначала проглоти, Чонгук-и. — вздыхает Шивон, качая головой, ведь Чонгук никогда не слушается. Чимин прыскает и отпивает апельсиновый сок из стакана, счастливо улыбаясь, потому что так скучал по их семейным завтракам. — Сегодня останусь дома, а завтра придется выйти. — отвечает Джин, со спокойной душой наблюдая за тем, как омеги и брат поглощают его еду. — Юные Чоны, жду вас в машине. — через пару минут поднимается с места Шивон, поблагодарив Джина, и, надев пиджак, собираясь на выход. — Захватите теплый верх, на улице сегодня ветрено. — говорит альфа, и омеги согласно кивают, доканчивая завтрак. Джин подпирает голову рукой и с улыбкой смотрит на них, внезапно округлив глаза и подскочив. — Ваш обед. — тянет Джин и ставит перед омегами по небольшому контейнеру. — И чтобы принесли пустыми. — Так точно, адмирал. — отдает честь со смехом Чимин, на что дядя смеется и поправляет ему рыжую прядь. Чонгук быстро бежит наверх и берет пальто пастельно-голубого цвета, целует Джина в щеку и выходит с Чимином из особняка. За воротами их уже ждет черный джип, за рулем которого сидит довольно молодой охранник, на пассажирском сидит Шивон, роясь в своем планшете. Братья садятся на заднее сидение, и Чонгук случайно сталкивается взглядом в зеркале с этим альфой, который бегло осмотрел его, усмехнувшись. Чонгук хочет послать его, но сдерживается, чтобы не злить отца. — Трогаем, Чжунхэ. — велит Шивон, и джип плавно выезжает на дорогу. Чонгук смотрит через окно на пасмурное небо, нагоняющее темные тучи на и без того серый город. — Да, отличная погода в конце марта. — подмечает Чимин, попутно переписываясь с Юнги в телефоне. Чонгук хмыкает и снова ощущает на себе взгляд Чжунхэ, нервно закусывает губу. — Теплых деньков не будет еще до середины апреля, если верить этим синоптикам. — качает головой Шивон, серьезно взглянув на Чжунхэ. — Заберешь их сегодня сразу после занятий, не вздумай потакать, они весьма капризные. — усмехается Шивон, повернувшись к возмутившимся омегам и подмигнув. — На меня это не подействует, господин Чон. — ухмыляется Чжунхэ, глянув на Чонгука. Чонгук закатывает глаза и хочет плюнуть в него, но через пару минут джип тормозит у ворот университета, и омеги, попрощавшись с отцом, выходят из машины. — Придурок. — зло кидает на ходу Чонгук, аккуратно проводит пальцем по волосам и облизывает пухлые губы. Чимин смеется и ищет в толпе их друзей, не находит, и решает, что они уже в кабинете. — Кто-то запал на Чонгук-и. Интересно, кто на этот раз? — подшучивает Чимин, на что получает локтем по предплечью. — Да ты ходячий идеал для них. — Все сказал? — усмехается Чонгук, заходит через массивные двери в университет и сразу замечает проходящую мимо шайку Сонхвы. Ёсан презрительно осматривает его, сам Сонхва задрал голову настолько, что видит только свой нос, Дэхви щебечет с одним старшекурсником, вовсе не обращая ни на что внимания. — Что же у вас случилось, что он так притих? — спрашивает Чонгук, следя за блондином, затем отворачивается и направляется в кабинет. — Я застал их, думаю, они хотели переспать. Случайно хлопнул дверцей и Юнги побежал за мной. — неохотно рассказывает Чимин, ведь вспоминать об этом — все равно что сдирать пластыри с раны. — Так и поцеловались? — догадывается Чонгук, лукаво улыбнувшись. Чимин смущенно кивает и заходит в кабинет, где уже сидят братья Пак с Минхёком, невесело обсуждая что-то. — Романтично. — кидает Чонгук, здоровается со всеми и садится с братом за парту перед Минхёком, который сегодня сидит один. — Боже, вы ни за что не догадаетесь, почему Джихун в такой растерянности. — дергает бровями Минхёк, указав пальцем на поникшего Джихуна. Чимин настораживается и смотрит на лучшего друга, мягко спросив, в чем дело. — Даниэль предложил ему встречаться. — хлопает в ладоши Минхёк, воодушевленно вздыхая. Чонгук давится ничем, ведь каждый день объявляются новые пары. Чимин непонимающе хлопает глазами, приподняв бровь. — Так ведь, этого ты хотел? — спрашивает Чимин, на что Джихун поджимает губы и смотрит в