***
В это время погода в Винтерфелле оставляла желать лучшего. Сквозь огромные окна зала рвался белоснежный свет, а холодный ветер выл в стенах замка. Тирион, плотно закутавшийся в меха, трапезничал за обеденным столом, сидя напротив Сансы. Её свита, так же как и свита ее гостя, сидела рядом. Отламывая очередной кусок сотов и выпуская золотые капли мёда на хлеб, Санса начала разговор: — Лорд Тирион. — Карлик, поедая кусок бекона, оторвался от приема пищи и, допивая белое вино из Лисса, пахнущее сливами, вишней и дубом, с трудом оторвался от бокала, вопросительно поднимая брови. — Если все лорды Вестероса узнают о возвращении Дейенерис… — Ваша Милость, — перебил её карлик, явно недовольный услышанным вопросом и опасаясь, что кто-то мог бы услышать громкие речи. Он пододвинулся поближе и негромко ответил: — Тут могут быть два варианта дальнейших событий: либо все лорды сплотятся против неё, либо кто-то поддержит, тем самым устраивая очередную разруху. Успокаивает лишь то, что у неё остался лишь один дракон. Бес цыкнул языком и наклонился к полной тарелке бекона с поджаристой на костре бараниной. Санса неодобрительно посмотрела на собеседника, отводя взгляд в сторону. — Прекрасно выглядите, — смущенно признался Тирион, посмотрев на Сансу, но тут же снова пряча взгляд в тарелку. Сказанное им было правдой. Королева до блеска расчесала длинные огненные волосы, прежде чем соединила их колоском и надела серебряную корону. Она выбирала только лучшие одеяния, и сегодняшний день не был исключением. Меховой воротник из лисы красовался на нежной женской шее, а её платье с чёрными узорами было восхитительно. Холодные глаза Сансы блеснули, а на её лице от услышанного отразилась улыбка. Ей было приятно, хоть ей казалось, что данный комплимент был не вовремя, и не к месту. Безусловно, между ними была невидимая нить, связывающая их воедино. Все пережитые вместе события и немалая поддержка со стороны Беса, в самые трудные для Сансы моменты, сплотили их. Санса нередко задавалась вопросом, почему же она решилась рассказать Тириону о правде происхождения Джона, хоть и поклялась не делать этого. Ответ был прост и лежал на поверхности: в Тирионе она всегда видела умного мужчину, которому можно доверить самые важные тайны. Он всегда хорошо к ней относился, и в этом отношении был выше многих лордов. Он поступал так, как велело ему сердце или долг, и даже когда покойный Тайвин приказал ему зачать наследника, Тирион не притронулся к ней. После всех событий Санса видела в нем благородного мужа, а невидимая связь все больше соединяла их. Даже сейчас казалось, что судьба специально организовала их встречу в Винтерфелле. «Быть может, это был знак», — прозвучало в разуме Сансы, после чего она вновь кинула взгляд на Беса. Санса была молодой и благородной женщиной, из ни менее благородного дома; и ей стоило бы задуматься о замужестве и продолжении рода с благородным мужчиной.***
Бран, сгорбившись, сидел в коляске, наблюдая за играющим огнём в камине, отражающимся от его черных глаз, которые казались бездушными. Напротив короля, съёжившись, сидел Сэм. Он поправил рукой тяжелую цепь, свисающую с усталой шеи, и достал из кармана своего одеяния потрёпанный кусок материи, вытирая им скопившиеся на лбу капли пота. После начал говорить: — Ваше Величество,что-то случилось? Король повернулся к мэйстеру: — Джон Сноу сбежал, я видел это, — кратко, как обычно, ответил Бран. Гробовая тишина повисла в помещении. В этот момент Сэм хотел улыбнуться, радуясь услышанному, но, вспомнив, что сидит перед королем, сдержал эмоции. — А… а Тирион? — робко спросил Сэм. — Он остался с Сансой в Винтерфелле. — Ваше Величество, вы видели Миэрин? — Короткая пауза между словами Сэмвелла выдавала его переживания. — Дейенерис отправляется к заливу Работорговцев, и вскоре к ней присоединятся Безупречные. — Заклинания Кинвары не