В поисках зверя

Под правой ногой что-то громко хрустнуло. Джаред еле успел перенести вес на левую, спасаясь от падения и, вероятно, травмы, но не от ледяной воды, мигом заполнившей кроссовок. — Блядь! Бранное слово вырвалось само собой и, хотя никто этого услышать не мог — его спутники ушли далеко вперед, — покраснел, досадливо кусая губу. Материться Джаред не любил и не умел. В юности он, как и многие подростки, конечно, пробовал ругаться. Но однажды отец застал их с Чадом за витиеватым обменом любезностями и быстро объяснил, что к чему. Рука у Джералда была тяжелая, но еще тяжелее были слова — доходчивые, презрительно-насмешливые. Джаред навсегда запомнил тон, которым тот их отчитал, и каждый раз, когда с его языка слетало матерное слово, — вспоминал, непроизвольно холодея. Постепенно он научился контролировать свою речь, и подобные выражения исчезли из его словарного запаса. Ну, кроме тех моментов, когда мат требовался для роли. Не так часто, на самом деле, учитывая амплуа романтического героя. Чад, которого тогдашняя отповедь отца Джареда ничуть не взволновала, и который преспокойно обкладывал матом любого зарвавшегося нахала и грязно ругался, стоило ему, например, споткнуться, не раз глумился над ним, заявляя, что именно из-за его чистенькой речи он и не получил ни одной по-настоящему стоящей роли. Чад тоже снимался в кино, и уж ему-то доставались роли всяких отщепенцев и мерзавцев, не лезущих за словом в карман. Джаред не завидовал. Его устраивал образ дамского угодника, правда, в реальности с этим была загвоздка. Все его отношения с девушками заканчивались полным крахом. И сейчас, к сорока годам, у него все еще не было ни семьи, ни детей. Даже постоянной сексуальной партнерши. Все его короткие связи завязывались на съемочной площадке и заканчивались вместе с проектом. — Падалеки, твою мать, с такими ходулями тебе бы первым бежать, а ты снова в хвосте, — недовольные интонации знакомого голоса заставили Джареда скрипнуть зубами и прибавить шаг, отчего он снова чуть не навернулся. Неудачно встал на ставшую вдруг чужой стопу — вода в кроссовке и вправду была ледяной, и он перестал чувствовать пальцы, — пошатнулся и начал падать назад, увлекаемый дополнительной тяжестью рюкзака. — В вашем Голливуде что, и ходить не учат? — ехидно осведомился Эклз, возникший рядом, как по волшебству, и удержав его под локоть. Джаред готов был поклясться, что окликал он его с другой стороны и голос звучал отдаленно, не мог нормальный человек так быстро оказаться рядом. Впрочем, Эклз был каким угодно, но только не нормальным. На его замечание Джаред решил не реагировать, тем более что ногу вновь схватило судорогой. Кажется, Эклз что-то заметил — наверное, прочитал по лицу. А может, он и мысли читал. Увидев его в первый раз, Джаред решил, что перед ним колдун — настолько нереально зелеными казались глаза напротив и проницательным, пристальным взгляд, словно разом проникший в душу и прочитавший секреты, о которых и сам Джаред не догадывался. А потом Эклз открыл рот — красивый голос с хрипотцой изрыгал такие трехэтажные проклятия, костеря на чем свет какого-то Криса, связавшегося со Стивом — парнем нетрадиционной ориентации. Выражение Эклз, конечно, использовал намного более жесткое, но Джаред даже мысленно не хотел произносить это слово. После такого он лишь уверился — если перед ним и не колдун, то как минимум злобный тролль, по какому-то недоразумению вселившийся в тело шикарного мужика. Работая в киноиндустрии, Джаред каждый день сталкивался с красивыми парнями и даже однажды играл с одним из них любовь и, хотя в жизни в сексуальном плане мужчины его не интересовали, он ценил красоту: мужская она или женская — без разницы. Это как с произведениями искусства — для эстетического наслаждения пол не важен. Так вот Эклз был как скульптура — прекрасно сложен: широкие плечи, мускулистая грудь и красиво очерченные руки с трогательно-изящными запястьями, увешанными разномастными браслетами. А маленький изъян — кривые ноги — его совсем не портил, подобный недостаток, как в драгоценных камнях, лишь подчеркивал ценность экземпляра. Осень в Мэне нынче выдалась жаркой и днем температура поднималась выше 77 °F. Эклз скидывал