***
Звёздный сектор S104 80 дней после отбытия с Саккара Несколько межгалактических скачков, больше месяца беспорядочных блужданий, смертельно надоевшая еда и пустота в иллюминаторах. Локи и Валькирия болтались в космосе уже несколько недель, и в итоге им пришлось признать, что в попытке найти мир получше они плотно застряли на этом корабле, и оба не имели ни малейшего понятия о том, куда двигаться дальше. Асгард наверняка пал, и оставалось надеяться, что Тору удалось осуществить задуманное. Земля — после триумфального нападения на Нью-Йорк с армией читаури и не менее триумфального поражения об этом было смешно даже думать. Сакаар остался позади. За все это время они приземлялись лишь на одной планете, и то, только для того чтобы пополнить запасы топлива и продовольствия. Валькирия, конечно же, не преминула пополнить запасы алкоголя. Планета оказалась настолько убогой дырой, что оставаться там не было никакого смысла. Иногда Локи начинало казаться, что они провели здесь уже целую вечность, и впереди ждёт ещё столько же. Валькирия, поморщившись, отставила в сторону бутылку. — Отвратительно. В жизни на Сакааре было хотя бы одно неоспоримое преимущество — у Грандмастера была отличная выпивка, чего не скажешь об этой… Чем займешься, когда прибудем? — Меня радует твой оптимизм, — Локи иронично прищурил один глаз. — Пока что пункт назначения носит название «никуда». Случайно не знаешь координаты? — От твоего сарказма у меня уже сводит скулы, — раздраженно бросила Валькирия. — Поверь, я тоже не в восторге от того, что мы мотаемся по космосу в неизвестном направлении. — Однажды у нас закончится топливо, исчерпается резерв кислорода, и тебе придётся умереть в моей компании на просторах Вселенной, — Локи с наслаждением растянулся в кресле, наблюдая за реакцией. Валькирия раздраженно пнула бутылку, та опрокинулась, и желтоватая жидкость растеклась по полу неопрятной лужей. — Ты действительно меня достал, но я уже смирилась, — вздохнула она. — Даже почти привыкла к твоим невыносимым манерам. Имей в виду, это было сложно. — Я польщен, — Локи театрально поклонился. — Чем займусь? Понятия не имею. Если представить, что мы всё-таки куда-то прилетим, в чем я уже начал сомневаться, попробую захватить власть. Дело привычки. Она фыркнула. — Придумай что-нибудь более оригинальное. — Чем тебе не нравятся планы по захвату мира?.. Твои намерения вряд ли звучат лучше. Давай, удиви меня своей оригинальностью. Я весь внимание. — Стану охотником за головами при каком-нибудь сумасбродном диктаторе. Дело привычки, — передразнила она. — Я неплохо умею устраиваться и зарабатывать достаточно, чтобы… —…Чтобы пить до потери пульса, — закончил за нее фразу Локи. — Вот видишь, у тебя тоже проблемы с оригинальностью. Валькирия взвилась. — Да что тебе до моей выпивки?! Если бы мне платили по юниту каждый раз, как ты об этом напоминаешь, я уже могла бы купить себе целую планету и жить там, наплевав на весь мир. Если бы тебе столетиями снились такие же кошмары, ты бы тоже пил днями и ночами. И ты это знаешь. Она со злостью плеснула в стакан очередную порцию непонятного крепкого напитка и опрокинула его в себя, даже не поморщившись. — Не тебе судить о моих кошмарах, — мрачно парировал Локи. — Ты прекрасно знаешь, что происходило и происходит. Кстати, с точки зрения абсолютного большинства жителей Земли я крайне опасен — напомню, если ты забыла. Я собрал армию этих мерзких пришельцев, заключил договор с Таносом, будь он проклят, хотел доказать Одину, что способен править. Вместо этого потерпел полный крах, стал врагом номер один для всего мира, был заперт в подземной тюрьме, и кроме матери никому не было дела, и умерла она из-за… Валькирия прервала яростный монолог. — Замолчи. Ты не один, кто все потерял. Я потеряла все, что у меня было, в один день. В один-единственный день, Локи! Все было разрушено. У меня не осталось никого, у тебя хотя бы остался брат. Она попала в больное место. Локи наклонился и зашипел: — Брат. Разумеется. Я чуть не отдал за него жизнь в Свартальфхейме. Знаешь что? Когда ты чувствуешь себя потерянным и преданным, когда к тебе не испытывают ничего, кроме ненависти, ты перестаешь думать. Все, что