окно. — Мечты сбываются, но параллельно с ними следуют проблемы. — серьезно произносит Кихён, хмуро глядя на брата. — Даниэль состоит в клане Равенсара. — Черт, серьезно? Дани? — раскрывает рот Чимин, глянув на Чонгука, что пожал плечами, качнув головой. — Шону рассказал, потому что пришлось к делу. Он вчера пришел попрощаться ненадолго, мол, служба. — с грустью говорит Кихён, проверяя телефон. — Против того, чтобы они встречались, выступаю я. Весь год я жил с мыслью, что в один день получу новость о том, как Шону где-то убили, а я останусь без него с этой болью. И никому не пожелаю такого, постараюсь отгородить вас, пока не поздно. — Кихён не замечает слезы, капнувшей на светлую парту. Джихун облизывает губы и сжимает руку брата, мягко шепча: — Уже поздно. — Джихун любит его, Кихён. И раз его не страшит мысль о том, с кем он связывает себя, ты его не удержишь. — с горькой усмешкой говорит Чонгук, посмотрев на Чимина. — Я тоже не смог. — А теперь поподробнее. — отрезает Минхёк, погладив Кихёна по голове и внимательно глядя на братьев Чон. — Я, Мин Юнги, отношения. — выпаливает Чимин, сразу зажимая рот Минхёку, у которого вырывался крик. — Тише, иначе прибью на месте. — угрожает рыжий, под кивок блондина отпустив его. — О, Чон Чимин, тебя надо бояться. — прыскает Кихён, довольно смотря на возмущенного Минхёка. Джихун счастливо улыбается и поздравляет Чимина под общий смех. — Папа, спаси, я скончаюсь девственником. — восклицает Минхёк, и Кихён смеется слишком громко, привлекая внимание одногруппников, которые закатывают глаза. — Всем закатившим глаза — фак. — кричит Минхёк, наглядно показывая средний палец. — Не будь с таким альфачьим запалом, Ли, а то распугаешь всех. — усмехается проходящий мимо Ёсан, садясь на другой ряд параллельно парте Чонгука. — Только жаба еще не квакала мне. — огрызается Минхёк, принимаясь повторять свою работу, когда заходит профессор. Чонгук не обращал бы внимания на трезвон Ёсана, если бы не услышал в разговоре ненавистное имя. — Да ладно? Сам Ким Тэхён? — спрашивает Ёсан у одного брюнета, главного сплетника университета, который сидит рядом с ним. Разукрашенный брюнет усмехается надутыми губами и согласно кивает. — Заказал, внимание, пять шлюх и трахал их, пока не порвал. — качает головой брюнет, складывая руки на парте. Чонгук пробирается ледяным холодом от этих слов, округляет глаза и учащенно дышит. Занимался со шлюхами групповым сексом? Чонгуку плевать на то, кого он порвал, но осознание, что Тэхён мог прикасаться к кому-то подгоняет тошноту к горлу, пеленой ревности и обиды накрывает глаза, режет острым клинком поперек сердца. — Это было вчера? — спрашивает Ёсан, вырывая Чонгука из его мыслей. Брюнет кивает и Ёсан с ухмылкой на накрашенных губах поворачивается к Чонгуку, делая наигранно-печальное лицо. — Тебе предпочли шлюх, Чон Чонгук. — вздыхает шатен, и Чонгук держится, чтобы не приложить его рожу об парту. — Какая жалость. — Если не можешь проглотить мясо, приходится грызть кости. — выдает Чонгук, елейно улыбаясь побагровевшему Ёсану. — Твое высокомерие выйдет тебе однажды боком. — кидает шатен, отворачиваясь и залипая в телефон. Чимин молча следил за этой сценой, уже собираясь расспросить брата, но под злобным взглядом профессора прилежно уткнулся в книгу. Чонгук глубоко вдыхает, лишь бы отогнать это наваждение, что сидит поперек горла непробиваемым комком. Чонгук представляет суровое лицо альфы, что трогает чужое тело, вбивается в другое тело и слышит чужие стоны. Омега закусывает губу, ведь не должен париться о том, кто кого трахает, но не может, потому что Ким Тэхён. Чонгук резко берет себя в руки, ведь не простит такого Тэхёну, даже если они друг другу — никто. Обиду и ревность вымещает абсолютная ненависть, что его чувствами хотели так похабно играть, а затем развлекаться с шлюхами. Чонгук не дает себе цену и не считает себя бесценным, но считает человеком, омегой, что стоит наравне с диким мексиканцем, и колени перед ним никогда не преклонит. — Что такое, Чонгук? — беспокоится