свитер, рубашку и щеголял в одной майке. Джаред иногда даже засматривался, тушуясь, когда ловил тяжелый темный взгляд — у Эклза в те мгновения глаза приобретали глубокий малахитовый оттенок, наверное, от ярости, что его так беспардонно разглядывают. Он наверняка приписывал Джареда к ряду извращенцев, коими, по его мнению, кишела киноиндустрия, но вслух замечаний в его адрес не высказывал, и смотреть не запрещал. — Сядь-ка сюда, горе голливудское, — прервал его размышления Эклз. — Че зенки вылупил? Ботинок, говорю, снимай. Какого черта ты поперся в поход в этих пижонских кроссовках? — поморщился он, помогая усевшемуся на камень Джареду стянуть промокшую обувь. Носок последовал следом, и Джаред не успел очухаться, как жесткие горячие ладони схватили его за пятку, яростно сжимая и надавливая, отчего по ступне к кончикам пальцев ног мигом разлился жар, распространяясь и выше на икру и голень и бедро. Падалеки сконфуженно зажмурился — потому что следующее массирующее движение отозвалось тянущей тяжестью в паху. — Неженка, — фыркнул Эклз, по-своему расшифровав его ступор и, отпустив, почесал щеку, заросшую рыжей щетиной. Джаред помимо воли в очередной раз заинтересовался, как же он выглядит без бороды? — Носки запасные есть? — прочитал он по губам. Слух почему-то на секунду будто отключился. Джаред кивнул и полез за рюкзаком. Эклз зачем-то тоже снял со спины свой и, порывшись, вытащил пару сапог. Критически посмотрел на ноги Джареда — видимо прикидывая, подойдут ли, и кивнул. — Надень, — хрипло велел он. — И давай шевели булками, не дай бог остальные потеряются. — То есть не мы, а они? — усмехнулся Джаред. — Проводник не может потеряться, — нравоучительно произнес Эклз. — А вот кучка несмышленых подростков вполне. И не подростков тоже, — ехидно добавил он, глядя на мучительно краснеющего Джареда. *** Когда Джаред выискивал в сети группу, готовую отправиться в тур по лесам Мэна, он не думал о возрасте участников. Честно говоря, он и о своем не думал. Подумаешь, сорок будет в следующем июле. В душе-то ему не больше двадцати. Вот и Чад так говорил. Жаль, друга не удалось уломать пойти вместе. А вот напрашивающуюся Женевьев, свою последнюю пассию, он сам отговорил — не смог представить ее рядом с собой двадцать четыре часа в сутки на протяжении многих дней. Ей он, конечно, сказал, что не хочет, чтобы ради него она подвергала себя экстремальным испытаниям да еще в компании незнакомых людей. Самого же Джареда компания незнакомцев влекла чуть ли не в первую очередь — он даже фантазировал, что его никто не узнает. Узнали, конечно. В первую очередь именно Эклз. Что, к слову, Джаред воспринял, как еще один довод в пользу его колдовских способностей. Ну не мог такой мужик, как Эклз в своем растянутом свитере под горло, натянутой на лоб шапке и высоких сапогах, больше смахивающий на канадского лесоруба, смотреть слезливые дамские мелодрамы, в которых снимался Джаред. Потом только Джаред услышал о его сестре, которая как раз могла увлекаться подобными фильмами. Эклз рассказывал о ней с небывалой нежностью одной из девчонок отряда. Эта девчонка — пятнадцатилетняя рыжая смешливая Дани — тоже узнала в Джареде знаменитого актера и даже не постеснялась попросить автограф на футболке, соблазнительно обтянувшей вполне оформившуюся грудь. — Поосторожней с ней, герой-любовник, — услышал он предупреждение Эклза. Будто Джаред вообще мог подумать о том, чтобы соблазнить юную фанатку. С фанатками он дел не имел никогда. Ни с юными, ни со взрослыми. Проявлял дружелюбие — фотографировался, улыбался, давал автографы, но ни на какие поползновения сексуального плана не реагировал, мягко отклоняя все подобные предложения. Джаред даже обиделся сначала, но остыл, когда заметил, как Эклз ее опекает — почти по-отечески. Ну, или как старший брат, отгоняя от нее двадцатилетних мажоров, по какой-то прихоти оказавшихся в их небольшом отряде. Майк и Том не казались Джареду плохими, просто они думали, что деньги и связи решают все, и подкатывали к Дани, обещая ей подарки и... Эклз быстро их приструнил. И те переключились на Хлою — вторую и последнюю девушку в группе. Высокая блондинка обладала спортивной фигурой и отличным хуком справа — в чем очень скоро убедились Майк и Том. А Эклз, уважительно взглянув на деваху, мигом назначил ее своей помощницей и доверил присмотр за Дани и Блейком — тихим застенчивым очкариком. Джаред сначала думал, парень ровесник Дани, оказалось, тот уже разменял четвертый десяток и был всего на шесть лет младше самого Джареда. В поход Блейк отправился доказать друзьям, что никакой он не хлюпик. В команде также шли Джон — полноватый розовощекий весельчак и его брат Джеймс — худой, как шпала, и бледный, словно вампир. Если бы не схожий юмор да одинаково вьющиеся черные волосы, Джаред никогда бы не поверил, что эти двое родственники. Джону недавно исполнилось двадцать два, а Джеймсу двадцать три года. Сколько лет Эклзу, не знал никто — с его бородой и походной одеждой ему можно было дать как за сорок, так и чуть больше двадцати — лишь мелкие морщинки у глаз, богатый словарный запас, да опыт и уверенность намекали, что тридцать ему все же есть. *** Джаред почти догнал Эклза, когда впереди раздался пронзительный визг. Эклз тут же рванул вперед. Как бы Джаред ни бежал — сапоги были удобнее кроссовок, но более тяжелыми — Эклз очень скоро скрылся за деревьями. Запыхавшийся Джаред выбежал на поляну с колотящимся с непривычки сердцем. Перед глазами слегка плыло, взгляд метался. Первыми он распознал Хлою и Дани, прижавшихся друг к другу, потом изрядно побледневших Майка и Блейка. Эклз сидел на корточках, разглядывая лежащего на земле. Джаред успел испугаться, что это Том, потому как всех остальных он уже увидел, а виднеющийся ботинок походил на его. Но нет, тот обнаружился чуть в стороне — блевал под сосной. — Кто его так? — услышал Джаред свой дрожащий голос, потрясенно оглядывая мертвое тело. Исполосованный живот и лицо принадлежали мужчине в возрасте. И, судя по всему, убит он был каким-то животным. — Гризли, — с небольшой заминкой ответил Эклз. — Где-то рядом должна быть его берлога, — тихо шепнул Блейк. — Иначе, зачем бы ему нападать? — Нужно убираться отсюда, — чуть истерично заметил вытирающий рот Том. — Куда, прямо ему в лапы? — ехидно, словно переняв чужую интонацию, уточнил Джеймс — державшийся лучше всех остальных, не считая Эклза, конечно. — Никто никуда не побежит. Все остаются на месте. Блейк и Джаред идут со мной. Проверим местность. Хлоя... Нет, лучше Джеймс, остаешься за старшего. Присмотри за девочками, — чуть понизив голос, добавил он. Удивившийся было странному выбору, Джаред поразился, как Джеймс в момент подобрался и сосредоточился и, кивнув, резко оборвал возражения Майка, начавшего вопить, что Эклз не может их тут бросить. Обойдя весь отряд, Эклз что-то спросил у Дани и, потрепав ее по плечу, коротко обнял Хлою, потом обернулся к Джареду, так и застывшему столбом посреди поляны. — Ты оставишь их с телом? — Он мертв и ничего им не сделает. — Но... — Падалеки, его нельзя двигать, нужно вызвать егеря. — Гризли может вернуться, — высказал подозрение Блейк. — Если только... — он посмотрел на Эклза и тот, цепко глянув на него, кивнул. — Что? — Это не гризли, — тихо закончил Блейк. — А кто? — Идем, Падалеки, не время сейчас. Нужно проверить территорию. *** Эклз быстро шагал вперед, иногда останавливаясь и разглядывая кусты и деревья, наверное, читая следы. Джаред ни в чем таком не разбирался и поэтому предпочел потихоньку расспросить Блейка, который видимо что-то знал. — В этих лесах ходит легенда о черной рыси. Охотники убили ее детенышей и выстрелили в нее, но она выжила и вернулась мстить. — Так значит, этот мужик — охотник? — Браконьер, — резко выплюнул Эклз. Заслушавшись, Джаред не заметил, как они его нагнали. — И мы сейчас идем искать не черную рысь, а подельников охотника, — догадливо буркнул он. — Молодец, Падалеки, соображаешь. — Разве рысь не опасна для отряда? — Нет. Было что-то в этом коротком ответе, заставившее Джареда проглотить возражения. — Вот на том пригорке должно ловить. — Кого ловить? — не понял Джаред. — Связь, Падалеки, связь, — Эклз помотал рацией перед его носом. — Нужно сообщить Крису. — Это который со Стивом? — машинально переспросил Джаред. Эклз бросил на него внимательный взгляд и расхохотался. — Вижу, тебя интересуют чужие взаимоотношения, даже имена запомнил. — Ничего