ты делаешь — это результат бездумного отчаяния. Желания отомстить, получить признание, которого тебя лишили. Но в итоге ты не получаешь ничего, кроме черной бездны внутри самого себя, и опускаешься в нее все глубже и глубже. Ты думаешь, я никогда не жалел о том, что творил? Ты ошибаешься. Сбивчиво дыша, он откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. Валькирия поежилась. — Я знаю, о чем ты говоришь. Но мне недосуг жалеть себя. Есть дела поважнее. Локи словно не слышал последних слов. — Ты была достойной и равной, и теряя своих соратников, оставалась достойной и равной. Я равным никогда не был. Она разозлилась. Видеть его в таком состоянии было невыносимо. — А ты? По-прежнему погружен в драматичную скорбь о своей не сложившейся судьбе? Даже без Асгарда ты остаешься принцем Асгарда! —…Который никогда не станет королем, — с холодным сарказмом заметил Локи. — Монстр никогда не займет трон и никогда не будет равным. Нет, моя дорогая. Равными были мать, отец, Тор, Ингрид, Фандрал — все, кого я считал семьей. Пожалуй, осталась только мать, и то я не смог сохранить ей жизнь, хотя был обязан.***
Асгард 982 A.D Ему семнадцать. Задний двор залит ярким полуденным солнцем. Среди увитых цветами колонн растрепанный и воодушевленный Тор привычным движением отбрасывает в сторону тренировочный меч. Бесспорно, он был талантлив в искусстве боя. — Не расстраивайся, Фандрал! — весело крикнул он, вытирая лоб белым платком. — Отыграешься в следующий раз. — Не всегда тебе побеждать, Одинсон, — Фандрал хлопнул его по спине. — Так уж и быть, в каком-нибудь бою в далеком будущем я тебя прикрою. — Это еще вопрос, кому кого придется прикрывать, — отшутился Тор и протянул Фандралу ладонь. — Брат за брата, плечом к плечу? — Брат за брата, — согласился Фандрал, пожимая руку. Локи закрывает книгу и молча уходит, скрываясь в тени галереи. Брат за брата.***
— То, что ты сын короля Йотунхейма, не делает тебя монстром, — тихо произнесла Валькирия. Она устала от этой бессмысленной перепалки, похожей на детскую игру. За исключением того, что дети перебрасывают друг другу мяч, а не комок боли и обиды. Локи замолчал. Ответить на это было нечего, и он лишь бросил на нее взгляд, полный равнодушия. Оно было настолько ненатуральным, что увидеть настоящие чувства не составляло никакого труда. — Ты не монстр, хоть и привык им быть, — настойчиво проговорила она. — Дело привычки, да? Может быть, пора избавиться? — Йотун всегда будет лишним. — А валькирия-алкоголик? — снова разозлилась она. — Я тоже лишняя. Куда ни глянь, везде лишняя. Только я смирилась и пытаюсь идти дальше, а ты нет. Локи оперся подбородком на сжатый кулак. — Ты говоришь мне о брате. Я мог отправиться с ним штурмовать Асгард. Возможно, из этого что-то бы вышло, но я все равно ушел бы своим путем. Каково это — постоянно уходить? — А я и не пыталась вернуться, поэтому уходить не пришлось. Идти своей дорогой — не значит уходить. Просто делай то, что считаешь правильным. И кстати, тебя никто не гнал, хотя сейчас я, признаться, испытываю некоторое желание вышвырнуть тебя в открытый космос. Не планировала лететь к черту на рога в твоей компании, но корабль всего один. — Тебе придется терпеть мою компанию до ближайшей заправочной станции, — с вызовом заявил Локи. — Смирись. Тебе не впервой. — Ты — не самое плохое, что можно вытерпеть. Валькирия залпом выпила остатки того, что плескалось в стакане, и неожиданно обхватила его за плечи, приблизившись почти вплотную. Локи ошалело дернулся. — Ты пьяна. Иди отоспись. — С каких пор тебе мешает мое пьянство? Локи попытался освободить руки. — Ты меня не знаешь. — Ты сам себя не знаешь. Что, если хочу узнать? — Нет, не хочешь, — Локи наконец вырвался из крепкой хватки — все-таки, даже изрядно выпившая, она сохранила феноменальную силу. Валькирия схватила его за руку и резко дернула к себе, зашипев прямо в лицо: — Будь осторожен, Локи. Еще немного, и ты можешь быть счастлив. Ужасно, правда? Берегись всеми силами, как только можешь. Возможно, избежишь катастрофы. Он безуспешно пытался вырвать руку, но хватка была стальная. Спутница распалялась все больше с каждой секундой, в итоге превратившись в