позволяли Брану какое-то время видеть Дени, но так не могло длиться вечно и, ослабев, Кинвара более не могла сдерживать трехглазого ворона. — Сэм, я велю отправить войска к стенам Миэрина. Нельзя позволить, чтобы её ребёнок правил Вестеросом. Каждая секунда на счету. — Ребёнок? — заикаясь, спросил Сэм. Он был потрясён услышанным. Полный мужчина, нервно дыша, посмотрел в глаза королю. — Ребёнок Джона? — В его голове произошла цепная реакция. — Сэм, ты слышал меня? — грубо окликнул Бран. Его худые руки неестественно вцепились в деревянное кресло, показывая раздражение, несвойственное королю. — Ваша Милость, — дрожа произнёс Сэм. — Это ведь ребенок. Ни в чем не повинный ребёнок… Ребёнок Джона… — шепотом заключил Сэм. — Разве нет других вариантов? — Такой же невинный ребёнок, один из сотни тех, кто был безжалостно сожжен пару недель назад. У нас нет других вариантов, нужно убить угрозу ещё в эмбрионе, Сэм, — недвусмысленно заключил свой приговор король. Кивнув Брану, Сэм поспешил удалиться из комнаты. Закрыв за собой тяжёлую дверь, он сполз по холодной стене. Его грудь тяжело вздымалась, показывая его состояние. Он хотел убежать, убежать подальше от этого места, но куда убежать от человека, который видит абсолютно всё? Джон столько раз выручал Сэма, не давал ему умереть, когда все ему этого только и желали, а теперь он самолично должен послать ворона и собрать войско, чтобы убить его ещё не родившегося ребёнка. Это ведь предательство. Предательство их дружбы. С этими мыслями он спешно удалился из коридора. В горле предательски встал ком, но ослушаться приказа означает неминуемую смерть, а мёртвым он точно никак не сумеет помочь Джону и его ребёнку.***
Маленькая ладья качалась на больших морских волнах. Дул попутный ветер, поэтому до Миэрина оставались всего мгновения. Уставший от морской болезни, Джон опустил голову за борт, дыша морским бризом. Северянин находился в неподходящей для Эссоса одежде. Скинув плащ, Джон остался лишь в рубахе и штанах. Его густая и длинная чёрная борода доставала до кадыка мужчины, а вьющиеся волосы были завязаны тугой резинкой. Тёплое солнце припекало голову Джона, и под серой от грязи рубахой ледяными струйками сочился пот. Издалека завидев пирамиду Миэрина, Джон приободрился. Он выпрямился, прикрываясь ладонью от яркого света. За долгих семь дней пути Джон был полон надежды встретить свою возлюбленную. В своей голове он миллионы раз пытался представить диалог с ней, но каждый раз не находил слов, надеясь на своё «красноречие» при встрече. Очередной тошнотворный ком подошёл к горлу Джона, и ему пришлось вновь выгнуться над водой, а в следующие минуты кто-то на корабле крикнул заветное «Земля!» Неуверенно сойдя с ладьи, мужчина качался на своих усталых ногах. Он находился на побережье Миэрина, а до самого города нужно было ещё идти добрые две мили. Порт был полон различных людей. Большинство из них были темнокожие с миндалевидными глазами: они торговали на прилавках. Остальные же были либо дотракийцами, либо знатными горожанами. Люди бурно переговаривались, бросая на Джона косые взгляды и тыча в его сторону пальцами. Темноволосый и белокожий — он был здесь белой вороной и понимал это. Остановив одну из повозок, он попытался объяснить чужестранцу, что ему нужно к городу. Тот было уже хотел скинуть его, но Джон подразнил его мешочком с оставшимся золотом, и чернокожий мужчина, нехотя, согласился его довезти.***