меня не... Так они, правда... — Джаред запнулся и покраснел. — Какой стеснительный нынче Голливуд. Да, Падалеки, они трахаются как кролики — тебе ведь это интересно. — Вовсе нет. — Да ладно, что ты как девственник. Знаешь, смотрю я на тебя и, пожалуй, готов дать еще шанс твоему Голливуду — раз среди вашей братии встречаются такие экземпляры, как ты. Блейк фыркнул под нос и что-то пробубнил. Джаред не услышал и не понял, отчего Эклз нахмурился, но решил не спрашивать. *** К отряду они вернулись через два часа — сообщив о найденном трупе и прошерстив прилегающий участок. Ни зверей, ни двуногих хищников обнаружить не удалось, к счастью. Тело прикрыли полиэтиленом, а потом Эклз отвел их чуть ниже к реке. Пенобскотт — кажется, это все еще был он — в этом месте яростно бурлил и грохотал, но это почему-то успокаивало расшатавшиеся нервы и, судя по гулу голосов отряда, не только его. От костра Джаред уходил последним. Несмотря на сытный ужин и затихшую тревогу, спать не хотелось. Звуки леса — щелканье, кряхтенье, шум ветра в дуплах, далекие крики койотов — не пугали, но странно будоражили. Хотелось встать и бежать куда-то, прыгать и даже петь. Поэтому в палатку он не пошел, решив спуститься к воде. И только пройдя немного вниз, понял, что идея была дурацкая — вокруг стояла темень, а фонарик так и остался в рюкзаке. Кляня себя за беспечность, Джаред огляделся, постоял на месте, привыкая к ночному мраку, а потом все равно зашагал ниже. Водная гладь мягко светилась в неверном свете луны и будто бы даже не бурлила как днем. Раздался всплеск, и Джаред увидел выходящего из воды Эклза. Показавшаяся из-за тучи луна любовно огладила его плечи, сверкнув в каплях бороды и волос, лизнула губы и ярко высветила глаза. Точно кот, подумал Джаред, забыв двигаться и наблюдая, как река расступается, оголяя чужие обнаженные бедра и пах. Конечно, Джаред видел голых мужиков и не раз — общие душевые, гримерки и... Но такого никогда не чувствовал — чужой член в ореоле колечек влажных волосков манил прикоснуться — руками, губами, лизнуть, согреть дыханием, почувствовать, как крепнет тот на языке. И тут, словно по волшебству, член Эклза стал на глазах наливаться — увеличиваться. Будто Эклз думал о чем-то схожем, будто бы хотел чтобы... Нет. В такой темноте он не мог увидеть Джареда. Не мог хотеть. Но вдруг все-таки читал мысли? Джаред испуганно вжался в дерево, пытаясь слиться с корой, надеясь, что Эклз его не видит. Тот спокойно вышел на берег, поднял с камня полотенце, вытерся и быстро оделся. Правда, когда заправлял стояк (Джареду не померещилось) в штаны, все же огладил его, прикрыв глаза. Отчего Джареда бросило в жар, а в паху полыхнуло. В его сторону Эклз не смотрел. И его глаза больше не казались светящимися. Он прошел мимо. Дождавшись, когда шаги стихнут, Джаред поплелся следом, спотыкаясь и почти падая, но он все же добрался до палатки, которую делил с Блейком и, стараясь не шуметь, лег, моментально проваливаясь в черноту. *** А утром все показалось сном. Джаред решил, что нервное напряжение сыграло с ним жестокую шутку и … Ну, не мог он хотеть мужика. Никогда не хотел. Тоненький голосок где-то внутри скептически хмыкнул, и из глубин подсознания всплыла старательно забытая картинка из юности, когда Чад гордо демонстрировал лобковую поросль и член, увеличившийся за лето, что они не виделись. Им было лет четырнадцать. И Джаред... возбудился. А потом спешно списал все на гормоны. Задумчиво крутя термокружку с чаем, Джаред посмотрел на Эклза, смеющегося над рассказом Джона. Раннее солнце играло в бороде, обкусанные губы покраснели, а кадык на странно гладкой шее пленительно дергался. Джаред закрыл глаза. Только этого не хватало, отправиться в поход под старость лет и запасть на мужика. Вспомнились слова гадалки с ярмарки, на которую он ходил с Женевьев: — В лесу Мэна ты встретишь своего зверя. Это изменит всю твою жизнь. В какой-то степени это предсказание и подтолкнуло его отправиться в Мэн. Но вот под зверем он подразумевал что-то более дикое, точно не Эклза, хотя тот и смахивал на большого кота или, может, на рысь. Вспомнились светящиеся зеленым глаза, и Джаред вздрогнул. Днем стало совсем жарко. Солнечные лучи