ощетинившийся сгусток ярости. — Давай, скажи это! Скажи, что тебя никто не любит! Я тоже, мать твою, солдат-одиночка, который не желает спасать мир. Привык думать, что ты один такой во Вселенной? — Брунгильда… — Не называй меня Брунгильдой! — взвилась она, занося кулак. — Я перестала ею быть, когда пали валькирии, и когда я поняла, что была только оружием в руках Одина, который плевал на всех нас. — Говоришь мне о смирении, а сама по-прежнему прячешь ненависть в алкоголе? — процедил Локи сквозь зубы. — Заткнись, пока я не заставила тебя замолчать! — О, теперь ты говоришь так же, как Тор… Локи пошатнулся от неожиданности, получив удар в лицо. Щека горела, перед глазами заплясали мелкие искры. — Не смей сравнивать меня со своими венценосными родственниками. — Истеричка, — Он со злостью ударил кулаком по стене. Бить ее в ответ было совершенным безумием. Валькирия, теряя адекватность, схватила бутылку и разбила о край приборной панели, угрожающе двигаясь навстречу. — Ну все, хватит. — Локи в сердцах перехватил запястье и отобрал остатки острого стекла. Она тяжело дышала и прожигала его взглядом с острым желанием сжечь дотла, чтобы больше никогда не видеть и не слышать. Какое-то время они стояли, не шевелясь, пока он не ослабил хватку. — Успокоилась? — угрожающе произнес Локи, потирая щеку. Кажется, она все-таки рассекла скулу — кожа саднила, а на пальцах оставались красные следы. — Все еще хочешь меня заткнуть? — Если продолжишь называть меня по имени — да. Он хмыкнул. — От того, что ты в себе прячешь, ты не перестанешь его носить. Уж прости, по праву рождения. — А кем ты должен был стать по праву рождения? — тихо спросила она. — И отпусти наконец, ты сейчас оторвешь мне руку. Локи расслабил ладонь — похоже, нападать она больше не собиралась. — По праву рождения? Должен был насмерть замерзнуть в Йотунхейме. Еще вопросы? — Но не замерз. И вместо этого получаешь от меня по морде на угнанном космическом корабле. Согласись, это лучше, чем быть мертвым. Хочешь я тебе скажу, кто ты по праву рождения? Обиженный на весь мир принц без короны, который в омуте своей обиды когда-то перестал замечать тех, кто его ценит. Валькирия устало села на край стола. Драться больше не хотелось. Локи прислонился к стене. — Ценят, а потом идут другим путем. — И ты не веришь в обратное. Не видишь в упор, что иногда пути идут в одном направлении. И хоть ты и неуравновешенный псих, я не против, чтобы они шли так и дальше. — Ты чуть не разбила мне голову на Сакааре и чуть не прирезала четверть часа назад, — искренне удивился Локи. — Кто после этого псих? — Оба, — вздохнула она, подходя ближе, и внезапно выпалила: — Или ты сейчас меня поцелуешь, или я действительно тебя прирежу. За вранье. — Вранье?.. — Локи непонимающе взглянул на нее, но отходить не стал. — Да, мистер «куда-бы-я-ни-шел-я-иду-один». Потому что ты этого хочешь, и можешь врать кому угодно, но только не самому себе. — Не осмелюсь тягаться с твоим любимым собеседником в виде бутылки, — заметил он с иронией. — Да пошла она к черту, эта бутылка. — Валькирия качнула головой, словно отряхиваясь от туманной одури и шагнула еще ближе. — Пошла она к черту. Он не целовал никого несколько сотен лет. Вокруг стремительно появлялись и исчезали красавицы Мидгарда и иных миров, как перелетные птицы, даже не оставляя в памяти имен. Никто из них не заслуживал поцелуя — они просто получали то, чего хотели и бесследно растворялись в воздухе, чтобы никогда больше не возвращаться. Его это устраивало. После того, как Ингрид развернулась и ушла, оставив его наедине с чудовищной тоской, бесценное воспоминание о том первом поцелуе так и не смогло угаснуть. Оно было слишком болезненным и вместе с тем — запредельно прекрасным. Настолько, что он не мог подпустить настолько близко кого-то еще. Локи в страшном сне не могло присниться, что на задворках Вселенной в дрейфующем космическом корабле, оставив за спиной разрушенный Асгард, он будет целовать последнюю валькирию и впервые почувствует, что воспоминания вместо того, чтобы обжигать, превращаются в подтаявший лед. Локи с трудом сфокусировал взгляд, когда наконец оторвался, чтобы отдышаться. Все это не укладывалось в