Чимин, заводя омегу за одну из колонн после занятий, потому что до сих пор не было удачной минуты поговорить. — Я же вижу, тебя задели эти слова про Тэхёна. Какие чувства между вами? — донимает рыжий. Чонгук хмурит брови и смотрит в сторону. — Ничего, кроме ненависти, Чимин. — твердит Чонгук, серьезно посмотрев на брата. — Ничего. — повторяет омега, и Чимин удрученно вздыхает, отвлекаясь на телефонный звонок. Рыжий выпучивает глаза и глупо улыбается, быстро кивает, кидает "я сейчас", и умоляюще смотрит на Чонгука. — Юнги приехал. Ждет меня неподалеку от парковки. — быстро говорит Чимин, сжав руку Чонгука. — Прошу тебя, задержи немного этого охранника. Чонгук хочет возразить, но видит, что брату необходима эта встреча, поэтому лишь соглашается, попросив не задерживаться. Чимин в порыве обнимает брата, кладет телефон в сумку и бежит к черному выходу, чувствуя бешеное сердцебиение, ведь скоро увидит Юнги. Чимин за день чертовски соскучился по нему, с каждым разом все больше становится зависимым от него, нуждается, как в воде или воздухе. Омега выбегает на улицу, пробегает парковку и вдалеке замечает черный ликан, плюет на пощечины ветра по лицу и бежит к машине без оглядки. — Рыжая бестия. — выдыхает Юнги, завидев Чимина, резко выходит из ликана и сжимает кинувшегося в его в объятия омегу, вдыхает смягчающийся запах вербены, отстраняется и вечность смотрит в эти шоколадные глаза. — Не смотри так преданно, Чимин. — шепчет на грани сумасшествия Юнги, впивается в малиновые губы нежным, с нотой жадности поцелуем, с наслаждением сминая пухлые губы и ближе прижимая к себе омегу. — Если вернешься целым, я соглашусь на свидание. — улыбается Чимин, с усилием отстранившись. Юнги усмехается и целует снова, послав фак специально кашлянувшему Тэхёну. Чимин целует страстно, словно в последний раз, кусает нижнюю губу альфы, затем нехотя разрывает поцелуй, глянув на Тэхёна, курящего сигарету у дверцы ликана. Чимин переводит влюбленный взгляд на Юнги, чертовски сексуального в черной бандане, кожаных перчатках и темных брюках в цепях с короткой курткой. — Шикарно выглядишь, рыжая бестия, но я ревную. — выдыхает на ушко Чимина Юнги, голодно облизав губы от бежевого костюма с длинным пиджаком и тонким блестящим чокером на шее. — Черт, Чимин, где тебя носит? — слышится приближающийся голос возмущенного Чонгука. Тэхён глубоко затягивается никотином, лишь бы не почувствовать дурманящего аромата клубники, сжимает дверцу, на которую опирается, от ахуенного вида Чонгука, будто тот снимался для обложки журнала. Стройные ноги обтягивают белые брюки в тонкую клетку и белоснежные оксфорды с позолотой на подошве, поверх однотонной лавандовой рубашки без воротника надето голубое пальто, а молочная шея элегантно обернута цветным платком на коротком узле. Чонгук закусывает кровавые губы и резко тормозит, бросив на горячего, в таком же прикиде, что и Юнги, Тэхёна, ненавистный взгляд, пытаясь унять внутри водоворот чувств от нежданной встречи. Чонгук не смотрит больше на него, хоть и чувствует хищные взгляды, но гордость повысила свой голос до максимума, и омега противиться ей не станет. — Не скажешь ничего? — ухмыляется Тэхён, пристально наблюдая за чертовкой, что взгляда его не удостаивает. Ветер нежно треплет короткие завитки Чонгука, который кладет холодные белоснежные руки в широкие карманы пальто, вскидывает голову и надменно смотрит прямо в дьявольские глаза. — Тебе все уже сказали твои шлюхи. Тэхён пораженность этими словами умело скрывает, сжирает дичающим взглядом отвернувшегося омегу, режется остротой линии подбородка Чонгука, мимолетно сжавшего алые губы. Тэхён качает головой и усмехается, ведь омега уже прознал о его похождениях, так почему же ему не кайфно садистски от того, что уязвил стерву, почему ненавистно за себя от упрека, ревности, обиды и ненависти в оленьих глазах? Тэхён сканирует Чонгука взглядом, выкидывает сигарету в руках и сжимает кулаки от его безумной красоты, разом сносящей ему крышу. — И для кого же ты так вырядился? — грубо