ярко подсвечивали красные и желтые листья деревьев, превращая лес в слепящее зарево, пронырливо лезли сквозь хвою, не давая укрыться от зноя. Джаред обливался потом, несмотря на то что, как и все, шел без свитера и рубашки. По шее и вискам текло, футболка противно липла подмышками. А чертов Эклз снова шагал впереди, и даже что-то весело насвистывал, растеряв всю свою суровость и разом сбросив десяток лет. В тот момент Джаред не дал бы ему больше двадцати. Идущая рядом с ним Дани смотрелась чуть ли не ровесницей. Странно, ведь она была совсем юна. И только тут до Джареда дошло, что девчонка накрашена — умело, но слишком ярко для такого возраста. Присмотревшись, обратил внимание на то, как она смотрит на Эклза и как радуется, что он ей улыбается. Дурочка. Эклз безусловно улыбался, но не ей, точнее и ей тоже, точно так же как траве, деревьям и солнцу, уверенно ведя за собой группу, и будто начисто позабыв об оставленном позади трупе. К полудню они оказались у подножия небольшой горы, и Эклз предложил поупражняться в скалолазании. К удивлению Джареда с наибольшим энтузиазмом отозвались Майк и Том. Еще Джеймс — но тот любую движуху встречал с радостью. А вот Хлоя снова удивила, поделившись своими умениями, оказалось, у нее имелся разряд по скалолазанию. Единственные, кто наотрез отказались от авантюры — Блейк и Дани — оба боялись высоты. Джон тоже решил не рисковать, отговорившись немалым весом — мол, еще уроните. Скорее всего, тоже струхнул. Но никто и не настаивал. Джаред же просто не понимал смысла — зачем лезть на гору, обдирая ладони, когда можно было подняться по имеющейся тропинке, о чем не преминул высказаться. Эклз фыркнул и отправил его наверх с мотком веревки — страховать, предварительно проверив умение вязать узлы. Этому Джареда давным-давно научила бабушка — тоже, кстати, заядлая скалолазка. Оказалось, он ничуть не забыл ее уроков. Забравшись наверх, закрепив веревку и сбросив конец вниз, Джаред огляделся. Открывшаяся красота захватывала дух — яркое небо, красочный осенний лес и сияющие, как зеркало, змейки рек поражали воображение. От свежего воздуха закружилась голова, и он закричал что-то радостно-восторженное, не обращая внимания на смех снизу. Приподнятое настроение не испортил ни ворчащий Эклз, отдающий строгие распоряжения снизу, ни струсивший на полпути Майк, которого пришлось спускать вручную. Время пролетело незаметно, и вечер наступил внезапно. Будто кто-то наверху выключил лампочку, мигом погрузив все в сумерки. Уже собираясь спускаться, Джаред сообразил, что опять забыл фонарик. Тяжело вздохнув, он осторожно ступил на тропинку и медленно пошел вниз, чтобы не переломать ноги. С ногами обошлось — спуск хоть и крутой, хорошо просматривался. А вот потом он, видимо, повернул не туда и заблудился. Ему показалось, кто-то зовет его, и он пошел на звук. Звали не его. В густой тени деревьев Майк глухо повторял имя Джеймса, прогибаясь в пояснице и бесстыдно подставляясь под член. Джаред чуть не подавился воздухом, не от того, что увидел двух трахающихся парней — хотя все же картинка вызвала в нем некоторый трепет. Его поразило другое. Во время похода Джаред ни разу не замечал между этими двумя каких-то особых симпатий, ни случайных касаний, ни взглядов. Они, кажется, даже не разговаривали. А тут такое. Джаред отвернулся, стараясь не шевелиться, чтобы не выдать себя шорохом или хрустом веток. Уходить он побоялся, чего доброго совсем заплутает. И просто решил дождаться, пока эти двое закончат и отправятся в лагерь, чтобы прошмыгнуть за ними. Ждать пришлось долго, и даже с закрытыми глазами Джаред услышал слишком много. Тело среагировало в обход мозгов. Завидев костер, Джаред остановился, решив переждать неуместный приступ возбуждения, и прикрыл глаза. — Ты чего тут? — услышал он, едва решившись поправить неудобно загнувшийся член, да так и замер с рукой у паха. — Дрочишь? — ехидно и даже будто удивленно осведомился Эклз. Джаред почему-то оскорбился именно на удивление — что он, не человек, что ли, и потребностей не имеет? — А ты помочь хочешь? — раздраженно брякнул он. — Мо... — договорить Эклз не успел. Вечернюю тишь разрезал вопль ужаса. Эклз моментально рванул на голос. Джаред за