Джон целый час медленно ехал в повозке, а его сердце предательски сильно билось, выдавая его волнение. Наконец, он прибыл к основанию пирамиды, и, соскочив с повозки, мужчина оказался на местном рынке. На нем бродили отряды Безупречных, проверяя, чтобы везде был порядок. Положив руку на Длинный Коготь, Джон двинулся им навстречу, к входу в пирамиду. Неожиданно ряды Безупречных разошлись, освобождая дорогу Даарио. Он осматривал содержимое одного из прилавков. Даарио разговаривал с одним из мужчин, продающих рыбу на валирийском языке. Одобрительно кивнув в сторону прилавка, Даарио осмотрел площадь. В её центре стоял опешивший Джон. Ни Джон, ни Даарио никогда не видели друг друга в лицо, но Даарио знал, что это не очень высокий человек с чёрными вьющимися волосами. Заподозрив неладное, Даарио сказал что-то Безупречным и уверенной походкой подошёл к стоящему Джону. И вот они уже стояли вплотную. Стоящий к нему спиной Сноу был меньше Даарио на добрых полголовы. Дабы убедиться, что перед ним стоит именно тот Джон Сноу, убивший Дейенерис, Даарио сказал: — Эй, Джон Сноу! Реакция Джона выдала его личность и Даарио, вытащив свой острый аракх молниеносно набросился на противника. Не готовый к таким событиям Джон увернулся от напрыгивающего на него Даарио, и достал свой меч из ножен. На площади рынка раздался звон оружий. Безупречные стояли позади, ожидая команды Даарио, а столпившийся народ наблюдал за происходящим, выкрикивая разные восклицания. Джон споткнулся о камень, шагнул вперёд и неловко отразил сильный удар, в который Даарио вкладывал все свои силы и ненависть к противнику. Когда Джон замахнулся длинным мечом, Даарио ударил под ним сбоку, угодив сзади в ногу мужчины, и тот упал от режущего удара. Когда Даарио попытался вонзить аракх в плечо, Джон отбросил его оружие своим и влепил кулаком в бронированную грудь. Даарио пошатнулся и, выронив аракх, глухо упал на песчаные камни. Последний не растерялся и сделал ответный выпад, выбивая его меч ударом ноги по пальцам, заставив Джона взвыть. Правая нога Сноу кровоточила, но он вовсе не собирался сдаваться. Он прыгнул на лежащего Даарио — и теперь они бились в рукопашную. Даарио был легче, чем Джон, к тому же, последний был утомлён долгим плаванием, и, недолго думая, Даарио бросил горсть песка в глаза соперника, тем самым временно ослепив его. Пользуясь моментом, он начал избивать его, сидя на нем. Удары были сильные, и рот Джона оказался полностью в крови и песке. Проморгавшись, он схватил Даарио за руку и, заломив её, ударил в ответ. Так могло бы продолжаться вечно, пока Даарио не ударил своей головой в лоб Джона, тем самым победив в этой битве. Это был недостойный, нечестный бой, но разъярённого Даарио это особо не волновало. Он не был ни рыцарем, ни знатным лордом, он просто мстил за любовь. Свистнув Безупречным, он с великим трудом разогнулся, отхаркивая темной кровью. Один из Безупречных подал Даарио копьё, и тот, не колеблясь, проткнул бы им пытающегося прийти в себя Джона, но Кинвара, наблюдающая за этой картиной, поспешила к замахнувшемуся Даарио. — Стой! Ты не можешь убить его! — кричала жрица, хватая Даарио за пыльные плечи и грязные волосы. — Я убью этого сукиного сына, проткнув его грязное сердце! — тяжело дыша, рычал Даарио, брязжя кровавыми слюнями. — Или ты забыла, что он сделал?! — Он поплатится за содеянное, я обещаю тебе, — громко кричала Кинвара, умоляя о пощаде, — но не здесь! Наверняка, она сама захочет с ним поговорить. Даарио пошатнулся, думая над словами Кинвары, а после зло отбросил копьё, поднимая окровавленный аракх с песка. Вытирая рукавом разбитый в кровь нос, Даарио грубо приказал Безупречным: — Уберите этого клятвопреступника с глаз моих долой! — произнёс мужчина, бросая взгляд на разбитого и лежащего в крови Джона, поправляя выбившиеся из чёлки волосы. — И засуньте его в самую грязную и сырую темницу! Безупречные взяли Джона под руки и повели вслед за хромающим Даарио, прямиком к пирамиде. Постепенно приходя в сознание, Джон ощущал, как сильные руки больно сжимали его запястья и как немела правая нога от потери крови. Сквозь мыльный взгляд он видел идущую рядом женщину в строгом красном одеянии и слышал крики прохожих людей.Возгласы жителей на валирийском означали «цареубийца», и именно под эти крики Джона привели в темницу.