выпаливает Тэхён, не может сдержаться от собственнической ревности. Чонгук сжимает губы, хмурит брови и недовольно поворачивается к нему. — Не для тебя. — дерзко тянет алыми губами Чонгук, отчего Тэхён стискивает зубы, чтобы не впиться наконец в эти блядские губы диким поцелуем. Чонгук кидает на Чимина предупреждающий взгляд, разворачивается и уходит обратно на парковку, не посмотрев на Тэхёна последний раз. Чимин напоследок мягко целует Юнги и убегает следом за братом, затем альфы садятся в машину. — Стерва, стерва, стерва. — рычит Тэхён, до покраснения костяшек бьет кулаком бардачок и откидывается на сидение, затягиваясь очередной сигаретой. — Вижу, ты забил. — издевается Юнги, заводит ликан и выезжает на трассу. — Бля, Юн, не еби нервы. — цедит Тэхён, опуская окно и выдыхая дым. С каким бы удовольствием Тэхён выдохнул так же просто и Чонгука, оставив его в подарок ветру. Предательское сердце стучит по титановой броне, бьет в попытке освободиться, наровит разорвать грудную клетку к чертям. Тэхён не мог ошибиться, вовремя остановился и продолжил жить, как раньше, будто никогда не знал молочной кожи, кучерявых мокрых волос и сладких алых губ, что сводят с ума своим контуром. Альфа пытается глушить лезущие мысли об аромате клубники и его обладателе, чье имя давно табу, которое не соблюдается.***
— Итак, Тэхён, ещё раз. Грузовик проедет на вашем месте ровно через пять минут. Заново проверьте все. — слышится голос Намджуна во вставленном наушнике Тэхёна, который сидит с Хосоком в своем йеско, глядя через встроенный экран на часы, что скоро покажут полночь. В Пхеньяне немного холоднее, чем в Сеуле, улицы совершенно пусты и кажется, будто город не заселен вовсе. — Юнги передали? — спрашивает Тэхён, заряжает автомат патронами и дает бойцам команду приготовиться. Хосок надевает перчатки с открытыми пальцами, кладет пистолет в обтягивающий торс, словно он пристегнут для полета, отделку темного костюма от диор. — Да, они с Джухоном наготове. — отвечает Намджун и ненадолго отключается. Хосок заводит йеско, напрягает слух и слышит звук колес по асфальту, скалится и достает рацию. — Готов, Вонхо? — усмехается Хосок, медленно выезжая из-за деревьев. — Всегда. — Сейчас. По бокам от дороги на грузовик движутся йеско Тэхёна и мерс Вонхо, смотрят на водителя, что пытается броситься за оружие, но люки машин резко откидываются, и Тэхён с Даниэлем обстреливают салон грузовика, разом убивая и водителя, и пассажира с ним. Следом выезжают из засады остальные бойцы, подъезжают к грузовику и выходят из машин. Тэхён хлопает дверцей, перезаряжает автомат и осматривает грузовик, рукой остановив Вонхо, что хотели подойти к будке. — Они мертвы. — говорит Даниэль, осмотрев салон грузовика и велев бойцам занести тела в лес. — Ханбин, как там со вторым? — спрашивает через наушник Хосок, осматриваясь вокруг. — Точно так же, подстрелен. Юнги собирается открыть будку. — Скажи, чтобы был осторожен. В этом грузовике могут сидеть еще, черт их, самураи. — говорит Хосок и отключается. Тэхён берет протянутый молот, с размаху рубит толстый замок на будке и открывает дверцы, держа оружие на готове. Грузовик забит черными коробками с надписью наркотиков, прикрепленной к ним датой и адресатами на одной стороне. — Отлично. — осматривает это добро Тэхён, подзывает Даниэля и указывает на грузовик. — С тобой поедут две машины, езжайте по скрытому маршруту. Довезешь это в целости до базы, Бобби присоединится к тебе на другом грузовике у старого ипподрома. По плану, Даниэль, береги себя. — наставляет Тэхён, хлопает его плечу и закрывает дверцы привезенным замком. Два бойца садятся на пассажирское рядом с Даниэлем, которого Вонхо провожает беспокойным взглядом. Грузовик уезжает с двумя машинами, и Тэхён поворачивается к остальным, принимаясь отсчитывать время. — Минуты три. — усмехается Хосок, на что получает ухмылку от Тэхёна. Бойцы разминают кулаки и уверенно держат оружие, изголодавшись по бойням ждут врагов, чтобы отомстить за своих братьев и наставника. Хосок