ним, мимолетно подумав о новом трупе. Это был всего лишь паук. Совсем крохотный, спустившийся с дерева на щеку Дани. Оказалось, девчонка до смерти боится паукообразных. Успокаивали ее всей группой. *** На следующий день пошел дождь, сначала моросящий, Эклз выгнал всех из палаток и вывел на маршрут, но когда тот усилился, встав стеной, признал, что идти дальше в таких условиях опасно. Решили вернуться в пещеру, которую они нашли несколько миль назад и в которой Эклз почему-то останавливаться категорически не хотел. Но сейчас выбирать было не из чего. Пещера Джареду не понравилась. Без особой причины, если не считать затхлый запах, как в склепе. И пока все располагались, устраиваясь на ночлег — судя по свинцовому небу, дождь заканчиваться не собирался, Джаред натянул ветровку и вышел под ливень — прогуляться и собрать хворост (хотя намокшие ветки вряд ли бы сгодились к костру). Чуть в стороне от лагеря он все-таки нашел немного почти сухих веток, собрав их под деревьями с густой кроной, да и остался под одним из них. Листья частично защищали от дождя, и он, привалившись спиной к стволу, закинул голову кверху и прикрыл глаза, вдыхая запахи влажного осеннего леса. Шорох в стороне вызвал любопытство. Джаред почему-то решил, что это заяц или белка или еще какой мелкий зверек и пошел посмотреть. Желтые глаза в паре дюймов от его лица и раззявленная пасть, полная острых клыков, стали для него полнейшей неожиданностью. Горло перехватило, и вместо того, чтобы кричать, он ринулся в сторону, чудом уходя от броска ощерившейся кошки. Рысь рванула за ним. Джаред бежал, не разбирая дороги, подгоняемый страхом и желанием жить. Хищница не отставала, но и не нападала пока — будто играла или загоняла. И загнала. Под ногами вдруг начала осыпаться земля. Джаред охнул, раскинув руки над пропастью, и еле успел схватиться за тоненький ствол молодой сосны. Под его весом тот прогнулся, но к счастью, не сломался. Рысь остановилась: с оскаленной морды капала пена, глаза горели бешенством. И вовсе она не черная, мелькнуло в ускользающем сознании. — Детка, — голос Эклза Джареду, должно быть, послышался. Не его же, в конце концов, он так назвал. — Хорошая моя, ко мне, ну же, — точно не его, Эклз звал рысь. Джаред, наконец, смог сморгнуть пелену и уставился на подбирающегося все ближе Эклза, разговаривающего с диким животным, как с домашним любимцем. — Детка, — тот чуть повысил голос, и детка соизволила обратить на него внимание: оскалилась и зашипела, роняя слюну. — Нет, пожалуйста, — как-то обреченно шепнул Эклз, и детка прыгнула. Джаред закрыл глаза. Сухой щелчок выстрела прозвучал в ушах как удар в гонг. А потом кто-то — то есть Эклз, конечно, дернул его на себя, оттаскивая от пропасти и, сгрузив на траву как мешок картошки, куда-то бросился. Когда Джаред смог избавиться от головокружения, его глазам предстала дикая картина — Эклз сидел на коленях, сжимая обеими руками морду рыси и заглядывая в стекленеющие глаза, повторял: «детка, детка, детка». По его щекам непрерывным потоком текли слезы, соревнуясь с дождем, а на лице застыла такая мука и горе, что у Джареда оборвалось сердце, и его словно швырнуло туда — к нему. Помочь, хоть как-то утешить. Он упал рядом и обнял Эклза за плечи. Не говоря ни слова. Что тут скажешь? А Эклза прорвало. — Она была такая ласковая, такая хорошая, даже когтей не выпускала — игривая зараза. Она выросла на моих руках, Джей, — от звуков своего имени Джаред вздрогнул, а Эклз продолжил. — Эти суки убили ее детенышей. За что? Маленьких совсем. Она когда-то была такой же — котеночек совсем. А они... убили. И я не смог помешать. Убежала. Она не виновата. Не... Что же это. Все я, не защитил. — Ты защитил меня, Дженсен, — чуть запнувшись, шепнул Джаред, вытирая его слезы. — Тебя... Откуда ты только такой взялся, — Эклз, наконец, отпустил труп и коснулся щеки Джареда, вглядываясь в его лицо со щемящей нежностью, смешанной с болью. — Внешность рыси и повадки лося, — сказал он, оглаживая дрогнувшие губы пальцами. — Еще лучше, чем я представлял. Дрочил на тебя на экране, а потом узнал, что ты в моей группе, и молился, молился, чтобы ты оказался моральным уродом, пидорасом жеманным, словом, козлом