сознании. Оба молчали, глядя друг на друга, с трудом веря в происходящее. Он кашлянул. — У меня есть одно условие — ты больше не будешь пытаться разбить мне лицо. — Полагаю, с этим мы закончили на Сакааре, — она не сдержала самодовольную ухмылку. — По рукам. Но только если ты будешь следить за языком. Ты обладаешь невероятным талантом выводить меня из себя. Локи пропустил колкость мимо ушей. Куда они летели? Он понятия не имел. В сущности, это было не так важно. Дома не было у обоих, они не принадлежали ни одному из миров. Последний Йотун, последняя Валькирия. Где-то мелькнула мысль о том, что быть последним — это судьба, но быть или не быть одиноким — это выбор. Мысль была странной и непривычной, подрывала все, к чему он привык, и почти сразу исчезла — меньше всего сейчас хотелось думать. Последний может стать первым — да, возможно. Но это казалось слишком невероятным, чтобы поверить. Валькирия была права — он так привык к одиночеству, что мысль об обратном была сродни взрыву и вызывала бесконтрольный, почти панический страх. Локи почти забыл о нем, но теперь страх вспыхнул снова — как тогда, когда он, ослабевший от ужаса, бесконечно долгое мгновение ждал ответа. Он знал, что услышит «нет» и боялся этого так, словно от этого зависела вся жизнь. Но сейчас секунды текли одна за другой, и дымка страха медленно рассеивалась. Локи приоткрыл один глаз. Валькирия, прищурившись, сверлила его взглядом. — Что, продолжаешь жалеть себя? Плохая привычка. По себе знаю. — Привычка — вторая натура, — заметил Локи, и резко поднялся с места, вглядываясь в навигационный экран. — Планета. Похоже, обитаемая. — Здесь и сядем, — заключила Валькирия. — Не понравится — летим дальше. Возражений нет? — Возражений нет, — согласился он, всматриваясь в мелькающие сигналы радара. — В крайнем случае, устроим справедливую диктатуру и свергнем власть. — В Мидгарде с захватом власти у тебя как-то не сложилось. — Валькирия слегка сжала его ладонь. Локи пожал плечами. — В жизни есть место огорчениям. Как минимум, я изрядно помотал нервы Мстителям. Братец был вне себя. — Да ладно тебе, — усмехнулась она. — Признайся, ты облажался с Нью-Йорком. И на кой-черт он тебе сдался… — А что мне оставалось? — возразил Локи. — Меня довели. — У тебя была масса вариантов. Например, оставить Мидгард в покое. Хотя это так соблазнительно — затопить все хаосом. Особенно себя самого. Платить такую цену за то, чтобы тобой гордился Один? — Обидно быть военным трофеем, — задумчиво проговорил Локи. — И дипломатическим козырем в рукаве. — Обидно быть оружием, — парировала Валькирия. — Ты бог, но дурак. У тебя всегда были те, кто готов был тебя поддержать. Если бы ты им позволил. Локи снова улыбнулся — на этот раз без сарказма, и обнял ее одной рукой, глядя на каменистые равнины, проносящиеся далеко внизу. — Я позволяю. Корабль шел на снижение.***
Созвездие Scorpios Планета Gliese 667 °C 22,7 световых лет от Земли Фригга сидела на краю кровати и держала его за руку. Локи пытался сбросить сонную одурь, но не мог. — Это сон? Мать неопределенно махнула рукой и улыбнулась. — Сон, явь — какая разница? Все зависит от того, чего ты больше захочешь. Спокойный голос становился все тише, удаляясь. Локи протянул руку навстречу. — Ты гордишься мной? После всего? — Мы гордимся. Не только я. И хочу, чтобы ты был счастлив. Локи попытался удержать видение, но ладонь схватила пустоту. Он открыл глаза. Рассвет на этой планете отливал синевой — причуды местных двух солнц, лучи которых смешивались за горизонтом на рассвете. Странная игра света была по-своему красива, и Локи, приподнявшись, выглянул в окно. — Ты почему так рано? — раздался сонный голос. — Дай поспать. Никак не привыкну к этой синеве по утрам. Валькирия недовольно зарылась в одеяло, укрываясь с головой, и пробормотала откуда-то из недр постели: — Ты тут не один. Хочешь заниматься своими делами — уйди и не мешай. — Не один, — согласился Локи, забираясь обратно под одеяло. — Спрячь колючки, милая. Обещаю заткнуться и не мешать. Невнятно хихикнув, она обхватила его руками, укладывая голову на плечо вместо подушки. Локи уткнулся подбородком в копну густых каштановых волос. Сны больше не снились.