усмехается шире, когда ровно через три минуты подъезжает стая лексусов, и самураи в масках вываливаются из машин, как картошки из мешков. — Угадал. — разводит руками Хосок, становясь рядом с Тэхёном, пристально осматривает прибывших. Через секунду приезжает черная мазда, из которой выходит накаченный альфа с сероватыми волосами, ненавистно глядит на Тэхёна и подходит поближе. — И какого хрена вы здесь забыли? — злобно спрашивает альфа, показушно держа на готове автомат. Тэхён осматривает оружие у всех, довольно отмечая, что они не такого идеального качества, как у них, ведь Тэхён лично занимается их улучшением после завоза из Ирака. Дальность стрельбы у автомата противника на две сотни метров поменьше, чем у бойцов, и глушилок у тех нету. — Скоро узнаешь, какого. — усмехнулся Тэхён, наслаждаясь замешательством на секундой ранее решительном лице, когда подъехал Юнги со своей группой бойцов. Юнги, Джухон и Шону становится рядом с Тэхёном и Хосоком, остужая своим видом пыл у японцев. — Это один из хуералов? — кивает на альфу Юнги, скалится и обводит самураев презрительным взглядом. — Похоже на то, раз на мазде притопал. — бросает Хосок, заводит руку за спину и дает Вонхо сигнал, который, усмехнувшись, незаметно уходит с одним бойцом за деревья. — Меня зовут Мун Чоноп. — твердо говорит альфа, зыркнув на Юнги. — И да, это не я подрезал твоего братишку. Хотя, сделал бы это с удовольствием. — гогочет Чоноп, и Юнги, насрав, запускает ему в ногу вытащенный кинжал. Чоноп взвывает, самураи собираются открыть огонь, но вдруг, откуда ни возьмись, выезжает огромный трактор, проезжает между кланами и кидает после себя огромные бетоны в полтора метра. — Sangre por sangre. — объявляет Тэхён, и ночную тишину разрывают выстрелы с обеих сторон. Бетоны служат перекладкой для сторон, чтобы не стать легким пушечным мясом друг для друга. Тэхён целится и подстреливает двух высунувшихся, Хосок рядом с ним и безжалостно стреляет по врагам. Некоторые самураи убегают в лес, и Юнги, матернувшись, с несколькими бойцами бежит за ними. — Вот суки, — ругается Хосок, крикнув Тэхёну — Они все пиздуют в лес, я пойду за Юнги, бери наших и дуй в другую сторону. Тэхён хлопает Хосока по плечу, что, отстреливаясь, забегает в лес с Джухоном. Тэхён кивает Вонхо и Шону, берет оставшихся бойцов и идет за головами противника в лес на другом боку дороги. Альфа стискивает зубы, увидев двух своих бойцов убитыми, бежит дальше, стреляет по самураю у дерева. — Тэхён! — Вонхо стреляет по врагу за спиной наставника, сжимает его плечо, и, прикрывая, следует за ним. — Намджун, как там Даниэль и Бобби? — быстро говорит в наушник Тэхён, ругнувшись от легкой раны ножом в предплечье, сносит выскочившего самурая с ног и безжалостно ломает шею. — Через пару минут должны приехать в пункт. Черт, Тэхён, у вас в округе лишь пару метров, лес небольшой, но смотрите, чтобы никто не вызвал подмогу. — Понял. — отрезает Тэхён и отключает вызов, идет за крупное дерево, и, кивнув Вонхо, чтобы шел дальше, забирается на вершину дерева, приседает на одной ветке, включает глушилку на автомате и стреляет по самураям, что безжизненно валятся, даже и не поняв, откуда пришла смерть. Тэхён так подстреливает пару десятков, собираясь резко зарядить автомат. — Уёбок. — цедит один из самураев, заметив Тэхёна, и, нацелившись, хочет уже пустить в него пулю, но Хосок, сделав выпад, ногой вырывает из его рук автомат, что залетает в кусты. Самурай расширяет глаза, достает пистолет, но Хосок прогибается и локтем ударяет его спину, ногой добивает согнувшегося врага и с наслаждением перерезает глотку. — Волк, Хо. — усмехается на дереве Тэхён, подстрелив самурая за спиной Хосока. — Обращайся, Ким. — отдает честь Хосок, подмигивает и с одним бойцом бежит дальше. Тэхён направо и налево стреляет по пробегающим самураем, затем, прикинув высоту, опускается на ветку пониже и прыгает, удачно приземлившись. Рация трещит и Тэхён резко отвечает на вызов. — Долго еще, Тэхён? Выслеживаю этого еблана, черт его. — ругается на том