каким-нибудь, а ты... ты хоть представляешь, какой ты? Должно быть, у Джареда помутилось в голове, потому что он потянулся навстречу приоткрытым губам и поцеловал. Эклз застыл на миг, а потом вцепился в него как утопающий и повалил навзничь, беспорядочно целуя и шаря по всему телу. Джаред не успевал за ним, горел и плавился в дикой нужде — своей и чужой, не обращая внимания на вновь усиливающийся дождь и мертвое животное. Эклз... Дженсен целовал и целовал и трогал и... вдруг остановился, нависнув и глядя затуманенным и вместе с ним чуть прояснившимся взглядом. — Останови меня, Джей. Иначе я за себя не ручаюсь. — А если я не хочу? — Дурак, хочешь, чтобы я тебя выебал в грязи и луже, на виду у всех? Джаред смутился и застыл. — То-то же, — буркнул Дженсен, поднимаясь и помогая встать. Глянул на неподвижную рысь и, наклонившись, погладил, а потом взял на руки. — Надо похоронить, — прошелестел он и пошел. Джаред и хотел бы подумать над тем, что произошло, но времени не было, Дженсен уходил, а он совершенно не знал местность. Сбросив оцепенение, он поспешил за ним. Детку они хоронили вместе. Джаред вовремя вспомнил про лопату, иначе Дженсен, наверное, рыл бы землю руками. Горечь утраты делала его не вполне вменяемым и непривычно тихим. Он молчал, пока искал место для могилы, молчал, когда копал и опускал окоченевшее тело своей любимицы, молчал, когда Джаред положил руку ему на плечо в жесте соболезнования и утешения, и на обратном пути в лагерь тоже не проронил ни слова. Джаред начал думать, что все, что наговорил и сделал Дженсен после выстрела, также произошло из-за временного помутнения рассудка. *** Ночью он никак не мог заснуть, снова и снова переживая события прошедшего дня. Отдельные моменты мешались в голове, складываясь в причудливый калейдоскоп, дергали сердце: солнце в листьях, улыбка Дженсена, острые клыки рыси, надломленный голос ее хозяина, посеревшее лицо, яркие веснушки на чужом носу, обветренные губы, жадно ласкающие его рот. Дождь перестал несколько часов назад, но скопившаяся где-то вода проникала в пещеру, разлетаясь по пещере звонким — кап-кап-кап. И Джаред вцепился в эти звуки, чтобы отвлечься, принялся считать капли, как заведенный, отгородившись от всех прочих шорохов. Наверное, поэтому он не услышал шагов и не сразу среагировал на чужое присутствие. А когда понял, что не один, замер сначала от ужаса, а потом — почти сразу — от сумасшедшей, безумно дикой надежды. — Джей, — шепнул Дженсен за его спиной и прижался всем собой. — Джей, — повторил он, касаясь его взмокшей шеи носом. У Джареда перехватило дыхание, он словно наглотался воздушных пузырьков и взмыл вместе с ними куда-то вверх. — Дженсен, — выдохнул он, изворачиваясь и встречая его губы своими. Ласковые поцелуи очень скоро стали требовательными, осторожные поначалу касания превратились в бесстыдные. Джаред даже не понял, как оказался без штанов. Горячие ладони обожгли голые ягодицы, мозолистые подушечки царапнули промежность, а жадные губы сомкнулись на возбужденной плоти. Он лишь чудом не заорал, впиваясь зубами в костяшки собственных пальцев. И преступно быстро кончил прямо в рот Дженсена. Испугавшись, дернулся, чтобы отстраниться, но тот не дал — удерживая руками и языком, выдаивая насухо и вылизывая до капли. И не позволил отблагодарить так же в ответ. Только схватился за ладонь и потянул — положил на свой член, показывая, чего хочет. Джаред едва успел коснуться большим пальцем влажной головки, как Дженсена затрясло, выгнуло в оргазме. *** Проснулся Джаред от звуков чьего-то сдавленного смеха. Распахнул глаза и уставился в лицо безмятежно дрыхнувшего на его локте Дженсена. Смешок повторился откуда-то сверху. Джаред дернулся, неаккуратно заехав Дженсену в бок, отчего тот, нахмурился и, не просыпаясь, перекатился, бесстыдно укладываясь сверху, изрядно придавив своим немаленьким весом. К счастью, к этому времени Джаред уже вспомнил, прежде чем уснуть они все же натянули штаны, и перестал трепыхаться. Разумеется, он волновался, как остальная группа примет новую природу их отношений — очевидную, учитывая ситуацию, но наличие одежды значительно примиряло с неизбежным разоблачением. Да Джаред и не хотел ничего скрывать, и не смог