конце Юнги. — Пару еще осталось. — отвечает Тэхён, уворачивается от пули в лоб, что попадает в рядом стоящее дерево. Тэхён скалится и автоматом бьет самурая по голове, сворачивает его руки за спиной, сильно бьет по коленям, неестественно сворачивает его голову и брезгливо отпускает, когда слышит хруст костей. Тэхён видит двух самураев за кустами, что пытаются связаться с базой, рычит и разворотом с ноги заезжает одному в лицо, телефон выпадает из его рук, а второй набрасывается на него с кинжалом, но получает локтем в нос, джеб слева, удар ногой в челюсть и роковой хук. Другой самурай, резко опомнившись, собирается выстрелить в Тэхёна, который выбивает из его рук пистолет, хватает руки, заводит их за спину и выворачивает, поворачивает к себе спиной, достает свой кинжал и с наслаждением выводит букву "V" на его теле, затем отбрасывает труп рядом с другим. Альфа замечает Вонхо и Шону, что, держась на готове, подходят к наставнику. — Чисто. Бойцы собирают трупы в тот трактор по плану. Юнги сейчас делает то же самое. — дает отчет с ухмылкой Шону, разминая шею. — Что же, представление начинается. — скалится Тэхён, выходит из леса с помощниками, попутно связавшись с Хосоком, который сообщил, что идет на дорогу вместе с Юнги. — Готовь связь, Ханбин. — говорит в наушник Тэхён, осматриваясь вокруг. — Товар уже на базе? — Все готово, босс. Дан и Боб на месте, обзор сделан. Мы ждем только твоей команды. — произносит Ханбин. Альфы выходят на дорогу, где уже стоит огромный трактор, который вываливает трупов. Юнги с дикой ухмылкой стоит рядом со связанным Чонопом, что с заклеенным ртом ненавистно смотрит на них. Хосок стоит на вышке трактора у крана, указывая, в каком порядке нужно положить трупов. — А теперь, самое интересное. — громко говорит Хосок, под усмешку братьев доставая клинок. За ним повторяют бойцы, и каждый приступает к своей работе. Юнги садится на корточки к застывшему в ужасе Чонопу, грубо приподнимает его волосы и шипит в лицо: — Имя того, кто подстрелил Намджуна. Чоноп качает головой и беспрерывно брыкается, раздражая этим Юнги. — Я сказал — имя. — рычит Юнги, прикладывает голову альфы об асфальт и еще раз кричит — Имя. — Его зовут Мино. — запинаясь, говорит Чоноп, когда его рот отклеивают. Юнги ухмыляется и треплет его по волосам. — Хороший мальчик. Тэхён усмехается, обводит взглядом готовую картину и велит в наушник: — Включай. Секунда, и во всех электронных приборах города, в каждом доме включаются телевизор, радио, и телефоны, на каждом электронном экране начинается видео, на котором четко виден Тэхён, с суровым лицом и оскалом на губах. — Доброй ночи, Пхеньян. — ухмыляется Тэхён, проводит рукой и камера направляется вверх, дает четкое изображение трупов, что сложены в букве "V", и у каждого из них на голой груди выведено кровавое клеймо символа Равенсара. Показывается трактор, на вершине которого Хосок с диким оскалом на губах салютует всем выстрелом из двух автоматов. Камера снова направляется на Тэхёна, что с ухмылкой продолжает: — Вам, мирным жителям, по несчастью пришлось увидеть это месиво. Мы пришли за кланом Хоккэ, за его главами, что трусливо прячутся в своей норе, подобно крысам. — выплевывает Тэхён, и камера направляется на машущего Юнги, что затем сжимает волосы Чонопа, показушно поглаживая их и медленно проводя ножом по его шее. Объектив наводится на бойцов в черных джипах, грозно высунувшихся из люков с автоматами. — Мы знаем, где ваша база, знаем имена каждого, кто связан с вами, даже можем забрать ваши товары, как вы тогда подло сделали с нами. — приподнимает брови Тэхён, и на экране показываются два угнанных грузовика с наркотой на базе Равенсара. — Мы ставим вас перед фактом, Хоккэ: вы вступаете с нами в открытый бой, а не тихо гадите, как псины, иначе мы разнесем к хуям и ваш город, и ваш клан. Тэхён достает кинжал и кидает его Чонопу между глаз, точно попав в цель. Запись отключается, но она уже сохранена во всех новостях севера. Тэхён разворачивается к своим бойцам, спрашивает у Вонхо, сколько