бы. Несмотря на актерские навыки, утаить свою влюбленность и счастье ему никогда не удавалось. А Дженсен... раз не ушел ночью, значит, наверное, тоже не собирался прятаться. Джаред чуть повернул голову и смог, наконец, увидеть, кто за ними наблюдает. Сообразив, что ее заметили, Хлоя подняла вверх большой палец и приложила палец к губам — призывая к тишине. А потом состроила умильную мордашку, явно копируя спящего Дженсена, отчего Джаред не выдержал и фыркнул. — Свали, Хлоя, дай нам поспать, — вдруг подал голос Дженсен, не открывая глаз, и ласково потерся щекой о грудь Джареда. — Пойду, схожу за фотоаппаратом, это надо заснять, — хихикнула она и убежала. Джаред счастливо вздохнул и, положив ладонь на спину Дженсена, закрыл глаза. В конце концов, им действительно ничего не мешало поспать еще чуть-чуть. Впереди их ждал последний день перехода, завтра вечером они должны попасть в конечный пункт, а оттуда разъехаться по домам. И Джаред намеревался получить от этого последнего дня все и еще больше. Ему необходимо было вернуться в Голливуд, но он надеялся уговорить Дженсена поехать с ним. Хоть ненадолго. Хотелось показать ему ночной Лос-Анджелес, сверкающие клубы, съемочную площадку. А потом.... что потом, Джаред еще не придумал. Он просто не хотел отпускать Дженсена. *** — Ох, блядь! — выдохнул Джаред, выдергивая руку из пасти пушистого рыжего засранца, еще секунду назад умилительно вылизывающего его пальцы. — Не матерись при ребенке, — ехидно скопировал его интонации Дженсен, забирая у него котенка. — Этот ребенок мне чуть палец не отгрыз, — пожаловался Джаред, краснея. Он по-прежнему не любил мат и при случае пилил за него Дженсена. — А ты не суй их ему в рот, — фыркнул тот, ласково поглаживая спинку маленького рысеныша. — Не переживай, Сэмми, я очень даже тебя понимаю — сам с трудом сдерживаюсь, чтобы не впиться в них зубами, — нежно проворковал он, с бесстыдной откровенностью глядя на Джареда. Будто жаркой волной окатив. Джаред моментально забыл про пульсирующую боль в пальце и нервно переступил с ноги на ногу. Спустя три года, Дженсен все так же воспламенял его одним жестом, взглядом, улыбкой, интонацией. Три года назад, когда он притащил Дженсена в Голливуд, все чуть не пошло прахом. Не из-за Дженсена — тот проявлял интерес, соглашался ходить на все тусовки и мероприятия, куда его звал Джаред, знакомился с его друзьями и коллегами, приветливо улыбался даже тем, кто вызывал у него антипатию. Вежливо, но безапелляционно отклонял все предложения сняться в кино, телесериале или хотя бы рекламе. Был непривычно милым, что и снесло Джареду все предохранители. Он начал забываться и трогать Дженсена на публике, брать его за руку, обнимать за плечи. Гарри, его агент, предупреждал, что каминаут поставит крест на карьере. Но Джаред просто не смог молчать о том, что влюблен. И однажды неосторожно поцеловал Дженсена на пороге собственного дома. Наутро снимки с этим поцелуем облетели всю сеть. Можно было бороться, тем более часть поклонниц и поклонников горячо его поддержала, но студии одна за другой разрывали контракты. А еще Дженсен вдруг стал холоден и сдержан и все порывался уехать, говоря, что так будет проще. Это потом Джаред понял, что Дженсен винил себя в крахе его карьеры. А тогда Джаред его отпустил. Отпустил и чуть не сдох от тоски. Повезло, что Хлоя, взявшая над ними своеобразное шефство еще тогда в Мэне, появилась на его пороге и, строго отчитав, заставила поехать ко «второму придурку». Радость, вспыхнувшая в глазах осунувшегося и будто посеревшего Дженсена, сказали Джареду больше, чем все слова. И он остался. Вдвоем они отремонтировали дом, доставшийся Дженсену от дедушки, но в котором тот никогда толком не жил, наезжая от случая к случаю, и порядком запустил. А потом появился Сэмми. Джаред нашел его в лесу, когда проверял капканы. Котенок чудом не угодил в один из них. Дженсен ругался, кричал, что нельзя было его забирать, что мамаша теперь ни за что не примет его обратно — теперь, когда маленький рысеныш провонял Джаредом, так и сказал. Джаред не обиделся, ведь глаза Дженсена снова сказали больше слов — в них была надежда, нежность и любовь — к рыжему комочку с острыми зубками и к Джареду.