бойцов погибло. — Шестеро убиты, восемь ранены. — отвечает Вонхо, поджав губы. — Убитые в багажниках, раненные с нами в машинах. Хосок спрыгивает с трактора, поправляет перчатки и проверяет бойцов, что уже готовы к отъезду. Тэхён кивает и велит всем занять места. — Пхеньян навсегда запомнит эту ночь. — усмехается Юнги, садится в ликан вместе с Джухоном и Шону. Хосок усмехается и заводит йеско, в который садятся Вонхо и Тэхён. — Равенсара — древний хищник, и потомки его — непобедимые бойцы. — стальным голосом говорит Тэхён, бойцы поддерживают его победным криком. — Огонь! — орет Тэхён, и машины разом трогаются с места, в которых каждый боец выкидывает по бомбе, с криком уносясь домой под громкие, долгие взрывы, жарким огнем освещающие темное небо, опаляющим деревья в лесу, разжигающим там пожар. Секунда, и взрывается огромный трактор, который добросовестно напичкал бомбами Хосок. Кожа трупов начинает сгорать замертво, превращая все место в уродливое побоище, в котором самураям пришлось пасть. Через пару минут резко тормозят у пожара несколько мазд и тойот, из которых выходят накаченные, злые, как бесы, альфы с татуировками саламандры на голых руках. — Стой, Лэй! — придерживает названного блондинистый альфа, сжимая плечо высокого помощника глав с зачесанными назад волосами. Лэй отшвыривает руку блондина, ненавистно смотрит на пожар, на их горящих самураев, ближе подходит к огню, и, раздирая горло, надрывно кричит: — Сукин сын, Ким Тэхён! Хоккэ сотрет с лица земли ваш поганый клан!***
Бойцы вернулись на базу к пятому часу утра, пропущенные через мясорубку, но с широкой улыбкой на губах, ведь вкус победы и мести слишком сладок. Намджун и его помощники крепко обнимали своих братьев, товарищей, обменялись парой слов и отправили их по комнатам, оставив разговоры на потом. Тэхён свалился на кровать и теперь поднялся только к вечеру. Заряженный энергией от высыпания, альфа идет в душ и сразу направляется в спортзал для пары упражнений для бодрости, смывает пот и идет вниз на общую кухню, в которой уже разместились его братья и помощники. — Зрелище было жесть. — кивает Даниэль, ставя перед всеми кружки с кофе. Хосок и Юнги сидят рядом, непринужденно беседуя о чем-то и поедая приготовленную их поварами еду. Тэхён плюхается рядом с ними и смотрит на Намджуна, что сидит в очках и просматривает сайты на своем планшете, отпивая кофе. — Я заржал, когда Юнги помахал ручкой. — посмеивается Джексон, глянув на Вонхо, что закатил глаза от его слов. — Чего колышешься, Вон? — Завались, Джек. — сильно бьет его по плечу Вонхо, попутно пережевывая пищу. Намджун пропускает мимо ушей дальнейшие разговоры, пристально наблюдает за Хосоком, выжидает подходящего момента. — Как кошка с собакой. — усмехается Хосок, кивнув на альф. Даниэль прыскает и садится рядом с братом, весело наблюдая за своими наставниками. Тэхён поглощает гаспачо, запивает красным вином и незаинтересованно обводит всех взглядом. — Джексон просто скучал по нему. — ржет Юнги, обменявшись с блондином пятерней. Намджун сгибает пальцы, снимает очки и поднимается следом за вставшим Хосоком, хриплым голосом просит: — На пару слов, Хосок. Хосок вскидывает бровь, бегло осматривает брата и выходит с ним из кухни в его комнату, захлопывая за собой дверцу. — Намджун настороженный последнее время. — замечает Шону, взглянув на Джексона, который беспокойно пожимает плечами и поднимает руки, мол, ничего не знаю. Зато все прекрасно знает Тэхён, который хмурит брови и думает о том, что все зашло на самую глубь, если Намджун решил признаться Хосоку. Смелый, верный поступок, потому что Намджун — единственный из них, который никогда не противился своим чувствам, уважал их и следовал зову глупого сердца. Обманывать брата он не стал бы даже под угрозой эшафота, а не оправдать надежд, что дал омеге — сильнее всего. — Что за хуйня между ними? — тихо спрашивает Юнги, толкнув Тэхёна в бок. Тэхён усмехается, пожимает плечами и заканчивает поедание курицы в рисе. — Колись уже. — А я ебу? — кидает Тэхён и хлопает пнувшего его по спине Юнги по плечу. На кухню через пару минут вновь заходит Хосок, с поджатыми губами и чертовски злым взглядом. — Намджун уезжает. — кидает Хосок, садится обратно и поглощает жареную индейку. Шону рассеянно смотрит на наставника, глянув на Юнги и Тэхёна, что в непонимании уставились на брата. — В Женеву, чуваки, расслабьтесь. — усмехается Хосок, запивая красным вином из высокого бокала. Юнги выдыхает и подозрительно осматривает Хосока. — Злишься, что он не возьмет тебя на выставку? — издевается Юнги, на что Хосок больно тянет его за ухо. — Черт, Хо, я тебе вдарю. — Поникни немного, Юнги. — цедит Хосок, резко встает и идет вниз. Тэхён с мелькающей во взгляде тревогой проводит его, ненадолго прощается с товарищами и спускается в личный гараж. Лезть в это дело Тэхён не хочет ни разу, пытаясь разобраться с собственным дерьмом. Чертовка не покидает его мысли, не дает свободно вдохнуть без фантомного ощущения сладкой клубники. Тэхён открывает ключом гараж, подходит к своему черному Diavel S. Альфа натягивает красную бандану, кидает поверх черной майки кожаную куртку, снимает мотоцикл с предохранителя и садится за руль, с наслаждением слушает звук рычащего мотора и выгоняет монстра наружу. Слабый ветер гуляет по вечерним улицам Сеула, обдает приятным холодом суровое лицо, развевает спутанные шоколадные волосы и незастегнутую черную куртку. В Мексике он ездил каждый день на мотоцикле, который считался чем-то вроде национального транспорта. Тэхён крупно вляпался настолько, что не видит уже ни дна, ни поверхности. Как зашел в ядовитый клубничный омут и как найти выход из него, отчаянное спасение — сколько отдал бы он за ответ. Держа льва на привязи, подавляя его жажду в омеге, Тэхён становится не сильным, но безумным; дрессирует не выдержку, но желание, потребность в Чонгуке каждый гребаный миг. Чары его оказались неимоверно сильными, вкус тела — сладким ядом, красота — проклятием. Тэхён набирает большую скорость, глупо надеется затмить адреналином мысли о клубничной стерве. Альфа хмурит брови, слышит звон в ушах, улыбка маленького крольчонка клеймом перед глазами, детский смех окутывает все вокруг мягким журчанием. «Ты знаешь эту сказку?» — Тэхён оглядывается по сторонам, ведь отчетливо слышит нежный голос, видит белоснежные зубки и алые лепестки губ, изогнутые в улыбке. «Nunca» — соблазнительный голос на испанском, дерзкий взгляд черных глаз со звездным небосводом в глубине, маняще раскрытые кровавые губы и греховная молочность кожи. «Не для тебя» — обида и упрек, вмещенные в оленьи глаза, занявшие места дерзости и вызова. Острая линия скул, опасное лезвие и заветная мечта, дикое желание и необузданный соблазн скульптурного тела, сжигающего себя в танго — танце страсти, под бешеный рев неба. И если ненависть — не противоположность любви, Тэхён Чонгука ненавидит. И если сумасшествие — синоним любви, Тэхён признает себя безумным. Тэхён едет в единственное место, с которым связан один день его детства на родине папы. День, когда он ощутил себя свободным, день, когда папа дарил ему счастливые улыбки и учил плавать, запускать в небо летучего змея, весело падал на золотой песок и строил с ним огромные замки. День, после которого дверца в безмятежное детство, захлопнулась навсегда. Тэхён тормозит у высокого обрыва, обросшего зеленой травой с крупными дубами, елями, фиолетовыми крокусами и нарциссами, ставит монстра на предохранитель и подходит к краю, полной грудью вдыхает сладкий воздух этого места. Тэхён с радостной душой осматривает все вокруг: небольшой пляж с тем же золотистым песком, льющаяся неясно откуда, розоватая под вечерним закатом вода, целое море, окруженное этим большим обрывом с одним спуском из камней. Высокая пальма, одиноко возвеличенная рядом с морем, которую Тэхён посадил в тот день и которую море ласкает своими волнами. Качели, привязанные к пальме, что он соорудил сразу после приезда, и, крепко держащийся за веревки на качелях, ловящий маленькими ножками нежные брызги моря, Чонгук.